Помоги проекту - поделись книгой:
Фельдмаршальский жезл. Николай Николаевич
ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ
Сын императора Николая I, младший брат императора Александра II и племянник императора Александра III с самых малых лет готовился семьёй к военному поприщу. Его полководческая биография впечатляет: первый командующий войсками императорской гвардии и столичного Санкт-Петербургского военного округа, главнокомандующий русской Дунайской армии в войне за освобождение Болгарии от османского ига, 25-й и последний кавалер военного ордена Снятого великомученика и Победоносца Георгия высшей 1-й степени.
Ещё до того как великий князь Николай Николаевич удостоился фельдмаршальского жезла, он проявил себя как талантливый руководитель военно-инженерного и кавалерийского дела. Своего первого Георгия он получил в ходе Крымской (или Восточной) войны 1853-1856 годов, когда возводил крепостные укрепления в осаждённом Севастополе и познал все тяготы боёв, лицевую и обратную сторону «крымской медали». Участвовал и в проведении военных реформ Д.А. Милютина.
Вместе со своими братьями Николаевичами — императором Александром, великими князьями Константином и Михаилом — он выступал в поддержку освободительного дела южных славян — Болгарии, Сербии и Черногории, Боснии и Герцеговины. Руководил сосредоточением русской армии на дунайском левобережье, форсированием Дуная у Систово.
Полководец Николай Романов провёл на болгарской земле немало операций, которые делают честь его имени. Среди них — захват плацдарма на правом берегу Дуная, взятие укреплённого города Ловчи, оборона Шипкинского перевала, капитуляция армии Осман-паши, осаждённой в Плевенской крепости, разгром турецких войск в сражении у Шейново и Шипки, локализация неприятельской армии в «крепостном четырёхугольнике» и, наконец, переход русских войск зимой через Балканский хребет и выход на ближние подступы к Константинополю (Стамбулу).
Та турецкая война получилась для русской армии исключительно тяжёлой, особенно на Балканах. Три штурма крепости Плевна закончились неудачей и принесли большие людские потери. Большой кровью обернулась и героическая оборона Шипки. Но всё же полководец нашёл пути к тому, чтобы переломить ход вооружённой борьбы на Балканах и добиться над Оттоманской Портой безоговорочной победы, что и подтвердил Сан-Стефанский мир.
Хотя это долго замалчивалось, но под главным командованием великого князя Николая Николаевича взросла целая плеяда прославленных военачальников — М.Д. Скобелев и Ф.Ф. Радецкий, И.В. Гурко (Ромейко-Гурко) и М.И. Драгомиров, Д.И. Святополк-Мирский и Н.Г. Столетов. Они дали немалую славу русскому оружию и отечественной военной мысли.
После войны генерал-фельдмаршал Николай Романов много сделал для укрепления болгарской государственности, оказав княжеству огромную помощь в создании национальной армии: её формировании, вооружении и обучении. Имя полководца и по сей день является одним из самых популярных и почитаемых в новой истории возрождённого Болгарского государства.
При жизни полководец Николай Николаевич Романов пользовался огромной личной популярностью в русской армии, особенно в войсках гвардии. Он был любим за свою открытость к военным людям, за заботу о них и семьях погибших, за приветливость и ровность в общении с подчинёнными. Современник писал, что великий князь «интересовался и высказывал участие ко всему, что составляло твою жизненную обстановку».
Герой этой книги был несправедливо забыт в российской истории почти на восемь десятилетий XX века. Рассказ о нём даёт возможность глубже понять великий нравственный подвиг, который совершила Россия в 1877-1878 годах. Свидетельство тому — благодарная память потомков и многие десятки памятников воинам-освободителям русской армии, во главе которой стоял великий князь Николай Романов.
Часть первая
ЮНОСТЬ
Император Александр II, старший брат счастливого родителя, решил навести в именном великокняжеском списке «должный порядок». Поздравляя сердечно младшего брата, которого он и другие Романовы звали по-домашнему «дядя Низи», сказал как бы между прочим:
— Путаницу ты внёс в нашу семью, брат мой Низи.
— Какую путаницу, ваше величество?
Теперь среди Романовых стало два великих князя Николая Николаевича. Как их прикажешь писать в указах?
Так и писать — отец и сын Николаи Николаевичи.
Так нельзя, Низи. Ведь я уже подписал о зачислении твоего младенца в лейб-гвардии Сапёрный батальон.
— Ну и что из этого, ваше величество? Пусть начинает служить великий князь Николай Николаевич рядовым сапёром императорской гвардии.
— Это хорошо, Низи, что он пошёл среди Романовых по военно-инженерной части. Но как его величать в строевых документах штаба гвардии и батальонных бумагах?
— Пусть будет Николай Николаевичем вторым, а я первым. Ведь было же в русской армии в 1812 году четыре братьев Тучковых: Тучков-1, Тучков-2, Тучков-3 и Тучков-4. И никто тогда не путался в них. И сейчас они всем знакомы.
— Братья Тучковы, светлая память им, были просто родовитыми дворянами. А мы Романовы, ты с сыном — великие князья императорской династии.
— Значит, ваше величество, нас нельзя назвать первым и вторым?
— Нельзя, Низи. Но я вижу выход. Ты будешь именоваться Старшим, а рядовой великий князь из сапёрной гвардии — Младшим. Не возражаешь?
— Как можно.
— Тогда ждите с великой княгиней Александрой Петровной от меня указ. Низко кланяюсь твоей супруге. С первенцем вас...
В ближайшие же дни последовал специальный высочайший указ. Император Александр II повелел отца отныне именовать во всех официальных документах Николаем Николаевичем-Старшим, а его сына — Николаем Николаевичем-Младшим.
Так России стали известны два великих князя Николая Николаевича, которых благодаря императорскому указу никому путать не приходилось. Старший есть Старший, Младший есть Младший. К слову сказать, оба они оставили заметный след в отечественной военной истории. Казалось, сама судьба готовила их к военному поприщу, чтобы возвести в ранг полководцев — Романовых...
Третий сын в семье государя Николая I появился на свет в Царском Селе, в Александровском дворце 27 июля 1831 года. (Здесь и далее все даты даются по старому стилю. —
Событие было ознаменовано благодарственным молебном сперва во всех храмах Санкт-Петербурга, а в самые ближайшие дни — и по всей империи. В столице, Царском Селе (летней резиденции семьи государя) и морской крепости Кронштадт был дан артиллерийский салют из 201 орудийного залпа.
1831 год в летописи империи Николая I стал поистине бунтарским. Это был год начала Польского мятежа. Впоследствии третий сын, став уже полководцем и генерал-фельдмаршалом, будет только удивляться, почему торжества, связанные с его появлением на свет Божий, не затерялись среди сонма других событий, мятежных и военных, холерных и государственных. Список только главных из них в том 1831-м был поразителен.
13 января — Польский сейм провозглашает низложение Дома Романовых с польского престола. Или, иначе говоря, отца великого князя лишают короны Царства Польского.
25 января — в Санкт-Петербурге обнародуется высочайший Манифест о польском мятеже.
17 февраля — русские войска под командованием генерал-фельдмаршала Ивана Ивановича Дибича-Забалканского наносят полякам первое серьёзное поражение у Вавра.
13 февраля — мятежные поляки терпят новое поражение при Грохове, под самой Варшавой.
14 мая — большая победа над польской армией в сражении при Остроленке.
Май — ноябрь — в западной части России вспыхивает эпидемия холеры.
29 мая — в русском походном лагере под Варшавой умирает граф Дибич.
4 июня — главнокомандующим русской армией в Польше назначается граф Иван Фёдорович Паскевич-Эриванский.
14 июня — в Витебске от холеры умирает брат императора великий князь Константин Павлович.
23 июня — слово российского самодержца к народу, сказанное на Сенатской площади Санкт-Петербурга во время холерных беспорядков.
Конец августа — русская армия графа Паскевича штурмует укреплённое варшавское предместье Прагу. Столица Польши капитулирует.
4 сентября — в Санкт-Петербурге получено известие о взятии столицы мятежной Польши.
16 сентября — учреждение правительственного Западного комитета.
6 октября — высочайший Манифест о прекращении «возжённой изменой войны». Молебен по такому случаю во всех православных храмах и воинский парад на Марсовом поле в столице.
19 октября — высочайшее повеление о смягчении участи некоторым разрядам государственных преступников-декабристов, осуждённых за заговор 1825 года.
6 декабря — утверждение императором Положения о дворянских обществах.
Великий князь Николай Николаевич, рассказывая в семейном кругу о том, что всё же в этом бурном 1831 году не потерялся, добавлял:
— В год моего появления на свет ещё был издан новый Рекрутский устав. В Первопрестольной был учреждён Сиротский институт, открылся комитет о раскольниках в той же Москве и Румянцевский музей и столице. А любимец моего светлой памяти отца князь Варшавский Паскевич-Эриванский стал главой временного правительства замирённой Польши. Событий больших в нашем царстве, как видите, было много. Но моё появление на свет среди них не затерялось...
В день рождения младенца на него, как из волшебного рога изобилия, посыпались такие почести, какие многие великие люди России добивались служением Богу, Царю и Отечеству всю свою жизнь. В светлой дворцовой комнате, где лежал новорождённый, в присутствии многих великих князей и великих княгинь привычно зачитывались один за другим именные высочайшие указы:
— Великий князь Николай Николаевич зачисляется в списки лейб-гвардии Сапёрного батальона. До получения обязательного домашнего образования считать его находящимся от службы в отпуске...
— Великий князь Николай Николаевич назначается шефом лейб-гвардии Уланского полка...
При крещении 20 августа великий князь, которому не исполнилось ещё и месяца, удостоился высшей орденской награды Российской империи ордена Святого Андрея Первозванного, а также орденов Святого Александра Невского, Святой Анны 1-й степени, Белого орла и Святого Станислава 1-й степени. Отец пошутил над колыбелью сына:
— Теперь у тебя, сынок, полный орденский императорский бант Романовых...
Такова была вековая традиция. Сыновья императора, даже не из числа наследников-цесаревичей, имели при рождении право на получение сразу пяти (!) высших орденских наград. Но единственный императорский военный орден Святого великомученика и Победоносца Георгия Романовы, даже самой низшей — 4-й степени — получить могли только на войне. Только за что-то лично совершенное из разряда воинской доблести. И это было тоже традицией.
Не мог младенец из романовского семейства при рождении получить и орден Святого князя Владимира. Его Романов мог только заслужить на государственной или, как тогда говорили, царской службе. А Владимира с мечами — только на поле брани.
К слову сказать, Романовым, носившим эполеты генерал-адъютантов и полковников гвардии, начиная с Петра Великого, не стыдно было за свои боевые ордена, украшавшие парадные мундиры с золотым шитьём. Если шла война, то на ней они всегда бывали. Много раз находились под вражескими ядрами и пулями, руководили фортификационными работами, стояли на капитанских мостиках линейных кораблей и фрегатов.
Они видели смерть и знали цену человеческой жизни. Но разумеется, в первые цепи атакующих офицеров императорской фамилии «заботливо» не пускали старшие начальники, думая при этом прежде всего о своей карьере. Собственно говоря, особой нужды никогда и не случалось. Государи говорили своим детям и племянникам:
— Война найдётся каждому из вас. И на суше, и на море. К ней вы всегда должны быть готовы.
— Но мы, ваше императорское величество, служим и гвардии...
— Гвардия есть опора престола. В бой она идёт только тогда, когда армии становится трудно...
Все российские императоры, начиная с Павла I, заботились о том, чтобы с началом войны их наследник-цесаревич и его младшие братья оказались на театре военных действий. Будь то на суше или на море, но обязательно при штабе главнокомандующего. Тогда самодержец мог не без гордости сказать в беседе с иноземным посланником:
— Мой наследник прислал письмо с Дуная (или, скажем, из-под Севастополя). Пишет о последнем бое...
— Чуть не лишился моего младшего. Стоявшего рядом с ним офицера турецкое ядро увечным сделало...
— Как дела обстоят на войне? На днях мой младший в Петербург на недельку прибудет. Вот он нам и расскажет военные новости. Думаю, будет что послушать. Прошу вас ко мне, на семейный ужин...
— Командующий цесаревича к Георгию представил. Не мне решать. Пусть Георгиевская дума слово скажет...
Но всё же императоры разумно берегли своих сыновей, прежде всего наследников, от военных бед. Ядро или пуля, или что ещё хуже — тиф, не разбирают родословия своих жертв. Если есть несколько повзрослевших сыновей в семье венценосца, то нельзя быть всем одновременно на войне. Один из них обязательно должен оставаться при отце. Да и другим не часто приходилось войну начинать и заканчивать вдали от города на Неве и дворцовой жизни.
В домашнем кругу Романовых, в частных беседах на дворцовых приёмах порой велись такие разговоры:
— Мой младший просится к старшим на войну. Готов в гвардии волонтёром стать.
— Что вы ему на то ответили, ваше императорское величество?
— Сказал, что мал ещё. Пятнадцати лет не исполнилось. Война для него ещё найдётся...
— Не опасно ли, государь, наследника-цесаревича на турецкую войну посылать? Об этом весь Петербург говорит.
— Опасливо, конечно. Война всегда война. Но пока Господь Бог Романовых и на суше, и на море хранит.
— Так вы, ваше величество, всё же разрешили ему ехать на юг, в действующую армию?
— Разрешил, ведь он Романов. Но поедет только тогда, когда мой средний с войны прибудет и ступит на землю в Царском Селе. Чтоб я его дома увидел...
— В европейских домах говорят, что русский царь на войне своих наследников бережёт?
— А как же мне их не беречь? Это традиция русского самодержавия, писанная в законах и для государя, и для простого мужика из села. По закону в императорскую русскую армию единственного и младшего сына в семье не берут. Ему, если что, и наследником, и продолжателем рода, и кормильцем стариков-родителей быть.
— Но большая война, ваше величество, осмелюсь заметить, много рекрутов для армии требует.
— Ну и что? Не должен в России отцовский дом пустовать. Пусть то мой дворец или крестьянская изба...
Император Николай I не долго раздумывал над будущим своего третьего сына. Цесаревичем ему не быть, поскольку старшими были Александр и Константин, чьё здоровье и умственные способности тревог у отца и матери не вызывали. Государь в своём домашнем окружении так сказал про рядового лейб-гвардии Сапёрного батальона:
— У каждого моего наследника должно быть своё дело в государственном управлении. Я решил, что Николай должен стать человеком сугубо военным. Будет инженером-фортификатором.
Императрица в ответ склонила перед мужем-монархом голову:
— Благодарю, ваше величество.
—
— Сколько лет быть ему под моим попечением?
— До семи лет пусть побудет при тебе, а затем начнёт заниматься военными науками. А дальше буду приобщать его к делам государственным.
— Что мне сказать старшим детям, ваше величество?
— Александр и Константин должны заботиться о младшем брате во всём. Спрос с них за это будет строг...
Поделиться книгой: