Помоги проекту - поделись книгой:
— Сам меня вынудил! — обозленно сообщился я Фузу, начиная его обыскивать. — Значит, будешь теперь сам по себе!
В кармане его угольной жилетки я нашел вдвое сложенный листик с телефоном Козетты. Забросив листик в карман, я помог Фузу прислониться к стене. Фуз, тяжело дыша, открыл глаза и со свирепым выражением на лице попытался схватить меня за ногу.
— Тише-тише! — успокоил я его. — Лучше скажи: тебе есть где укрыться, пока я буду очищать свою репутацию, а заодно твою — сомнительную? Тебя ведь здесь запросто найдут и пристрелят! Это твоя Болль очень недвусмысленно выразилась о нашей с тобой судьбе.
Фуз дрожащей рукой показал медальон и с гордостью сказал:
— Это мой девиз — и в спорте, и в жизни! Означает пятиминутную готовность перед пятикилометровой пробежкой в пять утра. Так что
— Ага, не забудь секундантов захватить, — язвительно бросил я Фузу и подошел к дыре в стене. — Что ж, а вот и мои
Спустя мгновение я уже сосредоточенно бежал по скользким каналам канализации, брезгливо огибая нечистоты и сточные воды, несшие мусор, смытый дождем. Морщась от вони, я мечтал только об одном — как можно скорее добраться до посвежевших улиц ночного Нью-Йорка.
Глава 6
Немножко о психах и заговорах
Я отодвинул канализационный люк и с кряхтением вывалился на мокрый асфальт переулка. Затем я перекатился в теплую лужу и с наслаждением раскинулся в ней. Стало хорошо — а потом зябко. Разглядывая подсвеченное мегаполисом ночное небо, пучившееся грозовыми тучами, я прислушался: какофония рокотавшего Нью-Йорка словно вдувалась в переулок вместе с рыбной вонью. Где-то поблизости орали уличные коты, иногда вопя будто злые деточки.
— Больше не льет, — глубокомысленно заключил я и поднялся.
Я кое-как вернул люк на место и подошел к мусорным бакам, за чьи кручи из объедков озверело сражались пятеро котов. Коты злобно прыгали, визжали и иногда принимали странные и загадочные позы, которые могли как породить дождь, так и призвать карликового демона. Я нетерпеливо отмахнулся от них, взял первый попавшийся бак и поставил его на люк.
— Другие места — другие вещи[21], — философски заметил кто-то неподалеку.
В открытой двери переулка стоял дородный японец в измазанном рыбой фартуке. В каждой его руке было по огромному пакету с рыбными отходами. Коты тут же прекратили свои распри и обступили его с людоедским блеском в глазах, явно отведя ему роль жертвы спонтанного кошачьего насилия.
— Я даже объяснять ничего не буду, — сразу предупредил я японца. — Но мне очень нужно позвонить — просто до жжения в одном месте.
Японец важно кивнул мне и так же важно показал за угол переулка.
— Бесполезный — как фонарь днем[22], — добавил он.
— Я, что ли? — не понял я.
— Таксофона, — снисходительно пояснил японец.
— О. Ладно. Ну, я пошел. Спасибо.
— Завтра подует завтрашний ветер[23], — назидательно произнес японец на прощание.
— Спасибо, но я к вони сегодняшнего еще не привык, — мрачно пробурчал я.
За моей спиной послышались истошные кошачьи вопли и характерные для ударов карате рычащие выдохи.
Я вышел на пустеющую улицу, на которой скучающие проститутки на русском языке спорили о роли миелина[24] в нейронах, и нашел кабинку с таксофоном. Как и предупреждал японец, таксофон действительно был бесполезным — старым и отключенным. На лицевой стороне таксофона было нацарапано: «Вархириус[25] — жив!»
— Ну и как мне позвонить с того, что незвонибельно?.. — приуныл я, разглядывая допотопное устройство связи.
Я вздохнул, нашел камешек, зачеркнул с его помощью «Вархириус» и нацарапал повыше «Цой».
— Вандализм в отношении муниципального имущества? Хих! Не слишком ли мелко для разыскиваемого рецидивиста, чуть не угнавшего самолет в Тверь? — хихикнул кто-то.
Возле меня стоял невысокий худой мужичок в дешевом плаще, под которым были такие же дешевые черный костюм с галстуком и пыльные ботинки. У него были просвечивавшие оттопыренные уши, высокий бугристый лоб с залысиной, тонкие губы, карие глаза, сальные волосы с чубом и заметное родимое пятно возле них. Бледное лицо мужичка при этом словно говорило: «Не подходи! У меня истерия, прогрессирующая шизофрения и нерешенный пример с логарифмической производной, которым я не побоюсь воспользоваться!»
— «Цой» — это какой-то русский глагол? — любознательно поинтересовался мужичок, копошась в обвисших карманах плаща.
— Цой — это заклинатель умов, сердец и времени, — серьезно ответил я, с подозрением следя за действиями мужичка. — А вот ты не много ли знаешь для того, кто не знает Цоя?
— Лесли, — галантно представился мужичок, накручивая указательным пальцем свой сальный чуб. — Лесли Прискок. Полагаю, по этому музейному экспонату ты хотел связаться с Козеттой Бастьен? Хих-хи! — И он протянул смартфон, на котором уже набирался какой-то номер. — Ржаной Алекс! У тебя минута на то, чтобы убедить журналистку-язву протянуть тебе фотоаппарат помощи — как она протянула его в самолете с трутнем, спародировавшим ее внешность!
— Да ты… — Я не выдержал и схватил Лесли за грудки. — Ты еще что за поганка?! Откуда ты знаешь меня и Козетту?! Откуда знаешь про самолет?! Что ты знаешь о трутнях?!
Лесли воровато вынул из нагрудного кармана помаду-электрошокер и легонько ткнул меня ею в бок. Разряд был несильным, но ощутимым. Я оторопело отпустил Лесли и потер ужаленное разрядом место.
— У поганки и трюк поганский — девчачий! — процедил я, собираясь наложить Лесли «макияж» его же «помадкой».
— Пятьдесят секунд, Ржаной Алекс! — радостно напомнил Лесли и для вида покрасовался электрошокером побольше.
— Алло? Кто это, м-м? — вдруг раздался голос Козетты из телефона. — Багет вам всем в зад! Хватит уже названивать и молчать! Извращенцы! Я всего один раз снялась для того журнала!
— Кози?! — не поверил я и вырвал смартфон из рук Лесли. — Кози! Кози, это я — Алекс! Ты… ты в опасности! А еще мне срочно нужны твои снимки! Ты слышишь, Кози?!
— О-ля-ля! Алекс! Мой робкий зверь из России! — обрадовалась Козетта. — Во что мы вляпались? Где ты? Тебя уже отпустили, м-м?
— Меня не отпустили! Меня обвинили в государственной измене! Я — сбежал! Я…
— Сорок секунд! — проинформировал Лесли, после чего достал какой-то пикающий приборчик и беззаботно начал водить им по мне. — А теперь — замри, пока правительственные жучки не вгрызлись в твои русские корни!
— Кози! Послушай! — быстро сказал я. — Я сейчас где-то на улице, меня обвиняют бог знает в чём! Мы можем встретиться? Мне нужны копии снимков, что ты сделала в самолете, чтобы доказать мою невиновность и разоблачить всё это!
— Что я за них получу, м-м? — вредно поинтересовалась Козетта. — Хочу, чтобы придурок, что час назад меня уволил, был раздавлен! Хочу такую огласку для этой истории, чтобы я
— Да тебя даже в туалет с собой брать будут! — убежденно заверил я ее.
— Удача! Хих! — восхитился Лесли, проводя приборчиком по моим джинсам. — Встреча — на пересечении Моррис-авеню и сто пятьдесят третьей. Есть там одно местечко с говорящим названием.
— А тебя я вообще не знаю! — зло бросил я Лесли. — Так с чего мне тебе верить, а?!
— Потому что ты — Ржаной Алекс, русский, который находится под прицелом у правительства США с самых Филиппин! — многозначительно хихикнул Лесли, убирая приборчик в карман. — Потому что я под этим прицелом — с момента появления своих первых прыщей! Хих-хи! Потому что я хочу покончить с этими тварями: теми, кого ты называешь трутнями, и теми, кто их покрывает из Белого дома!
Я покосился на Лесли и сказал Козетте:
— Встреча — на пересечении Моррис-авеню и сто пятьдесят третьей. Там должно быть какое-то место с «говорящим названием». А еще со мной кто-то непонятный — он знает про трутней. Я ему не доверяю, так что будь наготове, Кози.
— Через двадцать минут, уроженец снегов и коррупции! — с готовностью сообщила Козетта. — И еще кое-что, Алекс…
— Что?
— Мне так нравится, когда ты называешь меня Кози. Просто — м-м-м!
— Поверь, Козетта, ты самая настоящая «кози», — честно признался я.
— Что ты имеешь в виду?!
— Время! — вдруг объявил Лесли, суетливо забрал смартфон, раздавил его ногой и ударил его остатки электрошокером. — Сначала — общий сбор, затем — сбор твоей информации, Ржаной Алекс, затем — сбор у меня, затем — сбор «Хлопушки», а после — мы все войдем в мировую историю! Хи-хи!
Я в нерешительности замер.
— Твой дядя ведь не спроста отправился с тобой на Филиппины, верно? — проницательно напомнил Лесли. — Как думаешь, у его спонтанного озарения был
— Возможно… — неохотно ответил я, не желая говорить про дневники Бена.
— Был-был! Следовательно, его поиски нужно начать у вас дома, — авторитетно подытожил Лесли. — Я бы мог сделать это и сам, но изгои государства нынче на вес золота: вы так быстро заканчиваетесь… Хих! — Он посмотрел на часы и тоном знатока произнес: — Через полминуты сюда прибудут обученные мясники правительства. А еще через полчаса они уже будут у твоей входной двери — с сетями и маленькой жаровенкой.
— Божья роса мне в глаза!.. — Я рассеянно взъерошил волосы. — Значит, я должен довериться чудику с улицы, который шарахнул меня током через помаду? Так, что ли?
— О! О-о! О-о-о! — Лесли снова с видимым удовольствием накрутил чуб на палец. — Не желаешь ли прокатиться? Жертвам государственных заговоров сегодня бесплатно! Хих! — И он достал автомобильные ключи с брелоком.
В ответ на его показушное помахивание ключами в темноте подворотни мигнуло фарами классическое нью-йоркское такси.
— А я уж подумал, у тебя будет какой-нибудь каблучок[26], набитый косметикой и поганками, — сыронизировал я, залезая следом за Лесли в машину, после чего с удовольствием потерся мокрой спиной об сиденье.
Через несколько минут угрюмо-жизнерадостного молчания мы подъехали к убогой забегаловке, расположенной на искомом стыке улиц. Забегаловка называлась «Клуб анонимных заговорщиков». Выйдя из такси, Лесли по-собачьи втянул носом воздух, потрогал пальцем грязь на асфальте и жестом показал мне, что всё «чисто».
— Так и есть: эта блаженная поганка — конспиролог… — безрадостно заключил я и без особого желания покинул машину.
— Когда зайдем, не улыбайся, ничего не подбирай с пола и не ходи в туалет! — предупредил Лесли и распахнул двери забегаловки.
— Как скажешь, маленький Джеймс Бонд с чубом, — равнодушно согласился я и вошел.
Внутри было душно и сумрачно. Над скрытыми в полумраке столиками витали запахи кимчхи[27], печеных крабовых остатков и кислых дынь, словно посетителей интересовало только расстройство желудка и его опорожнение. Сами же посетители были запуганными, встревоженными и будто задушенными — тайнами, о которых они едва слышно сплетничали.
Я скептически огляделся:
— А нормальных тут нет, да?
— Да, здесь собираются только всякие дурачки и психи, находящиеся под колпаком у Дяди Сэма[28], — хихикнул Лесли. — Но все они настолько безобидны и никчемны, что даже прикрепленный к этому месту агент, маскирующийся под официанта, подсел от скуки на кроссворды! А в перерыве между ними он еще и постоянно строчит анонимки на свое же начальство! Хих!
Официант, на которого радостно вытаращился Лесли, провел нас за свободный столик. Вид у официанта был потерянный и жалкий, словно он искал дрель, чтобы публично засверлиться. Почуяв шедший от меня душок канализации, он безразлично скривился.
— Два пива и одну сплетню! — бодро заказал Лесли, когда мы уселись.
После ухода официанта я вопросительно посмотрел на Лесли.
— В этот локальный мирок паранойи пустят не каждого. Не-е-ет! Чтобы стать его завсегдатаем, нужно сделать вступительный взнос в виде пяти правительственных заговоров — сплетен, которые еще нигде не культивировались и не обсасывались! — оживленно пояснил Лесли. — Затем достаточно приносить хотя бы по одной раз в квартал. Их же потом и раздают — как анекдоты или мелки для рисования на меню! Хи-хи!
