Роман со счастливым концом

«Эх, врать, так врать», – мысленно произнёс Осип и, поставив пакет в центр подвала, объявил:

– Мужики, с Новым годом вас! Я жене рассказал о вас, она передала вам приветы, поздравления и гостинцы.

– Хорошая женщина, – удивлённо произнёс Дед. – Большого сердца человек.

Митя в мгновение ока оказался чуть ли не с головой в пакете.

– Ё-моё, Дед, мандарины! Дай бог твоей жене здоровья! А это что? Ах, закусочка, а это.., – он известным жестом изобразил бутылку, – не догадалась положить?

– Копай глубже! – рассмеялся Брамс.

– Ай-я-яй! – воскликнул Акробат и вынул бутылку водки. – Смотри, Дед! Вот это праздник! Есть такая примета: как Новый год встретишь, так его и проживёшь. Слушай, Ёся, сколько же такой пузырь стоит? Что тут написано? «Премиум» – с ума сойти! Блин, лучше бы она нам деньгами подарок передала! Да за эти деньжищи мы бы пять поллитровок купили. Это ж надо – такие деньги потратить! Слушай, Ёся, а ты того, не втираешь нам в ухо солидол?

– С чего ты взял? – нахмурился Брамс.

– Может, всё-таки, хату взял, а нам стесняешься признаться? – с ехидцей произнёс Митя.

– Хватит чушь нести, – остановил товарища Осип. – Делать мне нечего, как по хатам лазать. Говорю же, помирился с женой.

– Отстань ты от человека, – грозно произнёс Дед, – что за привычка, к нему с добром, с подогревом, а он допрос учинил. Какое твоё дело? Если и ломанул чего, зачем лезешь в душу? Захочет, сам расскажет, а не захочет, значит, не твоё это собачье дело. Понял?

– Понял-понял, – с обидой в голосе ответил Митя. – Мы же товарищи, вот и спрашиваю.

– Присаживайся, Ёся, – предложил старик. – В ногах правды нет. – И язвительно добавил:– Или боишься испачкаться?

– Ну, что Ёсь, – Акробат уже откупорил бутылку, – с праздником? Пропустишь с нами соточку?

– Ребята, мне нужно идти, отпросился ненадолго! Не хочется в первый день нарваться на скандал. Дел во! – он чиркнул ребром ладони себя по горлу.

– Мы не настаиваем, – закивал головой Дед, – семья – это святое. Водка на стол, все дела под стол. Иди, брат, только нас не забывай, навещай, по возможности «подогревай». С Новым годом тебя!

– С Новым годом! – повторил Митя. – Давай, пока. Семья – хорошо, но свободы уже, видишь, меньше. Счастья тебе, братуха.

– Дед, телефон твой фурычит? – вспомнил Ёся.

– Фурычит, только я его выключаю, чтобы зарядку подольше сохранять, ты хотел позвонить?

– Нет-нет, – улыбнулся Брамс. – Назови номер, я наберу тебя. Мой определится, ты его сохрани на всякий случай. Всяко бывает, – Осип Емельянович развёл руки в сторону, – позвонишь, если что.

Сохранив номер, Дед Акын, улыбнувшись, сказал:

– Передавай от нас привет супруге, низкий ей поклон.

Друзья-приятели пожали друг другу руки, крепко обнялись и распрощались.

По дороге домой Осип Емельянович с большой скидкой купил лохматую ёлку.

«Новый год, – мысленно ликовал Брамс, – и то верно: как его встретишь, так и проживёшь!»

Глава 4. Прошлое и настоящее – звенья одной цепи.

Вечером настырность телефонных звонков значительно поубавилась, а к полуночи аппарат и вовсе умолк. Брамс, будто в воду глядел, включил звук, и аккурат прямо в первую минуту нового года по московскому времени раздался звонок. Осип Емельянович на миг растерялся и, показав определившийся номер Дарье, спросил:

– Интересно, кто это?

Та взглянула на монитор смартфона и, улыбнувшись, ответила:

– Это из США, думаю, Константин Евсеевич, он как-то и мне телефон на неделю оставлял, я едва с ума не сошла, аж язык заболел всем отвечать.

– Дарья, извините, мне нужно поговорить по важному делу, – не дослушав, выпалил Брамс и почти вприпрыжку проследовал в сторону кабинета.

– Алё! – захлопнув за собой дверь, взволнованно начал Осип Емельянович. – Слушаю вас!

– Осип, – донеслось из трубки. – С Новым годом тебя, дорогой. Ну, как ты там? Смотрю, обживаешься!

– Здравствуйте, Константин Евсеевич, – робко ответил Брамс. – Спасибо, взаимно. Тут у меня серьёзный разговор к вам…

– Что случилось? – голос Фарберга мгновенно изменился. – Что-то серьёзное?

– Нет-нет, не волнуйтесь, тут такое дело, Константин Евсеевич, вы карту не перепутали?

– Какую карту? – удивлённо спросил Фарберг.

– Ну, кредитку, – пояснил Брамс, – которую мне передали перед отъездом.

– С чего ты взял? Я специально её заказал, это карта для тебя. Что-то не так?

– Всё так, всё так! Просто смотрю, сумма большая. Думаю, может, перепутали, свою случайно отдали…

– Как большая? – недоумённо воскликнул Константин Евсеевич. – Там три миллиона с чем-то, как и обещал половину, по курсу… Ты что за курсом доллара не следишь?

– Давно что-то не заглядывал, – ляпнул Брамс.

– Вы творческие люди, как не от мира сего! – рассмеялся на том конце провода собеседник. – Ладно, Осип, давай, пока.

– Ну, вы там как? Всё хорошо? – опомнился Осип Емельянович. – Устроились?

– Всё отлично, – радостно сообщил Фарберг, – даже лучше, чем ожидал. Номер сохрани, если будут вопросы, звони. Проверяй регулярно почту, я тебе там на днях кое-что скину.

– Хорошо-хорошо, Константин Евсеевич!

Осип вернулся на кухню и объявил Дарье:

– Вы знаете, Даша, я решил проявить с вами солидарность и этот Новый год не выпью ни капли спиртного! Вот так!

– Осип Емельянович, – запричитала Дарья, – да что ж вы из-за меня будете себе праздник портить! Не обращайте внимания на меня, пейте на здоровье! Праздник же!

– Разве праздник в этом? – Брамс кивнул в сторону бутылки шампанского. – Хватит, ну их к чёрту эти праздники. Я решил, пока книгу не напишу, и капли в рот не возьму. Нужно работать, а что за работа под хмельком! Верно?

– Наверное, вы правы, – виновато улыбнулась Дарья. – Буду теперь чувствовать себя виноватой.

– Вы тут ни при чём, – махнул рукой Осип Емельянович, – я давно хотел с этим покончить, а тут такой повод…

– Злоупотребляли? – спросила Дарья.

– Было дело, и злоупотреблял, – закивал Брамс. – И не замечаешь, как начинаешь лишка употреблять. А последствия бывают тяжёлые. Так что, Дашенька, не корите себя, а наоборот, примите мою искреннюю благодарность – ваш пример оказал на меня очень даже положительное влияние.

– Ну, слава богу, – рассмеялась Дарья, – а то я уж было подумала, что испортила вам праздник.

После ухода Дарьи Осип Емельянович долго не мог уснуть.

«Может, и впрямь подумать о возвращении в семью? – размышлял он. – Ну, а что! Смирить гордыню, прийти к жене и сказать: всё осознал, одумался, прости подлеца. А вдруг скажет: прощаю, возвращайся, если, конечно, замуж не вышла. Хотя приятель-одноклассник осенью рассказывал, что «в связях порочащих замечена не была», так и живёт с детьми. А чего ты добился своей упрямостью? Танька – хорошая баба. Прожили столько лет, всё было хорошо. Да, она предложила развестись, да, она не захотела с тобой жить с дураком. А ты, идиот, вместо того, чтобы побороться за семью, жену, детей, начал в обиженного играть. Дескать, Танюха меня предала, наверное, нашла другого. Ну? А где он другой-то? Почти пять лет живёт, а других никаких и нету. Да ей просто надоело на твою пьяную рожу смотреть. Посмотрите, гордый какой – сказали, давай разведёмся, хлопнул дверью и ушёл. Что и кому ты хотел доказать? Ладно, ещё первые два года жил более-менее по-человечески, ходил на работу, вид имел приличный… А потом? Ёся, себя ведь не обманешь! В кого ты превратился? В самого настоящего БОМЖа. Плевать на аббревиатуру, я говорю сейчас о сути. Да, паспорт у тебя есть, есть прописка, но всё равно ты законченный бомжара. Андрюха, одноклассник, хозяин дачи, умер, жена через полгода дачу продала, с год скитался по друзьям, знакомым, а потом и вовсе скатился, то на вокзалах ошивался, затем по подвалам, и, если бы не эта встреча с Константином Евсеевичем, неизвестно, чем бы всё закончилось. За что я тебя хвалю, Ёся, так за то, что ты в последнее время резко сократил количество употребляемого алкоголя. Это ты молодец! Видимо, почувствовал, что скоро предстоит встреча со своей судьбой. А представь, если бы ты вышел попрошайничать опухший, с перекошенной рожей и залитыми глазами. Фарберг на тебя и не взглянул бы. Видишь, что значит побороть вредную привычку. Сначала курить бросил – жизнь заставила, надоело окурки подбирать. Затем выпивать стал всё реже и реже, дошёл до одного раза в неделю. Акробат даже заподозрил у меня какую-то страшную болезнь. Неделю доводил меня своими расспросами до белого каления, что да как?

Да, нужно сделать попытку примирения. Но попозже. Сейчас немного обживусь, начну писать книгу, а там посмотрим. Кстати, как же всё это начать? Прежде всего, как мне кажется, нужно составить список из ста, а лучше из двухсот великих книг и усиленно заняться их чтением. Где-то я слышал фразу, то ли по телеку, то ли по радио, один писатель сказал: чтобы писать хорошие книги, сначала нужно хорошие книги читать и желательно во сто крат больше, чем пишешь. А мне нужно написать всего лишь один хороший роман. Значит, сто книг будет достаточно. Нет, всё-таки двести лучше. Вот этим и займусь в ближайшее время. Нужно поковыряться в кабинете, книг там много. Посмотрим, что там есть. На крайний случай, есть книжные магазины. Спасибо тебе, боженька, – Осип вспомнил вдруг о боге, – не даёшь погибнуть, а тут ещё и миллионером меня сделал.

Поеду с Танькой мириться, – Осип снова мысленно вернулся к семье, – куплю ей духи и огромный букет из её любимых лилий. Что ещё взять? Возьму большую коробку конфет… Спиртное принципиально не стану покупать, скажу: в полной завязке, даже пива не употребляю. Обрадуется безмерно. Хотелось бы верить, а, может, просто пошлёт подальше и захлопнет дверь перед самым носом, и всё перемирие. Бог его знает, что у неё на уме. Затянул ты, Ёся, с возвращением, очень затянул. Но всё же попытка – не пытка. Нужно всё тщательно спланировать, чтобы не опозориться…».

В новогоднюю ночь Брамсу приснился странный сон, если не сказать страшный. Видимо, планирование наяву плавно перетекло в царство Морфея. Сначала всё шло прекрасно: Осип Емельянович на роскошном автомобиле, которым управляла Дарья, прибыл в крупный торговый центр, поднялся по эскалатору на неслыханную высоту, там расположился огромный парфюмерный магазин. Брамс долго-долго выбирал духи, нюхал их, брызгал на руку, но, странное дело, запаха не чувствовал, его это расстраивало невероятно, но пришлось довериться продавцу-консультанту. Проснувшись, Осип Емельянович страшно расстроился из-за того, что не посчитал количество купленных во сне пузырьков с духами. Но на этом сон не заканчивался. Выйдя из магазина, он продолжил свой путь на Ленинский проспект. За рулём уже сидел Николай и всю дорогу восхищался запахами, исходящими от пассажира. У дома Осипа Емельяновича ждала весьма неприятная новость – прямо у подъезда стоял гроб, а в нём… жена Татьяна, красивая и молодая. Брамс разрыдался и стал причитать: «Танечка, Танюша, милая моя, ну, что же ты не дождалась меня?». Рядом с гробом стояли их дети – Павел и Катерина. Дальше он не помнил.

Проснулся Осип Емельянович с мокрыми от слёз глазами. Всю жизнь он смеялся над людьми, которые верили в сны, но тут не выдержал и среди ночи сам полез в интернет проверять, что же это всё означает. Поисковик успокоил расстроившегося пользователя: оказалось, всё отлично – и духи, и гробы, и покойники снятся к любви и счастливой жизни.

«Ну, слава богу! – прошептал Брамс. – А то чуть сердце не остановилось…».

Он разделся и, бухнувшись в кровать, мгновенно уснул, надеясь увидеть во сне счастливую развязку.

Первого января Осип Емельянович, позавтракав, вышел на, как он её назвал, творческую прогулку. Долго бродил по парку, глазел на белок, даже пытался покормить их с руки, но те с опаской смотрели на него и отказывались от угощения, в то же самое время с удовольствием харчевались с руки весёлого мальчугана лет шести-семи.

– А у меня почему-то не берут, – пожаловался Брамс мальчику.

Тот посмотрел на мужчину, как показалось Осипу Емельяновичу, снисходительно, и спросил:

– А вы часто тут бываете?

– Первый раз, – оторопел Брамс и спросил: – а разве это имеет значение?

Мальчик звонко рассмеялся и сквозь смех воскликнул:

– Ну, конечно, имеет! Они же вас не знают, дядя. Я тут каждый день бываю, белки всегда у меня берут орешки, а когда мы с бабушкой уходим, провожают до самых ворот. Они очень умные. Вы главное не ругайтесь на них, они должны к вам привыкнуть.

– Боже упаси, – усмехнулся Осип Емельянович, – чего же я буду на них ругаться. Ну, не хотят, так не хотят…

– Ага! – возразил мальчик. – Тут один дядька так их ругал, даже обозвал их. Говорит, не белки, а свиньи неблагодарные. Обиделся, что купил им целый пакетик орешков, а они не захотели их кушать.

– Дядька, наверное, был.., – Брамс запнулся, раздумывая, стоит ли продолжать свою мысль, но решил никаких предположений вслух не произносить.

Малыш оказался на редкость сообразительным и сам выдал:

– Дядька был пьяный, потому и ругался. Он ушёл, а белки над ним смеялись.

– Во как! – разинул рот Осип Емельянович. – А как ты определил, что они смеялись?

– Они хвостом машут по-другому, – заявил мальчуган.

«Вот кого нужно в соавторы брать, – мысленно произнёс Брамс, – какая безудержная фантазия: это ж надо – белки у него смеются, да ещё и с помощью хвоста…».

На выходе из парка с Осипом Емельяновичем случилось из ряда вон неприятное происшествие. Почувствовав сильную жажду, он подошёл к ларьку и, протянув продавцу деньги, заказал:

– Бутылку минералки без газа, пожалуйста.

Отойдя в сторону, Брамс раскупорил бутылку и, сделав несколько глотков, направился к выходу.

– Мужик, погоди,– окликнул его мужчина, – здорово!

– Здравствуйте, – встревоженно ответил Осип Емельянович.

– Дай-ка я на тебя ближе посмотрю, – мужчина подошёл вплотную и в упор стал рассматривать Брамса. Через полминуты неловкого молчания, он вдруг спросил: – Слушай, а это не ты у метро Университет постоянно бабки строчишь?

Осипа Емельяновича бросило в жар и у него перехватило дыхание. Несколько секунд он растерянно смотрел на незнакомца, затем выдавил:

– Что вы такое говорите, уважаемый?

– Ты это, не коси тут под дурака, а то как накачу сейчас по кумполу, – замахнулся мужчина, он явно был под хмельком.

«Это не тот товарищ, которого белки на смех подняли? – промелькнуло у Брамса в голове, и он дал себе приказ: – Дай ему, Ёся отпор! Нужно держать марку, а то быть беде».

– Вы что себе позволяете, я сейчас полицию позову! – решительно и громко произнёс Осип Емельянович и добавил: – Вы перебрали, гражданин? Так идите домой, проспитесь.

– Я перебрал? – заорал незнакомец. – Да ты мне неделю назад втирал, что тебя обокрали и тебе срочно нужно ехать в Саратов. Я тебе ещё полтинник дал. Забыл, что ли, аферюга?

– Вы меня с кем-то путаете! – заявил Брамс.

Неожиданно за Осипа Емельяновича заступилась продавец из ларька, окликнув выпившего гражданина.

– Борька, отстань от человека, – крикнула женщина в окошко, – разуй глаза, не видишь, что ли, человек приличный, ты чего докопался до него, тоже мне, нашёл побирушку. Отойди от него!

– Не лезь не в своё дело, Зина, – прикрикнул гражданин, – у меня зрительная память очень хорошая. – И обращаясь к Брамсу, продолжил предъявлять тому претензии: – Так что, мужик, будем колоться или нет?

– Отстаньте от меня, – увидев проходивших мимо полицейских, закричал Осип Емельянович нарочно громко.

«Что они мне сделают? Этот придурок пьян, паспорт у меня есть…»

Брамс всё рассчитал чётко – полицейские немедленно отреагировали и подошли к ним.

– Что случилось? – спросил один из стражей порядка.