Помоги проекту - поделись книгой:
ВЫБОР НОВОГО КУРСА
В. Г. Долгов, В. Я. Ельмеев, М. В. Попов
Москва «Мысль» 1991
Анализ развития советского общества за годы перестройки свидетельствует о серьезных противоречиях между первоначально провозглашенными целями и реальностями сегодняшнего дня. Известно, что в качестве первоочередных были выдвинуты задачи обеспечения благосостояния советских людей, ускорения социально-экономического развития страны путем преодоления отчуждения трудящихся от власти, от собственности, от культуры. Что и говорить — цели благородные.
Однако на многотрудном пути движения к ним обнаружились исключительно острые и сложные проблемы, достигшие сегодня своей кульминации. Например, предполагалось, что процессы демократизации, с каждым днем набиравшие силу, будут способствовать превращению Советов в органы подлинного народовластия. Но сложилось по-другому: среди народных депутатов СССР рабочие и рядовые колхозники составляют менее четверти, а в составе народных депутатов РСФСР всего 5,9%. Не лучше ситуация и в местных Советах. Особенно парадоксальна она в Москве и Ленинграде — крупнейших индустриальных центрах страны: в Моссовете и Ленсовете депутатов-рабочих буквально единицы.
Как видно, вместо прежнего, зачастую формального участия трудящихся в управлении обществом — почти полное их отстранение. Такое получилось «народовластие». Ясно без лишних слов: избирательная система, по которой формировались нынешние Советы, требует радикального изменения.
Столь же парадоксальная ситуация складывается и с решением такой проблемы: как сделать советского человека, трудящегося, хозяином, преодолеть его отчуждение от средств производства, от собственности. Вопрос этот не риторический. В обществе обозначился резкий рост частнособственнических тенденций, теневой экономики, коррупции, стяжательства.
Деструктивным силам удалось в значительной мере скомпрометировать ленинскую идею кооперации, направив кооперативы в спекулятивнопаразитическое русло. Следствием такой политики явились усиление процессов социального расслоения, общее удорожание жизни, рост социальной напряженности: с одной стороны, наблюдалось заметное и все усиливающееся ухудшение материального положения «низов» — широких масс трудящихся, с другой — формировалась и крепла каста советских миллионеров, появился слой рантье. В результате трудящиеся оказались еще более отчужденными от собственности, а проведение приватизации может лишь всерьез и надолго закрепить это отчуждение. Естественно, что бумеранг недовольства в течение последнего времени все сильнее бьет по высшему руководству страны.
Как же на практике решается проблема отчуждения трудящихся от достижений культуры? И здесь не обошлось без парадоксов. Взрыв негативных разрушительных явлений: массированное распространение и насаждение культа индивидуализма, эгоизма, стяжательства, насилия, порнографии, а в конечном счете — разрушение личности, ее духовное опустошение во имя «чистогана». В обществе широко распространились настроения равнодушия, пессимизма, апатии, а лозунги свободы и демократии стали трактоваться как вседозволенность. До крайности обострилась извечная человеческая дилемма: индивидуализм или коллективизм? Причем заметную роль в политике «деидеологизации» играют средства массовой информации, во многом оказавшиеся под влиянием антисоциалистических, антикоммунистических сил.
Конечно, такая ситуация прежде всего на руку реставраторам капиталистических начал и их теоретическим апологетам. Простые труженики — за возрождение советского строя, против размывания, разрушения социалистического общества, трансформирования его в капитализм. Высказываясь за многообразие и развитие всех форм социалистической общественной собственности, советские люди твердо стоят за то, чтобы народное хозяйство страны, весь ее духовный потенциал действовали в интересах трудящихся, для улучшения их благосостояния, роста культуры и нравственности.
Они справедливо требуют, чтобы осуществляемые политические и социально-экономические преобразования не лишали их существующих социальных завоеваний, не вели к ухудшению их жизни, к утверждению и разгулу частной собственности и неизбежно порождаемой ею эксплуатации человека человеком, росту социального неравенства и социальной напряженности. Проводимые реформы должны быть направлены на сохранение и укрепление таких социалистических, общечеловеческих ценностей, как социальная справедливость и социальная защищенность, коллективизм, патриотизм и интернационализм.
Советских людей особенно беспокоит и с каждым днем усиливает их недовольство противоречивость и непоследовательность политики и многих практических шагов, осуществлявшихся руководством страны после XXVII съезда КПСС, и особенно в последнее время. В день открытия XIX Всесоюзной партийной конференции «Правда» опубликовала подборку писем под общей рубрикой: «Что бы я сказал с трибуны конференции?» В их числе был опубликован фрагмент моего письма под названием: «Нужны оппоненты». В нем шла речь о том, что курс на перестройку был взят без глубоко осмысленной научной концепции, без четкой и ясной программы, без создания необходимых идеологических, политических и экономических предпосылок. Все это не могло не породить (и очень скоро породило) «пробуксовку» движения, а затем и кризис, сказалось на политической ориентации перестройки. Идеи и лозунги перестройки «повисли в воздухе», а сам термин стал ширмой, прикрываясь которой действуют многоликие хорошо организованные антисоциалистические силы.
Первоначально их лидеры не без учета тогдашней ситуации объявили себя активными сторонниками перестройки, но, едва утвердившись в этой роли, многие из них выступили совершенно с иных позиций — как многоликие антисоветчики и антикоммунисты. Прикрываясь «перестройкой», словно фиговым листком, они повели дело к ликвидации социалистического строя, Советской власти, завоеваний Великой Октябрьской революции. Однако инициаторы курса на перестройку долго и упорно продолжали твердить, что ей «нет альтернативы», оставались глухими к голосу оппонентов. Больше того, оппоненты разом зачислялись в разряд противников перестройки, а те, кто вел дело к перемене строя, объявлялись ее «прорабами» и «запевалами». Именно в таком обличье долгое время ходили афанасьевы, поповы, шмелевы, буничи, коротичи, яковлевы, лацисы, шаталины, арбатовы... Выходит, даже наша многострадальная история ничему не научила многих из руководства КПСС и страны. Они продолжали исключать и альтернативы, и оппонентов.
Что же в итоге? Объявленные цели не только не достигнуты, но и во всех областях общественного развития создалась острокризисная, критическая ситуация: страна оказалась у края пропасти.
Между тем все эти «перестроечные» годы голос оппонентов то здесь, то там все-таки пробивался наружу, хотя действительно конструктивные предложения не были «услышаны». И именно в этом плане следует рассматривать предлагаемую читателю книгу. Ее авторы не претендуют на истину в последней инстанции. Но это честный взгляд на создавшуюся в стране в высшей степени драматичную ситуацию и ее исторические предпосылки. Авторы постарались провести взвешенный, непредвзятый анализ развития общества и партии в «перестроечные» годы, сформулировать причины провала курса на перестройку, высказать собственное видение выхода из тупика. В книге предлагается эффективная программа нормализации жизни общества, возрождения советского социалистического строя. Новый политический курс, о котором будет идти речь в книге, авторы не придумывают ради новизны самой по себе; он является следствием необходимости вывода политики, экономики, духовной сферы общества на магистральный путь исторического развития после тех зигзагов и отступлений, которые имели и имеют место.
Обосновывая курс на свободное развитие всех членов общества, авторы показывают, что движение в этом направлении требует единения рабочих, крестьян, интеллигенции, военных в Советах всех уровней — от трудовых коллективов до Верховного Совета. Возглавить борьбу трудового народа может только класс, партия которого ведет внутри себя постоянное сражение с оппортунизмом, укрепляя ленинские основы, развивая созидательную инициативу коммунистов. Этот вывод не раз подтвержден самой историей.
Очевидно, что книга побудит читателей задуматься над происходящим и, пока есть шанс, сделать выбор, дать свой ответ на отнюдь не риторический вопрос: что делать? У всех, кто возьмет в руки книгу, должно родиться желание внести свой вклад в многотрудное дело спасения нашей страны во имя и в интересах трудового народа.
В соответствии с решениями XXVIII съезда КПСС в партии разворачивается теоретическая работа над проектом четвертой Программы КПСС. Складывается ряд творческих коллективов, отрабатываются новые подходы, назрела потребность в дискуссии по концептуальным проблемам новой Программы. В этом плане данная книга весьма актуальна.
Спектр затрагиваемых в ней проблем охватывает экономику, политику и идеологию. Она содержит не претендующие на окончательность выводов и оценок результаты исследования таких ключевых проблем, как истоки и причины кризиса, противоречия, в которых оказалась страна, пути и средства, формы и методы преодоления негативных и усиления позитивных тенденций. Особое внимание уделяется роли Коммунистической партии, Советов, органов самоуправления в стабилизации жизни общества и развитии социализма.
Предлагаемые альтернативные решения еще не получили широкого хождения, хотя ряд идей — О преодолении наемного характера труда, о вступлении в силу закона потребительной стоимости, о проведении в целях оздоровления экономики денежной реформы, о хозрасчетном стимулировании снижения цен, об укреплении Советской власти через развитие самоуправления в трудовых коллективах, о социалистических формах и методах осуществления научно-технического прогресса — уже имеют признание, а также заслуживают дальнейшего конструктивного обсуждения.
Авторы — известные ученые-обществоведы, профессора Ленинградского университета, активно участвующие в общественнополитической жизни: В. Г. Долгов — доктор экономических наук, заведующий кафедрой социального управления и планирования, член Центрального Комитета Коммунистической партии РСФСР, В. Я. Ельмеев — доктор экономических наук, доктор философских наук, заведующий кафедрой прикладной и отраслевой социологии, заслуженный деятель науки РСФСР, М. В. Попов — доктор философских наук, профессор кафедры политической экономии Института повышения квалификации преподавателей общественных наук, член Ленинградского обкома КПСС. Они известны нестандартной и острой постановкой вопросов, политической заостренностью формулировок, что на данном этапе может стимулировать плодотворную дискуссию в партии и обществе, способствовать тому, чтобы в споре рождалась истина, отыскивались единственно верные пути преодоления насущных проблем.
РАЗДЕЛ I КАК МЫ ДОШЛИ ДО ЖИЗНИ ТАКОЙ?
Глава 1 ПЕРЕСТРОЙКА ПЕРЕШЛА В РАЗРУШЕНИЕ
1. НАЧИНАЛИ С ОБНОВЛЕНИЯ...
Вспомним, с чем вступала наша страна в 80-е годы. На слуху были успехи в науке и технике, литературе, балете, спорте. Советский Союз преуспевал в освоении космоса, продолжалось укрепление обороноспособности державы, развивались новые территориальнопроизводственные комплексы, был достигнут весьма высокий уровень добычи всевозможных ресурсов, особенно нефти и газа. Многое делалось в просвещении и образовании, в обогащении духовной жизни народов великой страны.
Однако все острее чувствовалось, что в обществе накапливаются негативные проблемы и тенденции. Под прикрытием провозглашенной доктрины «развитого социализма» набирал силу процесс социального расслоения общества. Рабочие, колхозники, инженерно-технические работники, служащие, учителя, врачи, военные вкладывали свои силы, знания, нервы, здоровье, умение в производство, сельское хозяйство, образование, науку и культуру. Это проявлялось во все большем количестве добытого сырья, выплавленного металла, выработанной электроэнергии, выращенного урожая, разработанных образцов новой техники, обученных школьников и подготовленных студентов и т. д. Но собственная жизнь трудящихся к лучшему существенно не изменялась: им все больше не хватало ни времени, ни средств для удовлетворения потребностей собственной деятельности и развития своих детей. Целые регионы, дающие гигантские объемы топлива, руды, леса, чугуна, стали, цветных металлов, техники, стройматериалов, зерна, мяса, оказались в тяжелейшем экологическом состоянии, при остром дефиците всего и вся, включая предметы первой необходимости. Именно здесь все наглее выпускала когти преступность и в нищете задыхались культура и искусство.
В то же время формировались социальные группы и целые слои, представители которых имели в избытке богатейший набор благ и возможностей для удовлетворения своих безмерных потребностей и прихотей. Накапливались материальные и денежные богатства, полным ходом шел грабеж общественной собственности. В ее порах, высасывая кровь трудового народа, действовали ловкие предприниматели и спекулянты, организаторы подпольных производств, взяточники и очковтиратели. Особенно хорошо себя чувствовали те, кто был причастен к распределению потребительских благ и услуг по общественным каналам. Это была самая «сливочная» сфера народного хозяйства. Здесь сталкивались интересы многих общественных сил. В распределении участвовали и государство, и партия, и профсоюзы, и комсомол, и хозяйственники, и пресса, и многие деятели и организации. На этом поле битвы за потребление сложили свои политические головы как молодые, подающие надежды бойцы, так и умудренные опытом политиканы. В целом нарастала неудовлетворенность трудящихся уровнем их жизни, характером распределения общественного богатства. Причем те, кто его непосредственно создавал, жили несравнимо хуже тех, кто его распределял.
Особенно тревожное положение складывалось с эффективностью производства. Господствующий экономический стоимостной механизм стимулировал сугубо затратный способ хозяйствования. Многие показатели нацеливали общественное производство на получение «вала», который был тем больше, чем больше было затрат — и сырьевых, и трудовых. Затраты все более и более становились самоцелью. Кроме безрассудного растранжиривания всех видов ресурсов такая система хозяйствования обрекала страну на отставание в главном — в реализации достижений научно-технического прогресса. Он не нужен затратному хозяйственному механизму, ибо по своей сути приводит к экономии затрат, прежде всего человеческого труда. Новая техника и технологи, принося «головную боль» производственникам, снижала стоимостные объемы работы со всеми вытекающими отсюда последствиями:
сокращением фонда заработной платы, премий и прочих фондов и лимитов.
Достижения науки и техники приходилось буквально с боем проталкивать, пробивать, преодолевая всяческие противодействия. В целом сопротивление было столь сильным, что большинство отечественных новинок и изобретений, не признанных в стране, реализовывались за рубежом. Примеров тому бесчисленное множество: от способа непрерывной разливки стали до организации труда по типу «бригад качества». Всеобщая погоня за затратами не только напрямую тормозила научно-технический прогресс, но и, более того, сковывала заинтересованность непосредственных производителей материальных благ в его распространении. Трудящиеся не получали в свое распоряжение его результаты. Да и применение новой техники в принципе ничего не меняло в их жизни. Какую бы высокопроизводительную и экономную технику они ни применяли, как бы ни увеличивали количество произведенной продукции, время их работы не сокращалось, отпуск не увеличивался, зарплата практически не возрастала. В итоге производство все более и более устаревало, искажалась структура экономики, она неуклонно превращалась в «самоедскую», бездушную, бесчеловечную машину, поглощающую природу и самих людей.
Опасные тенденции старения (в прямом и переносном смысле) охватили и КПСС. Партия, с одной стороны, связала себя по рукам и ногам хозяйственными делами, с другой — ее все сильнее сковывали бюрократизм, чинопочитание. Многие ее структуры все последовательнее работали на самих себя, на собственное расширенное воспроизводство. В партию заметно сократился добровольный приток рабочих, крестьян, интеллигенции. Она по сути теряла свою социальную базу, что равносильно утрате самого смысла существования партии. Ее деятельная, созидательная жизнь словно замерла, внутрипартийная демократия была сведена лишь к некоторым ритуальным моментам, съездам, заседаниям, торжествам, приемам, встречам.
В КПСС как во властную структуру, как в правящую партию стремились и зачастую попадали по карьеристским, деляческим соображениям. Эти принципы во всевозрастающей мере становились определяющими в кадровой политике. Наиболее ценными качествами считались исполнительность, почитание старших по должности, начетничество и формализм, умение угождать. Вверх, вплоть до высшего руководства партии, пробивались, как правило, самые «способные», самые «одаренные» прежде всего этими качествами, проявлявшие в корыстных битвах и интригах недюжинные талант и изворотливость.
Отмеченные качественные изменения в обществе, государстве и партии не случайны. Они накапливались постепенно (к раскрытию причин негативных явлений и тенденций мы еще вернемся), с ними не только не велась сознательная борьба, но и, более того, они находили отражение в официальной идеологии. В теории господствовала и выдавалась за достижение марксизма-ленинизма концепция «развитого социализма» с общенародными государством и партией, затушевывавшая реальные противоречия в движении нашего общества, оправдывавшая застой и косность, глушившая любую оригинальную общественную мысль. Страна нуждалась в новых концепциях развития общества, в совершенствовании социального регулирования.
Нельзя сказать, что эти процессы оставались незамеченными. Многие научные, партийные, хозяйственные работники, писатели, рабочие, крестьяне, военнослужащие все отчетливее понимали необходимость изменения складывавшегося положения, обновления экономических отношений, кардинального совершенствования всей системы управления и планирования. Новые, современные формы требовались народному образованию, культуре, информации. Творчество нужно было партии, профсоюзам, комсомолу. Таким советское общество вступало в 80-е годы — с пониманием стоящих трудностей и с желанием их скорейшего преодоления, дальнейшего движения вперед.
С приходом в ноябре 1982 г. к руководству партией Ю. В. Андропова был взят курс на борьбу с негативными явлениями, на утверждение и развитие прогрессивных начал в жизни советского общества. В партии стал пробивать себе дорогу диалектический взгляд на развитие социализма как на движение через разрешение противоречий путем борьбы позитивных и негативных начал, нового со старым. Такой взгляд создавал предпосылки для реализма в экономике и политике, давал возможность раскрыть преимущества и перспективы социалистического пути развития. Был начат поиск форм и методов реализации общественной собственности, социалистических способов интенсификации производства, развития самоуправления. Все больше внимания стало уделяться реализации принципов социальной справедливости, борьбе с приписками, коррупцией, хищениями, взяточничеством, повышению ответственности и дисциплины, укреплению правопорядка. Вот характерная для того времени позиция политического руководства по конкретному вопросу социального управления. «У нас немало и обоснованно говорят о необходимости более полной реализации возможностей и преимуществ социалистической системы хозяйства в современных условиях. Но бывает и так, что перспективу повышения темпов развития экономики и роста ее эффективности ставят лишь в зависимость от развития товарно-денежных отношений. Что можно
Вместе с тем сведение задачи более полного использования потенциальных возможностей социалистической системы хозяйства только к этому означало бы принижение таких коренных принципов социализма, как плановый характер нашей экономики, приоритет социальных целей экономического развития, возможность ее сознательной оптимизации, качественных сдвигов в производстве в интересах общества.
Реализация именно этих коренных принципов позволила странам социалистического содружества достигнуть впечатляющих результатов в своем развитии» {1}. Как видим, подход к сложнейшим проблемам серьезный и основательный.
Реалистичный взгляд на движение советского общества как его развитие через борьбу позитивных и негативных тенденций, положенный Ю. В. Андроповым в основу внутренней и внешней политики, был закреплен в 1986 г. XXVII съездом КПСС как стратегический курс на ускорение социальноэкономического развития страны, что, естественно, потребовало и соответствующей смены акцентов в управлении обществом.
Новое политическое руководство во главе с М. С. Горбачевым, уловив настроения народных масс, провозгласило необходимость перемен в управлении экономикой, развития демократии и гласности, совершенствования политической структуры и обогащения духовной жизни общества. Обновление и перестройка рассматривались как средства совершенствования социализма, устранения негативных наслоений и его разного рода искажений, как условие раскрытия огромных преимуществ и возможностей социалистического строя.
Опытных, многое видавших партийных работников приятно поражали активность и мобильность нового Генерального секретаря партии. Начиная с апрельского (1985 г.) Пленума ЦК КПСС была выдвинута серия крупных, ключевых инициатив, реализация которых обещала решение многих сложных, запутанных проблем в экономике и политике, в партии и государстве. Эти инициативы были хорошо, с пониманием приняты народом и партией.
За первые полгода руководитель КПСС получил восторженную поддержку в различных аудиториях Москвы, Ленинграда, Днепропетровска, Киева, Тюмени, Целинограда. В народе появилась надежда, что наконец-то к управлению великой страной пришли руководители, которые будут заниматься прежде всего ее собственными нуждами и проблемами, как бы трудны они ни были, ориентироваться на интересы и потребности честных людей — тружеников.
Для этого были вполне серьезные основания. Уже выступление М. С. Горбачева с докладом «Бессмертный подвиг советского народа» на торжественном собрании, посвященном 40-летию Победы советского народа в Великой Отечественной войне, а затем его майские встречи в Ленинграде показали, что высшее руководство партии глубоко осознает опасность нарастания негативных тенденций, искренне пытается осмыслить причины, их порождающие, и полно решимости приступить к огромной и многотрудной работе по прогрессивному преобразованию страны.
«Мы можем — и уверены в этом — правильно сформулировать основные направления нашей социально-экономической политики, — говорил М. С. Горбачев на встречах в Ленинграде. — Мы располагаем огромным политическим опытом, накопленным партией, всем нашим обществом в своем нелегком развитии по пути, открытому в 1917 году здесь, в Смольном, в Ленинграде. У нас самый образованный народ в мире, народ, который по своему патриотизму не имеет себе равных. Мы имеем мощную науку, мощный корпус научно-технической творческой интеллигенции... Мы придем на съезд с проработанной, цельной, мобилизующей политикой, политикой в интересах народа, миролюбивой политикой, активной политикой^ которая должна придать динамизм нашему обществу» {2}.
Четко просматривалась неудовлетворенность социально-экономической ситуацией, подчеркивалась необходимость развития общественного производства, его переориентации на рост национального дохода и на этой основе осуществления социального развития страны. Отступать было некуда. «В последнее время мы движемся с темпами прироста национального дохода в пределах трех процентов в год... Расчеты же показывают — нам нужно минимум четыре. Если не будет четырех процентов, — а надо бы даже больше, тогда встает вопрос: что делать? Сокращать темпы роста жизненного уровня? Свертывать программу повышения материального благосостояния народа? На это мы пойти не можем» {3}. Все в этом заявлении точно, все выверено, предельно раскрыта угроза снижения темпов прироста национального дохода.
Одновременно ухвачено главное в экономическом развитии — борьба за рост производительности труда. «Нам без роста производительности труда, без того, чтобы его иметь ежегодно на уровне шести, семи, еще лучше — десяти процентов, а в решающих отраслях чтобы она повышалась еще быстрее, не обойтись. Мы не обеспечим выход на высший мировой уровень, если не будет такого подхода» {4}. И это заявление опирается на ленинские идеи о развитии социалистического производства. Запомним эти благие намерения, а пока обратим внимание — прирост национального дохода в размере 3% считался недостаточным и даже опасным. Пройдет не так уж много времени, и о таких темпах прироста мы будем просто мечтать. Еще хуже сложится положение с ростом производительности труда.
Правильно были выбраны и главные направления преобразований. Уже в июне 1985 г., по признанию М. С. Горбачева, «первой после апрельского Пленума программной акцией нового руководства Советского Союза» {5} стало обсуждение на крупном совещании в ЦК КПСС проблем структурной перестройки экономики на основе научно-технического прогресса. Результатом обсуждения стала разработка новой инвестиционной и структурной политики. Во главу угла ставилось техническое перевооружение предприятий и качественная масштабная модернизация машиностроения. Для этого создавались крупные комплексные программы как по важнейшим направлениям научно-технического прогресса, так и в территориальноотраслевом разрезе. Намеченные глобальные задачи потребовали одновременно серьезного пересмотра экономического механизма с целью повышения его восприимчивости к нововведениям, совершенствования всей системы управления народным хозяйством.
В своей практической деятельности партия решительно и определенно обратилась к трудовому народу. «Социализм — живое творчество масс» — эта ленинская формула зазвучала в выступлениях, докладах, на встречах с трудящимися. Универсальными средствами включения народа в активный политический процесс объявлялись борьба с бюрократизмом, развитие самоуправления, усиление заинтересованности трудящихся в высокоэффективном труде, осуществление принципов социальной справедливости, использование критики и самокритики, проведение политики демократизации и гласности. Было принято в принципе необходимое решение, направленное на предотвращение спаивания собственного народа и борьбу за здоровый образ жизни.
В качестве важного резерва повышения эффективности экономики и оздоровления общества назывались наведение порядка, укрепление дисциплины и законности, повышение организованности и ответственности. Подтверждалась приверженность ленинским принципам кадровой политики, в партии наметилась тенденция к очищению от разного рода перерожденцев и лиц, порочащих звание коммуниста. Намечались меры по преодолению разрыва между словом и делом, повышению уровня критики и самокритики, требовательности к себе. Объявив о преобразованиях в стране, партия приступила к ним, прежде всего начав с самой себя: обновила руководство, стала выдвигать на передовые, ключевые участки честных, компетентных коммунистов — словом, поставила перед миллионами членов партии трудные, но благородные задачи.
Эти прогрессивные шаги руководства страны были с одобрением встречены народом. У людей поднималось настроение, рождалась надежда, усиливалась их политическая активность, что не замедлило сказаться прежде всего на экономике. Уже в 1986 г. прирост промышленного производства составил 4,9%, т. е. на 1/3 выше, чем среднегодовой прирост в предыдущей пятилетке, и наиболее высокий с 1977 г. Производительность труда в промышленности в целом увеличилась на 4,6% при плановом задании 4,1%. Произведенный национальный доход в 1986 г. вырос на 4,1% при плане 3,9%. Произошел заметный натуральный прирост продукции сельского хозяйства; на 5,2 млн м2 по сравнению с 1985 г. возросли объемы жилищного строительства и увеличилось число объектов социально-бытового и культурного назначения. Короче говоря, появилась надежда на реальное улучшение жизни советских людей.
Отчего же правильные и так необходимые инициативы не принесли ожидаемого результата?
2. БЕЗ РУЛЯ И БЕЗ ВЕТРИЛ
Итак, начинаний хороших и нужных, прогрессивных идей было предложено немало, однако в 90-е годы страна вступила в состоянии, близком к разрухе, в полыхании межнациональных конфликтов, распаде исторически сложившихся экономических, политических, духовных связей, составлявших основу Союза. Чтобы понять причины (а их много — как субъективных, так и объективных) столь негативного итога благих намерений и починов, необходимо проанализировать, невзирая на лица, ход реализации выдвинутых инициатив и попытаться понять, что стояло за многочисленными крутыми поворотами, переменами, переломами в идеологии, политике и экономике. Для этого необходимо вернуться в столь насыщенный событиями 1985 г., точнее, во вторую его половину.
В этот период состоялись апрельский и июльский Пленумы ЦК КПСС, прошли первые встречи руководителей партии с трудящимися, были высказаны многочисленные конструктивные предложения и приняты серьезные решения; М. С. Горбачевым были проведены существенные кадровые изменения. Наступала, казалось бы, пора кропотливой, «незаметной» созидательной работы, когда все провозглашенные идеи по обновлению экономики, политики, социальной сферы, культуры в целом должны воплощаться в жизнь. Так поступал В. И. Ленин, осмысливая послереволюционную стратегию и тактику развития нового общества. На IX Всероссийском съезде Советов (1921 г.) он говорил, что надо «величайший переворот политический завершить медленной, тяжелой, трудной экономической работой, где сроки намечаются весьма долгие».
Дела ожидались великие. Уже полным ходом шла работа над новой редакцией Программы партии, а это означало, что появилась уникальная возможность глубоко и всесторонне проработать политический курс страны на длительную перспективу, вооружить, нацелить самую сильную в мире партию на новые рубежи развития социалистического общества.
Далее. В партии и стране разворачивалась подготовка к XXVII съезду КПСС. К нему кроме стратегических документов готовились документы и материалы, в которые закладывались основные пропорции и темпы движения общественного производства на ближайшие годы на основе ускорения социально-экономического развития. Многие коммунисты надеялись, что именно в нем удастся реализовать коренные преимущества социалистической системы хозяйствования, о приверженности которым руководство партии решительно заявило в апреле 1985 г. Наметились серьезные сдвиги и во внешней политике. Наиболее существенное — создались предпосылки для прекращения нашего военного присутствия в Афганистане, начал набирать силу процесс нормализации отношений с Китайской Народной Республикой.
Однако уже тогда появились первые признаки разрыва взаимосвязи между внутренней и внешней политикой, был нарушен один из главных ленинских принципов — внешняя политика является продолжением политики внутренней. Получилось так, что руководство партии фактически отвлеклось от главного в тот исторический момент — от работы над разрешением коренных, чрезвычайно трудных, запутанных, острых проблем внутри страны. На весь мир зазвучали новые, непривычные для многих понятия: «глобальные проблемы», «общечеловеческие ценности», «миротворчество», «мировой порядок» и т. д. На первый план вышел и стал нарастать поток новых, теперь уже внешнеполитических инициатив, предложений, встреч.
На международной арене усилия направлялись главным образом на достижение скорейшего международного престижа, на модные начинания и форумы. Однако стремление к быстрым успехам, желание «прибавить сейчас и сразу» во многих случаях означает, по мысли В. И. Ленина, «вообще работу на других, кто держит власть, кто определяет направление деятельности данного государства, коллектива» {6}. Добавим, Европы и всего мира.
Стремление к внешним успехам есть оппортунизм [1], приспособленчество, соглашательство — вот какая угроза нависла над партией. «Оппортунизм потому и является оппортунизмом, что он
Вместо того чтобы сконцентрировать основные усилия коммунистов, всего советского народа на решении трудных проблем развития нашего общества, лидеры КПСС сосредоточились главным образом на международных делах. Конечно, новые шаги в разрядке напряженности были необходимы и советскому народу, и всем другим народам мира. Но нельзя было решать проблемы международные за счет (а подчас и в ущерб) интересов внутреннего развития страны. Советским людям объявлялось о небывалых успехах во внешней политике. А что же на деле?
Всего за пять лет великая держава превратилась в до унизительного положения просителя, которому другие страны, суля все новые кредиты, стали «ненавязчиво» диктовать свои условия как в международных делах, так и во внутренних. В результате мы лишились своих былых надежных союзников, разбалансировали военно-стратегический паритет. Линия военногопротивостояния вновь переместилась непосредственно к нашим границам. Распад Организации Варшавского Договора, одностороннее разоружение Советского Союза, дезорганизация Вооруженных Сил, изначально непродуманная конверсия военной промышленности — все эти просчеты вновь усилили угрозу сохранению мира и жизни советских людей. В общем «торговали - веселились, подсчитали - прослезились»! И тем не менее глобальная дипломатическая спираль, берущая начало с конца сентября 1985 г., и по сей день практически является чуть ли не главной в политической деятельности. В стране с самых высоких государственных трибун уже открыто говорится о том, что действия руководителей СССР поощряются за рубежом и все более осуждаются в собственной стране. Критика такой недальновидной политики звучит из уст не только откровенных антикоммунистов, но и товарищей по партии {8}.
Может быть, у тех, кто погнался за «жар-птицей» международного успеха, за прибавками к своему престижу, просто не осталось ни сил, ни внимания, ни желания всерьез заниматься именно «медленной, тяжелой, трудной» работой в собственной стране. Да и чтобы заниматься этой неброской, изматывающей работой, не приносящей скорых лавров, нужен особый, патриотический склад души и характера. Эти качества куются в трудовых коллективах, в тесной связи с жизнью простого народа, с его тяготами и лишениями, его радостями и надеждами.
Любая революция, учил В. И. Ленин, начинается с великого политического переворота, осуществляемого энтузиазмом передовых отрядов, за которыми стихийно, полусознательно идет основная масса народа. Однако затем, говорил он, встает другая задача: «...нужно этот переворот переварить, претворить его в жизнь, не отговариваясь тем, что советский строй плох и что его надо перестраивать» {9}. А далее — воистину пророческие слова: «У нас ужасно много охотников перестраивать на всяческий лад, и от этих перестроек получается такое бедствие, что я большего бедствия в своей жизни и не знал. ... Не в том дело, чтобы быстрой реорганизацией его улучшить, а дело в том, что нужно это политическое преобразование переварить, чтобы получить другой культурно-экономический уровень… Не перестраивать, а наоборот, помочь надо исправить те многочисленные недостатки, которые имеются в советском строе и во всей системе управления, чтобы помочь десяткам и миллионам людей» {10}.
Как учит опыт истории, дальновидный, мудрый политик должен прежде всего точно определить приоритеты во внутренней и внешней политике, уметь правильно соединить их на практике. Приоритеты деятельности руководства партии и страны были явно смещены в сторону от коренных интересов нашего государства. И не так уж важно, вольно или невольно это было сделано. Важно другое: кому такая политика выгодна, интересы каких социальных сил она призвана выражать и защищать? Если поставить данный вопрос применительно к рассматриваемой ситуации, то станет очевидно — нынешнее разоренное положение Советского Союза, превращение его в аморфный конгломерат «суверенных государств», каждое из которых, забыв о Союзе в целом, вынуждено заботиться о себе, один на один противостоять мировой стихии рынка, необычайно выгодно нашим зарубежным партнерам, использующим в своей крупной игре лесть и премии, обещания и посылки с милостыней. Здесь кроется одна из глубинных причин тех разрушительных процессов, которые продолжают разворачиваться в стране.
Главные же причины негативных процессов следует все же искать внутри страны. Вспомним 1987 г. Руководство партии довольно резко переходит к пересмотру решений XXVII съезда КПСС, объявив на январском (1987 г.) Пленуме ЦК КПСС главной целью деятельности партии и всего общества Перестройку. Правда, поначалу ее связывали с определенным обновлением общества и рассматривали как средство совершенствования социализма и условие реализации стратегического курса на ускорение социально-экономического развития страны. Однако постепенно политика на ускорение и развитие сошла на нет, перестройка превратилась в самоцель, полностью завладела официальной идеологией, утвердилась в решениях партии и государства. Началась «великая битва» за Перестройку! И как часто бывает, мгновенно появились титулы «архитекторов» и «прорабов» перестройки, отыскались ее жертвы и противники. Наиболее ревностные «борцы за перестройку» всего и вся потребовали уже не ускорения социальноэкономического развития, а самой перестройки, объявив ее «исторической», «эпохальной».
Так что же такое Перестройка? В чем ее смысл? Что несет она народу? В этих вопросах необходимо основательно разобраться, поскольку не успели мы оглянуться, как под ее знаменами оказались у разбитого корыта. На первый взгляд Перестройка предстает понятием известным и даже привлекательным. Часто повторяемое в речах и выступлениях по самым разным поводам, многократно воспроизводимое в печати, по телевидению и радио слово «перестройка» настойчиво внедрялось в сознание миллионов людей. Быстрое распространение термина с претензией на статус категории социального управления, сила его воздействия на сознание широких масс людей имеют определенную теоретическую подоплеку и далеко идущие последствия.
В современных условиях для того, чтобы управлять таким сложнейшим общественным организмом, как Советский Союз, необходима серьезная и глубокая теоретическая база, научная методология и постоянно совершенствуемые прикладные методы и организационные формы. Кроме того, требуются бережное сохранение накопленного опыта, преемственность, патриотизм, самоотверженность, осторожность, т. е. все то, что называется государственной мудростью.
Универсальным научным методом социального познания является материалистическая диалектика. Попытки ее применения в первой половине 80-х годов способствовали выработке курса на ускорение социально-экономического развития, усиление борьбы с негативными тенденциями. К сожалению, начиная с 1987 г. серьезный, всесторонний научный анализ состояния советского общества был низведен до эмпирического уровня: в нем стали доминировать такие термины, как «здравый смысл», «жизненный опыт» и т. п., подкрепляемые, очевидно в рекламных целях, понятиями: «системный подход», «системно-структурный анализ», «теория сложных систем» и т. д. Главным же методом преобразования социальной действительности стал по существу пресловутый метод «проб и ошибок». Тогда впервые зазвучали призывы не бояться ошибок, более того, стало утверждаться особое право на ошибки.
Данные подходы и «теории», привлекательные и простые для восприятия не обремененного глубокими знаниями человека, не требующие серьезной профессиональной подготовки и особого напряжения ума, получили довольно широкое распространение не только среди простых людей, но и, к большому сожалению, в высших эшелонах власти. Они и составили ту методологическую основу, на которой сформировались механистические, технократические взгляды на развитие общества и соответственно вырабатывались примитивные управленческие решения, что в конечном счете привело к целому ряду ошибочных политических и экономических выводов.
И если говорить о причинах серьезных просчетов нынешнего политического курса — перестройки, то надо признать, что одной из них является использование в социальном управлении неверной методологической базы, игнорирование основных положений материалистической диалектики. Сам по себе термин «перестройка» отражает вульгарное, механистическое понимание движения общества и происходящих в нем противоречивых социально-экономических процессов. Отсюда — соответствующая терминология «прорабов» перестройки: «демонтаж системы», «слом механизма торможения», «перелом в движении», «разблокировка отношений», «наладка и запуск механизма», «балансировка сил», «обороты маховика», «переключение скоростей», «экономические рычаги» и т. п. Попросту говоря, понятие перестройки не способно раскрыть движения как развития от простого к сложному, от низшего к высшему, осуществляющегося через единство и борьбу противоположных сил и тенденций, ибо оно намного беднее понятия «развитие», не раскрывает ни целей, ни средств, ни путей, ведущих к ним. Введение этого понятия в широкий политический и научный оборот, наделение его неким особым концептуальным смыслом знаменовало торжество по сути вульгарных, механистических взглядов на общество.
Неудивительно, что и официальная концепция движения общества оказалась не диалектичной, отражающей объективные процессы и взаимодействие полярных тенденций, а упрощенной, механистической, согласно которой все в обществе делится и оценивается по принципу «больше — меньше», «лучше — хуже». В рамках этой концепции развитие социализма как общественного строя свелось к обыденным представлениям и пожеланиям типа: «больше социализма», «больше динамизма», «больше творчества», «больше организованности», «больше законности и порядка», «больше научности», «больше эффективности в управлении», «больше демократизма и гласности», «больше коллективизма в общежитии», «больше культуры», «больше человечности в производственных, общественных и личных отношениях», «больше патриотизма» и т. д. {11} В дальнейшем предполагалось достичь «больше прав», «больше свободы», «больше дружбы». Наоборот, к нежелательным явлениям и процессам применялась своя, особая мерка: «меньше преступности», «меньше бюрократизма» и т. п.
Однако в реальной жизни все получается наоборот. Общество пожинает вовсе не те плоды, которые оно ожидало. Буйствуют преступность, национализм, коррупция, дефицит, свертывается, разрушается общественное производство, вводятся карточная и талонная системы распределения, пышным цветом расцвели индивидуализм и сепаратизм, анархия и произвол, и от социализма постепенно остается один лишь «выбор». И это не случайно, ибо действует неверная, ненаучная концепция социального управления, а если нет надежной концепции — значит, нет курса движения — некуда и рулить!
В, И. Ленин в работе «К вопросу о диалектике» {12} отмечал, что существуют (наблюдаются в истории) две основные концепции развития. В одной развитие берется как уменьшение или увеличение, как повторение. В другой развитие есть единство противоположностей, что означает раздвоение единого на взаимоисключающие противоположности и взаимоотношения между ними. «При первой концепции движения, — говорит В. И. Ленин, — остается в тени
Пренебрежительное отношение к теории, к диалектике, а порой и просто невежество привело к тому, что сторонники «здравого смысла» волей-неволей оказались во власти доктрины, которая, по словам В. И. Ленина, «мертва, бледна, суха». В результате верх одержали идеи разрушения, шла ли речь о механизме торможения или об административной системе, экономическом механизме и т. п. Причем предполагалось ломать и разрушать никак не меньше, чем до корневых структур.
По аналогичной причине изначально бесплодными оказались попытки улучшить положение в стране на основе мер в рамках концепции «больше — меньше», в которой, и на это В. И. Ленин указывал особо, двигательная сила развития, его источник, мотив не видны, они остаются в тени, а поиски источника движения обычно осуществляются вовне — бог, субъект и т. д. Не потому ли не приносят ожидаемых результатов предлагаемые средства и меры, что они в главном и основном не обращены к коренным интересам народа, трудящихся, а сводятся в итоге, как это не раз бывало в истории России, к одному: к наделению все большими полномочиями субъекта. В этих целях распространяется мнение, что один человек, в частности первое лицо В партии, В государстве, способен разрешить все противоречия, снять все проблемы, устранить все трудности. Этим, очевидно, и объясняется череда странных, едва ли оправданных реорганизаций: то вводится пост президента, то он наделяется особыми полномочиями, то меняется структура органов, его обслуживающих, то меняются их функции, то вдруг все надежды обращаются к вице-президенту... и так без конца. Но не менее опасно и другое. Сейчас этот союзный «опыт» стали постепенно перенимать и республики, так что грядет парад президентов. Дело дошло до того, что на политическую арену мало-помалу стали выходить всякого рода астрологи, экстрасенсы и прочие шарлатаны. Но багаж их «знаний», как и интересы зарубежных партнеров, находясь вне противоречий общества, не способен указать источник самодвижения в развитии страны.
С научной точки зрения бесплодность таких иррациональных мер объясняется довольно просто: они не затрагивают сути причин. Опасность же их в том, что они являются главными в арсенале средств многочисленных приверженцев концепции «здравого смысла». А мы, подчеркивал В. И. Ленин, имея в виду большевиков, «должны смотреть дальше и глубже, показывать в этом прогрессе сейчас же и немедленно те стороны его, которые являются основой и залогом
Объективно правильными были бы решения, затрагивающие саму сущность власти, отражающуюся в ее структуре, характерной только для советского, социалистического общества, в котором трудовые коллективы, первичные ячейки всего общественного организма являются и первичными ячейками политической сферы общества, исходным структурным элементом власти, основой Советов всех уровней, включая Верховный Совет СССР. Именно такая власть, даже с учетом присущих ей противоречий, может помочь найти объективно правильные пути выхода из кризиса, формы и средства сплочения общества, сохранения державы. Правда, это трудный путь, на нем неизбежны и серьезные преграды, отчаянное сопротивление, возможны и ошибки, может быть, даже новые просчеты, но это действительно реалистичный, так сказать, земной путь, понятный миллионам трудящихся.
Итак, уже в начале 1987 г. перестройка становится не средством, а целью, символом бесконечных и повсеместных перемен. Вообще прием на вооружение понятия «перестройка» оказался весьма удачным и в политическом, и во всяком ином смысле. Ею стали прикрывать прежде всего непоследовательность, а то и просто неумение работать, постановку все новых и новых задач. При этом оказывалось вовсе не обязательным доводить до конца «старые» дела и инициативы. Так, за многими новыми лозунгами и обещаниями, последнее из которых — «светлое рыночное будущее», как-то забыли, скажем, о так недавно разработанной Продовольственной программе. Никто не вспоминает ее отцов, не анализирует, почему она провалилась, кто сделал на ней карьеру, какова квалификация ее разработчиков. Зато уже широко рекламируются новые «пионерные» начинания — интенсивные технологии, бригадный подряд, фермерство.
Перестройкой прикрывается такой феномен, как безответственность. Дискуссии вокруг новых проблем снимают в общественном сознании вопрос об ответственности за неосуществление ранее принятых решений. Вопросы же о компетентности их авторов даже не встают. Кто, например, в ответе за срыв решений по модернизации машиностроения или, скажем, кто и как трудился над реализацией жилищной программы?
Для иных перестройка создала, что называется, тепличные условия паразитировать на завоеваниях предшествующих поколений борцов за Родину, Отечество, социализм. Играя роль эдакого завзятого перестройщика, можно жить припеваючи, транжиря направо и налево созданное руками многих поколений предков, вплоть до систем новейшего вооружения, уникальных ресурсов и отечественной территории.
Именно под прикрытием перестройки в общественное сознание привносится целый арсенал благоизобретенных с помощью «нового мышления» догм и предрассудков, стоящих в одном ряду с концепцией «больше — меньше». Эти талмудистские догмы перестроечной поры служат инструментом размывания социалистических ценностей в индивидуальном и общественном сознании. Широкое распространение этих догм не случайно. Оно — следствие хронической недооценки партией необходимости постоянной и кропотливой теоретической работы, масштабных аналитических исследований. В результате многие коммунисты подпадали под влияние разного рода зачастую просто ложных доктрин. На этих догмах выросла целая армия таких «борцов» за перестройку, которые привели в действие новые разрушительные силы, а саму перестройку превратили в еще одну сверхдогму, не подлежащую критике и широко разрекламированную многими архирадикальными «теоретиками» и публицистами. Но пока они, объявив перестройку революцией, взяли на вооружение из последней лишь разрушительную сторону.
Склонность к громким фразам — весьма характерная черта кабинетных революционеров. «С оппортунизмом, — говорил В. И. Ленин, — нельзя бороться, само собою разумеется, посредством одних программ, а только посредством неуклонного наблюдения за тем, чтобы они действительно проводились в жизнь. Самая крупная, роковая ошибка обанкротившегося II Интернационала состояла в том, что слово не соответствовало делу, что воспитывалась привычка к бессовестной революционной фразе» {15}.
Но вот незадача: от перестройки и от ее архитекторов уже начинают отворачиваться и те, кто получил за ее пропаганду немало дивидендов. Весьма показательно в этом отношении признание Д. Волкогонова, сделанное им не где-нибудь в частной беседе, а на II Съезде народных депутатов РСФСР: «Именно то, что называли перестройкой, кстати, это слово только один президент сегодня повторяет, пытались назвать революцией. И вот здесь как раз лежит один из глубочайших корней сегодняшних неудач. Дело в том, что социальная методология предполагает разрушение чего-либо с одновременным созиданием нового. А мы по-прежнему решали: сначала все разрушить и только потом приступить к созиданию» {16}.
Курс на абстрактную, по сути бессодержательную перестройку, осуществляемый вопреки курсу XXVII съезда КПСС на ускорение социальноэкономического развития, научно-технического прогресса и т. д., дезориентировал партию и общество. Он позволил активным противникам социализма хорошо замаскировать свои разрушительные действия, углубил застой и вверг страну в острейший, теперь уже не локальный, а общенациональный кризис.
Идеологическим фоном для этого послужила рожденная в элитарных кругах власти, не имеющая исторического оправдания концепция, противопоставляющая объективные интересы трудящихся классов и общечеловеческие ценности. Ради ложно понятых общечеловеческих ценностей, в условиях борьбы за правовое государство и истинную демократию в стране ныне гибнут люди различных национальностей, сотни тысяч человек становятся беженцами, обрекаются на убогую жизнь миллионы представителей рабочего класса, крестьянства, интеллигенции Всему обществу навязываются интересы и ценности отдельных групп, слоев, которые стремительно перерастают в класс, эксплуатирующий народ, торгующий его достоянием. Под флагом общечеловеческих интересов в сознание людей внедряются по существу классовые, а именно буржуазные, интересы, их проводниками, как и 70 лет назад, выступают «люди без идей, без характера, без политики, без чести, без совести, живое воплощение растерянности филистеров, на словах стоящих за социалистическую революцию, на деле неспособных понять ее, когда она началась, и защищающих по-ренегатски «демократию» вообще, то есть
В центре политики Коммунистической партии, если она хочет остаться с народом, а не превратиться в дискуссионный клуб или группу предприимчивых интеллектуалов, должны стоять не абстрактный, вненациональный, внесоциальный человек, не некий «человек вообще», а конкретные жители страны, принадлежащие к определенным классам и слоям, нациям и народностям с их насущными нуждами и интересами, — рабочие, крестьяне, интеллигенты, пенсионеры, студенты, военнослужащие.
Сила коммунистов всегда заключалась в их единстве, складывающемся через многообразие подходов к определению цели социальных преобразований, к поиску наиболее эффективных путей и средств ее достижения. Это единство сейчас пытаются размыть, расколоть и уничтожить с помощью лишь одной суперперестроечной догмы — псевдоплюрализма, оправдывающего идейный и организационный распад и разброд, превращающего партию в дезорганизованную массу, не способную к борьбе.
Особо опасным оказывается лелеемый наиболее рьяными «перестройщиками» замысел лишить Коммунистическую партию роли политического выразителя и защитника экономических интересов трудящихся. Ее усиленно пытаются заставить отказаться от выработки социально-экономической политики, но при этом ответственность за все неудачи и промахи лихо перекладывают на рядовых коммунистов. Настойчивое закрепление такой практики атрофирует партию, делает ее неспособной влиять на перемены к лучшему в жизни людей, а поэтому просто им не нужной, вследствие чего трудящиеся отворачиваются от нее — все большее число рабочих оставляет ее ряды.
Данная практика отлучения Коммунистической партии от экономики уже начинает приносить свои «плоды». Экономическая система страны распадается. Этого следовало ожидать еще и потому, что изменения в народном хозяйстве осуществлялись без конструктивных программ его развития, без социального анализа последствий.
Это признал и Н. И. Рыжков, один из инициаторов Перестройки. В выступлении на IV Съезде народных депутатов СССР, сделав вывод, что перестройку в том виде, в котором она замышлялась, осуществить не удалось, и отмечая, что кардинально изменилось отношение к ней большинства населения — от энтузиазма и поддержки в 1985 — 1986 гг. до недоверия и скептицизма, особенно в последние два года, вследствие размытости целей и наличия иллюзий, он сказал: «Мы по сути дела не раскрыли модели будущего, не назвали социальную цену, которую придется платить». Хотелось бы сделать лишь одно существенное, на наш взгляд, дополнение: не только не раскрыли, но и не могли раскрыть. Методология «здравого смысла», «перестроек», «проб и ошибок», взятая на вооружение сторонниками «нового мышления», изначально не предполагает никаких моделей. Да и о каких моделях, теориях, исследованиях может идти речь, когда надо просто непрерывно перестраиваться. И такое, говоря словами Б. Курашвили, «безмодельное обновление социализма стало все больше приобретать характер его отрицания».
В то же время создавались особые, льготные условия для проникновения в советскую социалистическую экономическую систему моделей хозяйствования, рассчитанных на интересы капиталистических монополий. Не случайно в советчики президенту навязывался небезызвестный М. Фридман, автор «шоковой терапии», примененной впервые хунтой в Чили.
Характерно, что экономическая наука и практика и в высших эшелонах государственной власти, в том числе и в Верховных Советах СССР и РСФСР, были представлены односторонне — главным образом теми, кто прежде по долгу службы больше занимался западной экономикой, нежели теми, кто разбирался в проблемах социалистического производства.
Не случайно результатом указанной односторонности явилось почти безраздельное господство в средствах массовой информации догмы о рынке как якобы универсальном механизме регулирования экономических отношений в обществе, о рыночном хозяйстве как некоем новом варианте светлого будущего, хотя на самом деле уже первые шаги по пути реализации этой догмы привели к ухудшению жизни миллионов людей, всех народов Союза, к превращению нашей страны в мирового аутсайдера, к распадению ее на отдельные экономические зоны, эксплуатируемые легко внедряющимся в них иностранным капиталом. Сегодня очевидно всем: навязываемый рынок является по существу средством решения экономических проблем за счет народа, а не способом достижения социальной справедливости, благом для всех людей.
Дело дошло до того, что самоцелью вместо перестройки стал рынок. Переход же к рынку — это полная смена социальной системы, то есть рынок вместо средства, призванного, по словам его пропагандистов, оживить экономику, использовать преимущества международного разделения труда, стал орудием развала экономики, а в случае приватизации он стал бы орудием возвращения общества на сотни лет назад, в период неразвитого капитализма. Именно рынок, а точнее, частная собственность, на которой он основан, служит главным тормозом на пути мировой тенденции к обобществлению производства. Не случайно сегодня многие буржуазные экономисты признают, что нынешний рынок уже далеко не тот, каким он был в эпоху заката первобытнообщинного строя и рабовладения (когда частная собственность на все и вся только еще входила в свои права) или, скажем, в эпоху раннего феодализма (первоначальное накопление капитала) и даже зрелого капитализма. Сфера рыночного регулирования экономики все более сужается, непрерывно расширяется зона ее государственного регулирования, хотя не следует забывать, что во главе буржуазных государств стоят представители крупного национального и международного капитала. Общая историческая тенденция постепенного вытеснения рыночных отношений, замены их новыми механизмами регуляции экономических связей в обществе должна быть осознана не только учеными, но и политиками. А народ уже давно и оправданно отвергает меры, направленные на взвинчивание цен, удорожание жизни, безработицу, социальную поляризацию общества, рост теневой экономики за счет эксплуатации трудящихся.
Альтернативу разоряющей страну нацеленности производства на стихию рынка представляет ориентация предприятий на удовлетворение потребностей народа, на потребительную стоимость. Вывод экономики из кризиса возможен только на основе научно-технического прогресса, за счет кардинальной переориентации производства на удовлетворение конкретных потребностей людей, а хозрасчета — со стоимостного вала и прибыли на снижение цен создаваемых предметов потребления, на экономию труда от использования произведенных средств производства. Проведение такой действительно радикальной экономической реформы позволит трудящимся, трудовым коллективам стать хозяевами плодов научно-технического прогресса, умножающего результаты их собственного труда.
Сокращение рабочего и увеличение свободного времени при росте общественного богатства — условие такого социального прогресса, в котором участвует не кучка избранных, а весь трудовой народ. Высокая организация труда, творческая инициатива рабочих, профессионализм управленцев — залог экономического подъема.
Не меньший, а, пожалуй, больший «вклад» в разгул анархии и развал Союза как мировой державы внесла шумная кампания по передаче власти от партии Советам. Не секрет, что этот лозунг, разоруживший КПСС, был выдвинут теми, кто стремился устранить Коммунистическую партию с политической арены. Но в политике пустот не бывает, и жизнь жестоко мстит тем, кто забывает об этом. Те, кто провел в свою пользу выборы от общественных организаций, под лозунгом «передачи власти от партии к Советам» осуществляют сегодня окончательное отстранение трудящихся от власти; происходит захват Советов партиями — политическими выразителями интересов главным образом нетрудовых слоев общества. Эти партии, разумеется, не повели дело к улучшению жизни народа, социальной справедливости, повышению эффективности производства и т. д. Практика свидетельствует, что в тех регионах, где власть фактически находится в руках мелкобуржуазных партий, уровень жизни катастрофически снижается, царят политическая нестабильность, преступность, коррупция, национализм. Отказ от проведения политически ошибочного, опасного по своим последствиям, навязанного коммунистам лозунга передачи власти по сути другим партиям — непременное условие обретения коммунистами боевого духа передового борца за власть трудящихся.
Слова-то вначале говорились правильные: «Демократия, суть которой составляет власть человека труда, — это форма реализации его широких политических и гражданских прав, заинтересованности в преобразованиях, практическом участии в их осуществлении» {18}. Но дела таковы, что в результате двух выборных кампаний 1989 и 1990 гг. в состав народных депутатов СССР было избрано 23,7% рабочих и колхозников при 74% их в составе населения страны, а в состав народных депутатов РСФСР — всего 5,9%. Какого же труда власть получилась?
Вдобавок была придумана и реализована система выборов от общественных организаций, предоставляющая отдельным «нужным» лицам самую развращающую привилегию — привилегию на власть, которую оказалось возможным не завоевывать честным служением народу и соответственно авторитетом у него, а получать просто на основании Положения о выборах. Но и многие другие депутаты, победившие на территориальных выборах, в большинстве своем не менее оторваны от народа, от своих трудовых коллективов, и поэтому они быстро превратились в «парламентариев», к тому же принимающих недействующие законы.
Поделиться книгой: