Помоги проекту - поделись книгой:
Где они, что с ними, как сложилась их судьба? Мне хочется верить, что они живы. Томятся ли они сейчас за колючей проволокой фашистского концлагеря, или сумели уйти в подполье, или продолжают борьбу в эмиграции?
Но где бы они ни были, я желаю им успеха в борьбе, я желаю им победы. А победа придет, — в этом можно не сомневаться. Ибо время не поворачивается вспять.
Победа придет, — в это верят люди труда в тех странах, где капитал еще диктует свои законы. Там, в этих странах, ни на день не затихает борьба рабочих за свои права, за социальную справедливость. И конечно, одно дело, когда читаешь об этой борьбе в газетах, слышишь в радиопередачах, и совсем другое — когда видишь эту борьбу, что называется, наяву, своими глазами.
Так случилось, что из-за нелетной погоды мы, группа ленинградских писателей, совершавших поездку по Японии, не сумели попасть в Хиросиму и оказались в Иокогаме. Утром мы узнали, что Иокогама охвачена забастовкой. Повсюду мелькали красные повязки бастующих, плакаты, испещренные иероглифами. В это же утро к нам в отель должен был заехать заместитель мэра города. Однако он запаздывал. Впрочем, мы уже особенно и не надеялись увидеть его: наверняка забастовка нарушила его планы. И все-таки он появился в холле отеля — живой, энергичный, общительный человек. После обычных приветствий он сказал: «Извините, что я немного задержался. Сегодня с самого раннего утра на ногах. Объезжал бастующих, подбадривал». — «То есть как?» — не сдержал своего удивления кто-то из нас.
И правда, казалось, было чему удивляться: представитель городских властей подбадривает забастовщиков! Но тут же все разъяснилось: в ряде крупнейших промышленных городов Японии в тот год мэрами и их советниками оказались избраны члены оппозиционных левых партий. Мы узнали, что наш новый знакомый — в недавнем прошлом рабочий, участник борьбы трудящихся за свои права. Расставались мы с ним, совсем как старые друзья. И еще долго вспоминали этого человека, говорили о нем.
…Разные встречи, разные лица, разные голоса… Но за ними словно бы встает, словно бы вырисовывается облик нашего Времени.
С детства, с самого раннего детства я считал песни борьбы, песни революции самыми главными песнями. И мне бы очень хотелось, чтобы для тех, кто вступает в жизнь сегодня, эти песни всегда оставались исполненными высокого смысла.
«Спасибо вам, родные…»
…Спросите вы у тех солдат,
Что под березами лежат,
И вам ответят их сыны —
Хотят ли русские войны…
омню, на одной из антивоенных конференций выступал представитель Японии. Волнение и тревога звучали в его голосе. Он обращался к залу так, как обращается человек, который ищет ответа на самые сокровенные, на самые мучительные для него вопросы. Он говорил:
«Мы — те, кто пережил войну, кто видел ее своими глазами, кто слышал вой снарядов и стоял у свежих могил, знаем, что это такое. Знаем, какую бездну страданий, горя и ужаса несет людям война. И потому нет для нас дела священнее, чем борьба за мир. Но вслед за нами идут новые поколения — наши дети и внуки. Они не видели бомбовых воронок и не знают горького запаха пепелищ. Для них война — это уже история. Поймут ли они нас? Продолжат ли наше дело, нашу борьбу? Вот что меня тревожит…»
Я слушал эту взволнованную речь, а сам мысленно был уже не здесь, не в этом зале. Я вспоминал свою поездку в Бокситогорск — город, лежащий неподалеку от Ленинграда. Я думал о бокситогорских ребятах. Вот с кем стоило бы встретиться этому пожилому японцу. Там, в Бокситогорске, я думаю, он нашел бы ответ на многие свои вопросы… Во всяком случае, в моей душе дни, проведенные в Бокситогорске, оставили глубокий и прочный след.
Автобус бежит по заснеженному шоссе. Едут в автобусе первоклассники. Первый раз в своей коротенькой еще жизни едут в Музей боевой славы, что стоит на пригорке возле деревни Астрача, в двадцати пяти километрах от Бокситогорска, едут к братской могиле, где лежат в земле двести двадцать два воина, отдавших жизнь в грозном сорок первом в боях за Тихвин. Жмутся ребятишки к окнам, смотрят на деревья, глубоко утонувшие в снегу, слушают рассказ учительницы — Варвары Алексеевны Горушской:
«В тысяча девятьсот сорок первом году в этих местах шли тяжелые бои. Здесь совершил свой подвиг Ильдар Маннанов. Вон там примерно стояла его пушка. Несколько атак фашистов отбили наши солдаты. Но и сами понесли потери. Были убиты товарищи Маннанова. Раненный, он остался один у орудия, вел бой с фашистскими танками. И когда наступила ночь, отважный боец не покинул позицию, а, превозмогая боль, подтаскивал снаряды к своей пушке — готовился к новому бою. Утром фашисты опять пошли в атаку и опять орудие Маннанова встретило их огнем. Когда подоспело подкрепление, наши бойцы нашли Маннанова, истекающего кровью… Уже в госпитале 17 декабря 1941 года Ильдар узнал, что ему присвоено звание Героя Советского Союза. Теперь Ильдар Маннанович Маннанов живет в городе Набережные Челны[1]. Он приезжал в наш город, приходил сюда, на место боев…»
Замолкает Варвара Алексеевна, сквозь толстые стекла очков пытливо вглядывается в ребячьи лица.
«В Музее боевой славы вы, ребята, увидите фотографии, документы — часть из них собрана и передана музею вашими старшими товарищами, красными следопытами. Когда вы подрастете, многие из вас тоже, наверное, станут красными следопытами…»
Да, наверняка станут. И очень может быть, на имя этих мальчишек и девчонок со временем будут приходить такие же волнующие письма, какие получают юные следопыты бокситогорской средней школы № 1.
Вот такие письма получали Алла Червякова и Люба Солодова, Сережа Марков и Витя Бойцов, Лена Кочиева и Наташа Осипова и многие другие красные следопыты бокситогорской школы. Я ловлю себя на том, что мне хочется цитировать и цитировать эти письма. Сколько подлинного человеческого чувства в каждом из них! Какие судьбы встают за ними! Можно ли без глубокого — до слез — волнения читать такие строки:
Разве это письмо само по себе не дает глубокий нравственный урок — урок любви и верности! Да, благородное дело делают красные следопыты, разыскивая родственников погибших солдат. Но есть в этой работе, на мой взгляд, и другая, не менее важная сторона: исподволь, незаметно эта работа, эти письма, эти ниточки, протянувшиеся к прежде незнакомым людям, их боль и радость — все это воспитывает самих ребят, формирует их характеры, учит доброте, отзывчивости, человечности.
Едва ли не каждое письмо заканчивается одними и теми же взволнованно-сбивчивыми словами: «Напишите, как проехать в ваш город…», «Мы приедем…», «Мы обязательно приедем…». И приезжают. Приезжают в город, который недавно если и знали, то лишь понаслышке, и который теперь стал родным, потому что здесь лежит в братской могиле близкий человек. Как-то примет их этот город, как встретит?..
И как отрадно увидеть, что тебя ждут. Так было, когда приехали в Бокситогорск вдова и дочери солдата Великой Отечественной Ивана Ивановича Герасимова, лежащего здесь в братской могиле. Уже на вокзальном перроне их встретила Люба Солодова вместе со своим отцом Владимиром Дмитриевичем. Словно давних знакомых, словно своих близких, родители Любы пригласили родных погибшего солдата к себе домой. Так было и когда из Саранска и Жигулевска приехали мать и сестра Федора Васильевича Тришкина. Еще в сорок первом мать Федора Васильевича получила похоронную и письмо, где было сказано, что ее сын умер от ран и похоронен «в сосновом бору» под Ленинградом. Но было неясно, что за сосновый бор имелся в виду: то ли просто сосновый лес, то ли название поселка. Так что где именно похоронен солдат — это так и осталось неизвестным, пока не отыскало мать Федора Васильевича письмо Любы Солодовой. И снова, как родных, принимали семью Тришкиных в доме у Любы. Да и как родителям Любы было не понять этих людей — ведь и семью Солодовых не обошла война: дедушка Любы, Дмитрий Афанасьевич Базгарев, и ее дядя, Петр Дмитриевич, не вернулись с войны.
Родители… Это ведь тоже совсем немаловажно — как относятся родители к делам и заботам своих детей: принимают ли в них участие всерьез, по-настоящему, или отмахиваются от них, от этих дел, как от чего-то незначительного, не заслуживающего внимания…
В Бокситогорске сложилась традиция: родители следопытов непременно приглашают гостей школы, гостей ребят и в свой дом. Хорошая, славная традиция! Отзывчивость рождает отзывчивость, доброта вызывает ответную доброту. И не случайно Мария Семеновна Пелевина, приезжавшая из Горьковской области на могилу своего отца, написала впоследствии: «…мне кажется, что остались у вас самые дорогие мне люди и люди самые, самые близкие моему сердцу, пусть мой отец живет среди вас, и мое сердце также с вами, вы будете помниться мне до конца моей жизни…».
Из разных республик, из разных городов нашей страны едут в Бокситогорск родные павших солдат: из Грузии — Шота Ерастович Цханакия (спасибо Вере Ивановой, это она помогла Шоте Ерастовичу найти могилу его брата Шалвы Цханакия); из Кабардино-Балкарии — семья Кардановых (теперь о них напоминает красным следопытам фотография пионера из Нальчика Эдика Карданова с надписью: «Я хочу быть похожим на своего дедушку — политрука, погибшего в 1941 году»); из Новгорода — братья Колесниковы (потом, когда юные следопыты отправятся в Новгород, именно братья Колесниковы тепло и заботливо примут их); из Башкирии — вдова и дочь Сагдата Назарова… Велик этот перечень. И когда на уроке истории СССР учитель рассказывает о том, что во время Великой Отечественной войны все народы нашей страны плечом к плечу встали на защиту Родины, это для ребят теперь не просто слова учителя, не просто строки из учебника — все это они поняли, почувствовали, увидели сами, это для них истина, подтвержденная и доказанная кровью и жизнью тех, кто лежит на братском кладбище в их городе…
Едут сюда люди, кто, казалось, давно уже потерял надежду что-либо узнать о своих близких, погибших во время войны. «Лет двадцать назад ездил в ваш город брат моего отца, — пишет сын Николая Филипповича Николаюка, — но следов моего отца ему найти не удалось…» А вот ребята нашли. Сумели. Как и многих, многих других. Это было не просто. Месяцы, а то и годы розысков. Сотни отправленных писем.
В годы войны в Бокситогорске было немало госпиталей — полторы тысячи солдат, умерших от ран, остались здесь, на братском кладбище. Уточнить, а то и определить их фамилии, найти их родственников — такую задачу поставили перед собой следопыты школы. Эту работу возглавил два десятилетия тому назад учитель-энтузиаст Михаил Алексеевич Калинин. Именно о нем сегодня нужно в первую очередь сказать доброе слово. После смерти Михаила Алексеевича благородное дело продолжила его жена Варвара Алексеевна Горушская.
Каждый год приезжали красные следопыты вместе с Варварой Алексеевной в архив Военно-медицинского музея Ленинграда. Там уже хорошо знали бокситогорских следопытов, старались помочь им. Установить, какие госпитали были во время войны в Бокситогорске, отыскать документы, найти списки умерших от ран, определить места захоронения, разыскать довоенные адреса погибших — это только начало работы, первая ее часть. А потом по этим адресам отправлялись письма. Часто, даже слишком часто письма, к огорчению ребят, возвращались обратно нераспечатанными: как-никак не год, не два — целые десятилетия прошли с той поры, изменились названия улиц, исчезли старые дома, давно переехали в другие места люди. И снова шли письма — в военкоматы, в редакции местных газет… Зато сколько волнения, сколько переживаний было, когда вдруг приходил долгожданный отклик!
Ни много ни мало, около семисот родственников павших воинов разыскали красные следопыты. И в том, что меньше стало безвестных солдат, что обрели они имена, что имена эти теперь выбиты на мемориальных плитах братского кладбища в Бокситогорске, тоже есть — и немалая! — заслуга школьников.
Но этим не исчерпывается работа бокситогорских следопытов.
Зайдите в шестой «а» класс, и вы услышите, с каким неподдельным восторгом рассказывают ребята о своем новом друге Анне Александровне Джороговой. Это она встречала ребят, когда приезжали они в Ленинград, это она водила их по местам боевой славы и доставала им билеты в ТЮЗ. А вечером пригласила к себе в гости, и ребята — все двадцать пять человек! — явились в ее квартиру, где праздничной белой скатертью уже был накрыт стол, где их ждали… Почему-то эта праздничная, ослепительно белая скатерть в их честь особенно поразила ребячье воображение…
Кто же такая Анна Александровна Джорогова? Это выпускница бокситогорской школы, она окончила ее в 1938 году и поступила в Ленинградский педагогический институт имени А. И. Герцена, а в 1941 году после окончания краткосрочных курсов ушла в медсестры, работала в госпиталях, на Дороге жизни, войну закончила в Берлине. Удивительно ли, что так близко к сердцу восприняла она дела и заботы бокситогорских следопытов!
Сколько интересного услышали ребята в тот вечер от Анны Александровны! И может быть — самое главное! — увезли в своих душах частицу ее энергии, ее доброты, ее мужества…
Розыск выпускников родной школы — тех, кто сражался на фронтах Великой Отечественной, нынешние шестиклассники начали еще два года назад. Начали по совету своей учительницы Лидии Александровны Васильевой. Теперь пионерский отряд шестого «а» класса носит имя Бориса Боголюбова. Борис Боголюбов был до войны секретарем школьного комитета комсомола, учился затем в Ленинградском институте инженеров железнодорожного транспорта, с ополчением ушел на фронт и пал смертью героя в тяжелых боях под Ленинградом. Едва ли не каждую черточку характера Бориса знают теперь ребята, рассказывают о нем, как о живом, близком человеке, своем старшем друге. Две реликвии бережно хранятся в отрядном музее — аттестат Бориса, в котором нет иных оценок, кроме «отлично», и орден Ленина, которым была награждена его мать Надежда Ивановна: она много лет проработала учительницей в той самой школе, которую окончил ее сын. До последних дней ее жизни самыми частыми ее гостями, самыми заботливыми помощниками были пионеры. Лариса Ходыкина, та появлялась у нее каждый день, бегала и в аптеку, и в магазин за продуктами, ухаживала за старой женщиной.
Со стены класса смотрят на ребят совсем юные лица товарищей Бориса Боголюбова — тех, кто не вернулся с войны, кто отдал жизнь за Родину: Василий Малышев, Маргарита Смирнова, Леня Поликарпов, Володя Ефимов и еще многие, многие другие…
Ну а те, кому довелось вернуться, собрались однажды в День Победы в своей родной школе. Торжественно — цветами, пионерским салютом — встречали их ребята. А в коридорах школы ждал бывших выпускников еще один сюрприз: каждый класс посвятил тем, кто из-за школьной парты уходил на фронт, свою стенгазету. Я видел эти любовно выпущенные стенгазеты. Собранные вместе, они производили очень сильное впечатление — словно повесть о суровом и великом времени, повесть о замечательном поколении. Вот стенгазета, посвященная семье Кузнецовых. Три брата было в этой семье: старший — Сергей и младшие — близнецы Андрей и Дмитрий. Все трое не вернулись с войны, отдали жизнь за Родину. Вот стенгазета, посвященная семье Мироновых: четверо братьев и сестра Ольга ушли на фронт, два брата пали смертью храбрых… Вот рассказ о школьном поэте Анатолии Ястребове — пожелтевшие страницы довоенного рукописного журнала сохранили, донесли до нас его стихи. Анатолий погиб при бомбежке.
Да, есть с кого нынешним пионерам брать пример, есть!
И когда уже поседевшие школьники довоенных лет, не стыдясь слез, обнимали друг друга, вглядывались в лица старых своих учителей, когда вспоминали своих павших товарищей, когда, наконец, бывший летчик Николай Громов запел любимую песню своих довоенных друзей мальчишек: «В далекий край товарищ улетает…», ребята, притихшие и взволнованные, не сводили глаз со взрослых.
Каждый год 17 декабря в школе отмечают День Героя. В этот день в 1941 году было присвоено звание Героя Советского Союза отважным воинам, отличившимся в боях за Тихвин. Надолго остался в памяти ребят День Героя, посвященный работникам госпиталей. Следопыты разыскали и пригласили на торжественный праздник тех, кто в годы войны выхаживал раненых: врачей, медсестер, санитарок. Каждый класс готовил им памятные подарки. Ко Дню Героя писали ребята сочинения. Есть среди них и сочинения, посвященные Герою Советского Союза танкисту М. Е. Пятикопу, чье имя носит школа, и другим славным воинам, есть сочинения и о своих родных, близких людях.
«Мою бабушку зовут Чижова Ирина Александровна. В годы Великой Отечественной войны бабушка работала в госпитале кочегаром. Госпиталь находился в нашей школе. В госпитале было очень много раненых, и, когда их привозили с фронта, бабушка помогала медсестрам выносить их из машин. Каждому раненому надо было принести воды, кроме того, ей надо было и отапливать госпиталь. Бабушка очень уставала, но делала все, что ее просили. Когда кончилась война, бабушку наградили медалью „За оборону Ленинграда“».
Так написала о своей бабушке Ира Сипина из четвертого «б». Что ж, Ира по праву гордится своей бабушкой, как по праву гордятся своими дедушками и бабушками, своими родителями многие ребята, написавшие о них в сочинениях. И когда Оля Задорская в своем сочинении восклицает: «Бывает же так! Живет человек рядом с тобой, ты его каждый день видишь, а ничего о нем не знаешь!» — и дальше рассказывает о фронтовой судьбе своего дяди, это тоже заслуга школы.
Порой в иных школах, увлекаясь поисками материалов, связанных с жизнью «своего» героя, ребята словно бы не замечают тех, кто живет рядом с ними, — судьба героя приобретает как бы изолированный, исключительный характер. Есть и другая крайность: от любого участника войны ребята непременно ждут рассказов о подвигах, а если выясняется, что из ряда вон выходящих подвигов ветеран войны не совершал, что он лишь добросовестно, честно выполнял в дни тяжкой битвы с фашизмом свой долг, это вызывает едва ли не разочарование. А от такого разочарования остается один шаг до равнодушия.
И пожалуй, одно из самых главных достоинств работы, которая ведется в бокситогорской школе, я вижу в том, что ребята понимают, осознают: война требовала огромного напряжения сил всего нашего народа, война была всенародным подвигом. Свой вклад в победу внесли и те, кто подбивал фашистские танки, и те, кто ухаживал за ранеными. Очень верно это почувствовала Инна Николаевна Кученова из Коми АССР, чье письмо я уже приводил выше. Она пишет: «…я не могу, конечно, утверждать, мог ли мой отец совершить подвиг большой важности, но я не ошибусь, если скажу, что каждый солдат в отдельности и все вместе совершили тот большой Подвиг в Великой Отечественной войне, который мы уже тридцать лет называем подвигом советского народа, который лег в основу нашего (детей тех солдат) и вашего (уже наших детей) счастья, нашей светлой и радостной жизни…»
Очень точные слова!
Затихшие, посерьезневшие, стоят первоклассники возле братской могилы. Две девочки кладут цветы на ослепительно белый снег.
И пусть сегодня они, конечно же, еще не запомнят ни точных дат, ни номеров дивизий и полков, сражавшихся здесь, пусть сегодня их представления о войне наивны и трогательны в этой своей наивности (я слышал, как два мальчугана, глядя на сосну, которая, по преданию, сохранила следы осколков и пуль, спорили: «Как ты думаешь: кто стрелял в дерево, наши или фашисты?» — «Скажешь тоже — наши! Наши не будут в дерево стрелять, наши природу охраняют!»), пусть еще не могут эти ребятишки осознать в полной мере и величие подвига, и тяжесть понесенных нашим народом жертв, все равно я верю: эти минуты, проведенные в молчании сейчас здесь, у братской могилы, запечатлятся, отзовутся в их душах, не пройдут даром…
Что мы защищаем?
Что мы защищаем,
Что мы бережем —
Нашим ратным делом,
Воинским трудом?
ак-то один из зарубежных писателей сказал мне: «Хорошо известно, что ваша страна активно борется за мир. Советские люди выступают против войны. А вот вы в своих книжках пишете об армии, о солдатах, рассказываете детям о танках и боевых самолетах, о стрельбах и военных учениях. Как же так получается? Нет ли тут противоречия?» — «Нет, — ответил я, — по-моему, здесь нет никакого противоречия. Советская Армия, как известно, была той решающей силой, которая спасла мир от фашизма. И мы не можем не гордиться этим. И сегодня Советская Армия стоит на страже завоеваний социализма, на страже мира, наша армия никому не угрожает».
Так я ответил нашему гостю.
Наша беседа была недолгой, разговор шел медленно, через переводчицу, и потому я был краток. Будь у нас побольше времени, я мог бы рассказать своему собеседнику о многом. Я обязательно рассказал бы ему о том чувстве, которое испытал давно, много лет назад, будучи еще солдатом.
Тогда, помню, нашему взводу выпало заступать в караул как раз в канун Нового года.
«Конечно, всегда так, — говорили между собой солдаты, — чуть праздник, обязательно нашему взводу не повезет. Другие отдыхают, а мы…»
Но разговоры разговорами, а служба есть служба, и мы готовились к заступлению в караул, как положено, со всей старательностью: протирали автоматы, снаряжали магазины боевыми патронами, подшивали к гимнастеркам свежие подворотнички.
Мне в тот раз предстояло охранять ангар с боевой техникой. Это был самый дальний пост.
Стоял поздний морозный вечер, когда наша смена вышла из караульного помещения.
Снег громко поскрипывал под нашими валенками. Мы шли гуськом, в затылок друг другу: впереди — сержант-разводящий, за ним — трое караульных.
Мы шагали мимо офицерских домиков, в которых по-новогоднему празднично светились окна, мимо клуба, откуда доносилась музыка, мимо темных и тихих сейчас учебных корпусов, где в будние дни солдаты постигали премудрости своей нелегкой профессии. Мы шли молча и сосредоточенно, и автоматы мерно, в такт шагам, покачивались за нашими плечами.
Первым сменился часовой у продовольственного склада, потом у склада ГСМ — горюче-смазочных материалов, где в темноте за оградой из колючей проволоки смутно белели большие цистерны, и наконец наступила моя очередь.
Мы еще не видели фигуры часового, стоявшего у ангара, а оттуда уже прозвучал резкий окрик: «Стой! Кто идет?»
Сколько ни служил я в армии, сколько ни бывал в карауле, но всякий раз этот голос в ночи, в темноте: «Стой! Кто идет?» — будил в моей душе чувство тревожной настороженности.
«Разводящий со сменой!»
Все шло как положено — осмотр печатей, пломб, короткий доклад: «Пост сдан!» — «Пост принят!», потом удаляющиеся шаги караульных — и я остался один.
Здесь, за пределами городка, было темно и тихо. Надвигалась ясная и холодная новогодняя ночь.
Поделиться книгой: