Viva Америка

— Надеюсь, ты был мертв до того, как эти твари с тобой это сделали, — с дрожью прошептал я и, швырнув стронгилодон в джип, стал затаскивать в него Бена. — Отсюда надо убираться. Фух… Тут я тебя не оставлю!.. Сейчас… сейчас только сядем и…

Неожиданно за моей спиной что-то взревело — это был бушующий огонь, охватывавший часовенку. В голубое небо повалили клубы черного дыма. Рядом с полыхавшей часовенкой важно прохаживались трутни. При этом мандибулы их складывались обратно, глаза яснели и втягивались, а жабры на щеках клейко сглаживались.

— Ох-х-хренеть! — прошептал я и торопливо схватил стронгилодон. — Идите же! — в запале крикнул я трутням. — Сейчас я вам этим кустиком по губам-то настучу!

Однако трутни торопливо вернулись в микроавтобус, сели в него и, раздавив несколько кустов и ногу одному из туристов, уехали. Я быстро достал смартфон, судорожно нашел в нём телефон полиции Легаспи и набрал его.

— Вы позвонили по телефону экстренной службы города Легаспи, — раздался из телефона приятный женский голос. — На текущий момент на линии ведутся технические работы. Оставьте свое сообщение после звукового сигнала.

— Нр-р-р!.. Да разве так бывает, а?! — несдержанно заорал я. — Только беспорядочных телефонных связей мне еще не хватало!.. — Я угрюмо взглянул на вулкан, ожидая начала записи. — Кури, курилка… Ага, а вот и гудок. Ам… Э… Возле развалин Сагзавы произошло нападение каких-то тварей, которые… которые маскируются под людей! Господи, что я несу! — И я треснувшим голосом добавил: — Убит… убит мой дядя… Вы слышите?! Бена… убили… Бен…

Внезапно я почувствовал, что мое дыхание стало тяжелым и сипящим, словно кто-то насовал мне в горло резаных пробок из-под вина.

— А вот и цветок дает о себе знать, — просипел я и зачем-то поцарапал шею. — Надо бы… кхе-кхе… дождаться… помощи… — Я отключил смартфон и безуспешно попытался сделать глубокий вдох. — Похоже, дело — табак[7]. Зараза! Надо… хах… ехать.

Я завел машину и на полной скорости отправился в сторону Легаспи. С каждой секундой мне становилось все хуже.

Спустя пару минут гонки по ухабам в небе показались три вертолета без опознавательных знаков. Я резко затормозил, стянул с себя рубашку и стал безудержно ею размахивать, силясь привлечь к себе внимание. Однако вертолеты безучастно пролетели мимо. Оказавшись над развалинами Сагзавы, они начали что-то распылять.

Распыляемое вещество вспыхнуло, и из развалин поднялась оранжево-огненная корона пожара. Донеслись хлопки лопавшейся от жара каменной кладки и треск гибнущих кустарников.

— Что они творят?! — заторможенно ужаснулся я и неуклюже забросил рубашку на плечо. — Это же территория национального заповедника, а в самих развалинах — люди! Надо валить отсюда ко всем чертям, пока и меня с Беном не спалили! Огненное погребение… и… мороженное… Да что со мной?

Тут я с недоумением обнаружил, что по какой-то причине не мог положить руки на руль. Я попытался почесать подбородок, но мои пальцы вместо этого просто прошли сквозь него. А еще через секунду я ударился головой об дверцу джипа и потерял сознание.

Глава 2

Что происходит в тропиках, остается в тропиках

— Говорю вам, это были какие-то монстры! — убежденно воскликнул я, начиная терять терпение. — Я словно… словно в ужастике про чупакабр оказался! А вы тут это! — И я брезгливо потряс протоколом допроса.

Сидевший передо мной капитан полиции Легаспи — смуглый и сухощавый мужчина по имени Бальтасар — вежливо улыбнулся и аккуратно забрал у меня протокол.

Где-то два часа назад меня и мертвого Бена нашел поисковый отряд. Мне сразу же оказали медицинскую помощь, а Бена отправили в местный морг. В себя я пришел уже в машине «скорой помощи», направлявшейся в больницу. Так как чувствовал я себя вполне сносно, сопровождавший меня Бальтасар немедленно забрал меня в участок. После этого я красочно и сумбурно описал всё случившееся, терпя духоту замкнутого кабинета для допросов и противный скрип потолочного вентилятора. Жара была невыносимой.

— Чупакабра — означает «сосущий коз», — тактично пояснил Бальтасар. — Хотя в данном случае терминология значения не имеет.

— Мы и были козами для этих тварей! — Я нервозно подул себе под рубашку, пытаясь охладить тело. — Только Бена не пососали и не подоили — его убили, разрази вас гром до развилки[8]!

— Мистер… — начал было Бальтасар и беспомощно вгляделся в протокол.

— …Ржа-ной, — членораздельно напомнил я, раздраженно откидываясь на спинку стула. — У вас же записано!

— Мистер Ржа… Ржа… — И Бальтасар смущенно посмотрел на меня.

— Теперь еще и «ржа», — пробормотал я и с сарказмом заявил: — Для вас, господин офицер, — товарищ Ржаной!

— Русский юмор, — безразлично оценил Бальтасар, водя по протоколу авторучкой. — Итак, мистер Рж… Ржаной, ваши показания записаны. Вы можете быть свободны. Купите себе бутылочку вина, пригласите массажистку в номер и хорошенько выспитесь.

— И весь сказ?! — слегка удивился я, зачем-то разглядывая асфальтовую форму Бальтасара. — Но ведь вы у меня ничего толком и не спросили!

— Всё и так довольно ясно, — сообщил Бальтасар и обмахнулся фуражкой. — Если у вас есть какие-либо вопросы, я с удовольствием вам на них отвечу.

— Да вы что, издеваетесь надо мной?! — вскипел я и случайно брызнул слюной на Бальтасара. — Вы вообще слышали, что я вам только что рассказал?! Хватит из меня тут блаженного делать!

Бальтасар вытер попавшую на него слюну, вышел из кабинета и через несколько секунд вернулся со стаканом и зеленоватой бутылкой с брюшком, на котором гордо красовался нарисованный Майон.

— Угощайтесь, — сказал Бальтасар, ставя всё на стол. — Это пальмовое вино — сухое. Пейте в свое удовольствие и спрашивайте.

— Вы за кого меня принимаете?! Раз русский, значит, заложник зеленого змия?! — обозленно подался я вперед. — Туристов сожгли, моего дядю убили — а вы мне глаза залить предлагаете!

— «Зеленый змий» и «глаза залить»? — непонимающе взглянул на меня Бальтасар.

— «Алкоголь» и «напиться»! — раздосадованно отмахнулся я.

Бальтасар вежливо кивнул, налил полный стакан вина и подал его мне. Вино было мутным и белесым, и я тут же ощутил где-то в животе зачатки изжоги.

— Пейте. — И Бальтасар снова вышел.

Когда дверь за Бальтасаром закрылась, я суетливо понюхал вино. От него шел довольно резкий и кислый душок, словно от компота из портянок.

— Самогон, что ли? — задумался я и с опаской принюхался к вину еще раз.

Тут вернулся Бальтасар, и я поспешно отодвинул от себя стакан. Бальтасар сел на свое место и аккуратно положил на стол стронгилодон, упакованный в прозрачный пластиковый пакет.

— Знакомьтесь: исток и спонсор вашего «злоключения», — объявил Бальтасар, показывая на стронгилодон.

— Что вы имеете в виду? — насторожился я, не сводя глаз со стронгилодона. — Что всё это устроил какой-то бешеный цветок? Или что мне нужна какая-то местная травка, чтобы всё это понять?..

— Обычный стронгилодон не оказывает никаких негативных воздействий на организм — если, конечно, не употреблять его в сыром виде. Но даже тогда вам грозило бы лишь легкое несварение и жжение в причинном месте — не более, — доверительно сообщил Бальтасар. — Этот же экземпляр, — с сожалением произнес он, снова показывая на стронгилодон, — произрос из почвы, отравленной вулканом. Поэтому, когда он цветет, люди, находящиеся с ним рядом, становятся заложниками и не таких дурных видений, мистер Ржа… Ржа…

— …Ржаной, — машинально подсказал я и с недоумением уточнил: — Вы что, хотите сказать, что я был тем самым «заложником видений»? Так сказать, истина — в траве[9]?

— Именно, — подтвердил Бальтасар и отточенным движением снова подвинул мне стакан.

— Но ведь не я один видел всё это выпученными от ужаса глазами! — раздраженно прошипел я, сжимая кулаки. — Там была чертова куча туристов — которые были бы сейчас живы, если бы не те вертолеты!

— Группа номер пять, выехавшая сегодня в девять утра к развалинам Сагзавы, жива, — заверил меня Бальтасар, сверившись со своими какими-то записями. — Правда, среди них есть один пострадавший — тот, кому вы переехали ногу, когда столь стремительно отправились в город за помощью.

