Помоги проекту - поделись книгой:
Царапины легко скрывались косметикой. Бравада зверя острым шипом сидела у нее в мозгу, и вечером она легла в постель, представляя ярость пумы и ее жажду крови. Спала она прекрасно.
Возможно, когда-нибудь она вернется и поищет большую кошку. В рюкзаке у нее будет кусок сырого мяса.
Глава 4
Выходила Грейс через кухню и вторую дверь для пациентов, которая вела на обрамленную бальзамином и затененную палисандром лужайку, служившую задним двором коттеджа.
Узкая дверь была прорезана в фасадной стене гаража. Дом был крошечным, но строили его для Лос-Анджелеса, а это даже в двадцатые годы означало «религию автомобиля» и место для двух машин.
В гараже хозяйку ждали две колесницы, обе черные и безупречно чистые, обе – по ее мнению – женщины.
Универсал «Тойота Матрикс S» служила воплощением логики и функциональности, а индивидуальности в ней было не больше, чем у дерева в лесу.
«Астон Мартин DB7» олицетворяла иррациональность.
Сегодня выбор был очевиден.
Скользнув в низкую красавицу, Грейс пультом открыла дверь гаража, нажала красную кнопку стартера, и под капотом машины ожили четыре сотни фыркающих лошадей. Включив «Айпод», женщина поставила Шестой Бранденбургский концерт Баха и задом выехала из гаража, после чего остановилась, оглядывая улицу и давая двигателю время, чтобы прогреться.
Автомобильная прелюдия. Если торопить девушку, она может стать упрямой и капризной.
Когда рокот двигателя «Астон Мартин» просигнализировал о готовности, Грейс снова огляделась, а затем ее коричневая туфля вдавила педаль газа.
Машина рванулась вперед, словно ракета. Блейдс промчалась квартал или два, а затем притормозила, пробираясь через лабиринт узких улочек к выезду на Сансет.
Она двигалась в противоположном направлении от своей цели, потому что ей требовалось время, чтобы расслабиться. Прибавив Баху громкость, женщина ехала до тех пор, пока не почувствовала, что ее тело стало спокойным и расслабленным и слегка зазудело в предвкушении чудесного Прыжка. Повернув налево, машина с ревом пересекла несколько кварталов темных жилых домов на склоне холма, миновала знак тупика и описала круг. Промчавшись в обратном направлении, Грейс вернулась на Сансет, влилась в поток транспорта и поехала на запад вдоль границы Беверли-Хиллз.
Пейзаж за окном изменился, словно она попала в другую страну. Место клубов, кафе и офисов шоу-бизнеса теперь заняли огороженные поместья с изобилием хлорофилла. Примерно через полмили относительного безмятежного пейзажа Блейдс свернула на юг и поехала по широким и плоским улицам, по большим и маленьким бульварам Санта-Моники, пока не оказалась в деловом центре Беверли-Хиллз.
В этот час почти все заведения уже закрылись, и свет горел только в витринах нескольких магазинов. У богатых имелись бассейны, теннисные корты, домашние театры, домашние спа – все что угодно. Какой смысл куда-то ехать и смешиваться с мужланами? Немногочисленными драгоценными мужланами – горсткой туристов и любителей разглядывать витрины…
Когда «Астон Мартин» повернул к бульвару Уилшир, перед Грейс открылось долгожданное великолепное зрелище, однако остановилась она за полквартала от цели.
Отель «Беверли Опус» представлял собой зиккурат из розового известняка и дымчатого стекла с вымощенной сланцем парковкой, в центре которой красовался фонтан в окружении пальм. Современный хром должен был служить доказательством элитной клиентуры отеля, но служащие в цилиндрах и фраках за чаевые в двадцать долларов с удовольствием ставили на парковку любой приличный автомобиль.
Дешевой – три доллара после восьми вечера, при условии, что у вас есть кредитная карта, которую можно скормить автомату на въезде, – общественной стоянкой Грейс воспользовалась вовсе не из бережливости.
Подготовка – залог успеха.
Заехав на верхний уровень, она принялась искать самый темный и глухой угол, скрытый от любопытных взглядов за колонной.
Найти нужное место не составило труда – заляпанный маслом просвет в юго-восточном углу, между
Именно таких мест советуют избегать женщинам все руководства по самозащите.
Превосходно.
Отель «Беверли Опус» был построен всего три года назад, и в городе почти сразу же начали распространяться слухи о его закрытии. Возможно, когда-нибудь они сбудутся – Грейс заметила, что с прошлого раза, полгода назад, количество шикарных автомобилей уменьшилось.
И еще один плохой признак: ни одного папарацци, выглядывающего из проулка.
Рядом с косметическим салоном на Кэмден-драйв, где доктор Блейдс еженедельно делала маникюр и педикюр, этих безумцев с камерами всегда хватало, но к «Опусу» они утратили интерес.
Психотерапевт прошла мимо служащих парковки и швейцара. Шесть месяцев назад у нее была другая прическа, другое платье, другой макияж и другая походка. Но даже если б она и не изменила внешность, никто не обратил бы внимания на еще одну стройную моложавую женщину с портфелем.
Командировочный – синоним невидимки.
И действительно, трое клерков за стойкой администратора даже не подняли головы, когда она проходила мимо.
Грейс пересекла облицованный мрамором вестибюль, прошла мимо огромного стола в стиле «пьетра дура», украшенного таким количеством цветов, что их хватило бы на месяц похорон. По длинному коридору, образованному еще не закрывшимися, но уже не такими многолюдными магазинами подарков, она направилась в холл, похожее на пещеру помещение, которое казалось еще больше благодаря кессонному потолку высотой в десять метров. Там в случайном порядке располагались диваны и орхидеи в горшках. Имелся в этом месте и ярко-оранжевый рояль, за которым никого не было.
Холл был на две трети пустым, и каждому посетителю доставалось много персонального пространства. Тихая джазовая мелодия, звон стаканов, монотонный гул обязательной болтовни…
Выбрав двухместный диван, развернутый так, чтобы сидеть лицом к пианино, но стоящий достаточно далеко от него, а также от бара позади него, Грейс села, поставила рядом с собой портфель из змеиной кожи и положила сумочку на диван. Скрестив ноги, женщина покачала туфлей, и лицо у нее стало задумчивым, а потом, словно приняв решение, она открыла портфель и извлекла из него стопку инвестиционных писем из рекламных рассылок, приходивших ей в офис, – скучная хрень, которую она собирала для таких вечеров, как этот. Вытащив насыщенную жаргоном статью о перспективных рынках, Блейдс сделала вид, что увлечена таблицами, графиками и неудачными попытками прогнозирования.
Прошло совсем немного времени, когда послышался голос с испанским акцентом:
– Что-нибудь желаете, мэм?
Грейс подняла голову и улыбнулась низенькому, полному официанту лет пятидесяти. На маленькой латунной пластинке у него на груди было выгравировано его имя:
– «Негрони»[2] со льдом, пожалуйста. Джин «Хендрикс», если он у вас есть, – заказала врач.
– Конечно, есть, мэм.
– Отлично. Спасибо.
– Что-нибудь из еды, мэм?
– Гм… У вас все еще готовят тосты с сыром?
– Конечно.
– Тогда тост с сыром и «Негрони».
Одарив Мигеля еще одной улыбкой, дама снова сделала вид, что изучает финансовые документы. Через несколько минут напиток и тост оказались у ее правой руки. Она кивнула и поблагодарила официанта, стараясь не переусердствовать.
Пригубить, откусить, еще пригубить.
Горьковатый вкус «Кампари» был великолепен. Он перебивал несбыточные финансовые надежды, а огуречный аромат шотландского джина усиливал наслаждение. В прошлом году Грейс подарила себе неделю во Флоренции, остановившись в слишком большом номере в «Четырех сезонах». В баре подавали коктейль под названием «Валентино», нечто похожее на классический «Негрони», но с более сильным ароматом огурца и чего-то еще, что Блейдс не могла определить. Она пообещала себе узнать рецепт, но до сих пор не сделала этого.
Такая занятая девочка.
Продолжая делать вид, что читает финансовые документы, психотерапевт вспоминала Флоренцию. В мыслях у нее мелькали картины, словно слайд-шоу.
Прыжок, который она совершила там.
Сразу после полуночи, в превосходном тосканском саду отеля.
Милый мужчина под пятьдесят по имени Энтони, британец, банкир, сдержанный и вежливый, хотя и некрасивый. Трогательно удивился, когда в баре она ответила на его взгляд вздернутой губой и взмахом ресниц своих темно-карих глаз.
Потом все остальное – бедняга кричал, что любит ее, когда кончил.
Предполагая, что утром он попытается отыскать ее, Грейс пораньше выписалась из отеля, проехалась по тосканским магазинам и купила себе кое-что из недорогого «Прада». А потом отправилась в Рим, где ела соленую треску и феттучини с вяленой говядиной в старом еврейском гетто и готовилась к одиннадцатичасовому перелету. Дом, милый дом…
Страждущие нуждались в ней. Энтони справится.
Грейс читала, пила коктейль и грызла тост в холле «Опуса» ровно пять минут, а потом подняла голову, сделала вид, что сдерживает зевок, и, стараясь, чтобы ее глаза и голова по возможности оставались неподвижными, оглядела помещение.
Рядом с роялем расположились четыре бесполезных компании: три из трех человек, по виду бизнесменов, и одна из четырех парней, скорее всего, компьютерных гениев, которые были гораздо богаче, чем можно было предположить по их одежде.
Справа от доктора Блейдс сидели две одинокие женщины. Одна – блондинка лет шестидесяти, но не утратившая привлекательности, возможно, неравнодушная к спиртному, с огромными сиськами, грозящим меланомой загаром и платиновыми волосами, которые словно излучали свет. Все это было упаковано в маленькое черное платье без рукавов, открывавшее стройные, но жилистые ноги и покрытую темным загаром и россыпью веснушек ложбинку между грудей. Вид женщины буквально кричал:
Вторая женщина была обыкновенной, в коричневом костюме, который ей не шел. Как и Блейдс, она читала что-то похожее на документы. Но, в отличие от нее, по-настоящему.
И последнее, но самое главное. Слева от Грейс сидели две возможные цели.
Одинокие мужчины.
Первым был очень высокий черный парень с похожими на ходули ногами, вероятно, бывший спортсмен. Перед ним стояла диетическая кола. Он заметил Грейс, и в его глазах вспыхнул огонек интереса, но лишь на мгновение – парень отвел взгляд вправо и встал, встречая внезапно появившихся красавицу жену и дочь лет десяти. Последний глоток колы – и Счастливый Семьянин удалился.
Второму обладателю Y-хромосомы было не меньше восьмидесяти. Блейдс не привлекали слишком зрелые мужчины – много лет назад в Нью-Йорке она подцепила французского хирурга, который был в два раза старше ее, и он оказался добрым, понимающим и гораздо более умным, чем любой из тех парней, с которыми она встречалась. Но терпение, нежность и маленькие голубые таблетки – это совсем не то, чего она жаждала сегодня.
При условии, что цель появится.
Следующие двадцать две минуты никто не появлялся, и Грейс, потягивая напиток и перейдя к второй брошюре, задумалась, не поменять ли дислокацию. Наверное, стоит вернуться в Западный Голливуд, в один из вызывающе роскошных отелей, выстроившихся вдоль бульвара Сансет. Если же это не сработает, можно устроиться в безнадежно устаревшем коктейльном зале, где собираются бездельники из трастовых фондов.
Или смириться с невезением.
Прошло еще немного времени, и она уже готовила себя к тому, что ничего не выйдет, когда подняла голову и увидела его.
Глава 5
Вид у него был немного растерянный, и он довольно долго колебался, пока не выбрал кресло по диагонали от наблюдательного поста Грейс.
Такого же возраста, как она, или чуть старше, среднего роста, приятная внешность, черные волосы слегка длинноваты – скорее из-за пренебрежения стрижкой, чем намеренно. Одет в твидовую спортивную куртку, слишком теплую для Лос-Анджелеса, голубую рубашку на пуговицах, мятые брюки цвета хаки и коричневые кожаные туфли.
Куртка была мешковатой. Брюки наползали на туфли. Но все это не было притворной небрежностью выпускника частной школы. Он не был похож на человека, который проводит много времени перед зеркалом.
У Блейдс появилась надежда.
Она продолжала читать, бросая взгляды поверх буклета. Мужчина взял карту напитков у официантки – смена Мигеля закончилась, и теперь гостей обслуживала цыпочка в мини-юбке. Судя по ее позе, эта девушка была настоящим асом флирта в расчете на чаевые.
С этим парнем она старалась зря: он даже не посмотрел на нее.
Похоже, все будет просто.
Просмотрев меню, мужчина отложил его, опустился в кресле пониже, прищурился, глядя в пространство, закрыл глаза и, похоже, задремал.
Цыпочка вернулась с пивом, по-прежнему демонстрируя свое тело. На этот раз посетитель посмотрел на нее, слабо улыбнулся и расплатился – он давал понять, что больше ничего не будет заказывать. Не хочет, чтобы его беспокоили?
Возможно, потому что после одного глотка он снова закрыл глаза.
Через несколько секунд мужчина снова отхлебнул из бокала. Грейс наблюдала за ним, прикрывшись брошюрой. На этот раз его глаза остались открытыми, и им как будто овладело беспокойство. Тогда она опустила брошюру, пригубила свой «Негрони» и скрестила ноги – так чтобы были видны смуглая лодыжка и один дюйм бедра.
Красно-коричневая туфелька повисла на пальцах и принялась раскачиваться – замшевый маятник.
Блейдс откинулась назад, чтобы серое платье поднялось еще немного. Это привлекло внимание Твидовой Куртки. Он посмотрел на женщину, потом отвел взгляд, а затем снова принялся рассматривать ее. Она же делала вид, что увлечена деривативами.
Он взял бокал обеими руками и сделал большой глоток, а затем пальцем смахнул пену с губ. Посмотрел на палец, вытер его о бумажную салфетку.
Грейс перевернула страницу, коснулась губами коктейля и повернула голову, заметив, как незнакомец поспешно отводит глаза. В следующий раз ей удалось поймать его взгляд. Пару секунд она смотрела ему в глаза, а потом притворилась, что не делала этого, и продолжила его игнорировать. Сменила положение ног.
Потом выпрямилась и слегка выгнула спину, чтобы кашемировое платье плотно обтянуло ее тело.
Мужчина допил пиво – теперь его бокал был пуст. Он отбросил волосы со лба, но прядь вернулась на место, и ему пришлось стряхнуть ее назад еще раз.
Блейдс читала, покачивая другой туфелькой, а потом плавно повернула голову, продемонстрировав каскад волос. После этого, пригладив каштановое цунами, отвернулась от объекта своего внимания.
И снова повернулась к нему.
Их взгляды опять встретились.
На этот раз она не притворялась, что смотрит куда-то еще – на ее лице застыло безразличное выражение. Мужчина явно смутился, что его поймали.
Доктор улыбнулась.
Он благодарно улыбнулся в ответ. Взял бокал. Понял, что тот пуст, посмотрел на Грейс и пожал плечами.
Она рассмеялась.
Слуха у Блейдс не было, но природа подарила ей приятный голос – на полтона выше контральто, тягучий, как крем. Не менее обворожительным был ее смех во время Прыжка – хрипловатый взрыв веселья, который мужчины находили неотразимым.
Убедившись, что ее смех перекрывает гул голосов, она осушила свой бокал, подняла его и приветливо улыбнулась.
Поделиться книгой: