Диалектика как метод философии истории

Бытие и ничто стремятся превратиться друг в друга. Их разность в становлении исчезает, значит, исчезает и само становление.

Историческое изменение

Результат никогда не бывает полным отрицанием того, что отрицается.

Что является отрицанием беспокойного единства? Спокойная простота. Налицо не становление. Это спокойное и простое — есть. А раз оно есть, то оно бытие.

Спокойное и простое есть бытие. Но какое бытие? Которое было в самом начале? Вначале было бытие, о котором еще ничего не знали, кроме того, что это бытие. Это было чистое бытие, о котором известно только то, что оно есть. А бытие, которое получается в результате того, что становление преобразовало себя в некий результат, это есть некое бытие. Как его назвать? Наличное бытие, так как оно налицо. А эта операция, которая состоит в том, что само становление себя сняло, называется снятием, снятие — это отрицание с удержанием.

А что стало со становлением? Оно куда-нибудь делось? Все, что в истории было, в нас содержится. Мы есть продукт предшествующего развития. В настоящем прошлое содержится в снятом виде.

А какой вид имеет результат снятия становления, то есть ставшее? Вид бытия. Но ставшее как спокойное бытие имеет в себе беспокойство — становление. То, что налицо, есть как некое бытие. В результате переходного периода завершается становление рабовладения, феодализма, капитализма, и этот строй выступает тогда как ставшее. Это ставшее — наличное бытие данного общественноэкономического строя.

Если мы возьмем переходный период в России с 1917 по 1930 годы, то тогда реально сосуществовало 5 способов производстваукладов: был и патриархальный, и мелкобуржуазный, и частнокапиталистический, и государственно-капиталистический, и социалистический, и все они рядом существовали, шел процесс вытеснения новым бытием всех остальных укладов. И к началу 1930-х годов этот процесс завершился. И с того времени мы имели единственный социалистический уклад, и поэтому он уже не уклад, а социализм победивший. А может ли быть с этого времени, как позднее говорили Горбачев и Лигачев, больше социализма? Нельзя. Может быть социализм более развитый, более глубокий, с меньшим числом отпечатков старого строя. А Андропов, будучи генеральным секретарем ЦК КПСС, простодушно признавался, что мы-де не знаем то общество, в котором живем.

Каков «сухой остаток»? Всякое историческое бытие является результатом снятия становления. Нельзя его просто воспринимать, надо посмотреть, откуда оно произошло. Нельзя рассматривать ни одно явление истории без того, чтобы понять, откуда оно возникло. Историческое бытие, если мы его рассматриваем как наличное бытие, мы рассматриваем как результат снятия становления. Мы должны поэтому сперва выяснить, какое это было становление.

Каждый исторический факт, событие, явление, все это — результат снятия становления. Значит, не все есть становление, но во всем есть становление. Точно так же, как в каждом есть его родители в снятом виде. В наличном бытии есть и становление. А становление есть единство бытия и ничто. Бытие мы видим, оно налицо, а где ничто? В наличном бытии есть ничто. Но то ничто, которое есть в бытии, непохоже на то чистое ничто, которое мы рассматривали. То было свободное ничто. А здесь мы имеем ничто в бытии.

То ничто, которое в бытии, называется небытием. Например, закончился переходный период. И что, в социализме не было капиталистического? Конечно было. В каждом человеке есть его отрицание. Мои недостатки в вас или во мне? Во мне. Это мое небытие во мне.

Небытие, принятое в бытие так, что конкретное целое имеет форму бытия, называется определенностью наличного бытия. Определенность, таким образом, есть отрицание. То, что без отрицания, то неопределенно. Поэтому в абсолютном свете так же ничего не видно, как и в абсолютной тьме. Если у вас есть только бытие и нет в нем небытия, то ничего не видно. Или надо свет затемнить, или темноту чуть осветлить, тогда появляется некая определенность.

Сладкий чай, это что? Это чай, в котором есть не-чай, то есть сахар.

Примечание: Диалектические формулировки всегда звучат непривычно для уха. Такая формулировка не должна ссылаться на то, что будет потом, она может сослаться только на то, что было перед этим.

Нужно во всех фактах искать общее, а не брать только единичное. Наука не занимается единичными фактами. Например, как определяется война? Война — это вооруженная борьба классов, наций или государств.

Первая мировая война. Слово «мировая» не означает война. А все вместе — это война, мировая — это ее определенность. Или «буржуазная революция». Слово «буржуазная» – это не революция, а вместе — революция. А буржуазная революция содержит в себе небытие революции как свой внутренний момент.

Государство — это инструмент насилия одной части общества над другой. Возьмем не вообще все государственное насилие, а только наказание за убийство. Надо ли отменять смертную казнь? Если не будет убийц, то отомрет и смертная казнь. Но есть у нас люди, которые решили пройти вперед, они поспешили отменить смертную казнь тогда, когда убийц у нас слишком много. Есть даже маньяки.

Присмотримся к определенности. Определенность, взятая сама по себе, изолированно, есть качество. Когда определенность изолируется от самого бытия, тогда употребляют слово «качество». Вопрос о качестве очень важен.

Если качество есть, значит, оно бытие. Причем уже не чистое, а наличное. А в наличном бытии есть становление. А в становлении есть две стороны: бытие и ничто. Качество, которое берется в определении бытия, противостоящего небытию, называется реальностью. Реальность — это качество, но взятое в определении бытия в противоположность небытию. То же самое качество должно быть взято и в определении небытия, тогда это отрицание.

Например, можно сказать: умный человек. Это будет качество «умный», и будет это реальность. А можно сказать — «неглупый» человек. Вроде бы одно и то же. Но, в последнем случае нужно найти глупого, и сказать, что Иванов — не такой. Это отрицание. Можно сказать, что достижения армии были выдающиеся, а можно сказать — неплохие достижения. Есть разница. При написании исторических произведений можно гибко употреблять слова, редко какой читатель различие между реальностью и отрицанием заметит, а впечатление будет разное.

Например, Бунин писал о Маяковском: Маяковский сегодня выглядел вроде бы прилично. Сегодня, вроде бы.

Этими и другими поворотами мысли занимается диалектика.

Противоборство — это борьба или нет? Противоборство победы не предполагает, а борьба предполагает победу. В этом разница.

Согласитесь, что есть разница в том, как сказать: «высокий уровень» и «не низкий уровень».

Реальность есть. Значит, она бытие, причем бытие наличное. А в наличном бытии есть отрицание.

Раз мы рассматриваем отрицание, следовательно, оно есть. Значит отрицание — тоже наличное бытие. Таким образом, снято различие между реальностью и отрицанием. Цепь сомкнулась. А поскольку оно наличное бытие, то снято различие между определенностью и наличным бытием.

Сначала определенность рассматривают как качество, потом качество как бы раздвоилось на реальность и отрицание, и, наконец, мы получили снятие различия между реальностью и отрицанием, и одновременно между определенностью и наличным бытием. Нет больше отдельно реальности и нет отдельно отрицания, нет определенности отдельно от наличного бытия, а есть определенное наличное бытие. Другими словами — налично сущее или — нечто.

Обратите внимание на этот каскад категорий, которые говорят об одном и том же понятии: определенное наличное бытие, налично сущее, нечто.

Определенное наличное бытие — это самая полная развернутая форма.

Налично сущее отвечает на два вопроса: на вопрос — что? и на вопрос — какое? Это одновременно и определенность, и бытие.

Обратим внимание на краткую форму — нечто. Вот нечто хорошее. Это что или ничто? Что. Положительное или отрицательное? Положительное. И при этом в начале слова стоит отрицательная частица «не». Однако это положительное утверждение. Отрицание «не» не придает категории отрицательного значения, а дает определенность.

Все исторические события — это какое-то нечто. Они всегда имеют определенность.

Цивилизации уникальны, неповторимы. А общественноэкономические формации повторяются.

Нечто связано с определенностью. Но оно сперва берется как неподвижная категория. В то же время мы знаем, что в наличном бытии есть становление. Нечто есть определенное наличное бытие, а в наличном бытии есть становление. Значит, нечто тоже должно предстать как становление, моментами которого выступают два нечто. При этом можно сказать, исходя из того, что мы уже знаем, раз наличное бытие есть становление, значит нужно иметь в виду не только нечто, но и иное. И вот появляется парная категория к нечто — иное.

Нечто и иное — это два нечто. Одно из них принимается за нечто, а другое — за иное. Они две стороны становления, которое еще не положено. Как они связаны между собой? Как идет борьба нечто и иного? Это надо разобрать на логическом уровне, чтобы понять, как идет борьба двух государств, двух эпох, двух классов, двух способов производства. Чтобы все это изобразить, надо чтобы нечто было представлено как становление.

Мы уже говорили, что такое война: вооруженная борьба классов, наций или государств. Мы знаем захватнические, империалистические, национальные, справедливые, несправедливые войны. На философском языке некое бытие, которое называют войной, выступает в данном случае как имеющее определенность. Не бывает войн вообще. Но есть пацифисты, которые выступают вообще против всяких войн.

Всякое бытие надо брать с его определенностью и различать его определенность. Когда начинают различать эту определенность, она становится предметом рассмотрения.

Такая определенность, которая берется изолированно, сама по себе, есть качество. Качество можно взять и как реальность, и как отрицание. Можно сказать, что это региональная война, а можно сказать, что это война — не охватившая весь мир (стакан наполовину пуст, или наполовину полон). В первом случае она выступает как реальность, во втором случае — как некое отрицание. Каждого умного человека можно представить, как не дурака. И каждого дурака как не умного. Человек сам выбирает, как ему лучше написать. Когда человек пишет что-нибудь, имея разные виды определенности, он может излагать по-разному.

Можно так описать деятельность той или иной личности, что она будет иметь негативный оттенок. А можно так описать, чтобы она имела позитивный образ.

Что должен делать историк? Первая мысль, которая приходит в голову, что он должен взять положительные стороны и отрицательные. Сколько положительных свойств у каждой исторической личности? Много. А сколько отрицательных сторон? Тоже много. Значит, можно отсюда взять 3, и оттуда 3. Или: отсюда 7, а оттуда 3. Или: отсюда все взять, а оттуда — ничего. Есть понятие правильности. Если я правильно назову какие-то качества, характеризующие историческую личность, а потом скажу: проверяйте, было ли такое. Вы проверите, и выясните, что действительно было. Значит, достоверно, Не просто правильно, но и достоверно. А если я возьму отрицательные качества: он того-то не сделал и этого, хотя в истории людей оценивают не по тому, что они не сделали, а по тому, что они сделали. Он такие-то неверные шаги совершил и этакие. Проверили, подняли документы, архивы. Действительно, было такое. Что из этого следует?

Тоже правильно, и даже достоверно, потому что проверили.

Но диалектика не останавливается на правильности и достоверности. Гегель формулирует три понятия: правильность, достоверность, и истинность.

Так вот истина как соответствие понятия объекту получается только тогда, когда изобразишь этот объект как нечто живое, как живое противоречие. Если его взять как противоречие, когда борются его позитивные качества с негативными, и негативные качества с позитивными. Почему-то часто представляется, что позитивные качества борются с негативными, а негативные ждут, когда их поборют. Негативные качества тоже активны и действенны.

Гегель в «Науке Логики» различает: 1) рассудок, который прочно держится за определения; 2) остроумие, которое высвечивает противоречие; 3) разум, который берет и четкие определения, и противоположности и раскрывает противоречие. Разум — нечто более высокое, чем рассудок. Есть рассудочное мышление, оно правильное, и ему соответствует формальная логика. И есть диалектическое мышление, более высокое, чем формальная логика. Если человек не владеет формальной логикой, то он не может овладеть и диалектической. Овладеть логикой диалектической не значит отказаться от формальной логики. Наоборот. Диалектик берет противоречивое явление. И если он каждую сторону формально логически развивает дальше, он приходит к противоречию. Другое дело, что выявление противоречий не является основанием для отказа от дальнейшего рассмотрения.

Если вы возьмете математику, а в математике формальная логика используется, то там есть доказательство от противного. Если вы пришли к противоречию, то отказываемся от исходной посылки. А в диалектике: если вы пришли к противоречию, то вы пришли к некоему живому результату, и рассматриваете этот живой результат как противоречивый. А что есть непротиворечивое? А ничего нет непротиворечивого.

Мы дошли до определенного наличного бытия. Это тоже всеобщая категория. Можно, следовательно, сказать, что все есть определенное наличное бытие. Например, не бывает просто способ производства, а всегда это какой-то конкретный способ производства: или первобытнообщинный коммунизм, или рабовладельческий способ производства, или феодальный, или капиталистический, или коммунистический, вышедший из капиталистического путем его снятия. Всякий раз нам приходится употреблять определенность. Можно говорить о способе производства вообще? Можно. Тогда это будет абстракция: способ производства — это единство производительных сил и производственных отношений. А видели вы когда-нибудь способ производства? Никогда. Потому что никогда не бывает общее без особенного и единичного.

Подобным образом иногда рассуждают люди о производстве. Да нет никакого абстрактного производства, поэтому никакой науки о производстве вообще, абстрактном производстве быть не может. Может быть политэкономия капитализма, может быть политэкономия коммунизма, феодализма. Когда была контрреволюция 1991 года, то с перепугу некоторые начали переименовывать кафедры политэкономии. А вот заведующий кафедрой Горного института профессор В.Н.Волович оставил кафедру политэкономии. И ничего страшного не произошло.

Итак, определенное наличное бытие — это налично сущее. В чем поворот мысли? В том, что если бытие отвечает на вопрос «что?», то налично сущее отвечает сразу на два вопроса: «какое?» и «что?», налично сущее кратко называется нечто. В понятии «нечто» мы видим впереди частицу «не». Это отрицательное понятие или утвердительное? Нечто — утвердительное понятие, с отрицанием, то есть с определенностью. То есть стоит «не», которое не превращает понятие в отрицательное, а лишь дает ему определенность.

А если без определенности, то просто — бытие. Если я говорю «война», но какая война не говорю, то это лишь некая неопределенная война или война вообще. Это без определенности. Способ производства — тоже без определенности.

Первый вопрос, который надо решить историку, такой: был или не был факт? Было или не было? Бытие или небытие? Историк не занимается небылицами.

Нечто. Что такое «нечто»? Нечто есть, значит, оно «бытие». Какое угодно «нечто», хоть война, хоть революция, хоть способ производства, хоть сражение. А раз оно наличное бытие, значит, в нем есть и становление, но оно не налицо. Значит, картина не совсем истинная. Если мы имеем в руках только нечто, то мы имеем что-то нежизненное. А должно быть становление, каждая из сторон которого тоже нечто. У Гегеля написано, что нечто есть в себе становление. И надо различать между тем, что есть в себе, и что положено, то есть логически раскрыто.

Например: каждый студент-историк — это историк в себе. Но надо различать то, что есть в себе, и что положено. Ему еще придется сдать все экзамены и защитить дипломную работу.

Мы должны прийти к тому, что нечто будет выступать как нечто противоречивое, которое в себе содержит и противоположную сторону. Это и есть становление. А раз есть другая сторона, то ее нужно как-то назвать. Другая сторона называется «иное». Есть, следовательно, «нечто» и «иное» или «другое».

Например, если мы имеем в виду сражение, то там всегда есть одна сторона и другая сторона. Идет борьба. Есть нечто и иное. И есть единство воюющих сторон. Пока они в единство не вступили, это не война. Или это «холодная война», идеологическая борьба.

Рассмотрим, что такое «иное». Это тоже какое-то нечто. Такое, по отношению к которому то первое нечто есть иное. Следовательно, что брать за «нечто», а что за «иное» — совершенно безразлично. Пока они не представлены как единое, как становление, нельзя сказать, что вот это «нечто», а вот то — «иное». Можно сказать и наоборот.

Рассмотрим теперь «иное» не по отношению к «нечто», а по отношению к самому себе. Иное по отношению к иному есть не иное какого-то нечто, а иное самого себя. А иное самого себя – это иное иного.

Иное иного есть иное. То есть, с одной стороны, оно иное, то есть не такое, каким было, и в то же время оно иное же, то есть осталось иным, каким и было. Но поскольку иное есть нечто, постольку такие же выводы следуют и в отношении нечто.

Какие выводы для нечто можно сделать, анализируя это положение? Всякое нечто есть иное самого себя. При этом, будучи иным самого себя оно остается нечто.

Приведу пример: я послушал лекцию и стал совсем другим человеком. А раз стал другим, так что же теперь мне и паспорт менять? Нет, ведь став другим человеком, я остался тем же самым, потому что иное иного есть иное же. Поглядев на выражение «Иное иного есть иное», мы можем заметить два момента: 1) момент равенства с собой, поскольку иное иного есть иное же и 2) момент неравенства с собой, поскольку иное иного есть иное, не такое.

Но иное — это нечто. Любое нечто есть иное. Какая разница, что брать за нечто, а что за иное? Любое можно брать. Поэтому все, что верно насчет иного, относится и к нечто.

Теперь эти выводы мы можем применять. Например, если читатель это усвоил, он стал умнее. Причем не из-за меня, а из-за себя, поскольку не просто прочитал написанное, а продумал. И стал иным. Но, став иным, он остался самим собой. Иными словами, оставаясь самим собой, читатель становится иным, более развитым, лучше понимающим диалектику.

Обратим внимание на широко распространенную неправильную трактовку известного тезиса Гераклита: «Все течет, все изменяется. Нельзя два раза войти в одну и ту же реку». У Гераклита вроде бы говорится о том, что вы не можете два раза войти в одну и ту же реку. Но только в одну и ту же реку и можно войти два раза, а если вы будете предполагать вхождение каждый раз в разные реки, то глубокий диалектический смысл высказывания Гераклита вообще пропадет – ведь только в одну и ту же реку вы можете войти два раза. В этом же весь смысл, что я, входя в одну и ту же реку, все время вхожу в разные. Как историки мы можем сказать: входя в одну и ту же историческую реку, мы всё время обнаруживаем иное. То есть если мы берем историю одного и того же народа, она все время не такая, и все время та же самая. Это же история живого, изменяющегося народа. История русского народа остается историей русского народа, как бы ни изменялось течение событий.

В каждом нечто есть два момента: момент равенства с собой и момент неравенства с собой. Каждый может это применить к себе. Можно выразиться, например, так: «Я обычно равен самому себе, а сегодня вот не в себе, то есть не равен самому себе».

Момент равенства с собой называется «в-себе-бытие» Момент неравенства с собой называется «бытие-для-иного». Это моменты одного и того же нечто.

Пример. Детищем Маркса и Энгельса была германская социалдемократия. Она достигла больших успехов в классовой борьбе за интересы рабочего класса. А также в других странах Европы были созданы мощные социал-демократические партии. И люди, которые ими руководили, были марксисты-энгельсисты, и они твердо отстаивали интересы рабочего класса. Это про них Ленин писал: товарищи рабочие, учитесь на примере всей жизни Жюля Геда, за исключением его измены в 1914 году. Или: товарищи рабочие, берите и изучайте прекрасные марксистские книги Каутского, за исключением тех книг, которые он начал писать, став ренегатом. (См. «Пролетарская революция и ренегат Каутский»).

Почему так получилось? Два момента боролись между собой. Один момент состоит в том, чтобы быть верным борцом за интересы рабочего класса, а второй момент: надо и о себе подумать, ведь рабочий класс вечен, а я-то не вечен.

Перед Первой мировой войной во всех социал-демократических партиях было принято решение, что мы против империалистической войны. Мы за союз пролетариев всех стран. «Пролетарии всех стран, соединяйтесь». Все рабочие должны соединиться и встать против империалистической войны. Началась война. Вводится военное положение. В каждой стране собирается законодательный орган и решает вопрос: будем военные кредиты выделять или не будем? Тот, кто будет против военных кредитов, тот на каторгу идет, а кто будет за военные кредиты — тот в правительство пойдет. И что мы имеем в итоге голосования? Карл Либкнехт голосовал против военных кредитов и пошел на каторгу. Иные лидеры социал-демократических партий Европы отправились в правительство. Если не видеть, что каждый человек, каждая политическая фигура, каждая историческая личность есть единство равенства с собой и неравенства с собой, тогда такое нельзя объяснить. А если мы понимаем, что есть такая возможность, что вождь или лидер может предать, то следует думать не о том, что мы любим, верим, уважаем, идем за лидером бездумно, а контролировать своих лидеров, своих вождей. А что же вы за ним шли и не соображали, куда идете? Надо думать, куда вы идете, в какую сторону.

А с «думанием», к сожалению, у некоторых бывает плохо.

Надо стараться читать великие произведения, потому что времени мало, все читать времени не хватит. Гегелевская «Наука логики» — произведение величайшее.

Нечто — всеобщая категория. Поэтому все есть нечто, в том числе любое историческое явление, любая историческая личность есть нечто. Нечто равно самому себе. Но даже черепок портится, изменяется, у него есть момент превращения его в иное, в ничто.

Как такое нечто назвать, которое представлено как единство всебе-бытия и бытия-для-иного? Такое нечто, которое есть единство бытия-в-себе и бытия-для-иного, то есть единство равенства с собой и неравенства с собой называется «изменяющееся нечто». Изменяющееся нечто и равно самому себе, и неравно самому себе.

Всякое развитие, всякое движение состоит в единстве равенства с собой и неравенства с собой. Если мы как историки будем всё изображать как единство равенства с собой и неравенства с собой, то будем давать истинную живую картину исторического развития.

Итак, в арсенале диалектических категорий у нас теперь есть бытие, наличное бытие, нечто (определенное наличное бытие) и изменяющееся нечто. И мы с вами возрадовались, что отныне все исторические явления будем рассматривать как изменяющиеся, и ничего не будем рассматривать как такое, которое просто есть — и всё. Ведь все, что было, менялось. А что значит менялось? Оно, во-первых, было тем же самым, иначе говорить о его изменении бессмысленно; вовторых, оно не оставалось только тем же самым, а становилось иным, то есть было бытием-для-иного. Оно становилось другим, оставаясь тем же самым.

Мы возрадовались, что теперь знаем, что такое изменение, что все конечное будем рассматривать как изменяющееся, и тут мы обнаруживаем, что речь у нас шла не просто о бытии, а об определенном наличном бытии. А что случилось с определенностью этого нечто? Определенность неотделима от наличного бытия, значит, и определенность тоже нужно взять как единство в себе бытия, то есть равенства с собой и бытия-для-иного, то есть неравенства с собой.

Если я скажу: это партия коммунистическая, что из этого следует? Что там есть коммунистическое равенство с собой, а есть и неравенство коммунистическому. Например, КПРФ идеалом ставит такое общество, в котором будут разные собственности. Но это не коммунистическое общество. Фактически Программа КПРФ говорит: мы дойдем до переходного периода, а там видно будет.

Что главное в марксизме? Маркс открещивался от того, что он открыл классы и классовую борьбу. Он говорил, что классы изобрели французские буржуазные историки Тьерри, Минье и Гизо. Они провели научную классификацию членов общества. Всякая наука начинается с классификации. Также и действия людей начали раскладывать по полочкам. Разделили людей на классы, большие группы. А по какому принципу? Можно делить по тому, кто что говорит, а можно по принципу, кто что делает. Вот в Священном писании написано: по делам их узнаете их. А дела вытекают из экономических интересов. А экономические интересы вытекают из чего? Из положения в производстве. У одних одно положение, у других — другое.

К примеру: мы с вами в общественном производстве. Вы потребители, я производитель. У нас очень много общего. Если я не произведу, потребления не будет. Или если вы все не потребите, то нового производства не будет. В понятии «производители» содержатся «потребители», и наоборот. Точно так же, если говорят «жена», то имеется в виду, что есть и «муж», и наоборот. Когда говорят «отец», значит, дети есть, а если есть дети, значит, были родители.

Определенность тоже есть в-себе-бытие и бытие-для-иного, то есть и равенство с собой, и неравенство с собой.

Есть еще одна категория, характеризующая нечто: в-нём-бытие.

У нас есть два момента: бытие-в-себе и бытие-для-иного. Они находятся в единстве. А раз они находятся в единстве, то в каждом моменте присутствует и другой момент, значит во в-себе-бытии есть бытиедля-иного. То есть как бы чистота в-себе-бытия замутнена бытиемдля-иного. Чтобы представить в-себе-бытие в чистом виде, возьмем в себе бытие с отрицанием бытия-для-иного, которое во в-себе-бытии.

Полученный момент называется в-нем-бытием или просто «в».

К примеру, у нас в душе борются две противоположные тенденции, два чувства. Раз они борются, значит, в каждом чувстве есть второе. Возьмем любовь и ненависть. В любви есть момент ненависти, а в ненависти есть и любовь.

Так вот: в-нем-бытие это в-себе-бытие с отрицанием бытия-дляиного во в-себе-бытии. Как бы категория равенства с собой второй степени очистки. Но вы понимаете, что, как бы ни очищались вы от присутствия другой стороны, в силу единства двух сторон полного очищения от присутствия другой стороны это никогда не даст.

Но зато это позволит нам ввести очень важное определение: качество, которое есть в себе в простом нечто, и сущностно находится в единстве с другим моментом этого нечто — с в-нембытием, называется «определением». Этого определения определения мы, кроме как в «Науке логики», больше нигде не найдем.

Качество, которое есть в себе, — это качество, которое равно самому себе в изменении. То есть надо брать такое качество, которое сохранялось бы в изменении. Если я хороший человек, то я хороший не только тогда, когда все хорошо, но я хороший и тогда, когда пришли плохие времена. А то получается, что когда хорошие времена, то я хороший, а когда плохие времена, то я как зверь. Значит, это качество у меня не сохраняется в изменении и, следовательно, оно не относится к определению. К определению относится качество, которое есть в себе, то есть которое сохраняется в изменении и «сущностно» находится в единстве с другим моментом этого нечто — с в нем бытием. То есть оно не просто сохраняется, а оно все время из себя выталкивает бытие-для-иного, потому что момент «в-нем-бытия» — это сохранение через отрицание бытия-для-иного. И сущностно находится в единстве с другим моментом этого нечто — с в-нем-бытием.

Непонятно? Глубокие вещи требуют немалого труда для своего усвоения.

Мы разобрались с определенностью как в-себе-бытием. Но ее нужно брать и как бытие-для-иного.У Гегеля говорится, что определенность, которая есть лишь «бытие-для-иного» — это «характер» (в издании «Науки логики» 1937 года). А в новых переводах — «свойство».

Перевод, конечно, не всегда бывает правильным. Пример. Согласно последним изданиям «Капитала» на русском языке, Маркс якобы написал в первом томе «Капитала», что он открыл закон движения современного ему способа производства. При жизни К.Маркса вышел только первый из трех томов «Капитала», другие два тома издавал Энгельс. Есть другой перевод немецкого слова, переведенного как слово «открыл», — раскрыл, то есть снял покрывало. И закон движения капитализма не просто открывается в первом томе, а раскрывается во всех трех томах «Капитала». У Маркса говорится, что закон стоимости есть основной закон всякого товарного производства, а, следовательно, и его высшей формы — капитализма. И капитализм определяется как товарное хозяйство на том этапе его развития, когда и рабочая сила становится товаром. А дальше разбираемся, по какой цене продаем, чему равна стоимость. Важно понять, что в основе лежит закон стоимости. Закон стоимости — это основной закон капитализма и, следовательно, он не может быть законом противоположной формы производства, кто бы из вождей что бы по этому поводу ни говорил.

Историческая практика подтвердила, что социализм без диктатуры пролетариата удержаться не может. Энгельс писал, что «общенародного государства» быть не может. Если оно общенародное, тогда оно не государство, а если государство — тогда не общенародное, поскольку государство — это машина насилия для проведения политики одного вполне определенного класса.

Но «общенародное государство» появилось в партийной программе, принятой ХХII съездом КПСС.

Историк не должен кому-то верить, его убеждают только факты и аргументы, доказательства, в том числе логические.

Итак, мы получили определение определения.

Например, определение человека. У Гегеля говорится, что определение человека нельзя сводить к его определенности. Например, у каждого человека есть мочка на ушах. Больше нет ни одного животного, у которого была бы мочка на ухе. Можно было дать простое определение: если у животного мочка на ухе, значит, это человек. Но мы знаем, что человек при каких-то обстоятельствах может лишиться мочки, и даже всего уха. И что же, он не человек после этого? У нас не вполне человеком считают только недееспособных по причине психического заболевания.

Гегель писал так: определение человека — это мыслящий разум.

Человек, по Энгельсу, — это животное общественное, трудящееся, говорящее и разумное. Это истинное определение человека

Что является определением, а что лишь определенностью? Характер — определенность, которая есть лишь «бытие-для-иного». Как характер определенность связана с иным или переходит в иное.

Характер — это проявление «в-себе-бытия» вовне. Говорят: у него плохой характер. Но если этот характер вовне никак не проявляется, если это ни в чем не выражается, то, значит, он не плохой. Или говорят: плохой человек. А что он плохого сделал? Ничего. А почему он тогда плохой? Плохой характер — это такое внутреннее, которое выражается вовне.