Владеющий (СИ)

Встреча с Ингой произошла сначала виртуально, в сети, на одном из интернетных форумов. Влад забрёл на него случайно и, почитав переписку завсегдатаев, собрался уже ретироваться. Вялотекущие обсуждения всего и вся, иногда разбавлялись эпатажными выходками парочки троллей или словоблудием спивающегося литератора-любителя, ищущего любви и понимания в преддверии выхода на пенсию. Периодически, когда страсти начинали кипеть сверх меры, или нарушались форумские правила, появлялась «Пантера» — модератор, и раздавала взыскания налево и направо: запрет на общение от суток до месяца. В спокойной обстановке она же общалась под ником — «Ромашка», как обычный посетитель. Влад после первых же постов, часто юморных, почувствовал её заинтересованность и сам потянулся навстречу. Несмотря на разность в возрасте, у них проявлялось всё больше общих интересов, точек соприкосновения, похожего отношения к окружающему миру. Ситуация усугублялась весной, входящей в свои права, в начале апреля снег таял на глазах, а небо становилось всё более глубоким и голубым…

Уже через пару недель они не находили себе места, если кто-то из них по какой-то причине не появлялся в сети. Она выкладывала высказывания Паоло Коэльо или четверостишья Омара Хайяма, а он соглашался с ними, дополняя собственным видением и, часто, нетривиальным подходом ко многим вопросам. Взаимообмен картинками с пейзажами или фэнтези, музыкой, клипами, мечтами и желаниями, совпадения в ощущениях и чувствах зажгли в них тот трепетный огонёк, из которого постепенно вырос настоящий пожар сердец. Окружающий мир уже освещался изнутри собственным источником света, с центром где-то в районе сердца, а интеллект, логическое мышление — заткнулись, уступая дорогу счастливому разуму души…

Когда-то, довольно давно, Влад уже окунался с головой в стихию влюблённости — школьные годы, первая любовь, всё вновь и всё в золотистом свечении. Тогда темноглазая одноклассница с колдовским взглядом надолго стала его женщиной, той, которой доверяют всё самое сокровенное. Она же научила — не раскрываться полностью, оставлять некоторые области души закрытыми — терра инкогнита, чтобы не оказаться однажды беззащитным человеком, которого просто используют. Жизненный опыт конечно помогает избегать повторения ошибок, но он же часто делает людей циничными, с годами. Ты стал мудрым, опытным, заранее ждёшь подвоха от новой знакомой… и тем самым не даёшь себе оказаться в другом, более высоком измерении, как и ей. Влад прекрасно понимал всё это, но к собственному удивлению опять открывался, и довольно бесшабашно, надеясь на чудо, видимо. Инга последовала за ним, хотя такая полная искренность с мужчиной была для неё в новинку. Почему она постепенно раскрывалась, до самых глубинных закоулков души? Просто он понимал её, как никто. Тот, кто понимает, тот любит по-настоящему — готов прощать, уступать, дарить себя. И вот уже появилось состояние тихого восторга, сменившее раздражённо-депрессивное существование. Весь мир стал мягче и светлее, былые проблемы сгладились, то, что раньше раздражало, сейчас воспринималось спокойно, с плохо скрываемой счастливой улыбкой.

Случайностей, как таковых, вообще-то не бывает: каждая встреча готовится заранее обоими, пусть даже это не осознаётся, пусть даже вся подготовка проводится на подсознательном уровне, душа жаждет открытия и получает его. Представляются какие-то качества, наиболее важные, черты облика, характера… иногда даже нет чёткого образа желаемого человека, но вот жизнь подбрасывает встречу, которая ожидалась, о которой мечталось, и постепенно приходит понимание — случилось, произошло, именно со мной. Влада поразил изменчивый облик Инги — на некоторых фото он совсем не совпадал с реальной владелицей. «Человек есть то, что он думает», — всплыло в памяти, видимо часто её уносит из этой реальности то в прошлую, то в параллельную… Ведьма — так он её воспринял в начале отношений, нет, скорее — молодая Ведьмочка, чья душа не впервой на этой планете. В прошлых воплощениях она узнала, что такое выживание, секс, обладание, боль… и чуть-чуть — любовь. Любовь — ярко, но совсем не долго. В памяти Влада всплыли отрывки из кодекса ведьм: «Мы исполняем обряды и ритуалы для того, чтобы настроиться на естественный ритм жизненных сил, обозначаемый фазами луны, сменой сезонов и поворотными точками года»; «Мы рассматриваем творческую силу вселенной как проявление полярности женского и мужского начала. Эта творческая сила проявляется во взаимодействии мужской и женской сущности. Мы одинаково ценим их, зная, что одно поддерживает другое. Мы чтим сексуальность как удовольствие, как символ и воплощение жизни». — И что меня так притягивает в них, в ведьмах? Первая любовь, теперь вот опять… бес в ребро. Влад улыбнулся. Инга с первых дней знакомства воспринимала его как Инквизитора. Того, кто владеет ею, кто имеет свою систему ценностей, но в то же время принимает её такой, какова она есть.

— Ты, наверное, читаешь меня как открытую книгу? — однажды спросила она. — Не всегда, — с улыбкой ответил Влад, — я понимаю тебя, ты со мною одного знака, одной стихии-Воздуха, одинаковой конституции, но другого пола. Женщины часто сами не ведают, чего хотят, поэтому их поведение не всегда можно просчитать или объяснить, и это увлекает.

— Значит, ты меня просто изучаешь? — сузив глаза, с напускным безразличием и саркастической усмешкой спросила она.

— Ах-ах, будто сама не видишь, как моя энергия перетекает в твою ауру? Как ведьма, ты должна чувствовать, знать, кто молится за тебя и пребывает рядом ежедневно, — с тёплыми искорками в глазах ответил он.

— Мне ещё и услышать хочется…

— Знаю, люблю тебя…

Глава 4

Уже третьи сутки после встречи с Илоной Милонег со своими дозорными скрытно продвигался вдоль литовской границы. Великому Новгороду нужна была объективная информация о соседях: не намечается ли очередной приграничный набег или крупное наступление на новгородские земли литовского князя Миндовга. А если таковое случится, разведчики будут оповещать своих князей и воевод о передвижении неприятеля.

В отличие от Руси, большая часть населения литовского великого княжества всё ещё поклонялась языческим богам. В своих труднопроходимых лесах литвины довольно успешно отбивали атаки ордынцев и, при случае, норовили поживиться тем, что плохо лежит у соседей. Литва расширялась за счёт прилегающих русских юго-восточных княжеств, которые, чтобы не стать ордынскими данниками, добровольно включались в её состав. К тому же в середине тринадцатого века там было довольно терпимое отношение к православной вере. Литва, как и северо-западные русские княжества, находилась между двух огней — Ордой и Ливонским рыцарским орденом.

Милонег уже два года служил десятником в новгородской дружине и, в основном, выполнял поручения по разведке и другим неафишируемым контактам с иноплеменниками. Не обладая богатырским телосложением, хорошо владел мечом, метко стрелял из лука, имел молниеносную реакцию, развитую интуицию, ответственность за своих людей и порученное дело, мог изъясняться по-немецки и понимал литовскую речь. В его отряде большинство парней были из семей охотников. Все умели передвигаться тихо, растворяться в лесу, читать следы, наблюдать и выжидать. Вооружение и доспехи были лёгкими — мечи, топоры, ножи, небольшие копья, луки, кольчуги, у десятника с металлическими пластинами на груди, шлемы — довольно разнотипные, и круглые щиты, обитые бычьей кожей. В случае обнаружения на чужой территории, отряд должен оторваться от погони, а не вступать в схватку. Если дело дошло до рубки, значит дозор раскрыт и задачу свою не выполнил в полной мере.

