Единственная для Барса

Помнил, как от запредельных температур лопались стекла и трещали балки. Как едкий дым выедал легкие и глаза. Как он, десятилетний пацан, наглотавшись дыма и слез, пытался выбраться из горящего дома.

Помнил крики матери и сестер, потерявшихся в этом аду.

Помнил, как уже в коридоре, всего в паре метров от спасительного выхода, он поднял голову и увидел отца. Вряд ли он когда-нибудь забудет этот момент.

Прямо на глазах маленького Кирилла прогоревшая балка обрушилась вниз, буквально вбивая его отца в землю. Конец балки откинул и самого Кирилла назад. Удар был настолько силен, что мальчишка лишился сознания.

Когда он очнулся, все уже было кончено. Он лежал на дне моторной лодки, накрытый брезентом, а его горящее от ожогов лицо закрывали пропитанные мазью бинты.

Пожар и Химнесс остались далеко позади. Вокруг расстилались волны ночного океана. Рядом сидел смутно знакомый мужчина. Это был Павел Мещерский — главный генетик лаборатории. Он сказал, что вся семья Кира мертва, а его дом сгорел. В живых никого не осталось…

— Мой отец в прошлом, — раздался в тишине кабинета мертвый голос Кирилла. — Я видел его обугленный труп. И труп матери. И сестер. Я до сих пор слышу по ночам, как они кричат. — Развернувшись вместе с креслом, он поднял голову и в упор взглянул в побледневшее лицо друга. — Я знаю, что играю с огнем. И не стану тебя осуждать, если ты захочешь уехать.

Борис пару секунд вглядывался в его глаза, ища там что-то свое, потом усмехнулся:

— Ты меня плохо знаешь. К тому же, у меня свои счеты к Андрулеску. Я тоже хочу узнать, что случилось с моим отцом. Но что насчет девушки?

Лицо Кирилла превратилось в застывшую маску. В прищуренных глазах сверкнул холод.

— Забудь о ней.

— Я-то забуду. А вот ты сможешь? Она не просто случайная знакомая, ведь так?

— Это не имеет значения.

— Имеет. Кир, посмотри на меня.

Скрипнув зубами, Стромов вскинул на него предупреждающий взгляд. Но Борис продолжал, сознательно не обращая внимания на предупреждение. Этот вопрос нужно было решить здесь и сейчас, иначе потом будет поздно.

— С тобой что-то происходит. Стоило тебе с ней встретиться — и все, ты теперь сам не свой. Может, ты этого не замечаешь, но я-то вижу.

— Не выдумывай, — Кирилл отвернулся.

Его взгляд упал на семейный портрет, стоявший на полке среди книг в золотых обрезах. Обычная черно-белая фотография размером с половину альбомного листка. Такие часто делали в восьмидесятых.

Кирилл помнил, как отец пригласил фотографа, чтобы запечатлеть всю семью на память. Сколько ему самому тогда было лет? Пять или шесть…

Это была единственная фотография, которая не сгорела вместе с домом.

Единственная, на которой он мог видеть своих родных: серьезного, мужественного отца; улыбающуюся мать в белой блузке с камеей; трех старших сестер, которые смеялись и мутузили друг друга, стоя за спинами у сидящих родителей.

Единственная, где его лицо еще не было обезображено шрамом.

На ней он, шестилетний пацан, сидел на руках у отца. И сходства между отцом и сыном не заметил бы только слепой.

Это фото Кирилл берег, как зеницу ока. Оно всегда напоминало ему, ради чего он выжил и продолжает жить. Так вышло и в этот раз.

— Кого ты пытаешься обмануть? — голос Бориса коснулся сознания Кира, и его осуждающий тон стал последней каплей, прорвавшей плотину терпения. — Кир, Анжелика твоя пара…

Договорить он не успел.

Из горла Стромова вырвался бешеный рык, заставив Бориса заткнуться на полуслове. Под мощной хваткой затрещали подлокотники кресла, когда Кирилл приподнялся, опираясь на руки. В его глазах бушевала ненависть, такая темная, что в ней, казалось, потонули остатки разума.

— Я же сказал, — прорычал он, чувствуя, как внутренний Зверь пытается захватить власть над телом, — забудь ее имя! Не смей вспоминать о ней!

Отшвырнув тяжелое кресло, точно оно было сделано из картона, Стромов стремительным шагом пересек кабинет. Схватил с полки семейный портрет в черной траурной рамке и резко развернулся к Борису, который остался стоять у стола.

— Вот! — он швырнул фотографию на стол. — Посмотри на них! Мои сестры были ненамного младше нее! Но ее папашу это не остановило! Так почему же что-то должно останавливать меня?

— Но…

— Хватит! Я сам разберусь со своими проблемами.

Резко развернувшись, он распахнул настежь дверь кабинета и с такой силой захлопнул ее за собой, что от грохота задребезжали окна.

Борис остался стоять, с тревогой вслушиваясь в отрывистые звуки шагов. Судя по ним, Кирилл отправился в тренажёрный зал, расположенный в цокольном этаже. Что ж, возможно, боксерская груша поможет ему избавиться от лишней агрессии. А он, Борис, займется насущными проблемами.

Тихомиров подобрал со стола портрет, протер пальцем рамку и вернул его на законное место.

— Надеюсь, ты прав, — произнес он в полголоса, вглядываясь в лицо маленького Кирилла, — брат.

* * *

Лежа на узкой лавке, обтянутой плотным материалом, Стромов уже в сотый раз выжимал максимальный вес. Крупные градины пота стекали по его лицу и плечам, по мощным мышцам грудной клетки и кубикам живота, таким твердым, словно само тело Кира было высечено из гранита. От напряжения на руках и шее вздулись жилы. Грудь ходила, точно кузнечные мехи, размеренно вбирая в себя и выпуская воздух. Казалось, он полностью погружен в себя, и только его взгляд, сверливший потолок тренажерного зала, выдавал бурю, которою Стромов все это время пытался смирить.

Несколько часов, проведенных за усиленной тренировкой, не принесли облегчения. Разве что к ноющей боли в паху прибавились сбитые костяшки пальцев и ломота в мышцах от прилива молочной кислоты. А надо было возвращаться и приниматься за дела. Борис уже несколько раз звал его.

Кирилл ненавидел себя за слабость, за то, что не может обуздать собственные инстинкты. А ведь еще утром казалось, что он легко с этим справится!

Что ж, он ошибся.

Это оказалось намного сложнее, чем он представлял.

Что бы он ни делал, чем бы ни пытался занять себя — эта девчонка, как заноза, стояла перед глазами. Его преследовали ее широко распахнутые глаза, полные тайного ожидания; влажные, приоткрытые губы; стыдливый румянец на разгоряченных щеках; скромно сомкнутые коленки…

О, эти коленки…

Розовые, округлые, покрытые нежной кожей, такой шелковистой на ощупь.

Ладони зудели от желания прикоснуться к этим коленям. Скользнуть по ним вверх, почувствовать напряжение бедер, почувствовать, как они слегка задрожат, когда он будет неназойливо, но уверенно разводить их в стороны… Интересно, какие трусики она носит?

Перед глазами Кирилла промелькнуло видение, случайно пойманное им сегодня утром в окне отеля.

Тогда он увидел Лику практически голой. Девчонка так засмотрелась на него самого, что край полотенца выпал из ее рук, позволяя мужчине увидеть больше, чем допускали приличия.

Кириллу хватило доли мгновения, пока она мешкала, чтобы оценить по достоинству изгиб талии, стройные бедра и даже небольшую грудь, которая легко уместилась бы в его широкой ладони.

Тогда он заставил себя выбросить это из головы, но уже позже, в машине, когда Лика была так близко, когда от нее так заманчиво пахло желанием, он не сдержался…

Издав глухой стон, Кирилл опустил штангу на крепления, закрыл глаза и безвольно раскинул руки. Воздух со свистом вырывался из его груди, на виске бешено билась жилка.

— Я тут думал над твоей проблемой, — раздался за его спиной голос Бориса.

В ответ прозвучал легкий хруст, сопровождаемый тихим проклятьем.

— У меня нет никаких проблем.

— Называй это, как хочешь. Но тебе нужна помощь.

Стромов раздраженно поднялся с лавки, схватил полотенце и накинул его на мокрое от пота плечо. Его взгляд метнулся к часам, висевшим на противоположной стене. Но бездушные стрелки, казалось, застыли, не желая двигаться с места.

День, который начался так хорошо, превратился в настоящую пытку.

Кирилл шагнул к выходу, но Борис замер в дверях, не желая отступать ни на шаг. Конечно, Кир мог откинуть его, почти не применяя силы, но… никогда бы так не поступил. И Борис это знал.

— Ну, ты выслушаешь меня? — недовольно произнес он.

Стромов смерил его изучающим взглядом:

— Валяй.

— Я тут покопался в архивах отца. Нашел файлы, в которых упоминается так называемая «пара».

— И?

Борис заглянул в листок, который держал в руках, и зачитал вслух:

— Истинная пара — существо противоположного пола, вызывающее у вера неконтролируемое половое влечение. Вер, встретивший пару, но не соединившийся с ней, раздражен, агрессивен и опасен для общества.

— Так я еще и опасен? — губы Стромова передернулись в саркастичной усмешке.

— Не перебивай… вот… Веры первого поколения, такие, как твой отец, могли найти пару только среди обычных женщин. И как ты понимаешь, те не всегда отвечали взаимностью обезумевшим от спермотоксикоза самцам. К чему это привело — мы знаем. Но в твоей ситуации все немного иначе. Лика — вер второго поколения. Уж не знаю, сознательно ли Андрулеску прятал ее на материке, или действительно пытался избавиться от дефективного ребенка, только сейчас все это не важно.

— А что важно?

— По теории моего отца, она тоже должна испытывать к тебе влечение.

— Допустим.

Кир вновь почуял запах желания девушки так явно, слово она была рядом. И от мысли, что она тоже хочет его, зрачки мужчины резко сузились, принимая серповидную форму. Он шумно втянул носом воздух, стараясь вернуть хладнокровие.

— Значит, тебе не нужно ее избегать. Раз она тоже хочет тебя. Склони девчонку на свою сторону — и она станет лучшим союзником против своего отца. Ты же сам сказал, что она не горит к нему особой любовью. Вспомни: враг моего врага — мой друг. Она может помочь нам приблизиться к нашей цели. Подумай: если Андрулеску потрудился, чтобы она попала на Тайру, если установил за ней слежку, значит, она ему зачем-то нужна. Почему бы тебе не завоевать ее доверие первым?

Это была неплохая идея. Зверь Стромова завозился, довольный услышанным. Он был рад любой причине, которая позволила бы ему быть рядом с парой, касаться ее, осязать ее тепло, слышать голос… назвать своей…

Но холодный рассудок загнал его в темноту подсознания.

— Значит, — медленно проговорил Кир, — ты предлагаешь мне ее трахнуть?

— Ну почему же так грубо, — Тихомиров поморщился. Иногда его названый брат был слишком прямолинеен. — Поухаживай за ней, заведи отношения. Ты же свободен. Пусть она влюбится. Так в твоих руках будет не только Химнесс и «Медикал Корпорейшн», но и сам Андрулеску. Вряд ли он мог просчитать, что его дочь станет парой врага.

Кирилл выслушал его с непроницаемым видом, потом сухо спросил:

— Это все, что ты хотел мне сказать?

— Да, но…

— Тогда я пошел.

Отодвинув Бориса одним плечом, он направился по узкому проходу в душевую.

— Кир! — Тихомиров бросился следом. — Послушай меня! Ты сделаешь только хуже, если будешь бороться с собой. Ты можешь сойти с ума!

Он едва успел дотронуться до плеча Кира, как тот обернулся с резкостью хищника, бросившегося на добычу. Рука Стромова сжала его пальцы так, что Борису пришлось побледнеть. На секунду он испугался, что друг сломает ему кисть.

Еще никогда у Кирилла не было такой силы, такой реакции. И такого выражения глаз.

Сейчас, когда не было линз, его зрачки превратились в две узкие щели, разделившие пополам янтарную радужку. В них застыла холодная ярость.

— Пожалуйста, не лезь в мои дела, — процедил Кир, четко выделяя каждое слово. — Я сам решу, с кем мне спать.

Отпустив друга, он исчез за дверями душа.

— Дурень! — буркнул Борис, растирая онемевшие пальцы. Потом, глядя на дверь, добавил: — Я же о тебе беспокоюсь!

Глава 10

Первый рабочий день подошел к концу, чему Лика была очень рада.

Позевывая, она собрала в сумочку свои вещи и расписалась в журнале дежурств. Для этого ей пришлось нагнуться над столом, поскольку кресло уже было занято.

Ее сменщик — молодой парень по имени Дитер — окинул девичий задок оценивающим взглядом. Щеки Лики тут же вспыхнули праведным гневом.

Черт возьми, неужели здесь каждый встречный будет смотреть на нее, как на кусок мяса?

Схватив со стола свою сумочку, она пулей выскочила за дверь. И тут же столкнулась с группой молодых офицеров, которые вовсе не собирались расступаться, чтобы ее пропустить.

Делать нечего. С колотящимся сердцем, прижав сумку к груди и опустив пылающее лицо, Лика пошла «на таран». Буркнув «извините», она протиснулась между мужчинами, отпускавшими сальные шуточки на ее счет. Кто-то из них даже успел хлопнуть ее по заду, от чего девушка едва не взвизгнула. Слава богу, сдержалась. Не хотелось бы доставлять этим ублюдкам такого удовольствия.

— Эй, крошка, — крикнул кто-то, смеясь ей вслед, — смотри, не заблудись!

И ему в ответ раздался гогот нескольких глоток.

Лика на секунду затормозила, борясь с желанием оглянуться и высказать наглецу все, что думает о его манерах. Но здравый смысл пересилил.

Завернув за угол и увидев, что дальнейший путь чист, девушка позволила себе остановиться и перевести дух.

Черт возьми, как она будет жить в этом цирке? Станет гвоздем программы?