Зов дельфина

— Ты думаешь, нам надо расстаться? — Ошарашенная Лера сама не поняла, как эти слова у нее вырвались.

Макс, криво усмехнувшись, пожал плечами и ушел.

Ну и пусть, ну и пусть, ну и пусть, повторяла мысленно Лера, щурясь от играющих на воде солнечных бликов. Это был старый способ. Как можно «не думать о зеленой обезьяне»? Элементарно — думать, к примеру, о синем медведе. А еще лучше — повторять про себя что-нибудь: стихи, перечень спинных (ножных, грудных, лицевых) мышц, да хоть считалочку «Вышел месяц из тумана». Это заставляет сосредоточиться и заглушает все остальное. Главное сейчас — не думать о том страшном, что было сказано. И о том, что осталось несказанным… Не думать, не думать, не думать…

Должно быть, ритмическое повторение и не менее ритмическое покачивание судна заставили ее задремать. Потому что, открыв глаза, она увидела, что солнце переместилось и клонится уже к закату. Сколько же «Зюйд» за это время успел пройти? Должно быть, и браконьеры уже где-то рядом?

— Как самочувствие? — Улыбающийся Макс протягивал ей кружку с чаем.

Но как же так? Ведь на ее: «Думаешь, нам надо расстаться?» — он равнодушно пожал плечами! И ушел! Ушел, даже не оглянувшись! Сейчас он должен избегать ее! Отдалиться как-то… А он — как будто ничего не случилось!

Вот и ладушки! Она тоже сделает вид, что ничего не произошло (строго говоря, ведь и не произошло?).

— В животе холодно. — Лера смущенно улыбнулась. — Как перед госэкзаменами.

— Да, похоже, — усмехнулся Макс.

Усмешка вышла кривоватая, но вполне обычная. Не приснился же ей тот разговор! Или правду говорят, что мужчины — создания сугубо прямолинейные: есть только то, что сейчас, а все прочее — никому не нужные «чуйствования»?

— У вас хотя бы оружие-то есть? Или что-то в этом роде?

— В этом роде. — Он опять криво усмехнулся. — Какое оружие, ты что? Нам еще с правоохранительными органами проблем не хватало! Мы — люди вполне законопослушные. Дымовые шашки, петарды, бухалки-пукалки, все такое. Типа спецэффекты. В общем, всякие штуки, которые, как мы надеемся, отвлекут браконьеров и распугают дельфинов. Браконьеры же не станут за ними поодиночке гоняться, обещана-то была загонная охота.

Лере подумалось, что защитникам природы не хватает логики: кто мешает «отвлеченным» браконьерам вернуться на то же место завтра, когда распуганные сегодня дельфины опять соберутся стаей? И какая может быть загонная охота с одним судном? На Фарерах, вспомнилось ей, дельфинов в бухту загоняли десятками лодок. Но цепляться не стала. Ее дело — обеспечить медицинскую помощь, буде такая понадобится, а планированием операции пусть сами зоозащитники занимаются. А то подскажешь что-нибудь — и получишь презрительное: «Да что б ты понимала!», ну или что-нибудь в этом роде. Вместо неуместных замечаний она деловито поинтересовалась:

— Ваши… спецэффекты точно дельфинов разгонят? Дельфины же вроде не боятся людей?

— И, к сожалению, зря, — мрачно констатировал Макс.

Словно подтверждая Лерино предположение, возле борта «Зюйда» из воды в вихре сверкающих брызг выметнулась серая, блестящая на солнце «торпеда». Еще один дельфин, подальше, изобразил вертикальную «свечку» — Лере подумалось, что это похоже на взлет космической ракеты: гладкое, металлически поблескивающее туловище — и вспыхивающий под ним фонтан искрящихся брызг. Еще три дельфина выпрыгнули из воды одновременно, так же синхронно перевернулись, делая сальто, и секунда в секунду вернулись в привычную среду. Представление происходило так близко от «Зюйда», что до прыгающих, кажется, можно было дотронуться…

«И после этого Макс будет меня убеждать, — подумала Лера, — что дельфиньи цирки — это издевательство?» Нет, держать этих чудесных созданий в тесных вонючих бассейнах — это, безусловно, недопустимо. Только ровно то же самое можно сказать о любом живом существе — хоть о льве в клетке зоопарка (но ведь есть места, где львы живут в имитирующих саванну вольерах!), хоть о дойной корове в нечищенном стойле. Ну то есть… если человек берется контактировать с животными — он обязан обеспечить им удобные условия существования, иначе получается мучительство. Что, разумеется, недостойно человека. Но если те же дельфины живут в огороженной бухте, в естественной среде обитания — почему нет? Что он там нес про «заставляют фокусы показывать»? Да ладно! Они же — дельфины, то есть — наслаждаются своим трюкачеством!

Вслух ничего этого она, разумеется, произносить не стала — чтоб не нарушить едва сложившееся хрупкое равновесие. Только спросила:

— Макс, а почему бы не распугать дельфинов прямо сейчас? Ну пока браконьеры не появились. Те приплывут, увидят, что дельфинов нет, — и куда им деваться, кроме как убраться несолоно хлебавши?

Вместо Макса ответил подошедший незаметно Алекс. Он помотал кудрявой головой — в сгустившихся сумерках она казалась почти черной, как у Яшки Цыгана из любимого Лерой старого фильма про «неуловимых мстителей»:

— Не так все просто. Дельфины веселы, здоровы, находятся в привычной среде — думаешь, они так легко испугаются? Ну постучу я по воде, они решат, что это такая новая игра. А применить что-то посильнее — есть риск причинить им вред. Но самое главное не в этом. Ну отпугнем мы их сегодня, а завтра они опять сюда вернутся. Мы ведь не можем каждый день тут дежурить. И браконьеры завтра вернутся.

— В общем, наша основная задача, — подхватил Макс, — отгонять не столько дельфинов, сколько охотников на них. Опаньки! Вот, похоже, и они пожаловали, легки на помине!

Глаза его горели азартом, словно предстояла не стычка с опасными, возможно и неуправляемыми хищниками в человеческом облике, а увлекательное приключение.

Вот в этом весь Макс, раздраженно подумала Лера.

Из-за берегового выступа медленно появлялась яхта. Небольшая, но… впечатляющая. Полированное дерево палубы золотисто блестело под последними лучами заходящего солнца, белые детали спорили цветом с отбеливающей зубной пастой, хромированные — сверкали. Впрочем, нет, уже не сверкали — последний солнечный штрих скрылся наконец за горизонтом. Но тьма еще не накрыла бескрайнюю водную гладь, небо еще не почернело, и опускающиеся сумерки, казалось, светились странным серебристым светом.

На носу яхты можно было различить крупно выведенное замысловатой вязью название «Медуза». Корма полого сходила к воде наподобие пандуса — это слип для водных мотоциклов, вспомнила Лера. Вон они, чуть повыше, покоятся в элегантных креплениях. Однако опускающийся до самой воды слип был куда масштабнее, нежели требуется для пары гидроциклов. И прямо над ним нависает стрела… подъемного крана? Или чего-то в этом роде — странная конструкция, отчасти похожая на покосившуюся виселицу, возвышалась почти посередине яхты. По бокам кормового пандуса торчали два брандспойта. Если бы не они, ничего угрожающего в «Медузе» не обнаружилось бы. Но брандспойты? Для чего они, если не смывать кровь? И — не рыбью. Лебедок, которыми вытягивают сети, Лера на палубе «Медузы» не увидела. Хотя черт его знает, как эти самые лебедки должны выглядеть…

— Почему мы ничего не предпринимаем? — отчего-то шепотом обратилась она к застывшему справа Максу. — Нужно ведь гнать их отсюда, разве нет?

Она и не заметила, как на палубе «Зюйда» собралась вся команда. И все — такие же… замершие, как Макс. Словно ожидают чего-то.

Макс мотнул головой:

— Надо подождать. — Лицо его перекосила болезненная гримаса. — Они же ничего не делают, понимаешь? Вот прямо сейчас они от нас ничем не отличаются. Ну приплыли и приплыли. Какие претензии?

— И что, ничего нельзя сделать?

Он пожал плечами:

— Попробуем поговорить.

Тем временем «Зюйд», повинуясь своему капитану (Лера видела, как Алекс что-то тому шептал), подошел к «Медузе» почти вплотную. Лера отчетливо видела человека, даже в сгущающихся понемногу сумерках его лицо отчетливо виднелось в свете мерцающего сигаретного огонька. «Брошу курить, — вдруг пообещала она сама себе, — вот ей-богу, если все обойдется, брошу курить. И вообще вредно, и «делить» привычку с… этими вот совсем не хочется».

— Эй, на «Зюйде»! — крикнул тот, чье лицо появлялось и пропадало в колеблющемся свете сигаретного огонька. — Держитесь подальше. Вы мешаете!

— Чему это мы мешаем? Что вы собрались делать? — ядовито поинтересовалась Элли. Говорила она в извлеченный непонятно откуда мегафон, и нежный девичий голос грохотал над всей бухтой.

— Не твоего ума дело, пигалица, — фыркнул мужик с сигаретой.

— Послушайте! — Макс отобрал у Элли мегафон. — Мы не… мы ведь не нападаем? Мы хотим поговорить. Пока ничего больше. Если вы подойдете еще немного, я кое-что вам передам.

Человек на «Медузе» (интересно, а где остальные и сколько их, подумалось Лере) равнодушно пожал плечами. Но яхта, точно повинуясь неслышному приказу, пошевелилась. Через минуту оба судна сблизились. Лера отчетливо видела мужика с сигаретой — теперь его освещали и огни «Зюйда»: невысокий, коренастый, уже немолодой, с круглым, точно оспой изрытым лицом и очень короткой стрижкой. Волосы, кажется, были рыжими. Интересно, это капитан или кто, подумала она. По виду — он тут главный.

— Ну! — презрительно бросил «или капитан», когда борта судов почти соприкоснулись. — Чего вам надо?

— Могу я перейти к вам на борт? — вежливо осведомился Макс, но Лера видела, как напряглись мускулы у него на плечах. А может, и не только на плечах. — Удобнее будет поговорить.

— Нет, — отрезал человек с сигаретой. — Говорите так. И проваливайте.

— Прежде чем мы… провалим… — Макс говорил медленно, делая глубокие вдохи после каждого слова, наверное, чтобы успокоиться, — сделайте милость, ознакомьтесь вот с этим документом, — перегнувшись через леер, он протянул «капитану» (кем бы этот рыжий ни был) уже знакомую Лере красную пластиковую папку.

«Вот дьявол, — подумала Лера, — почему я не прочитала документ? Сейчас хотя бы представляла, что там говорится».

— Чего еще за хрень? — буркнул рыжий, явно не желавший утруждать себя чтением.

— Меморандум, — предельно спокойно сообщил Макс. — Вы нарушаете природоохранное законодательство, вы прибыли сюда для браконьерской охоты на дельфинов… — Он несколько раз резко втянул и выпустил воздух, чтобы погасить нарастающий гнев. — Или у нас неверные сведения?

— Сведения-шмедения, — фыркнул рыжий. — Не ваше дело, сопляки!

— Послушайте, — вмешался вдруг Алекс, но голос его предательски надломился. — Вы… мы не позволим вам здесь охотиться, ясно? Разворачивайтесь и уходите.

— Ой-ой-ой, — засмеялся «кажется, капитан». Лера вдруг подумала, что он, скорее всего, владелец «Медузы», а называть его благородным словом «капитан» противно. — Страшно-страшно-страшно. Мальчик! — Рыжий щелчком отправил окурок в сторону «Зюйда», не добросил, но не огорчился. — У тебя, случайно, пара-тройка полицейских в кармане не сидят? Или хотя бы пулеметик в трюме — нет, не завалялся? Не припасли? Ай, как легкомысленно! Как, интересно, вы нам помешаете? Вояки, блин! — Он сплюнул за борт.

— А вот как! — неожиданно весело выкрикнула Элли, метнув в сторону «Медузы» толстую серую сардельку.

Дымовая шашка, сообразила Лера, заметив, что возле Элли стоит целая коробка таких «сарделек», а сама девушка настроена более чем решительно.

Бросок, однако, оказался не особенно удачным: шашка, не долетев до палубы «Медузы», вляпалась в борт и сработала уже почти в воде. Но громкий хлопок и накрывшее оба судна облако оранжевого дыма были довольно… убедительны.

Еще более убедительным оказался Макс, швырнувший на палубу «Медузы» связку тонких темных «сосисок» (петарды, что ли, подумала Лера). К облакам дыма добавился впечатляющий сноп искр.

Лера крутила головой, пытаясь хоть приблизительно уловить, что к чему, — слишком быстро все происходило.

Кажется, Элли продолжала разбрасывать дымовые шашки, Алекс кричал что-то неразборчивое, бородач на «Медузе» ухмылялся…

— Не высовывайся, — скомандовал из-за Лериного плеча Макс, сжимая в руках нечто вроде газового баллона, на верхушке которого плясал голубой огонь. — Сныкайся где-нибудь и не отсвечивай. Надо будет, позову.

Макс прокричал еще что-то — не ей, а членам своей «команды». Лера не разобрала — что именно.

В сгустившемся сумраке она видела, однако, как Элли, вопя: «Убирайтесь, кровавые упыри!», расстреливает браконьерское судно из пейнтбольного ружья. На бортах расцветали безобразные красные кляксы.

— Они несмываемые! — восторженно крикнула Элли, адресуясь Лере.

Бородач с «Медузы» включил брандспойт, направляя его на Алекса…

Затрещал двигатель «Зюйда»…

— Глушите! Глушите! — кричала Элли. — Алекс за бортом!

Лере почудилось, что это продолжается уже очень долго — и будет продолжаться до скончания времен — крики, выстрелы, вспышки, мельтешня… Но даже сумерки не успели еще толком сгуститься, а Великая Битва с Пиратами… ой, нет, с Браконьерами уже, оказывается, закончилась. «Ну вот, пришло и твое время», — подумала девушка, вытаскивая из рюкзака аптечку. Элли принесла еще одну — из кают-компании, — но своей Лера доверяла больше.

Шхуна шла полным ходом.

Элли, отмахнувшись от «первой помощи», посасывала поцарапанные в пылу битвы костяшки. Сбитый струей Алекс, падая, ударился о борт, но выловили его быстро, и кровотечение было, к счастью, несильным, да и признаков сотрясения не наблюдалось. Перевязку Лера, однако, сделала по всем правилам. «Я теперь боец в повязке «шапочка», ура, — смеялся он, слегка морщась. — Где эти уроды?»

Кормовые огни «Медузы» мигали где-то далеко впереди.

Впрочем, с тем же успехом это могло быть и сбоку, и сзади. В море, вспомнились Лере длинные монологи покойного деда, нет ни справа, ни слева, есть только севернее, южнее, ну или восточнее-западнее. Интересно, на каком румбе эта чертова «Медуза», подумала Лера, когда огни браконьерской яхты исчезли — то ли их погасили, то ли суденышко отошло слишком далеко. Моторы у «Медузы», как поняла Лера из разговоров, были куда мощнее «зюйдовских». Далеко. Не догнать. Даже не различить.

Внезапная, как всегда бывает на юге, темнота не только стерла огни браконьерской яхты, но и накрыла «Зюйд» почти непроницаемым покрывалом. Почему-то без единой звезды… И когда тучи успели собраться, удивилась Лера, на закате вроде ясно было. В любом случае найти в этой тьме «Медузу» было, разумеется, нереально.

— А если прожектором? — раздался над палубой внезапный возглас Элли. Азартный такой…

— Можно попробовать, хотя вряд ли, — довольно лениво отозвался Макс…

Свет превратил чернильную — но все же цветную — темноту в яркую — но черно-белую — фотографию.

Резкие короткие полосы невысоких волн. Черный, почему-то блестящий, хищный треугольник «зюйдовского» носа над ними — как чудовищных размеров клюв…

Выпуклый борт «Медузы» возник перед этим «клювом», словно из ниоткуда: его не было — и вдруг он появился…

«Мы же их убьем», — успела подумать Лера, когда оглушительный удар сбил ее с ног. Она упала, покатилась и рухнула в воду… Последняя мысль, которую Лера успела осознать, была: главное — не пытаться вдохнуть! Сперва — убедиться, что ты на поверхности. Если вдохнуть раньше — смерть…

Да ладно, какая смерть, о чем вы?

Просто темнота. Много соленой воды. Легкий ветер — если лицо чуть приподнимается над волнами. А оно приподнимается, потому что под Лерой — надувной матрас. Только какой-то неправильный. Очень узкий, скользкий и как будто еще и круглый, так что она все время соскальзывала в соленую муть. Отплевывалась, чихала. Потом матрас опять оказывался под ней, и щеки чувствовали дуновение воздуха над водой.

Это было почти забавно. Нет, девушка точно знала, что надо держаться, что если она потеряет свой матрас, то умрет, но почему-то ни капельки не боялась. Точнее, ей просто не было до этого никакого дела. Впрочем, какой логики можно ждать от сна?

Потому что это, разумеется, был просто сон, ничего больше. Не слишком приятный, но и не кошмар, боже упаси. Просто бессмысленный сон — именно такими бывают большинство снов.

Наверное, ей не страшно, потому что она знает, что это лишь сон… Странно… Разве можно спать и сознавать, что спишь? Что-то когда-то Лера о таком читала… Управляемые сновидения или как-то так?

На самом деле все просто: у нее было длинное (ну, Карина Леонидовна, я вам это еще припомню) дежурство. Слишком длинное. Такое, когда усталость уже не валит с ног, а заставляет двигаться по инерции — как бегает по двору курица с отрубленной головой. Потом ссора с Максом, примирение, опять ссора, нервотрепка вокруг «Зюйда», наглые браконьеры — стресс, в общем. Не было никакого столкновения.

Усталость, да. Очень хотелось спать. Лера еще успела подумать, что это забавно: хотеть спать во сне…

Она закрыла глаза буквально на мгновение… и, должно быть, все-таки заснула. Разве можно заснуть — во сне? Или, может, потеряла сознание?..

Потому что когда она вновь их открыла — вот прямо через крошечную секундочку! — окружавшая ее тьма не была уже мокрой и неустойчиво зыбкой, она была жесткой и колючей. Колючей не как трава, а как… песок, наверное. Или даже камень. Да, точно. Привычный с детства ракушечник. Шершавый, царапающий.

Значит, это был не сон? Значит, Лера действительно вылетела за борт? Но где же остальные? Алекс, Элли, капитан «Зюйда» — Лера так и не успела узнать, как его зовут… Макс! Что с ними? Где они все? Где, если уж на то пошло, она сама?

Что бы ни случилось после столкновения с браконьерами (похоже, оно все-таки было), сейчас Лера совершенно определенно не на «Зюйде». Но и не посреди моря… Что-то с этим «посреди моря» было связано, что-то, кажется, важное. Только она не могла сообразить — что именно.

Для начала следовало оценить возможные повреждения. Не так важно, где она, сколько — в каком она состоянии. Может, все тело переломано, а боли не чувствуется из-за адреналинового шока — так случается при серьезных травмах, боль приходит позже. Хотя нет, не позже… Левый локоть ощутимо саднит — вероятно, там царапина или что-то вроде. Пустяк, но наличие чувствительности утешает.

Что еще? Во рту горько и пакостно, и вообще подташнивает. То ли соленой воды наглоталась, то ли при столкновении «Зюйда» с «Медузой» ее приложило чем-то по голове. Но вряд ли сильно, иначе не просто тошнило бы, а наизнанку выворачивало. Ладно, легкое сотрясение — не бог весть какая страшная штука, от этого не умирают. Если, конечно, удар не оказался особенно «удачным»… Травматический инсульт называется. Лихорадочно вспоминая инсультную симптоматику, Лера пробормотала: «Раз-два-три». Потом еще раз, поотчетливее. Потом: «Карл у Клары украл кораллы». Карл с Кларой поддались только с третьего раза, но это скорее из-за того, что, хотя во рту и стоял горько-соленый вкус морской воды, горло пересохло. И язык, хоть и не слишком уверенно, все-таки слушался. Ладно, решение этой проблемы пока придется отложить. С речью вроде порядок. Значит, мозг более-менее в сохранности. Господи! А все остальное? Удар мог ведь и позвоночник повредить… А неприятные ощущения в левом локте, может, просто чудятся… Господи, пожалуйста, нет! Только не позвоночник!

Почему-то ей было очень холодно. Нет, ну не то чтобы очень-очень, но — зябко. Ознобно даже.

Стоп. Если тело бьет дрожь — значит, оно двигается, так? Значит, позвоночник не задет. Уже неплохо. Почему зябко? Лера пошевелила пальцами, сжала руку в кулак — руки двигаются нормально. Провела ладонью по бедру… Бр-р! Облепившая ноги ткань была отвратительно мокрой. Штаны. Выше футболка и, кажется, ветровка — тоже мокрые, хоть выжимай. Кстати, это мысль. Щеки холодил ночной бриз — легкий, но ощутимый. Ночь, в общем, теплая, но на ветру, хоть и слабом, да в мокрых одежках — как раз воспаление легких и подхватишь. Кряхтя, Лера стянула ветровку, затем штаны и футболку, кое-как, неловко присев, отжала — сперва с них текло потоком.

На расстоянии вытянутой руки бугристый камень сменился песком — на удивление теплым. Она переползла туда, покопалась, устраивая «гнездышко», свернулась клубочком и довольно быстро согрелась.

Над ней висело неправдоподобно огромное небо. Нет, не так. Неба не было вовсе. Только тьма, усеянная частыми и очень яркими звездами… Никаких других источников света в обозримых окрестностях не наблюдалось. Ни корабельных огней, ни электрического зарева, какие всегда видны над городами, городками и даже поселками. Ничего. Как будто человечество в один миг исчезло с лица Земли — вместе со всеми следами своей жизнедеятельности. Когда-то Лера читала похожий роман — не то «Первобытная Земля», не то «Последние люди Земли». То ли там катастрофа какая-то случилась, то ли герои переместились в параллельную вселенную, где жизнь на Земле так и не доэволюционировала до разумности. Там тоже ничего не мигало, не гудело, не… Но это же просто фантастика! Разве может подобное случиться в реальности?

Должно быть, она опять потеряла сознание — или все-таки заснула? — потому что когда Лера снова открыла глаза, тьма рассеялась.

И главное: справа (если сидеть лицом к воде) горизонт явственно краснел. Несомненно, именно там собиралось появиться солнце.

Лера, конечно, не сумела бы определить стороны света по звездам — даже если бы от этого зависела ее жизнь. Но — солнце встает на востоке. Это, знаете ли, помнят даже абсолютные географические тупицы.

Чувствовать себя тупицей было не слишком приятно. Хотя что ей толку знать, где — восток? Или, к примеру, юг — кажется, на него должна указать самая короткая тень. Да, точно, у Жюля Верна в «Таинственном острове» так было. Они там втыкали прутик и следили за тенью, отмечая другими палочками, докуда она доходит. И там, где она самая короткая — во-первых, юг, во-вторых, в это время полдень. Астрономический или что-то вроде этого. Черт его знает, что это значит. В реальном времени это может означать час дня. Или половину второго? Или еще сколько-то?

Там, где над горизонтом клубилось розовое зарево, вдруг вспыхнула слепяще яркая точка. Нет, черточка! Солнце!

Лера опять огляделась.

Море по-прежнему было пустынным. Как, впрочем, и окружающий берег. Никого и, главное, ничего. Ни кораблей, ни признаков жилья. Ей вдруг вспомнилась еще какая-то книжка, где говорилось, что в Сибири (или, может, в Якутии?) можно, попав в метель, заблудиться и умереть в десяти метрах от дома.

Но она-то не в Сибири!

Ладно, к черту. Зачем все это? И в то же время…