— Меня мало интересует, чем развлекаются шизофреники, — нетерпеливо отрезал я. — А теперь, человек с шокирующей помадой, расскажи мне то, что я должен знать!
— Когда я был маленьким… — многозначительно начал Лесли.
— Два пива и одна сплетня дня, — уныло сообщил официант, ставя на столик два бокала выдохшегося пива и кладя перед нами маленький листик.
— Ага! — Лесли схватил листик и заговорщическим шепотком прочитал: — «Опасайтесь голубей: они обучены азбуке Морзе! Каждый стук их клюва по мостовой — это стук новой буквы, вбивающейся в ваше досье через маленький транслятор, проглоченный птицей!»
Я немигающе уставился на довольного Лесли и флегматично отхлебнул пива. Пиво было средней паршивости, напоминая собой пену, сцеженную со стелек сапожника. Лесли подмигнул мне, забросил в рот листик со сплетней и с явным наслаждением сжевал его.
— Кто не ест листики со сплетнями, тому их больше не подают, — невозмутимо разъяснил он.
— Я здесь не для того, чтобы слушать про голубиные заговоры и прочие поводы сожрать пару бумажек за пивом! — раздраженно произнес я. — Так, давай-ка по порядку: кто ты, куда у тебя едет крыша и почему на ее флюгере ты хочешь повертеть меня и Козетту?! Ну!
Лесли залпом осушил половину своего бокала и снова начал накручивать локон своих сальных волос. Это действие почему-то тут же приковало всё мое внимание, словно таким противным образом Лесли как-то гипнотизировал меня.
— Я — немец, мне сорок. Тридцать лет назад иммигрировал в Штаты вместе со своими наивными родителями, — начал Лесли, продолжая противоестественный контакт с чубом. — Как-то поздним вечером мы сбили человека. Мой отец, как истинный сын Фатерлянда, сразу же попытался оказать ему помощь. Правда, сперва он одеревенело застыл в свете фар — словно перед ним был кирпичик из Берлинской стены! Хи-хи… Под колесами был трутень…
— Откуда ты знаешь, что это был трутень? — недоверчиво спросил я. — Откуда ты вообще знаешь это слово?
— А ты откуда его знаешь?
— Знаю! — насупился я и глотнул пива.
— Вот и я его знаю — от тебя и твоего дяди! — хихикнул Лесли. — Какие только занимательные детали спецслужбы не фиксируют! Хи! А знаешь, как этих тварей называют в секретных отчетах?
Я невольно подался вперед:
— Как?
— «Союзные инопланетные организмы»!
— Продолжай.
— Торчащие мандибулы, глаза навыкате, красно-оранжевая кровь… — загадочно перечислил Лесли. — А мой славный отец просто взял ту штуку на руки и сказал, что повезет ее в больницу! Моя мама была в ужасе. Я же всю дорогу просидел с этой тварью на заднем сиденье, — мечтательно произнес он. — От нее воняло так, словно внутри нее сдохла кошка, начиненная обидой и гороховой кашей! Когда мы приехали, мои заботливые родители понесли «союзный инопланетный организм» в приемный покой, оставив меня в машине. И через несколько минут там уже повсюду сновали люди из правительства! — одержимо взвизгнул Лесли. — И знаешь, что меня спасло?!
— Недержание? — без тени иронии предположил я.
— Жажда и непослушание, — тоненько вздохнул Лесли. — Автомат с газировкой был на другой стороне улицы, и я вприпрыжку побежал к нему, думая лишь об
— И ты спрятался?
— И я спрятался, — маниакально хихикнул Лесли. — Затем моих родителей увезли, а нашу машину забрали. Отец до последнего показывал тот сигнал, а мать даже не посмотрела в мою сторону, чтобы не выдать… Наутро, после того как я, заплаканный, уже ночью вернулся пешком домой, мне сообщили, что мои родители погибли —
— Вот же… — растерянно пробормотал я.
— Моя история! — с гордостью хихикнул Лесли. — А твою, Ржаной Алекс, я уже знаю.
— И тебя после этого не задержали? — усомнился я.
— Меня допрашивали, за мной следили, меня даже избивали в школе!
— Тебя из-за этого избивали в школе? — не поверил я.
Поделиться книгой: