Дон Цезарь и Рюи Блаз быстро направляются друг к другу.
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Дон Цезарь, Рюи Блаз.
Дон Цезарь О! Рюи Блаз, клянусь! Рюи Блаз Сафари, старый друг! Ты здесь?.. Какая тайна Вдруг во дворец тебя ввела? Дон Цезарь Я тут случайно. Пойду — и снова вдаль полет свой устремлю. Я птица вольная, пространство я люблю! Но ты — в ливрее вдруг? Надел ты маску? Рюи Блаз(с горечью) Нет! Я в маске, если я в ливрею не одет. Дон Цезарь Да что ты говоришь? Рюи Блаз Дай руку мне, мой милый. Хочу ее тебе пожать с такой же силой, Как в дни далекие, счастливые, когда Нам были радостью и голод и нужда, Когда я мерз зимой, имел лишь хлеб и воду, А крова не имел — зато имел свободу! В те времена еще я человеком был. Мы встретились с тобой — тебя я полюбил: Мы оба из простых! Ты помнишь, как когда-то Все думали про нас, что мы с тобой два брата. С утра и до ночи мы пели без конца, А ночью, на глазах у вечного творца, Под звездным небом мы, обнявшись, засыпали, Делили мы с гобой и радость и печали. О юности заря прекрасная! Потом Пришлось нам каждому пойти своим путем. Прошло почти пять лет. Ты все такой, как прежде: Сафари, что богат и в нищенской одежде. Ничем ты не владел — а думал, что богат, И ничего не ждал. А я, мой милый брат, Учился в детстве я в одной из тех коллегий, Где много нам дают ненужных привилегий. И эта милость мне лишь ко вреду была, Поскольку не дали мне в руки ремесла. Там сделали меня мечтателем, поэтом, — Я часто от тебя упреки слышал в этом. Ты надо мной шутил; я — пылок и упрям — Кидал мечты свои стихами к небесам! Жар честолюбия пылал во мне тревожно, И все казалось мне и просто и возможно. Я думал целый мир завоевать тогда, — К чему усилия заботы и труда? Бродить предпочитал весь день я в томной лени, Следя мечтательно, как всходит на ступени Роскошного дворца, где все огни горят, Блистая прелестью, прекрасных женщин ряд… Ну, словом, день настал, когда, бездомный, нищий, Остался я совсем без крова и без пищи. И поднял я кусок, валявшийся в пыли: Взял, что мне предложить за мой позор могли. О боже! В двадцать лет как верил я в мой гений! Я босиком бродил в полях, и в день весенний О человечестве я думал той порой, И планов в голове теснился целый рой! Предела не было надежде и желанью Хотел от бедствий всех я излечить Испанью, Стать благодетелем родной моей стране, Я думал, что весь мир нуждается во мне! И видишь результат, мой друг? Я стал лакеем! Дон Цезарь Дорогой голода не все пройти умеем: Ворота низкие, и неудобен путь. Кто выше — должен тот и ниже спину гнуть. У счастья есть свои приливы и отливы. Но мы надеяться должны, пока мы живы! Рюи Блаз(качая головой) Хозяин мой — маркиз. Дон Цезарь Я с ним слегка знаком. Ты во дворце живешь? Рюи Блаз И не бывал я в нем. Сегодня — первый раз. Дон Цезарь Но здесь его покои? Рюи Блаз Он должен во дворце во время быть любое. Но в доме небольшом он поместил меня, Отсюда в двух шагах, а сам при свете дня Он не бывает там, зато порой ночною Приходит часто в дом он дверью потайною. Ключ только у него, и он проводит ей Замаскированных таинственных гостей. И с ними запершись, он там часы проводит, Не знаю, для чего и что там происходит. Там двое черных слуг живут со мной, немых, — И вот считаюсь я хозяином для них. Дон Цезарь Да. Домик он завел, чтоб в тайне безусловной Шпионов принимать, — ведь он судья верховный. Он держит все в руках… Он гений по уму! Рюи Блаз Вчера он мне велел прийти сюда к нему, Пока не рассвело, — пройти по галерее. И в первый раз велел мне быть в моей ливрее. Одежду гнусную сегодня в первый раз Надел я на себя. Дон Цезарь(пожимая ему руку) Надейся, Рюи Блаз! Рюи Блаз Не знаешь ты всего! Нет для меня надежды. Все то, что видишь ты, — клеймо моей одежды, Жизнь унижения, безрадостной тоски И что я жалкий раб, — все это пустяки. Я и не чувствую позорящей ливреи. Но пламя жжет мне грудь, грызут мне сердце змеи… Боишься за меня? На внешность не смотри: Когда б ты видеть мог, что у меня внутри! Дон Цезарь Что хочешь ты сказать? Рюи Блаз Пришпорь воображенье! Где верх безумия, вне власти достиженья, Придумай, сочини, найди, изобрети — Чего опаснее, страшнее не найти. Составь смертельный яд, глухую бездну вырой Чернее всех грехов и преступлений мира, — И все же будешь ты от истины далек. Не догадался ты? Кто б догадаться мог! Поближе подойди к зияющему зеву Бездонной пропасти: люблю я… королеву! Дон Цезарь О небо! Рюи Блаз Во дворце есть человек один: Над ним короною украшен балдахин, Живет он сумрачно, в уединенье строгом; Все перед ним равны, как будто перед богом; Для всех, кто может быть в присутствии его С покрытой головой, и честь и торжество; Подвластны все при нем мучительному страху: Он пальцем шевельнет — и мы с тобой на плаху; Малейшей прихотью мир сотрясает он; Живет, величием зловещим окружен, И правит судьбами обоих полушарий; И этот человек — король… И я, Сафари, — Ты слышишь? — я ее ревную к королю! Дон Цезарь Ревнуешь! Ты — к нему? Рюи Блаз Ведь я ее люблю! Дон Цезарь Несчастный! Рюи Блаз Я схожу с ума, изнемогаю! Не сплю ночей, а днем — ее подстерегаю. Печальнее судьбу едва ли ты найдешь — Жить при дворе, где все лишь ненависть и ложь! Несчастная! И быть женою идиота, Которого одно лишь радует — охота! И не мужчина он — старик уж в тридцать лет! Ни царствовать, ни жить он не умеет, нет, — От дряхлого отца на склоне дней рожденный Род вымирающий, на гибель обреченный! Она же молода, прекрасна, как цветок, — И Карл Второй ей муж! Удел ее жесток. Она по вечерам идет с своею свитой В соседний монастырь, и жду я, тенью скрытый… Случайно как-то я узнал, что скучно ей Без голубых цветов с ее родных полей. Я вспомнил, что они в одном лесу тут были, — И каждый день теперь хожу я за две мили. О, смейся надо мной! Но по ночам с тех пор Проникнуть в сад ее стараюсь я, как вор. Недавно я посмел, — тебе я, верно, жалок? — Записку к ней вложить в букет лесных фиалок. Глубокой полночью цветы в ее саду Я на любимую скамью ее кладу. Добраться нелегко до милого мне сада: В железных остриях высокая ограда Недавно я себе поранил руку в кровь. Сломаю шею там я за свою любовь! Не знаю, до нее дошла ль в цветах записка? Дон Цезарь О, черт меня возьми, ты не боишься риска? Дон Гуритан в нее не менее влюблен. Влюбленный мажордом — вдвойне опасен он. Его приспешники щадить тебя не станут. Еще твои цветы, пожалуй, не увянут, Как в темноте ночной из стражи кто-нибудь Приколет крепко их копьем тебе на грудь. Влюбиться — и в кого? Нелепая затея! И как тебе пришла подобная идея? И кто влюбляется, скажи мне, в королев? Рюи Блаз(пылко) Не знаю. Но, свою судьбу преодолев, С восторгом продал бы, поверь, я душу черту За то, чтобы попасть в блестящую когорту Тех гордых щеголей, что там, внизу, теперь — Вон, можешь видеть ты, — надменно входят в дверь, — Вон, в шляпах с перьями и с гордостью своею… О, если б сбросить мне постылую ливрею И так же, как они, явиться перед ней! Но — о проклятие! — я для нее лакей! Как мог я полюбить… (Подходит ближе к дону Цезарю.) Опять твои вопросы, Что жалили меня в былые дни, как осы! Ты верен старому занятью своему: Выпытывать — зачем, и как, и почему? Люблю безумно я — и этого довольно! Дон Цезарь Ну полно, не сердись! Рюи Блаз(обессиленный и бледный, падает в кресло) Я не сержусь. Мне больно. Прости меня, мой друг, но лучше уходи. Беги несчастного, что, с ужасом в груди И победить свое безумье не умея, Страсть короля таит под маскою лакея! Дон Цезарь(кладя ему руку на плечо) Бежать тебя, мой брат? Да кто же я такой? Беззвучный бубенец, внутри совсем пустой, Не нужный никому, как старая афиша, Я жил, не зная слез и слов любви не слыша. Подчас я у любви вымаливал гроши, Но было это все без сердца, без души. И на твою любовь со всем ее страданьем Смотрю я с завистью скорей, чем с состраданьем. Мой друг!.. Молчание. Они берутся за руки и смотрят друг на друга с выражением грусти и дружеского доверия. Входит дон Саллюстий. Он приближается медленными шагами, впиваясь взглядом в дона Цезаря и в Рюи Блаза, которые его не замечают. В одной руке у него шляпа и шпага, в другой — кошелек, шляпу и шпагу он кладет на кресло, кошелек — на стол.
Дон Саллюстий(дону Цезарю) Вот деньги вам. Берите. При звуке голоса дона Саллюстия Рюи Блаз встает, словно внезапно пробужденный, и замирает в почтительной позе, опустив глаза.
Дон Цезарь(искоса глядя на дона Саллюстия, про себя) Черт возьми! Фигура мрачная… Он слушал за дверьми! (Громко.) Благодарю, маркиз! (В сторону.) Подслушал… Ну да что там! (Открывает кошелек, высыпает его содержимое на стол и весело перебирает червонцы, складывая их столбиками на бархатной скатерти.) Пока он их считает, дон Саллюстий идет в глубину сцены, оглядываясь, чтобы убедиться, что не привлекает внимания дона Цезаря. Открывает дверцу справа. По его знаку входят три альгвасила, вооруженные шпагами, одетые в черное. Дон Саллюстий с таинственным видом указывает им на дона Цезаря. Рюи Блаз стоит у стола неподвижно, как статуя, ничего не видя и не слыша.
Дон Саллюстий(альгвасилам, тихо) Смотрите: вон того, который занят счетом, Как только выйдет он, сейчас же под арест — Без шума, без возни. Потом из этих мест Вы с первым же его отправите фрегатом, Чтоб тотчас в Африку продать его пиратам. Протест его и крик пусть не смущают вас. Скорей все сделайте. Вот письменный приказ. (Протягивает им пергамент.) Когда вернетесь вы, его надежно спрятав, То каждый из троих получит сто дукатов. Альгвасилы кланяются и уходят.
Дон Цезарь(пересчитав дукаты) Как с золотом своим играть приятно нам! Прелестный вид и звук… (Раскладывает их на две части. Рюи Блазу) Вот, ровно пополам. Бери! Рюи Блаз Как? Дон Цезарь Все тут: жизнь, свобода, перемена! Дон Саллюстий(в сторону)