Отряд приблизился к рубежам ржевского княжества, на границе которого должен был развернуться и возвращаться назад. Десятник дал команду спешиться: надо было отдохнуть, заночевав вблизи соседних пределов. Дружинники принялись сооружать шалаши в небольшом перелеске, разводить костёр, после чего четверо из них с бреднем спустились по довольно крутому берегу к небольшой речке — добыть рыбки для ухи. Тем временем Милонег в паре со Змеем, обследовал прилегающую территорию. Сначала верхом, а потом, взяв коней под уздцы, разведчики выдвинулись вперёд по лесистому берегу реки. Пройдя версты три, они вышли на узкую тропу, которой кто-то часто пользовался, возможно, не более двух-трёх человек. Видимо, жильё было расположено в негустых зарослях и к реке жильцы спускались ежедневно. Разведчики привязали коней к небольшим дубкам и осторожно двинулись вверх, параллельно лесной тропе. Змей, шедший левее, ловко уворачивался от ветвей и, не наступая на сухой валежник, обогнал Милонега.

— Кто-то за нами наблюдает, — подумал десятник, — кто-то поджидает. Он пробирался сквозь заросли так же бесшумно, ни одна сухая ветка не треснула под его сапогом. В отличие от Змея, он прокрутил в голове уже не один вариант действий в случае схватки, обнаружения или враждебного поведения местных жителей. Сканируя взглядом заросли, Милонег, с луком наизготовку, ещё более замедлил своё продвижение вперёд и, правее своего направления движения, боковым зрением обнаружил наблюдателя. Взор, замаскированный листьями орешника, принадлежал крепкому, статному старику с седой бородой и длинными, с проседью, волосами. Он стоял среди ветвей, опершись на деревянный посох, в длинной рубахе неопределённого цвета, одетой поверх светлой льняной, подпоясанный кожаным ремнём, на котором висел довольно большой нож в ножнах и несколько небольших матерчатых мешочков. В серо-зелёных глазах ещё не потух блеск, взгляд доброжелательный и в то же время пронизывающий, как бы проникающий в мозг. Милонег ослабил натяжение тетивы, вернул стрелу в колчан и не спеша пошёл на сближение с волхвом. Подойдя, поклонился, с интересом рассматривая отшельника, пожелал здоровья на многие лета.

— И тебе здравствовать, — ответил волхв.

— Что ищут здесь дружинные?

Десятник по глазам уже понял, что хитрить смысла нет.

— Порубежье проверяем, за соседями присматриваем. Литвины не озоруют тут, старче?

— В последнее время тихо. Хотя… если долго всё тихо, то жди перемен.

— Значит, подозрительное всё же происходило?

— Только дурак ведёт себя подозрительно, перед внезапным нападением, — волхв еле заметно улыбнулся.

— Тоже верно, — улыбнулся в ответ Милонег, — они хоть и язычники, но люди близкие, по восприятию мира.

— А я и сам язычник, по твоему представлению, — глаза волхва чуть сузились, на лице появилась ироничная улыбка.

— Князь Владимир больше трёх веков назад христианство на Русь принёс, а посмотри: по малым городам, по деревням народ всё равно соблюдает обычаи, обряды, веру исконную, от пращуров доставшуюся.

— Ну да, ни Масленицу, ни Купалу приказом не отменить, однако и веру в Христа — тоже.

— Христос, судя по всему, был великим Мастером, он не только знал суть вещей, но мог менять их свойства. Мудростью не был обделён, и пророческим даром, и целительским, но что сделали римские попы из его учения?

— Что?

— Они вывернули его слова наизнанку, трактуя их по своему разумению, и сделали из него идола. Чем их религия выше нашей?

— Говорят, что у нас идолов больше. Многобожие.

— Так у них тоже многобожие. Духов можно по-разному называть: и богами, и Элохимами или Архангелами… суть не меняется. Во всех религиях есть главный Бог, и есть его сподручные. Вот Христос говорил, что Бог есть Любовь, а почему тогда еврейский бог, Иегова, как они его зовут, и кровожадный, и гневливый, и к другим народам немилостивый? Выходит, что есть Бог-Отец, который далеко на небе, и есть ещё один, который на земле свои порядки устанавливает…

— Возможно кто-то очень хитрый решил соединить учение Христа с ветхозаветным.

— Вооот, соображаешь. Довелось мне встречаться с разными христианами, и не только на нашей земле. Мало кто из них вник в суть учения. А ретивых много. Есть и сильно верящие, но понимающих — единицы.

— Так что же они не понимают?

— А то, что все люди — сыны Бога. Христос ведь так и сказал: «Дела которые я творю, и вы сотворите, и большие сотворите». Человек — существо божественное, особенно когда оно знающее и любящее. Отец — это Бог Мысль. Человек потому и Сын его, что он тоже Мысль, но живущая в материальном теле, а потому ограниченная… временно. Все мы когда-то уйдём на небо, чтобы там жить вечно, богами.

В зарослях, сквозь которые проходила тропа, послышался низкий, утробный рык и вскоре собеседники увидели ретировавшегося Змея, с ножом в руке, он пятился, не отводя глаз от зарослей.

— Волчок мой, дом исправно стережёт, — с улыбкой молвил волхв.

— Матёрый, да уж, — разведчик сердито зыркнул в сторону хозяина зверя.

Милонег жестом показал напарнику, чтобы тот вернулся к лошадям.

— Как тебя зовут, старче?

— Любомир, — молвил волхв.

— Хочу поговорить с тобой о многом, но сейчас надо возвращаться к своим. Мы ещё увидимся, я в этом почти уверен. Напоследок скажи, почему не удаётся удержать любовь двоим, мужчине и женщине надолго? Год, два, три… и сходит она на нет. Что мешает?

— Два эго… соревнование между ними постепенно приносит всё больше обид. Вот представь каждого серебряным ковшом, стоящим над горящей свечой его любви. Пока свеча горит в полную силу, капли обид и недопониманий не накапливаются, испаряются от тепла, оставляя на дне лишь тёмный налёт. Но чем толще налёт, тем меньше нагревается ковш, капли уже не успевают испаряться, уровень обид и недовольства становится всё выше, пока не наполнит сосуд до краёв.

— И что тогда?

— Ковш переполнен, обиды переливаются через край и гасят свечу — любовь. Только очень мудрые души могут хранить любовь десятилетиями, а то и пожизненно. Знаешь, почему им это удаётся?

— Скажи.

— Они могут любить не воспитывая, не осуждая, не переделывая под себя другого. Пока живы, мы норовим научить близкого человека, соревнуемся с ним, раздражаемся. Только когда он покидает этот мир, понимаем всю ненужность этих потуг…

— Спасибо тебе, Любомир, умеешь ты доходчиво всё пояснить. Мир тебе, и до встречи!

— И тебе удачи, милок, — волхв с явной симпатией проводил взглядом нового знакомого.

Милонег быстро спустился под горку к ожидающему его Змею.

— Едем, ребята уху наверное уже сварили.

— Я бы сейчас целого ягнёнка съел, за раз, — Змей явно не страдал отсутствием аппетита, — а под медовуху и телёнка.

— Да я тоже, пожалуй, — улыбнулся десятник, — с утра ничего не ели сегодня.

Глава 5

Влад подошёл ближе к окну, развёл руки в стороны, ладонями вверх и, закрыв глаза, сделал глубокий вдох. Ощущая кожей солнечное тепло, представил, как вместе с воздухом втягивает в себя энергию светила. Тёплая волна прошла от макушки до копчика и раздвоившись, стекла по ногам в ступни. Повторив ещё дважды этот свой ритуал, он почувствовал прилив сил и умиротворение.

— Надо понять, как происходит моё путешествие во времени. Итак, часть моей души — астральное и ментальное тела во время транса уносятся в параллельный мир, в мир, где время — нелинейное. Это как архив всех событий, происходивших на планете, на Востоке его называли Хрониками Акаши. Там часть души ищет информацию о себе и притягивается к тем событиям, которые происходили в прошлых воплощениях.

Влад вспомнил разницу ощущений, различную степень вовлечённости в события.

— То я вижу происходящее со стороны, то как аватар, присутствую в теле Милонега, вижу происходящее его глазами… Видимо, это зависит от внутренней сосредоточенности… а может от симпатии к конкретной линии поведения?

Вспомнилось чувство монолитности с конём, когда неслись со Змеем в свой лагерь.

— Это чувство, пожалуй, посильнее того, которое возникает при управлении автомобилем, даже в экстремальной ситуации. Конь живой, со своей душой, со своими эмоциями, характером, это сближает конечно же сильнее, это приводит в восторг!

Молодой тёмно-гнедой Буян и без шпор чувствовал, когда надо выложиться полностью, догнать и перегнать соперников, а когда по приказу хозяина и лечь на бок, на землю, затаиться. Влад где-то на границе сознания и подсознания ощущал идентичность чувств к своим транспортным средствам и друзьям, одновременно, к тем, что были у него в разные века.

— Управляя конём, автомобилем или самолётом, в идеале ты должен стать виртуозом, сливаясь с ними в одно целое. Тогда тебя трудно будет победить. Тогда ты будешь ощущать себя на гребне волны жизни. Правда… не хватает для счастья ещё кое-чего — эйфории влюблённости, внутреннего света от любви к той своей единственной женщине. Тогда чувствуешь себя не одинокой половинкой, свободной, но ущербной, а чем-то очень цельным, да и весь окружающий мир становится таким же…

Влад вдруг, неожиданно для себя, нырнул в своё подсознание, как в тёмную болотную воду. Не представляя, не пытаясь увидеть какие-то образы, картины, просто ожидая телепатического ответа на вопрос — «Что я несу из прошлого?»

Вынырнул также внезапно, уже с достаточно ясным пониманием — в прошлых жизнях была и любовь, и радость от жизни, и свершения, и испытания, но слишком рано настигала смерть, слишком рано. Не доводилось дойти до уровня сознания того же волхва. Рождение, привыкание к этому миру, подготовка к служению, как вспышка — любовь, отдача долга… всё, свет погас, ожидание нового воплощения.

— Наверное, это — моя первая жизнь, такая длинная — уже за пятьдесят.

В этот раз, хоть и приходилось рисковать, но были своевременные подсказки из подсознания — архива души, ангел-хранитель тоже не спал. Сейчас Влад ощущал себя пилотом одного из боевых самолётов, возвращающихся в сильно поредевшем строю с опасного задания.

— Даже не верится, я всё ещё жив, — на лице удивлённо-восторженная улыбка…

После пятидесяти энергия, полученная при рождении, уже не та, ресурс организма во многом растрачен, зато накоплен опыт, достигнуто понимание многих моментов материального существования, которые уже не завлекают, как в юности.

— Главное — появилось осознание того, кто я, зачем сюда пришёл и куда пойду далее. Удалось понять, в общих чертах, кем и как был сотворён этот мир, и в каких целях. Теперь можно никуда не торопиться, живи и получай от этого удовольствие, зная, что в любой момент можешь перейти в более совершенный мир. Я наконец-то достиг уровня волхва, правда, тот давно ушёл дальше.

Глава 6

Котёл с дымящейся ухой распространял невероятно притягательный запах. Спрыгнув с коней, Милонег со Змеем поспешили занять место в кругу дружинников, сидевших рядом с остывающим костром. Лузга — белобрысый, худой, но жилистый малый, как дежурный по лагерю, начал разливать всем похлёбку по мискам. В охранении стоял отобедавший уже Лось, как самый оголодавший, он сам напросился на службу, лишь бы побыстрее насытиться. В свои 18 лет он был уже весьма плотного телосложения, при немалом росте и косой сажени в плечах — в рукопашной схватке всегда был как мощный таран, на острие атаки.

Сухари, разбухнув в похлёбке, придали еде ещё более привлекательный и объёмный вид. Десятник перекрестился, за ним и остальные. Разговор стих на несколько минут, слышен был лишь стук деревянных ложек. Милонег, закончив с ухой, приказал Лузге отрезать от общего продовольственного запаса — увесистого куска копчёно-вяленой оленины, по ломтю на каждого.

— Парни, половина пути пройдена, дорога домой всегда легче. Отдыхаем, отсыпаемся и завтра, как рассветёт, в обратный путь. Левша, в полночь сменишь Лося.

— Слушаюсь, Мил.

Полежав на травке после сытного ужина, Милонег расседлал своего Буяна и спустился с ним к реке.

— Текущая вода… на неё, как и на огонь, можно смотреть бесконечно, особенно в таком шикарном соседстве — с цветами, травами и камышом.

Сбросив с себя доспехи, узкие порты, сапоги, десятник в одной рубахе вошёл в воду по колено, и начал мыть своего коня. Буян, попив прозрачной водицы, благодарно кивал головой и поигрывал мышцами, в ответ на расчёсывание скребницей.

— Друг мой сердечный, не подводи меня и далее, — взгляды их встретились, рука погладила конскую шею… — ни стрела, ни копьё, ни меч нас не возьмёт. Милонег уже давно пользовался ежедневным заговором-молитвой, по научению своего первого воинского наставника.

Через некоторое время подтянулись и Змей с Лешим, помыть своих лошадей. Леший — парень лесной, светло-русый, стройный, голубоглазый, один из лучших лучников в отряде, а как подражает голосам птиц! Часто и знатоку не отличить подделку. Лес для него — дом родной. В городе девки на него часто заглядываются: светлый, ладный красавчик на вороном коне. Его-то и назначил наставником Щену, шестнадцатилетнему новобранцу, рыжему, конопатому, круглолицему сыну Васи портного. На Загородском конце — на одной из посадских новгородских улиц, жил и трудился отец Милонега, ремесленник Владимир, также принадлежавший к этому цеху, и бывший приятелем рыжему Василию.

— Леший, помоешься, поднимайся в лагерь — состязание устроим, постреляем, развлечёмся, подопечного твоего проверим…

— Сейчас, я быстро, Мил.

Пока Милонег не спеша одевался-облачался, поднимался в горку, Левша успел прискакать в лагерь раньше.

— Щен, готовь свой лук, стрелы!

— Да я вот уже, готов!

Десятник подъехал к парочке, но обратился ко всем:

— Парни, проверим, не разучились ли вы из луков стрелять!

Достав из своей сумки серебряное кольцо и демонстрируя его над своей головой, продолжил:

— Кто с пятидесяти шагов попадёт внутрь кольца, тому оно и достанется. Первыми стреляют самые молодые.

Дружинники оживились, достали луки, стали подначивать друг друга, хохотать.

— Неплохой подарочек можно выиграть для своей девахи, — с ухмылкой обратился Леший к Щену, — отпускай стрелу плавно, всё как учил, — уже вполголоса закончил он…

Десятник тем временем отрезал ножом небольшую веточку на берёзе, оставив пенёк с полвершка, на который и повесил колечко. Отсчитал полных пятьдесят шагов и воткнул в землю срезанную ветку, обозначив нужную дистанцию.

— Значит так, стреляем бронебойными (стрела с узким наконечником), чтобы кольцо не разворотить. По одному выстрелу. Первый — Щен, второй — Лузга, Лось третьим, смените его для выстрела. Дальше — Левша, Змей и Леший. Начали!

Щен натянул тетиву наполовину, прицелился, натянул ещё на четверть хода, рука, держащая лук, заходила из стороны в сторону… немного отпустив, замер и выпустил стрелу.

— Хорош… даже в ствол не попал, воин, — съехидничал Змей.

Лузга решил действовать быстро: натянув тетиву на три четверти хода, под углом к горизонту, плавно опустил лук до уровня мишени и выстрелил. Стрела вошла в ствол берёзы чуть ниже кольца, перекрыв его оперением, частично.

— Ни нашим, ни вашим, молодец! — Змей продолжал ёрничать, — иди, замени Лося.

Подошедший Лось натянул свой деревянный лук полностью, легко, без видимых усилий, прицелился, выстрелил жёстко — стрела рванулась вперёд и, с хорошо слышимым стуком, вошла в дерево чуть ли не на всю длину наконечника, но на вершок выше кольца.

— Да ты проткнёшь насквозь любого врага, хорошо бы ещё в нужном месте, — Змей с ухмылкой хлопнул Лося по плечу, — иди лучше карауль нас.

Левша, с непроницаемым выражением лица, как бы нехотя, натянул тетиву и почти не целясь выстрелил. Стрела впилась в ствол правее колечка, примерно на таком же расстоянии, что у Лузги.

— Не везёт, — хмыкнув, уступил место Змею.