Билет в один конец

Парламентёр растерялся. За всю его жизнь он не встречал человека, способного отказаться от халявы. А тут действительно была халява: богатый, роскошный стол и красивые женщины. Никто бы не устоял. А этот военный с лёгкостью отметает такое предложение. Но делать нечего. Видя, как нервничают бойцы, как поглаживают пальцы солдат спусковые крючки, он, от греха подальше скомандовал своим стрелкам команду на отход. А жаль. Шесть новеньких автоматов с боеприпасами совсем бы не помешали общине. Да и свинки бы порадовались такому количеству человечинки.

Как только автобус скрежеща колёсными дисками, опять встал на место, группа продолжила свой путь, всё так же ощетинившись стволами автоматов.

— Я так боялся, что вы примете их предложение, — проговорил Шуруп.

— Так ты с самого начала видел подвох? — удивился Василий.

— Да.

— А что не подсказал?

— У нас не принято лезть к вожаку. Вожак сам принимает решение. Если бы я сунулся со своим мнением к Пахану, он бы меня убил на месте.

— Запомни, в группе каждый имеет право на своё мнение и право на то, чтобы предупредить своих сослуживцев об опасности. Часто бывает так, что кто-то один видит то, что другие не замечают. В следующий раз, если случится что-нибудь подобное, сразу подходи и тихонько сообщай о своих наблюдениях. Понял?

— Понял.

— Слушай, а что там, на той улице было? Которую мы обошли.

— Не знаю. Но выглядела она необычно. А первое правило, если хочешь выжить: видишь что-то необычное или непонятное, старайся держаться от этого подальше.

— Хорошее правило. Надо запомнить.

Здание Дома быта стояло к путникам торцевой частью и выглядело этаким вытянутым вверх прямоугольником с треугольной крышей наверху. Справа и слева от него бушевала огромная электра. Но сам Дом быта представлял собой оазис среди буйства стихии. Влезли в него в единственное окно первого этажа и оказались в длинном как тоннель коридоре.

— Придётся идти через здание, — сказал Шаман.

— Не придётся, — возразил Шуруп.

— Почему?

— Отойди к стене и посмотри вперёд под углом. Видишь?

— Воздух, как будто пожелтел. Это что, вывертыш?

— Он самый.

— Значит, пойдём через второй этаж, — оптимистично заключил Василий.

Лестница была чистая, и поднялись без проблем. Однако примерно в том же месте коридор опять перегораживал вывертыш. На третьем этаже было то же самое.

— Да что это такое! — в сердцах воскликнул Шустов.

— Можно через чердак попробовать, — предложил шаман, — смотрите, здесь желтизна до потолка не достаёт. Вполне может быть, что на чердаке вывертыша нет.

— Точно, — с энтузиазмом подхватил Василий. Все на чердак!

«А пока знай, в Доме быта на чердак не лезьте», пронеслось в голове Шурупа, и он заорал не своим голосом:

— Стой! Никому не идти на чердак! Ни в коем случае!

Бойцы, напуганные такой выходкой пацана, сгрудились вокруг него, нервно пересмеиваясь.

— Ты что, пацан, сбесился, что ли? Или приснилось что?

— Нельзя туда, — упёрся Шуруп.

— А ну-ка, парень, давай-ка поподробнее. Почему нельзя и откуда знаешь? — обратился к нему Василий.

Шуруп, запинаясь, выложил всё, что приключилось с ним вовремя и после встреч со странниками. И про предупреждение именно про чердак в Доме быта.

— А не пытаешься ли ты нам свои сны впарить? Мало ли что присниться может.

— Не. Это мне не приснилось.

— Тогда обоснуй.

— Сейчас. Только осмотрюсь.

Парень стал осматривать пространство третьего этажа. Ничего, вроде, примечательного. Обычный пыльный, грязный коридор, перегороженный примерно посередине желтоватой стеной вывертыша. Бойцы, затаив дыхание, следили за манипуляциями Шурупа. В коридоре повисла мёртвая тишина, в которой вдруг отчётливо прозвучало короткое шипение. Спустя секунд десть — второе. Потом — третье. Шуруп встрепенулся и пошёл на звук. В самом углу на потолке вяло набухала капля. Достигнув определённого размера, она срывалась с потолка и падала на деревянный пол. В месте падения слышалось лёгкое шипение и воздух поднимался прозрачный, еле заметный дымок. От воздействия капель в половой доске уже образовалась обугленная воронка пяти сантиметров в диаметре.

— Всё ясно, — выпрямился Шуруп, — солянка. Вот почему ни в коем случае нельзя лезть на чердак.

— Что ещё за солянка?

— Аномалия такая. На чердаке в данный момент плещется озеро кислоты. Если бы мы открыли люк, вся эта кислота вылилась бы на нас.

Группа ошарашенно смотрела на парня. Такой смерти никто бы себе не мог бы пожелать.

— И что теперь делать? — Озадаченно спросил Василий. Как ни странно, но он чувствовал себя виноватым перед этим мальчишкой, только что спасшим жизнь его группе. И, причём не в первый раз.

— Два варианта: или наблюдать за вывертышем, устанавливать периодичность и проходить, или искать другие пути.

— Значит наблюдаем за вывертышем.

— Я бы не стал возлагать большие надежды на это.

— Как? Ты же сам рассказывал, что вы прошли вывертыш возле аптекоуправления.

— Там была молодая аномалия. А эта постарше будет. Вон какая! Почти на три этажа ростом. Сколько она активна и сколько перезаряжается, кто знает? Зуб рассказывал, что видел вывертыш, который пять часов активен, а перезаряжается всего минуту.

— Всё равно попытаться стоит. Вот тебе часы, Савченко тебе в помощь. Наблюдай.

— А я чем помогу? — удивился Савченко.

— Ассистентом побудешь. Чайку сваргань, бутербродом угости парня, анекдот расскажи.

— Тоже нашли ассистента, — обиженно пробурчал бугай.

— Командир, давай я поассистирую, — вызвался Шаман.

— С чего бы это?

— Да я за один день с ним столько узнал! Интересно.

— Ну, давай.

Обрадованный Шаман бросился разогревать на спиртовке воду и готовить бутерброды с сырокопчёной колбасой. Шуруп с интересом смотрел, как на жестяной конструкции бледным, почти невидимым огнём разгораются белые кругляшки. Интересно. Никаких дров не надо. Вот так положил несколько таких, и вот тебе костёр. Вода в котелке закипела сравнительно быстро, и Шаман принялся колдовать над кипятком. И тут жёлтый цвет в коридоре разом пропал. Парень вскрикнул и глянул на часы, отмечая время.

— Что там? — подбежал к нему проводник.

— Вывертыш отключился. Теперь засекаем время перезарядки.

Шуруп напряжённо сидел с часами в руке, бросая попеременно взгляды на циферблат и вперёд по коридору. Всё вокруг перестало существовать. Всё, кроме вот этих часов и вот этого коридора. Аномалия включилась ровно через семь минут. Парень расслабленно откинулся на стенку и тут в нос ударил запах чего-то горелого.

— Что горит? — подскочил он.

— Где? — поднял голову от котелка Шаман.

— Да тут. Что, запах не слышите?

— Ах, это? — засмеялся проводник. — Это кофе. Напиток такой. Вот, решил тебя угостить. В довоенное время многие любили себя побаловать чашечкой-другой. Правда это растворимый. Где же сейчас натуральный-то взять? Но, хоть что-то. Ну, что там с аномалией?

— Период перезарядки семь минут. Вполне успеем проскочить. Осталось выставить наблюдателя и, как только она опять отключится, можно будет идти.

Так и сделали. Василий установил наблюдательный пост, а Шуруп стал угощаться деликатесами. Кофе ему не понравился однозначно. Горький, да ещё и горелым пахнет. А вот колбаса оказалась на высоте. Парень перекатывал во рту вкусные солоноватые кусочки, совсем не похожие на ту вяленную крысятину, которую доводилось ему кушать.

Аномалия отключилась через три часа и группа, успешно пройдя коридор, спустилась на первый этаж и вышла через торцевое окно, с другой стороны.

Школа показалась внезапно, когда группа, преодолев завал из обрушившейся девятиэтажки, скатилась по щебёнке вниз. Четырёхэтажное кирпичное здание с разрушенным крылом спортзала и большими брешами в стенах стояло мрачным обелиском утраченным мирным временам. Когда-то здесь раздавались детские голоса, звенел последний звонок и тоненький девичий голосок выводил на линейке: «Школьные годы чудесные». Хорошо ещё основное здание сохранилось. Ведь там подвал, в котором находится запасной вход в бункер. Группа направилась к школе, когда насторожившийся Шуруп остановил бойцов, показывая что-то впереди себя.

— Что ещё? — недовольно спросил Василий, досадуя на задержку. Делов-то осталось, найти вход, сообщить на базу и домой, по душ и в мягкую постель.

— Трамплин.

— Где?

— Вон, — парень поднял с земли камень и бросил вперёд. Камень ударился о землю, прокатился немного и, вдруг, резко, как из катапульты, выстрелил в небо.

— Вот это ас! Приёмник и не хрипнул ещё, а пацан с ходу разглядел! — восхитился Кузьмин.

— А что ты хочешь? — Ответил Шаман. — Мы после выхода месяц в тепле да безопасности отсиживаемся, а он двадцать четыре часа в сутки в этом проклятом мире обитает.

Аномалию обошли, конечно. Уже в школьном дворе группу ждал очередной удар. Бойцы молча стояли посреди площадки, которая, скорее всего выполняла роль места, где проводились линейки, и расширенными от ужаса глазами смотрели на обилие костей, усыпающих двор школы. Судя по маленьким черепам, это были останки детей, пятнадцать лет назад пришедших в школу на свой последний урок. Какими нелюдями нужно быть, чтобы стрелять по детям? На глаза наворачивались слёзы, а руки невольно сжимались в кулаки. В вестибюле школы спугнули семейку шипохвостых котов и сразу направились к месту предполагаемого спуска в подвал. Подвал был на месте, как и вход в бункер. Только вход этот перекрывала бритва. И так, сволочь, стояла, что не подойти и не обойти. Ну нет, чтобы на метр левее или правее. Нет. На самом входе.

— Может, что-то можно сделать? — с надеждой спросил Василий у Шурупа.

— Да что тут сделаешь? Это что, шкаф, который можно отодвинуть? Вход недоступен однозначно.

Поднявшись на первый этаж, группа расположилась во одной из классных комнат. Судя по низеньким партам, здесь учились дети младших классов. Василий опять углубился в карту, пока Кузьмин колдовал с рацией. Следующая точка — здание управления местнойполиции.

— Ох, не люблю я ментов, — поморщился Шаман.

— Это с какого бодуна-то? — удивился Васька. — Когда война началась, тебе лет десять было. А в убежище я что-то ментов не наблюдал.

— Да я по детству зимой как-то снежком в автобус залепил. Меня поймали и к ментам. Вот страху от них натерпелся!

— Ну, сейчас в этом управлении ты ментов разве что в виде скелетов увидишь. Кончились давно менты. Давай думать, как пройти туда.

Оба склонились над картой, выбирая маршрут.

— Лучше всего по берегу канала, потом через здание СЭС, сквер и к ЦУМу., — заключил Шаман.

— Да. Наверное, ты прав. Кузьма! Как там связь?

— Да давно всё готово.

Шустов быстро доложил о результатах поиска и дальнейших планах, прослушал положенные в таких случаях ценные указания и напутствия. Двигаться дальше на сегодня смысла не было, поэтому он дал команду на развёртывание лагеря. На ночёвку устроились на втором этаже, в кабинете географии. И не первый этаж, на который могут заскочить нежелательные представители местной фауны, и можно выскочить в окно в случае необходимости.

— Шуруп! — балагурил дюжий Савченко, — что за имена у вас?

— Обычные имена.

— Да какие же это обычные имена. Клички какие-то. Как у собак.

— У слепышей кличек не бывает.

— Да ты не понял. Раньше, до войны, у людей были домашние животные. Коты, собаки.

— Как можно жить в одном доме со слепым псом или шипохвостом? До войны люди что, совсем дураки были?

— Опять двадцать пять! Собаки были другие. С глазами. И служили человеку верой и правдой. Самый преданный друг человека был, между прочим.

— Опять шутишь?

— Нет. Это правда. Спроси у кого хочешь. И коты были меньше и ласковые такие. Без шипа на хвосте.

— А разве так бывает?

— Бывает. Вот тогда и давали клички своим питомцам. А у людей имена должны быть. Вот, например, я Савченко Игорь Дмитриевич.

— Ого, как длинно! И к чему так сложно?

— Савченко, это фамилия. Ну, как принадлежность определённому племени, что ли. Мой отец был Савченко. Я — Савченко, и мои дети тоже будут Савченко. Понял?

— Понял.

— Имя моё — Игорь. Ну, как тебя Шуруп зовут. А отчество Дмитриевич, то есть я сын своего отца Дмитрия.