Я взволнованно вскочил со стула, и он с грохотом упал. Я взъерошил волосы, хлопнул себя по лбу и нервно прошелся.

— Это был не я! — И я несколько раз убежденно ткнул себя пальцем в грудь. — Это были те твари! Это были те… Блин, как же их назвал Бен?.. Трутни! — внезапно вспомнил я. — Это сделали трутни!

— Мистер Ржаной, вы понимаете, что я буду вынужден задержать вас, если у меня возникнут подозрения, что вы и ваше психическое состояние всё еще представляют угрозу для окружающих? — учтиво осведомился Бальтасар и скромно положил на стол наручники.

Я вскинул руки, чтобы стукнуть по столу, но затем передумал. Вместо этого я взял стакан с пальмовым вином и залпом осушил его. Бальтасар удовлетворенно улыбнулся. Я же поморщился: вино оказалось кислым и терпким, словно было изготовлено из прокисших древесных стружек или таких же прокисших носков.

— Что… что же, по-вашему, там случилось? — спросил я, ежась от кислого послевкусия во рту и желания вдеть Бальтасару его же наручники кольцом в нос.

— Присядьте.

Я послушно поднял стул и сел.

— Ну? — буркнул я, пытаясь совладать с тревогой и набиравшей обороты изжогой.

— Примерно в одиннадцать часов утра вы с вашим дядей прибыли к развалинам Сагзавы, — монотонно начал Бальтасар и еще раз обмахнулся фуражкой. — С разницей в несколько минут следом за вами приехала группа туристов номер пять, состоявшая преимущественно из постояльцев отеля «Ла Розес». Чуть позже вами, мистер Ржа-ной, был найден стронгилодон — цветущий и пропитанный тяжелыми соединениями некогда расплавленных минеральных пород. Как вы понимаете, данный стронгилодон не был своевременно обнаружен и уничтожен — из-за небрежности и халатности работников заповедника.

— Пока совпадает с моей версией, — угрюмо произнес я и налил себе еще вина.

— Аромат такого цветущего стронгилодона почти не имеет ярко выраженного запаха, а воздействие, которое он оказывает на человека, варьируется от сна до правдоподобных галлюцинаций, — размеренно отметил Бальтасар. — Если же такой стронгилодон употребить, как это сделали вы, мистер Ржа-ной, то летальный исход для принявшего его наступит в течение часа. Думаю, ваша дыхательная система и сама почти убедилась в этом.

— Да что за бред, а! — воскликнул я. — Я сам видел, как летучая мышка с восторгом жрала этот стронгилодон! И в ее маленьких глазках и намека не было на то, что она собирается коготки с крючка снять!

— Предсмертный экстаз.

— О… — смутился я и украдкой быстро подышал. — Ладно, это я еще готов понять и закопать где подальше. А в остальном… Получается, все уснули, а у меня крыша поехала, так, что ли?

— Сон — наиболее типичная реакция организма, — уклончиво ответил Бальтасар.

— И что, из пятой группы никто ничего не помнит?.. — неверяще уточнил я. — Да они снимали как сумасшедшие! А еще они орали — как свиньи, которых эти ваши козлососы обсосать готовились!

— Не стоит умалять наш профессионализм, мистер Ржа-ной, — вежливо заявил Бальтасар. — Вся видеозаписывающая техника и все гаджеты группы пять были проверены самым тщательным образом.

Я невольно притих:

— И?

— Все они безнадежно испорчены, — развел руками Бальтасар. — Похоже, в том месте к поверхности поднялась магнетитовая руда. Для местности рядом с вулканом — обычное дело.

— То есть — ничего не зафиксировано, потому что к поверхности поднялся магнитный железняк? — желчно уточнил я.

— Именно.

— Я сам видел, как они снимали! — гаркнул я, снова вскакивая. — Все они просто охренели, когда увидели этих тварей! И их аппаратура была рабочей — вся!

Бальтасар выразительно потряс лежавшими наручниками, и я, сделав несколько глубоких вдохов, уязвленно сел обратно.

— Как же тогда я смог позвонить? — раздраженно полюбопытствовал я. — Как же тогда мой телефон дозвонился, а?

— Ах да, чуть не забыл. Секунду. — Бальтасар достал из кармана брюк мой смартфон. — Вот, пожалуйста.

Я торопливо взял телефон, чтобы найти в исходящих вызовах свой звонок на горячую линию. Однако тот, к моему удивлению, даже не включился. Вынув из смартфона аккумулятор, я, словно каменной таранкой, сердито постучал им по столу.

— Что вы с ним сделали? — подозрительно нахмурился я, вставляя аккумулятор обратно. — Он что, сел? Или у вас в ягодицах тоже магнетитовая руда к поверхности подошла?! Заряд был полный!

— Как я и сказал: всё дело в руде, — заверил меня Бальтасар.

Я с напускным безразличием спрятал смартфон:

— Ладно, подыграю. Какие сюжетные извращения были потом?

Бальтасар сверился со своими бумагами:

— Потом все потеряли сознание, а вы срочно поехали в город. Перед этим вы, правда, не только наехали на ногу гражданину Германии, но и подожгли резервный запас топлива из микроавтобуса группы номер пять.

— Так, а вот это уже полный… — Я мучительно удержал в себе слово, сочетавшее в себе лаконичное женское начало и такой же лаконичный конец всему[10]. — А есть чем закусить? — И я недвусмысленно покосился на вино.

— Конечно, мистер Ржа-ной, — кивнул Бальтасар и неспешно вышел.

Оставшись в кабинете один, я проковырял в запаянном пакете со стронгилодоном дырку и оторвал себе небольшую веточку растения.

— Так я и поверил тебе и твоей лапше! Хрен тебе — по всей твоей вежливости! — прошептал я, бережно пряча веточку в носовой платок.

Через мгновение в кабинет вошел Бальтасар, неся в руке тарелочку с нарезанным апельсином. Под мышкой у Бальтасара была папка.

— Ну вот, другое дело! — беззаботно облизнулся я, когда тарелочка опустилась на стол. — С размахом и хлебосольно — целый апельсин!

Бальтасар уселся, положил папку на стол и выжидательно посмотрел на меня.

— Ваше здоровье, господин офицер, — поднял я стакан с вином и намеренно лениво выпил его.

К апельсину я демонстративно не притронулся, и Бальтасар снова вежливо улыбнулся.

— А как же Адриано? — хмуро осведомился я, понемногу хмелея. — Полноватый такой испанец. Он еще помочь нам пытался. Какие у него козлососы в галлюцинациях были?

— Вероятно, вы говорите об Адриано Гольдони, — невозмутимо произнес Бальтасар, сцепив руки в замок. — Иных мужчин с именем «Адриано» в группе пять всё равно не было. Так вот, Адриано Гольдони не помнит ни вас, ни вашего дядю.

— Да, верно: откуда же ему нас помнить, — язвительно процедил я. — А как же Бен? Как быть с тем, что с ним сделали?.. У него же… у него же вся шея со стороны спины была разворочена! Там словно миниатюрная бомба рванула!

— Ваш дядя умер от сердечной недостаточности. — Бальтасар достал из папки фотографии и пару бумажек. — Вот данные предварительного осмотра и снимки. Как видите, ваш родственник не имеет на теле каких-либо следов насильственной смерти или иных повреждений.

— Бессмыслица какая-то… — неверяще пробормотал я, разглядывая снимки.

На фотографиях был Бен. Он лежал на сером столе — голый, посиневший, прикрытый белой тканью по грудь. К моему недоумению, несколько снимков демонстрировали шею Бена со всех сторон. Однако вместо кошмарной раны на ней была лишь поблекшая загорелая кожа.

— Здесь же… здесь же было всё разорвано… — с дрожью прошептал я, показывая пальцем на фотографию. — Здесь всё было разорвано, черт возьми! Стойте… А зачем его шею вообще сфотографировали?..

— Это было сделано по моей просьбе, которая, в свою очередь, опиралась на ваш занимательный рассказ, — бесстрастно пояснил Бальтасар.

— Этого просто не может быть… Это… — Я схватился за голову, не зная, чему верить. — Божья роса мне в глаза! Я знаю, как доказать правдивость своей версии! Хах! Знаю!

Бальтасар едва заметно пожевал нижнюю губу, не сводя с меня вежливого, но снисходительного взгляда.

— А вы спрашивали у пятой группы, кто у них был помощником экскурсовода? — жадно поинтересовался я. — Они вообще знают, как он должен выглядеть?

Бальтасар вымученно вздохнул и признался:

— Вот тут-то и кроется загвоздка, мистер Ржа-ной. Вся пятая группа утверждает, что именно высопровождали экскурсовода. Но это, как вы понимаете, просто невозможно.

— Во-от! Во-о-от! — возбужденно воскликнул я и победно махнул рукой. — Я же говорил, что это — правда! Выкусите! А то взяли все привычку: чуть что — сразу ищут отголоски балалаечной трели или следы пьяного медведя с клюквой!