Помоги проекту - поделись книгой:
Более того, на прошедших выборах в Верховный Совет РСФСР и ряд местных Советов было избрано много депутатов, стоящих, как теперь выяснилось, на откровенно антисоциалистических, антинародных позициях. Они сумели выиграть выборы путем хорошо организованной политической игры под прикрытием демократических и социалистических лозунгов, опираясь на мощную финансовую поддержку тех, кому они и сейчас верно служат. К ним переметнулись и некоторые теперь уже бывшие члены КПСС, которые не смогли в партии удовлетворить полностью свои честолюбивые интересы, давно уже не были коммунистами, но скрывали свое подлинное политическое лицо.
В результате большого обмана народа в ряде республиканских и местных Советов на власть стали претендовать лица, в большинстве своем ориентирующиеся на антисоциалистические цели, на изменение существующего строя, реставрацию капитализма, а кое-где и на установление буржуазнонационалистической, по существу фашистской диктатуры. Сложившаяся система выборов осуществлять такой обман позволяет.
Неудивительно, что система государственной власти оказалась не связанной с трудовым народом, перестала отвечать своему прямому назначению — служить средством выражения интересов и устремлений трудящихся применительно к движению общественного корабля. Решение этой задачи возможно на основе ленинской концепции Советской власти, реализация которой предполагает образование прежде всего в производственных коллективах — на предприятиях, в колхозах, совхозах, учреждениях — комитетов депутатов трудящихся для контроля за использованием плодов труда коллектива, участия в деятельности и формировании политики всех звеньев Советской власти. Это позволит, в частности, осуществляя отзыв не оправдавших доверия депутатов, формировать депутатский корпус не на основе ярких предвыборных речей и красивых заверений, а путем практической проверки депутатских программ.
При отсутствии научно обоснованной концепции развития, т. е. практически без руля, при игнорировании интересов, потребностей, желаний и воли трудового народа, не имея системы власти трудящихся, образно говоря — без ветрил, улавливающих движущие силы масс, в стране под знаком перестройки постепенно нарастают по существу регрессивные процессы, которые привели к политическому, экономическому и нравственному кризису.
В результате перемен шаг за шагом улучшается положение лишь привилегированного, элитарного слоя людей, накопивших нетрудовые доходы, занявших многие ключевые посты в экономике и политике. Опора руководства страны на эти социальные слои все более отдаляет его от коренных интересов миллионов трудящихся и в конечном счете отрицательно сказывается на развитии всего общества.
Основная масса населения оказалась в еще более бедственном положении, чем была, над огромным числом людей нависла угроза лишения самого необходимого для жизни. Наряду с этим в стране полным ходом идет формирование «нового» социального класса — класса паразитов и эксплуататоров, рвущихся к власти и все более наглеющих благодаря помощи мирового капитала. Самые «яркие» его представители уже приступили к реализации своих истинных намерений, ради которых они затевали свою «перестройку». Давно ушел в тень первоначальный смысл этого слова. Все более явно проступает его настоящее содержание, которое они в него вложили: перестройка, перестройка — переход к иному строю, перемена строя, навязывание нашей стране другого строя. Какого же? Почему об этом не было в самом начале открыто сказано партии и народу? Не для того ли упор сперва делался на обыденный смысл этого слова, чтобы провести свои планы по-тихому, действуя удобно прежде всего для себя, никого не пугая, ни с кем не споря по существу, по принципиальным вопросам. Осуществить смену строя де-факто, как бы незаметно, желательно тайным голосованием.
С подобной практикой, с похожими «благородными» приемами приходилось бороться, и не раз, В. И. Ленину. Ведь по-тихому, маскируясь, действовали в партии меньшевики, проводя во главе с Л. Троцким ликвидаторскую и отзовистскую линию. В. И. Ленин в этой связи писал: «Принципиальных защитников ликвидаторства и отзовизма
Итак, настоящий, поистине чудовищный смысл той перестройки, которую готовили для себя, а отнюдь не для трудового народа, прикрываясь его именем, наши нувориши, начинает раскрываться. На это указывают происходящие перемены. Например, в экономике речь сначала шла о многообразии форм социалистической собственности, потом слово «социалистической» вдруг пропало. Тогда заговорили о многообразии форм собственности (следовательно, в том числе и о частной собственности), и наконец теперь объявлено равноправие всех форм собственности. На самом деле проводится идея о приоритете частной собственности. И в «Основных направлениях», являющихся всего лишь модификацией Программы «500 дней», под видом разгосударствления общественной собственности намечается, а кое-где уже и проводится ее приватизация, т. е. права общественной собственности урезаются, а частной за счет этого расширяются.
Следует отметить, что содержание реформ в экономике, непрерывно идущих в течение последних 3 — 4 лет, свелось к целенаправленному развалу государственного сектора производства, т. е. самого обобществленного его сектора, вместо того чтобы прежде всего в его рамках найти формы усиления связи общественных и личных интересов трудящихся. При этом объекты государственной собственности просто растаскиваются, и на этой основе идет перекачивание средств и ресурсов в частные руки (без увеличения производства). Создается инфраструктура легального грабежа: псевдокооперативы, совместные предприятия, банки. Вопросы регуляции рынка, социальной защиты трудящихся лишь декларируются. Ими по существу никто не занимается всерьез.
В социальной сфере по существу происходит ликвидация социальных завоеваний трудящихся — гарантируется лишь право на жизнь, но без гарантированного права на труд, отдых, жилище, образование, здравоохранение. В идеологии берет верх мелкобуржуазное теоретизирование, торгашеская система идеалов и ценностей, которые трактуются как общечеловеческие. Классовый анализ общественных явлений и процессов не только игнорируется, но и по существу изгоняется из обществоведения, вместе с ним изгоняемым стало и само обществоведение,
В культуре идет интенсивная пропаганда западного образа жизни при явном, часто вовсе не скрываемом пренебрежении к собственным национальным культурным ценностям и традициям. В политике налицо полное забвение ведущей роли рабочего класса, обострение национальной розни, ликвидация Советской власти, замена ее по сути буржуазным парламентаризмом.
Важнейшими, если не ключевыми, моментами в процессе перемены строя (перестройки) являются меры по устранению Коммунистической партии. Ее пытаются заставить, приняв курс на приватизацию, проводить внутреннюю и внешнюю политику, противную самой ее природе, противоположную ее сущности, тем самым ввергая и партию, и страну в тяжелейший кризис.
У антисоциалистических сил ныне появилась реальная возможность совершить контрреволюционный переворот. Для этого им надо держать трудящихся в неведении относительно подлинных причин сложившейся ситуации, а также своих истинных целей, отвлекая внимание от проводимой ими волюнтаристской, пробуржуазной политики и направляя любое недовольство против коммунистов.
Коммунистическая идеология, инициатива и организованность — это сегодня единственное, что может сплотить трудящихся для отпора силам, разрушающим социалистический строй, а с ним и всю нашу страну, нашу Родину. Самое важное заключается в том, что опасность, грозящая советскому народу, все более и более осознается не только коммунистами, но и беспартийными. Разрушающий, коварный смысл планов ультраперестройщиков становится понятным миллионам людей, и главная задача момента — подъем и объединение всех здоровых сил общества для сохранения социалистического Отечества.
3. БУЙСТВО РАЗРУШИТЕЛЬНЫХ СИЛ
В каких условиях приходится действовать тем, кто осознает, что в стране под видом перестройки происходит всеобъемлющее разрушение государства, партии, экономики, культуры — всего того, что называется великий, могучий Советский Союз, что веками создавалось нашими народами, собиралось их историческими лидерами, оберегалось полководцами, воспевалось поэтами? Какие реальные результаты имеет страна от благих намерений, многообещающих заявлений, розовых прожектов, стремительных прорывов и надежд на прибавки?
Ныне положение таково, что общество охватила стихия отрицания всего и вся. Многие кажущиеся на первый взгляд бесцельными перемены, проводимые на самом деле к выгоде внутреннего и мирового капитала, дали простор для буйства разрушительных сил и тенденций. Выход этих сил из-под покрова патетических лозунгов и фраз начала перестройки на открытую политическую арену свидетельствует о качественном изменении характера и смысла процесса, именуемого перестройкой. С момента превращения ее из средства в самоцель она все более начала приобретать характер разрушения.
Разрушается все: производственные связи и система распределения, правопорядок и дисциплина, культура и искусство, наука и образование. Рушатся самые основы жизни общества. Вот некоторые сухие цифры и факты, объективно раскрывающие глубину развала в стране. В 1990 г. произведенный национальный доход снизился (!) по сравнению с 1989 г. на 4%. Производительность труда упала на 3%. Разбалансирован потребительский рынок, подорвана система денежного обращения. Денежная эмиссия в 2 раза превысила плановый уровень и составила порядка 24 млрд руб. Рост незавершенного строительства сверх норматива оценивается примерно в 25 млрд руб. При этом снижаются темпы и объемы ввода в действие жилья и объектов социально-культурной сферы. Страна впервые за долгие годы вошла в новый хозяйственный год без плана и без бюджета. Под лозунгом перехода к рынку и предоставления простора товарно-денежным отношениям в стране введена карточная система распределения предметов первой необходимости.
По сути для трудящихся устанавливаются казарменные порядки. В отношениях между предприятиями господствует прямой натуральный продуктообмен. Возросли обязательные платежи по иностранной задолженности. В 1991 г. они составят почти 9 млрд инв. руб. На 12% упал экспорт. При этом страна вынуждена закупать 30 млн т зерна, 1,5 млн т мяса, 12 млн т молока и молочных продуктов. И все это — при небывалом урожае 1990 г.
Огромным потоком, зачастую контрабандно, за границу текут остродефицитные внутри страны сырье и материалы: металлы, особенно цветные, лес, нефтепродукты, лекарственное сырье, дары природы, предметы первой необходимости. Вслед за находящимися под высочайшим покровительством хаммерами, гарриманами, итонами, бурдами в страну хлынули тысячи западных предпринимателей, которые, соединившись с местными дельцами, продажными компрадорствующими чиновниками нового государственного аппарата, стремятся в условиях анархии, вседозволенности урвать жирный кусок с помощью приватизации. Создаются бесчисленные совместные предприятия, в основном по эксплуатации дешевого сырья, рабочей силы, земли, по ввозу в нашу страну экологически опасных технологий. Для России, богатства которой псевдодемократы пытаются сбыть за бесценок, вновь чрезвычайной стала задача защиты от внешнего вмешательства. Только если раньше на нас шли с огнем и мечом, то теперь с долларом и маркой.
Самое же опасное в том, что дальнейшее разрушение хозяйственных связей, вызывающее всеобщий спад производства, продолжается. К началу 1991 г. предприятия страны заключили договора по поставкам продукции лишь на 60%. Да и в условиях нарастающей анархии и полного отсутствия элементарной дисциплины нет никаких гарантий их выполнения.
Таковы некоторые результаты волюнтаристской экономической политики, вступающей в резкое противоречие с законами общественного развития, пытающейся игнорировать прогрессивную тенденцию к обобществлению производства. Курс на разобщение, обособление, приватизацию реакционен, ибо он губителен для современного общества, поскольку порождает острейшие социальные, политические и межнациональные конфликты и ввергает страну в состояние экономической разрухи со всеми вытекающими последствиями. И эти последствия незамедлительно сказываются во всех сферах общественной жизни.
Рушатся основополагающие социальные доминанты советского общества: гарантированное право на труд, отдых, жилище, социальное обеспечение, бесплатное образование, здравоохранение, физическую культуру, совсем недавно составлявшие главные элементы социалистического уклада жизни. Ныне ничего не стоит даже право неприкосновенности личности. В пылу межнациональных конфликтов в стране появилось около миллиона беженцев, лишенных крова, имущества, родной земли, работы.
У большинства советских людей нарастает ощущение неустроенности, неуверенности в завтрашнем дне, социальной незащищенности, над многими нависла реальная угроза потерять работу, быть выброшенным на улицу в случае отсутствия денег на выкуп собственного жилья. А скольким инвалидам и престарелым все труднее становится получить медицинскую помощь. В сфере образования и культуры разрастаются метастазы коммерции. Под ее прикрытием идет опошление национальных культур, народных обычаев и ценностей, разграбление художественных талантов и утечка мозгов за рубеж. В средствах массовой информации, в выступлениях государственных деятелей и разного рода «оракулов» царит преклонение перед всем иностранным, западным, прежде всего американским. Советскому народу усиленно навязывается комплекс неполноценности.
Деятели культуры, творческие работники особенно обостренно чувствуют губительное воздействие охвативших общество процессов разрушения. Вот некоторые характерные заявления и высказывания. Министр культуры СССР Н. Губенко: «Чувство неблагополучия в доме, неуверенность в завтрашнем дне сопровождает нас повсюду». Народный артист СССР А.
Баталов: «Рынок со всей его мерзостью полностью присутствует в культуре». Литовский писатель В. Петкявичус: «В теперешнем политическом и хозяйственном хаосе самые мощные удары опять терпит культура и ее носители — творческая интеллигенция, за счет которой стали процветать прибыльный кич и разная похабщина... Вот уже шестой год идет словесная, словоблудная гражданская война, где безответственно, порой даже преступно ведется политизация политически неграмотного народа. Политика стала своеобразной религией... Теперь мы везде говорим, — продолжает писатель, — что у нас идет демократизация общества. Я что-то в этом сомневаюсь — идет простая американизация нашего общества: и в политике, и в экономике, и в культуре... Наша демократия, товарищи, не работает, она разрушает только пока. Достаточно понаблюдать за работой любого ранга парламента, и вы приходите в ужас. Это опять же у нас только разрушительная сила» {20}.
Общество стремительно поляризуется, раскалывается на бедных и богатых. По имеющимся данным,
О разрушении социалистического государства говорит прежде всего падение законности и рост преступности, обострение криминальной обстановки в стране. Население оказывается по сути дела беззащитным перед разрастающимся криминалитетом: спекулянтами, взяточниками, лжекооператорами, приватизаторами, организованными расхитителями, вооруженным бандитизмом, национальной резней. Сводки правоохранительных 'органов напоминают фронтовые сообщения. Небывалый рост преступности идет по всем направлениям. Треть преступлений, как правило, остается нераскрытыми.
Разрушается Советское социалистическое государство — государство трудящихся. Особому воздействию деструктивных сил подвергаются народная армия, правоохранительные органы, профсоюзы, Коммунистическая партия. По существу распадается политическая система советского общества.
По отношению к правоохранительным органам и особенно к Вооруженным Силам развязан настоящий пропагандистский террор. Постоянно провоцируется внутриармейская рознь, друг другу противопоставляются солдаты и офицеры, политработники и строевики, офицеры и генералы и т. п. Стимулируется уклонение от службы в армии, дезертирство. Армию стараются вывести из равновесия травлей, слухами, сплетнями, оскорблениями. Подрывается ее материальная база. Разрушение армии и правоохранительных органов губительно для общества. Лишенное защитного иммунитета, оно может стать легкой добычей любого агрессора (как внешнего, так и внутреннего), не может противостоять разного рода разлагающим процессам.
И все же главный удар сил, желающих разрушить Советский Союз, сокрушить социализм, поработить наши народы, направлен на Коммунистическую партию, на коммунистов. И в этом деструктивные силы добились многого. Партия, осажденная извне и подрываемая изнутри, находится под угрозой распада. Это следствие деятельности прежде всего внутренних элементов в партии — от оппортунистов, карьеристов до законченных ренегатов. Здесь разрушительные действия маскировались особенно изощренно и осуществлялись с наибольшим коварством.
Сейчас все больше осознается {22}: миллионы коммунистов, особенно на местах, оказались в полном неведении относительно того, что замышляет центр, как бы опасающийся, что они, поняв истинные замыслы антисоциалистических сил, воспрепятствуют осуществлению их далеко идущих целей. Но в то же время эти силы, особенно в самом начале перестройки, многое получили именно за счет авторитета партии, а когда поняли, что она рано или поздно потребует от них ответа, покинули ее ряды.
Как уже отмечалось, партийные массы доверились своим лидерам, призывавшим к обновлению и очищению, искренне поддерживали новые шаги и повороты в политике. Но при фактической бесконтрольности руководства доверчивость партийных масс в решении таких коренных вопросов, как изменение структур государственной власти, выбор варианта экономической реформы, резкие зигзаги в международной политике, дорого обошлась не только им самим, но и всем трудящимся, всему советскому народу.
Наряду с действительно ценными инициативами (которых на поверку оказалось не так уж и много) партия, точнее, ее Центральный Комитет одобрили и целый ряд явно не работавших на ее авторитет и не шедших на пользу стране предложений. Здесь и совмещение постов руководителя партийной организации и председателя Совета народных депутатов, и система выборов от общественных организаций, и отказ от планового ведения народного хозяйства, и непродуманные, амбициозные действия и соглашения на международной арене. Неудивительно, что в результате их реализации наибольший урон наносился профессиональным кадрам партии. Они либо разгонялись в процессе бесчисленных реорганизаций и сокращений, либо шельмовались, как в ситуации с выборами народных депутатов СССР в 1989
г., причем не только противниками, но и некоторыми представителями высшего руководства партии, которые, порицая руководителей среднего и нижнего звеньев за плохую предвыборную борьбу, умалчивали о том, что сами были избраны в народные депутаты на безальтернативной основе, без всяких хлопот и забот о предвыборной кампании.
Те же партийные работники, которые прошли в Советы во время выборов 1990 г. и согласились на совмещение постов первого секретаря и председателя Совета, оказались под беспощадным огнем «радикальной» критики. Многие из них, попавшись на «демократическую» удочку, были вынуждены покинуть пост руководителя партийной организации, заняв должность председателя Совета. Но как только это произошло, сразу же были приняты очередные поправки к Конституции СССР, согласно которым должности председателей местных Советов вплоть до областного уровня не предусматривались вовсе. А это означало, что скоро лучшие кадры партии просто останутся не у дел.
Сегодня уже полным ходом набирает силу, так сказать, перестройка перестроечных процессов. Выборы и заседания, регламенты и процедуры и снова заседания и выборы, новые законы и поправки к ним. Всѐ в движении, все в делах. Только никакой созидательной работы — ни теоретической, ни организационной — нет. Но зато под шумок протаскиваются новые, «прогрессивные» реформы, расставляются преданные люди, укрепляются новые партии, разгоняются профессиональные партийные работники.
Невольно напрашивается житейская аналогия. Начали перестраивать отчий дом весной с крыши, и вот уже летом разобрали потолок, осенью под дождями и ветрами успешно разрушили стены, пришла зима с лютыми морозами, а тут еще брошен лозунг ускорения перестройки. Значит, фундамент придется разбирать под снегом. Не беда, что уже сгнили многие части родного дома, что жильцы его простудились и болеют, что мороз убивает все живое. Вперед, только вперед! Идет перестройка перестроечных перестроек!
Ну а те «мудрецы», что советом и делом все разваливали, при первых же трудностях покинули партийный капитанский мостик и первым делом закрепились в президентском совете, где, по признанию одного из них, А. Н. Яковлева, можно было быстро и окончательно решать жизненно важные для страны вопросы, не утруждая себя советами ни с партией, ни с депутатами, ни тем более с народом. Другие, как Э. Шеварднадзе, вообще спешно сложили с себя полномочия.
И все же процессы подготовки, а точнее сказать, приручения партийных масс и осуществления режима безропотного подчинения их всем перестроечным решениям (они-то и привели к ощутимым потерям в партии и резкому ослаблению ее авторитета в обществе) шли нелегко и имели свои узловые моменты. Их необходимо отметить и осознать для выработки выводов на будущее.
Итак, первый крупный разрушительный вираж в кадровой политике, как уже отмечалось, был сделан в январе 1987 г. на Пленуме ЦК КПСС, объявившем перестройку самоцелью, критерием всей деятельности партии и общества и по существу положившем начало ее переходу в Разрушение. Затем на июльском (1987 г.) Пленуме ЦК было принято решение о хозяйственной реформе, заложившей основы разрушения системы управления экономикой, а вместе с ней и всего государства. Одним из приближенных советников и научных консультантов вводимых реформ был Г. Х. Попов. В дальнейшем мы увидим, какие цели преследовал этот постоянный участник встреч и совещаний по экономическим вопросам, проводившихся Генеральным секретарем в порядке подготовки июльского Пленума.
Имеет смысл также обратить внимание на октябрьско-ноябрьский (1987 г.) инцидент с тогдашним кандидатом в члены Политбюро, первым секретарем Московской городской партийной организации Б. Ельциным. Этот инцидент весьма характерен для стратегии и тактики руководства КПСС периода перестройки. Не вдаваясь в подробности разногласий и суть претензий Б. Ельцина, можно видеть, что удар по нему был нанесен всей командой быстро и неотвратимо. Бунт на корабле был подавлен жестко и, главное, демонстративно. На примере с Б. Ельциным было четко показано, что будет с тем или иным руководителем, причем любого ранга, пусть и имеющим заслуги в перестройке, если он хоть в чем-то поставит под сомнение правильность и непогрешимость избранного курса. Да и объект для «воспитания» был выбран как нельзя более подходящий. В Москве, под боком вырастал опасный соперник, энергичный, деловой, набиравший авторитет среди трудящихся. Так во всяком случае расценили тогда этот инцидент многие и коммунисты, и беспартийные.
Хотя надо отдать должное и самому Б. Ельцину. Поднявшийся до самого верха политического руководства по «коммунистической лестнице», прежде твердо убежденный защитник принципов коммунизма, столкнувшись с первыми трудностями в дальнейшем движении «вперед-вверх», когда надо было действительно бороться за свои убеждения, пропустил, как говорят боксеры, прямой удар в голову, затаился на некоторое время, но потом вдруг сделал этакое сальто-мортале и совершил желанное восхождение наверх теперь уже по «антикоммунистической лестнице». Невольно возникает вопрос: а может быть, он никогда и не имел коммунистических убеждений или все эти годы скрывал свои истинные взгляды? Если так, то тогда становятся понятными провалы в коммунистическом строительстве, коль его осуществлением в крупнейших партийных организациях руководили подобные люди. Видимо, все силы уходили на то, чтобы, говоря и делая одно, скрывать свои истинные намерения. Может ли страна довериться таким руководителям?
Другим важным моментом в воспитании партийных масс в духе преданности новым вождям и их идеям было искоренение под флагом плюрализма мнений инакомыслия. Какой беспощадный, жестокий удар был нанесен по преподавателю химии из Ленинграда Нине Андреевой! Историкам еще предстоит разобраться в истоках и причинах появления в центральной печати ее письма. Но ясно одно: на ее примере было вновь продемонстрировано, на этот раз рядовым членам партии, что так будет с любым коммунистом, если он в условиях гласности и демократии посмеет иметь и высказать публично свое мнение. Кампания травли и унижения, поднятая против простого преподавателя, да к тому же женщины, напрочь затмила идеологические кампании 30 — 50-х годов. Это был хороший повод и для приручения не столь верноподданного Ленинградского обкома партии. Долго еще будут использовать призрак Н. Андреевой для своих темных дел идеолога перестроя.
Бесконечные перестановки руководителей, реорганизации аппарата на всех уровнях и многое другое применялись для того, чтобы не дать Коммунистической партии возможности быть партией трудящихся, отстаивать их коренные интересы. Антисоциалистические, антикоммунистические силы пытаются приспособить ее для проведения в жизнь своих решений, использовать в качестве некоего приводного ремня к массам. Особенно ярко это проявилось при переводе экономики на рыночные отношения.
Коммунистической партии поручено подставить плечо рыночной экономической реформе, которая, что бы ни говорили ее толкачи, не может по своей природе не требовать капитализации экономики. Решение о рыночной реформе было проведено фактически явочным порядком. Формально оно было одобрено простым большинством голосов на XXVIII съезде. Однако в том случае, когда какой-либо отряд коммунистов сопротивлялся, призывал задуматься, искать альтернативные пути оздоровления или хотя бы не столь поспешного (скоропалительного) перехода к рынку, сразу же включалась мощная, давно испытанная пропагандистская машина наклеивания ярлыков: «консерваторы», «ретрограды», «правые», «противники цивилизованного общества». Как в старые недобропамятные времена — не сметь думать, только одобрять, только исполнять. Такие призывы звучали, в частности, на II этапе Учредительного съезда Компартии РСФСР, в проекте программы действий которой лишь ставились под сомнение дикие формы рыночных отношений. Вот, например, высказывание одного из «истинных демократов», О. Лациса, который простодушно сказал, но как отрезал: «Нам не надо здесь произносить речи о том, что перестройка наша покинула путь социализма, о том, что она устанавливает путь теневикам». Он строго поучал делегатов: «Как мы собираемся обсуждать по всей партии, когда сегодня на основе графика, согласованного прежде всего с Президентом страны и Генеральным секретарем нашей партии, уже идет обсуждение готового проекта в Верховном Совете?» Вот она, лацисовская теория винтиков, в действии!
И все же именно в Коммунистической партии нашлись здоровые силы, способные остановить замену социалистического строя в нашей стране, как бы ни пытались ее провести: медленно, по-тихому или в темпе лобовой атаки. Коммунистические, патриотические силы хотя и с большим опозданием, но все-таки осознали эти коварные замыслы. К таким силам относится движение за возрождение Коммунистической партии РСФСР. Именно его представители поставили на XXVIII съезде КПСС на голосование заявление о том, что протаскиваемый вариант «оздоровления» экономики через рынок приведет к разрушению производительных сил, к резкому падению жизненного уровня трудящихся, к всеобщей разрухе. За это заявление, с которым выступил Председатель Инициативного съезда В. А. Тюлькин, проголосовали 1259 делегатов партийного форума страны. А это огромная сила.
Появление новой политической силы, какой является Компартия РСФСР, спутало все карты деятелям перестроя. Перемена строя по-тихому уже не проходит. Но начались новые лобовые атаки на Коммунистическую партию со стороны антисоциалистических сил, которые объединяются уже по всей стране. Спешно разрабатываются политика и идеология контрреволюции, создаются программы политического переворота в стране. Одной из них является «Программа действий-90». И это не просто декларация группы лиц, как пытались представить ее перепуганные «демократы». Идеи, которые составляют ее основу, запущены в оборот такими лидерами межрегиональной депутатской группы, как Г. Попов
Итак, политический курс под названием «перестройка» оказался полностью несостоятельным. Итог один — разрушение. «Перестройка, — признался Н. И. Рыжков в своем последнем официальном выступлении, — сломала многие устоявшиеся структуры — как государственные, так и партийные. Взамен же пока ничего действенного и эффективного не создано». Верное, но горькое признание.
В свое время в книге «Перестройка и новое мышление для нашей страны и для всего мира» М. Горбачев в разделе «У нас нет «готовых рецептов»» писал: «Меня радует, что и в партии, и в обществе в целом формируется понимание: мы начали
Вот и думается, что беспрецедентные дела страна уже получила. Всем ясно, что и методы их осуществления были беспрецедентными. Но не наступила ли пора и беспрецедентной ответственности? Действие разрушительных сил страшно. Убивают людей, льется кровь. Так дальше продолжаться не может. Надо искать выход. Множатся попытки спастись в одиночку, обособившись от общества. Не только отдельные люди, но и целые коллективы, регионы, народы ищут спасения от действия разрушительных сил в отделении от других. Объявляются суверенитеты. Страна втягивается в полосу опасных межнациональных и социальных конфликтов
Совершенно очевидно, что, для того чтобы расчистить путь для осуществления своих замыслов, разрушительным силам серьезная наука не понадобилась, здесь обошлись «здравым смыслом» и «методом проб и ошибок». Как говорится, ломать не строить, можно обойтись и без знаний, опыта, навыков. Но для созидания нужна наука, необходимо знание объективных законов развития и человека, и общества, и природы, требуется умение действовать, сообразуясь с этими законами. Жизнь заставляет срочно искать и найти выход из состояния хаоса и разрушения, из глубочайшего кризиса, в котором оказалась страна. Для этого необходимо прежде всего осознание того, что надежды спастись в одиночку тщетны, попытки «уйти в себя» лишь ускоряют процесс разрушения. Действительное спасение от национальной катастрофы — в единстве всех созидательных сил народа. Сейчас, когда он начинает подниматься на сознательную борьбу за настоящее и будущее своего Отечества, ему нужен верный политический курс.
Понятно, что, встав на почву лишь поиска виноватых, правильный курс развития страны выработать невозможно. Задача стоит другая — необходимо серьезно исследовать объективные причины нынешнего тяжелейшего положения в обществе и раскрыть прежде всего объективные основы выхода из кризиса. Хотя, конечно, нельзя игнорировать и субъективные факторы и моменты. Поэтому надо основательно разобраться в диалектических отношениях субъективного и объективного, учесть допущенные ошибки, раскрыть глубинные тенденции прогрессивного социалистического развития и тем самым заложить прочную научную основу выработки нового политического курса. Для его реализации надо также сформировать конкретные практические рекомендации и предложения.
Глава 2 ПОЧЕМУ ТАК ПРОИЗОШЛО? ЧТО ГОВОРИТ ТЕОРИЯ
1. СУБЪЕКТИВИЗМ И ОБЪЕКТИВНЫЕ ЗАКОНЫ
Источником многих бед и ошибок, допущенных в период перестройки, является субъективизм в теории, постоянно переходящий в субъективизм на практике, и наоборот. В чем же проявился субъективизм в перестроечные годы?
Прежде всего в оценках причин кризиса и событий прошлого. Почти с самого начала перестройки руководители возложили вину за сложившуюся ситуацию на своих предшественников — на ошибки прежнего руководства. Так, на январском (1987 г.) Пленуме ЦК КПСС говорилось: «Главная причина — и об этом Политбюро считает необходимым с полной ответственностью сказать на Пленуме — состояла в том, что ЦК КПСС, руководство страны прежде всего в силу субъективных причин не смогли своевременно и в полном объеме оценить необходимость перемен, опасность нарастания кризисных явлений в обществе» {25}. Причиной «несвоевременных оценок», «непоследовательных проведений», «опозданий», «игнорирований» были объявлены действия отдельных руководителей, например «субъективистские методы в деятельности руководства, возглавляемого Н. С. Хрущевым» {26}, а ответственность за период застоя была возложена на Л. И. Брежнева.
Чаще всего источник кризиса усматривают в авторитарной, команднобюрократической системе, которая «деформировала социалистическую идею», привела к «отчуждению человека от собственности и власти», т. е. причина переносится с базиса (экономики) на надстройку, связывается лишь с субъективным фактором (ошибками руководства и т. п.). Обычно утверждается, что застой не имел отношения к законам ни собственно социалистического, ни товарного производства; он якобы возник только как следствие неверных решений, слабости политической воли, неглубокого понимания потребностей и перспектив развития общества, а в конечном счете как результат неумения (или нежелания) полнее раскрыть и использовать возможности социалистического прогресса. Склонность видеть главные причины современных проблем в экономической и социальной сферах только в ошибках людей (главным образом руководителей), в их неумении правильно оценить те или иные явления и вовремя принять решение — это чистейший субъективизм. Субъективист, признав нечто желательным или нежелательным, все внимание обращает на условия осуществления желательного или устранения нежелательного. Им не допускается даже мысль об объективном характере процесса развития общества, и потому ему не остается ничего другого, как говорить только о разных уклонениях от «желательного», о «дефектах», случившихся в истории вследствие того, что люди были не умны, не умели хорошенько понять то, что требуется, не умели найти условия осуществления разумных порядков. «Ясное дело, — писал В. И. Ленин, — что основная идея К. Маркса о естественно-историческом процессе развития общества в корне подрывает эту ребячью мораль, претендующую на наименование социологии» {27}.
Субъективизм на практике, в оценках истинных причин кризиса во многом обусловлен сложившейся ситуацией в советском обществоведении. В работах многих теоретиков эпохи застоя и перестроечной поры объективным процессам и законам развития общества была противопоставлена субъективная, сознательная деятельность, и тем самым свойственное марксизму-ленинизму материалистическое понимание истории как естественноисторического процесса было искажено деятельностным, субъективным подходом. При этом социальный мир был искусственно разделен на мир объективный, состоящий из «немых», безличностных производительных сил и производственных отношений, и мир субъективный — область человеческой сознательной деятельности и ее носителей — людей.
Жизнь общества, сказано в одной из недавно вышедших работ, складывается из двух взаимодополняющих начал: объективного и субъективного, естественноисторического процесса (ход обстоятельств) и деятельности {28}. Получается, что деятельность якобы субъективный момент практики, а естественноисторический процесс — ее объективный момент. Вся многогранная жизнь общества изображается как некий объектно-субъектный мир, в котором активная сторона представлена человеческой деятельностью, живыми людьми, которые только то и делают что постоянно вмешиваются в объективный ход исторических событий.
Такого рода представления в духе неокантианства в свое время подверг критике В. И. Ленин. Их носителем в России был, в частности, Н. К. Михайловский, предложивший субъективный метод в обществознании. В. И. Ленин выступил прежде всего против тезиса о том, что люди, их деятельность образуют особую область общественных явлений, противостоящую области явлений естественноисторических, и поэтому якобы для исследования первой области требуется особый, субъективный метод. Этот метод исходит из того, что объективное движение исторических событий происходит вне деятельности живых личностей.
В. И. Ленин как материалист исходил из того, что общественные отношения и исторические условия, ход вещей и событий как раз и слагаются из деятельности людей, а не есть особый поток, движущийся помимо их действий и отношений. «История вся и состоит, — писал он, — из действий личностей, и задача общественной науки состоит в том, чтобы объяснить эти действия», — так что указание на «право вмешательства в ход событий» «...сводится к пустой тавтологии» {29}.
Не было оставлено без внимания и положение Н. К. Михайловского относительно возрастания роли деятельности личностей и силы их воздействия (с помощью чувств и разума) на ход вещей в современную ему эпоху по сравнению с периодом возникновения капитализма. «Что это за чепуха, будто разум и чувство не присутствовали при возникновении капитализма? Да в чем же состоит капитализм, как не в известных отношениях между людьми, а таких людей, у которых не было бы разума и чувства, мы еще не знаем. И что это за фальшь, будто воздействие разума и чувства тогдашних «живых личностей» на «ход вещей» было «ничтожно»?» {30} Напротив, и тогда люди в здравом уме и твердой памяти создавали чрезвычайно искусные способы, при помощи которых загоняли непокорного крестьянина в ярмо капиталистической эксплуатации, проводили политические и финансовые мероприятия, посредством которых осуществлялись капиталистическое накопление и капиталистическая экспроприация, не ожидая соответствующих результатов от действия экономических законов.
Научный подход к истории предполагает признание того, что объективные законы, управляющие действиями и отношениями людей, являются «законами их собственных общественных действий» {31}, что речь идет не о независимом существовании этих неизвестно откуда появившихся законов от людей и их деятельности, а о независимости этих законов лишь от общественного сознания, воли и чувств людей.
Принципиально неверно противопоставлять, разводить по разным полюсам объективную общественную закономерность и сознательную деятельность людей, полагая, что законы — это мир объективный, а практика, деятельность — мир субъективных явлений. Объективные законы общества не есть что-то внешнее для людей, они суть законы именно и только деятельности и отношений людей, обладающих сознанием. Причем в своей практической деятельности люди подчинены общественным законам вместе со своим сознанием, как сознательные существа. Поэтому неверно считать, что практическая деятельность людей сводится к воздействию людей на объективные законы. Люди, их деятельность составляют необходимое составляющее объективной закономерной цепи событий. В этой связи лучше всего характеризовать место человека в механизме действий закона словами К. Маркса: надо «изображать людей в одно и то же время как авторов и как действующих лиц их собственной драмы» {32}. Человек выступает исполнителем законов своих общественных действий.
Это хорошо видно при анализе законов конкуренции капиталов. Конкуренция есть не что иное, как осуществление имманентных законов капитала, т. е. капиталистического производства, когда каждый капитал и соответственно капиталист выступают по отношению друг к другу как судебные исполнители этих законов. По отношению к отдельным капиталистам имманентные законы капиталистического производства действуют как внешний принудительный закон.
Применительно к социалистическому обществу данную мысль можно выразить так: планирование выступает осуществлением имманентных законов социалистического производства. И здесь каждое предприятие, каждый трудовой коллектив относятся к другим коллективам как исполнители законов социалистического производства, законов его планомерного функционирования и развития. С этой точки зрения будет правильным такое суждение: если социалистическое общество не будет планировать свою деятельность, то не будут реализовываться и его законы, вместо них вступят в силу другие законы.
Субъективизм довольно глубоко проник в экономическую теорию. Этому во многом способствовало некритическое воспроизведение идей 20-х годов, в частности концепции Н. И. Бухарина и других теоретиков относительно исчезновения объективных экономических законов в ходе социалистического строительства. Объективные законы считались несовместимыми с сознательно организуемой деятельностью, постановкой целей, программированием деятельности. Соответственно политическая экономия, изучающая объективные законы, должна была уступить свое место различного рода организационным наукам, социальной технологии и т. п. Н. И. Бухарин, например, утверждал, что существование политической экономии как науки оправданно только для изучения товарного производства, капиталистического общества. Конец же этого общества будет концом и для политической экономии.
Можно сказать, что тогда возрастание роли субъективного фактора представлялось как возможность создания или уничтожения людьми объективных законов развития общества. Теперь говорят в более мягкой форме: люди вроде бы могут игнорировать эти законы, использовать или не использовать их, отклоняться или не отклоняться от них в своей деятельности. Целые периоды истории страны нередко объявляются ошибочными, общество вроде бы только и делало, что отклонялось от объективных законов собственной деятельности и, игнорируя их, вставало на ложный путь, свободный от подчинения какому-либо закону. В то же время игнорируются противоречия самих объективных законов, проявляющихся в борьбе противоположных тенденций.
Встречаются, особенно в работах «теоретиков» перестраивания жизни, и суждения по поводу возможности «создания» новых объективных экономических законов. Иногда значение субъективного начала, в частности сознательной деятельности, преувеличивается настолько, что последняя объявляется генератором объективных законов. «Экономические законы, — считает, например, Л. И. Абалкин, — действуют и обнаруживают себя только через деятельность людей, они сами являются продуктом (!) хозяйственной деятельности» {33}.
Если люди в своей хозяйственной, практической деятельности не руководствуются знанием экономических законов, то последние остаются по ту сторону этой деятельности, и тогда создается возможность для проявления волюнтаризма, субъективизма и т. п.
Люди имеют дело с законами не только в мышлении, но и на практике. Экономические законы — это законы деятельности людей и по созданию новых форм хозяйствования, и по совершенствованию хозяйственного механизма и т. д. Проблема, таким образом, состоит не в том, что люди воздействуют (или не воздействуют) на объективные законы, а в том, что последние суть законы самой деятельности людей, их взаимодействий.
«Экономический» субъективизм проявляется и в трактовке хозяйственного механизма, механизма управления как субъективно сотворенных образований, находящихся вне действия объективных законов, материальных производственных отношений, парящих где-то над ними. С этой целью сфера экономики, как и всего социального мира, расчленяется на объективные безличные производственные отношения, т. е. отношения собственности, и субъективные механизмы хозяйствования, в которых все делается людьми сознательно, по их свободной воле и выбору. На самом деле хозяйственный механизм, включая систему управления, есть реальное, наличное бытие производственных отношений, и его нельзя переделывать и изменять сколько и как угодно, не затрагивая объективных отношений собственности. Тем не менее исходя из указанных воззрений следовал вывод о «великой» роли руководителей, которые могут или загубить общество и историю, или, наоборот, вывести их из кризиса. Вся надежда опять-таки возлагается на субъективный фактор. Но ведь ясно, что при таком извращенном подходе с неизбежностью вновь наступит время, когда деятельность современного руководства будет оцениваться с тех же позиций, с каких оценивались «заслуги» предшественников, и тогда вновь восторжествует субъективизм. Итоги развития вновь предстанут только как результат принимаемых руководством решений.
На основе субъективных представлений в теории неизбежно формировался соответствующий вывод относительно судеб всего социализма: он рассматривался не как этап естественноисторического процесса развития общества, не как результат этого процесса, а с позиции идеалов, первоначального теоретического проекта социализма, найденных людьми условий его осуществления, поскольку они сами совершили выбор. Если это так, то не ошиблись ли они при выборе? И зачем, спрашивают, «законы истории надо любить больше, чем мать родную»?
Возникновению такого рода суждений во многом способствовала практика внедрения в общественное бытие тех или иных искусственно конструируемых программ, планов и других подобных мероприятий. Дело, конечно, не в том, что не надо планировать, разрабатывать программы, а в том, что их надо создавать на научной, объективной основе. Плохо, когда программное творчество отрывается от естественных процессов развития экономики, социальной сферы. Поэтому и программы оказывались во многих случаях искусственными схемами, налагавшимися на живую действительность без ее глубокого анализа, без раскрытия ее прогрессивных и регрессивных тенденций, без учета их в этих программах.
Главная же беда многих программ — это отрыв планируемой хозяйственной деятельности от ее собственных объективных законов, непонимание их противоречивого характера, нежелание считаться с ними при разработке программ. Высоко- и низко-сидящие управленцы в большинстве случаев действовали методом проб и ошибок, т. е. субъективным методом, основанным на чистом эмпиризме. Многие законы развития нашего общества остаются еще не познанными. В этих условиях, по мнению Ю. В. Андропова, нужно очень бережно относиться к истинам, открытым марксизмом, ибо за непонимание или забвение их сурово карает сама жизнь. Он резко осуждал тех теоретиков от марксизма, которые оказались неспособными подняться до истинных масштабов теоретического мышления К. Маркса, Ф. Энгельса, В. И. Ленина.
Признание объективного характера законов развития общества, в том числе и нашего, несовместимо со всякого рода попытками управлять им, особенно экономикой, чуждыми природе этих законов методами, «демократическим» декретированием. Приходится только жалеть, что в наше время, когда особенно важно всерьез опереться на знание законов, на науку, руководящие круги пошли по существу против общественных наук, добытых ими истин. Приказами, «перестроечным» декретированием отменяются целые науки, такие, как теория научного социализма и коммунизма, марксистская политическая экономия и др. Вместо этих и других, так сказать, старых наук вводятся различные произвольно сформулированные теории. Например, в вузах на смену политической экономии как специальности приходят такие дисциплины, как «теория экономического роста», «теория экономических отношений» и т. п. Вроде бы сбывается мечта Н. И. Бухарина отменить политическую экономию как науку, что в свое время И. Скворцов-Степанов назвал «невыразимой нелепостью»; нельзя сделать социалистический выбор без теории научного социализма. Да и сам этот «выбор» с самого начала исходит из субъективного метода: из желательности или нежелательности социализма. В действительности же человечество закономерно движется к социализму, и вопрос о желательности просто неправомерен, даже если для кого-то это нежелательно.
Социализм с его достижениями и недостатками является результатом действия прежде всего противоборствующих объективных причин, лежащих в сфере экономики. К современному кризисному состоянию привела наше общество неправильная политика в разрешении объективных противоречий его развития. Подчинение людей законам своей деятельности и своих отношений вовсе не умаляет значения живого творчества народных масс, не означает отрицания общеизвестного факта, что историю делают люди. Вопрос лишь в том, как понимать это «делание» людьми истории. Они ее делают не тем, что создают новые законы или изменяют их, игнорируя существующие, а тем, что придают средствам и продуктам своей деятельности ту или иную конкретную социально-экономическую форму, изменяют общественные отношения. Общее, говорил Г. Гегель, «не что-то готовое уже до своего проявления, не какое-то за горой явлений укрывающееся существо, но такое, которое обладает подлинной действительностью только вследствие определенных форм своего необходимого самообнаружения» {34}.
Люди не могут игнорировать объективные законы прежде всего потому, что последние являются законами их собственных действий и отношений. Это, конечно, не значит, что действия отдельного человека не могут противоречить закону, поскольку и сам-то закон противоречив. Если человек, например, покупает данный товар по цене, намного превосходящей его стоимость, то этим он вовсе не игнорирует закон стоимости. Наоборот, сам закон стоимости неизбежно предполагает известные отклонения такого рода. Это, если можно так сказать, нормальный способ действия закона, когда его собственные проявления ему противоречат. Отдельные проявления закона от этого не перестают ему подчиняться. Не бывает так, чтобы деятельность массы людей, если даже она нежелательна с точки зрения тех или иных социальных групп, не подчинялась собственному закону. Не бывает периодов, или «участков», истории, свободных от действия объективных законов.
Речь может идти лишь о том, что люди, изменяя цели и характер своей деятельности, свои общественные отношения, подчиняются законам этой своей новой деятельности и измененных отношений. Если, например, люди свою экономическую деятельность будут направлять на потребительную стоимость, на удовлетворение потребностей, экономию затрат, увеличение свободного времени, снижение цен, улучшение условий труда, сохранение природы, обеспечение условий благосостояния и развития всех членов общества, то эта деятельность будет подчиняться закону потребительной стоимости, закону возвышения потребностей, закону планомерности и другим социалистическим законам. Если же сохранится погоня за валом, прибылью, стоимостью, то законами этой деятельности и этих отношений будут законы товарного производства и обмена со всеми мерзостями рынка. Можно в этом случае не удивляться вымыванию дешевых товаров, незавершенному строительству и т. п. При этом ни Госплан, ни Совмин не могут это запретить. Все недостатки тогда возмещаются за счет народа — прежде всего путем повышения цен.
Можно ли дело представить таким образом, что люди используют объективные социальные законы на практике так же, как обращаются со средствами производства, используют орудия или предметы труда? Такая аналогия была бы неправомерной. Не закон, подобно орудию, используется на практике, а знание о нем. Иначе говоря, в качестве средства практической деятельности используются научные знания, а не сами объективные законы. Люди в своих действиях всегда подчиняются тем или иным законам. И в этом смысле их практическая деятельность совпадает не с использованием, а с действием социальных законов.
Управляющая деятельность членов общества и соответствующих институтов образует звено того же механизма действия законов общественного развития. Модернизируют ли люди свои производительные силы или реорганизуют свои управленческие органы, они одинаково подпадают под действие объективных законов своей деятельности. В этом смысле не может быть особого механизма использования законов, отличающегося от их действия тем, что первый относится к объективным образованиям, а второй — к субъективным.
Явления, или формы проявления, внутренних законов, например конкуренция или планирующая деятельность, не менее объективны, чем сами имманентные законы общественного развития. В противном случае понятия «использование закона», «механизм использования закона» неизбежно приобретают смысл некоего «воздействия» людей на объективные законы, т. е. из механизма использования можно создать особую сферу, где не человек подчиняется законам своего действия, а законы подчиняются ему и он волен их игнорировать, отклоняться от них и даже устранять их по своей прихоти.
Мы уделили довольно много внимания теоретическому разбору субъективизма потому, что он наносит серьезный ущерб современной общественной практике. Все мы свидетели субъективистского «шабаша»: принимаемые нашими парламентами законы о собственности, земле, предприятии, переходе к рынку, имеющие целью изменение общественных, в том числе экономических, отношений, на практике не действуют. Так, и союзный закон, и особенно закон РСФСР о собственности предусматривают «сделать» исходной собственность отдельного гражданина. Но собственность в этом качестве не может быть ничем иным, как частной собственностью человека на свои способности к труду, на свою рабочую силу.
Законодатели-парламентарии пытаются таким образом утвердить частную собственность на средства производства, дать ей широкую дорогу. Ясно, однако, что при современном уровне обобществления невозможно на основе только собственности на рабочую силу без обладания капиталами стать частным собственником на средства производства, предполагающие их коллективное использование. Отсюда понятен чисто субъективистский характер проектов Г. Х. Попова раздать общественную (государственную) собственность отдельным гражданам, т. е. реализовать лозунг всякого рода люмпенов: «Отнять и разделить!»
Но это противоречит даже объективному закону товарного производства и рыночного хозяйства, которым клянется Г. Х. Попов, — закону стоимости. Согласно ему (а не юридическому праву), собственность на рабочую силу позволяет ее владельцу иметь долю, равную стоимости его рабочей силы. Эту долю получает каждый для воспроизводства собственной рабочей силы. Он не может претендовать на другую долю, и, следовательно, предлагаемый раздел собственности будет противоестественным актом, противоречащим действительным условиям товарного производства и положению трудящихся масс. Поделить, а вернее, захватить общую собственность могут лишь новая буржуазия и теневой капитал.
Принятые законы не действуют и потому, что предусматриваемые ими изменения общественных отношений не исходят от трудящихся, а навязываются им. Поэтому рыночные отношения нельзя ни «ввести», ни «закрепить» декретами или законами. Они в свое время складывались как совокупность объективных общественных отношений между частными собственниками на определенном уровне общественного разделения труда. Сейчас, когда во всем мире обособленность преодолевается процессами обобществления производства, усилением взаимосвязанности его ранее обособленных звеньев в рамках крупных производственных комплексов и объединений, в масштабах крупных регионов, рыночные связи неизбежно заменяются прямой производственной кооперацией. Обратный процесс ведет к разрушению производительных сил, безработице, ухудшению положения трудящихся по всем линиям. Вот почему трудящиеся навязываемый им «переход к рынку», уже приведший к карточной системе и дикому скачку цен, отвергают.
Вместо того чтобы сначала заняться действительными изменениями действительных отношений и форм деятельности в интересах народа, а потом достигнутые результаты оформить в юридических законах, наши парламентарии начали с того, что диктуют правовыми законами неприемлемые для трудящихся правила хода вещей и экономических событий. Одна из причин этого — субъективизм и субъективистский метод мышления и действия.
Субъективисту кажется, что все вершится по воле руководителей, руководящих органов, парламентов и т. д. На самом деле при всей важности субъективных факторов процесс жизни, ход развития определяются глубинными причинами, объективными факторами.
2. ПЕРВОПРИЧИНА КРИЗИСА
Наличие кризиса в нашей экономике ныне признают все. Беда, однако, в том, что остаются невыясненными его сущность и конкретные причины возникновения и углубления, а без этого трудно рассчитывать на возможность его преодоления. Из теории и практики известно, что экономические кризисы являются продуктом и свойством развитых форм товарного производства, товарного обмена и рыночных отношений, что их основой выступает обостряющееся противоречие между процессами обобществления производства и частными формами присвоения его условий и результатов, проявляющееся в диспропорциях между производством и потреблением, между подразделениями и отраслями производства, в приостановке развития и разрушении производительных сил, ухудшении жизненного положения трудящихся и т. д.
Раньше полагали, что с установлением общественной собственности на средства производства будет навсегда устранена частная форма присвоения как антипод процессам обобществления производства и труда и тем самым снимется главная причина экономических кризисов. Многие из теоретиков и практиков до сих пор исходят из того, что сохранившееся товарное производство и рыночные отношения в условиях общественной собственности и государства, ее защищающего, лишены свойства порождать кризисы. Поэтому если и пытаются искать причины кризиса в экономике, то обходят стороной товарное производство и обмен.
Чаще видят эти причины в самой общественной собственности, в планировании, но ни в коем случае не в товарном производстве и обращении, направленных на извлечение прибыли. Более того, максимальное расширение рыночных отношений считается чуть ли не решающим средством преодоления кризиса (?!).
На практике столь превратная трактовка причин кризиса может привести (и приводит) не к его устранению, а к углублению. Сейчас абсолютно не принимаются всерьез принципиальные суждения основателей теории научного социализма (хотя строить социализм собирались на основе этой теории) о невозможности создать социалистическое общество на базе товарного производства, их неоднократные предупреждения об иллюзорности представлений тех социалистических школ, сторонники которых воображали, будто можно сокрушить капиталистический режим, применив к нему вечные законы товарного производства. Классики были убеждены в том, что «не может быть ничего ошибочнее и нелепее, нежели на основе меновой стоимости и денег предполагать контроль объединенных индивидов над их совокупным производством» {35}, что нэп — это еще не социализм, что из России нэповской будет Россия социалистическая {36}.
Причиной кризисных явлений в экономике чаще всего объявляют действия государственных, административных органов, приведшие к непомерному расширению отношений общественной собственности, ее максимальному обобществлению, огосударствлению и отчуждению от народа, а средством их преодоления — ту же волю государства и его руководящих органов, действующих в обратном направлении. Государство, правоадминистративные, но не экономические методы (передача собственности народу и др.) выставляются главным орудием вывода страны из кризиса.
Почему же и каким образом расширяющиеся товарно-денежные механизмы вызвали кризис и препятствуют социально-экономическому развитию страны, почему принимаемые волевые решения в течение последних лет никак не выводят страну из кризиса?
Самая глубокая сущность и основной источник кризиса нашего общества заключаются в том, что, хотя в ходе строительства социализма мы далеко продвинулись в обобществлении средств производства и земли, в то же время сохранился и углубился наемный характер рабочей силы и труда. Между тем отношения найма с неизбежностью предполагают, что непосредственные производители материальных благ являются непосредственными собственниками лишь своей рабочей силы, но не средств производства. Им как гражданам законом предоставляется право распоряжаться только своими способностями к труду на основе трудового договора (найма). В таком случае их отношение к собственной рабочей силе как к своей собственности есть по существу отношение частной собственности. Они включаются в экономический процесс производства на основе продажи рабочей силы как своей собственности и купли ее товарного эквивалента, т. е. на базе товарного обмена.
Потребление рабочей силы в процессе материального производства как собственности ее частного владельца — рабочего, частное присвоение рабочим заработной платы как результата продажи своей рабочей силы вступают в явное противоречие с общественным характером производства и общественной собственностью на его материальные условия: непосредственные производители отчуждаются от общественной собственности на средства производства.
Рабочие и крестьяне, вместо того чтобы быть хозяевами общественной собственности и тем самым выйти за рамки наемного труда, оказываются в подчинении у реальных хозяев — распорядителей общественной собственности, выступающих нанимателями рабочей силы (собственники и их уполномоченные). Право этих распорядителей на продукт труда рабочих и крестьян базируется на их фактической собственности на реальные условия труда, на их праве как нанимателей.
Их право быть нанимателями рабочей силы проистекает из функций распоряжаться собственностью на средства производства, которая формально объявляется общей собственностью государства или коллектива, хотя на деле непосредственные производители от нее отчуждаются. Законом закрепляется собственность наемных работников на их рабочую силу и результаты, полученные от ее продажи. Очевидно, что на этой экономической (товарной) основе они не могут реализовать себя в качестве непосредственных собственников средств производства и, следовательно, плодов своего труда.
Поделиться книгой: