Алчная лихорадка

— Ты даун! В чем главное отличие меня и Алинки?

— А-а? Да проще некуда. Она. — наклонился Эд к уху Владика, не отпуская руль. — Добрей тебя.

— А я злой? — с обидой школьника спрашивал Влад.

— Ну, сам посуди. Грозишься убить, обзываешь меня этим страшным словом «Даун»— улыбаясь, Эдик снова газанул, — А глядя на твою груженую физиономию, я вообще молчу.

Действительно, груженая физиономия Влада напоминала уголовника. Коротко стриженная голова, футболка грязно-зеленого цвета, потрепанные джинсы. Это же не деловая встреча, где надо быть при галстуке с белым верхом и черным низом. Да, Владик одевался контрастно. В универе он был, похож на бомжа, с крутой мобилой и ноутбуком Зато на деловые встречи костюмов не жалел. В его ассортименте было 9 классических рубашек, 12 галстуков и столько же брюк. Влад был новичком в автобизнесе, и с момента как его заволокла эта непролазная трясина, он стал другим. Более раздражительным, деловым, черствым.

Эд, напротив, относился ко всему проще и философски. Он не нервничал в этот вечер. Это и настораживало его коллегу. В нем даже играла нотка зависти:

— Почему же? — думал Влад, откинувшись на сидение. Он ведь сейчас за рулем. Может потому, что он любит? Или он не поклонник большого бизнеса? А может у него смешение кровей? И как можно быть таким болтуном, даже пошляком и при этом поддерживать эту…даже не знаю как назвать экстравагантность что-ли или непостоянство? Внутреннее спокойствие и внешняя подвижность. Даже эта темно-синяя футболка, с пестрыми выделками вроде бы так себе, а ему идет. Да, он безусловно симпатичней меня, лицо выразительней, глаза с огоньком, а темные волосы-то как прямо лежат. Да ладно, это не главное. Он интересней меня, но это ненадолго. Когда я буду на высоте, он еще пожалеет, что говорил «Это не мое. Останешься с кабанами и мобилой».

Мысли Влада снова сбивает синяя молния, гремит гром барабанит дождь. Газелька мчится вдаль, проезжая рекламные щиты и указатели, встречая на своем пути, выезжающих из города, дачников. Да, это была суббота и конец рабочего дня. И что было людям делать в грозу на дачах? Видимо они радовались, что их рассаде уже не угрожает засуха или наоборот были в шоке, что их растения утонут в этом ливне или надеялись на хорошую завтрашнюю погоду, чтобы сходить на пляж.

Весь Университет преобразился. Крупные три буквы «Э,Т,У» на старом здании светились всеми цветами радуги. Это был молниеносный фейерверк. Хоть дождь и начал потихоньку стихать, но молнии не унимались, а наоборот, были все ярче и красочнее. Да, небесная канцелярия явно увлеклась этим занимательным и небезопасным занятием.

Глава 2

Несмотря на грозу праздничный вечер в институте не отменялся. Торжественная часть мероприятия уже состоялось. Она закончилось в 17.00. Теперь в преподавательских на каждой кафедре были накрыты праздничные столы, и счастливые преподаватели не торопились в этот вечер домой. Они продолжали вкушать атмосферу праздника, да и выйти на улицу было просто верхом безумия.

Университет был неотразим. Вокруг висели праздничные плакаты, картины, поздравления, написанные каллиграфическим шрифтом. 75-летие — это дело не шуточное, и подготовка была к этому основательная. Сегодня, в этот мерзкий дождь, — здание Э.Т.У. было самым райским укрытием. Однако, народу этим вечером в университете было не так много. Праздник был молодежный, поэтому одна часть студентов готовились к экзаменам дома, другая расселась по кафешкам и забегаловкам, чтобы впоследствии укатить на танцпол в клуб.

Но и преподаватели в этот вечер не только пировали. Некоторые в уединении занимались наукой, а некоторые даже принимали экзамены. В семь часов вечера экзамен? В праздник? Это возможно, если преподавателя зовут Копанец Андрей Геннадьевич. Это была обычая пересдача экзамена, участницей которой являлась стройная высокая худощавая отличница блондинка — Света Томичева. И обычный, и в то же время, не обычный был этот женский образ: Скромная добрая и доверчивая. Легко ранимая, даже порою беззащитная. Поддерживая имидж отличницы, истязая себя наукой, очень травмировала свою психику и сильно исхудала. Свою влюбчивость и боязливость она скрывала под естественной маской неприкосновенности, которая не придавала ей особого статуса. За своей слабой лиричной интеллигентской внешностью скрывалась очень прямолинейная и эмоциональная натура. Бедная Светлана имела опыт изнасилования два года назад. Может быть поэтому она была наделена обостренным чувством справедливости, порой доходя до страшных банальностей. И, вероятно, поэтому, очень любя своего парня Антона, который тоже учился с ней, немного побаивалась с ним близких отношений, хотя и чувствовала себя с ним, как за каменной стеной. Также с Антоном у них было как раз ровно столько общих качеств, сколько и противоположных. Может именно это их и сближало.

Доцент Копанец, даже видя всю слабую сущность Светки, все же не отступал от своих принципов, гласящих: «Студент, только тогда достоин хорошей оценки, когда он понимает, всю суть изучаемого». И поэтому, несмотря на это милое создание, он предъявлял к ней те же требования, что и к другим.

Копанец преподавал основы электроники в ЭТУ. У коллег пользовался уважением, наверное по тем же причинам, что и все солидные умные и спокойные преподаватели. За свои 45 лет, он так и не обзавелся семьей, зато имел свою фирму и множество научных работ. Несмотря на умеренное чувство юмора и коммуникабельность, у студентов особой любви не вызывал, в силу больших требований к ним. Видимо, он предпочитал даже в этот праздник помучить их, и вместо пира в преподавательской, он сидел в своей «каморке», в его уютном уголке, с тусклым освещением, кипой бумаг, с двумя партами, одним стулом, столиком и множеством электроустановок. За окном барабанила та же гроза, а Света сидела рядом с ним и, пытаясь вспомнить все слово в слово, тарабанила принцип работы параметрического стабилизатора напряжения. Спокойно выслушав девушку, преподаватель сделал двадцати секундную паузу и, после того, как сверкнула обычная желтая молния, спокойно произнес:

— Ну, что Томичева. Наверное до завтра, вы у меня на три не согласитесь, я Вас знаю.

Света опешила и растерялась:

— Но я же вам все рассказала.

— Ответ на 4 должен быть с примером и более натурализирован. Вы рассказали, как работает стабилизатор, а что является источником опорного напряжения не знаете. — Копанец задумчиво посмотрел в окно. — Ну ладно, — добавил он. — У вас четвертый год одни пятерки. Округлю до четырех.

Почему-то и здесь Света, недовольно рассматривая электроустановки, начала ерзать. Затем сказала, уверенно, но робко:

— Извините, я приду завтра. Мне нужна пятерка.

Копанец, немного скептически, посмотрел на Свету, потом на свою кипу чертежей и спокойно сказал:

— За одну ночь вы до пяти не доучите, хотя… Попытайтесь. Попытка не пытка. — он резко перевел взгляд в окно и добавил: —Только ради Бога не уходите сейчас домой. Переждите дождь.

— Спасибо. Меня подвезут— улыбнулась Света наигранно и недовольно.

— Ну, ладно завтра я буду в это же время, вечером. Счастливого пути. — сказал Копанец, встав со стула, и шаря у себя в кармане, в поисках ключей.

Оба они зашагали к выходу из каморки.

— Спасибо! С праздником Вас. — сухо пробормотала Света, так как была девушкой воспитанной и деликатной.

В коридоре Свету ждала ее верная подруга Радина, не сдававшая экзамен перед ней. Единственная общая черта у них была — это женская красота. Только у Радины она была неестественной. Она казалась пафосней и гламурней, так как она любила красиво одеваться, да и не только одеваться. Она носила каштановые, слегка волнистые волосы, чуть ниже плеч, она их окрасила специально под цвет глаз, больших и выразительных. Одета она была всегда не по погоде. Она могла летом изнемогать от жары, но выглядеть блестяще. Блестяще — в буквальном смысле — она любила одежду с блестками. Красивая жизнь — это была ее мечта. Может быть сейчас пока несбыточная. Именно поэтому за показухой и некоторой крутостью, скрывалась такая же добродушная и даже можно сказать «простая» девушка. Может поэтому в компании она пользовалась и уважением и популярностью, несмотря на неспособность к учебе и некоторый фол, присущий крутым и болтливым красоткам. Лишь с Радиной Света делилась самым сокровенным.

— Спасибо. А с каким простите? — спросил у девчонок Копанец, закрывая дверь.

Света задумавшись, не поняла его вопроса. Потом вспомнила, что сама же его мгновение назад поздравляла и хотела напомнить про день рождения работы всей его жизни, но необходимости уже не было, так как Копанец, усмехаясь произнес:

— А-а? Все забываю! Но вас также разумеется с нашим праздником. А Вас, Петушкова, особенно. — при этом он хитро взглянул на Радину.

Радина понимала, что этот взгляд символизировал, что она попала по полной, и ей еще долго-долго придется сдавать все тот же экзамен.

— У-у-у гаденыш, а сам с преподами бухать пошел. — зло посмотрела вслед ему Радина. Потом перевела жалостливый взгляд на Свету, поняв что та опять осталась без оценки.

— Не поставил— сказала Света упавшим тихим голосом.

— Не бзди поставит. — успокаивала Радина А вот мне еще раз 5–6 в этой долбанной каморке ночевать. — добавила, она смотря на ветхую дверь с табличкой «Доцент Копанец Андрей Геннадьевич».

И вот девчонки спускаются по лестнице вниз.

— Устала, хочу уже за стол— пробормотала Света, зевнув.

— Зайдем в буфетик, я кофейка глотну? Все равно пацанов ждать.

— Да, ладно у Артемки столько всего будет.

— Ага! Знаю я, что там будет. — с манерой растягивать слова говорила Радина. Лень в голосе придавала ей свой имидж. — Алкогольные напитки клонят меня в сон. А я хочу всю ночь быть бодренькой. Ты поняла? — добавила она, слегка усмехнувшись.

Конечно же, Света поняла, но, сама того не желая, слегка покраснела. Сказав свое ведомое «Ну ладно пошли», она свернула за Радиной в сторону столовой.

Столовая не оказалась исключением в день рождения, и была увешана цветами и поздравительными плакатами. Все было празднично, и лишь одна буфетчица — баба Нюра у кассы была одета буднично. Она напевала песенки и была в отличном настроении, то ли из-за праздника, то ли от факта, что до конца ее рабочего дня осталось полчаса.

— А как Антошка-то? А? Ну ты поняла? — спросила Радина, подмигнув.

Света кинула свою сумку и сумку Радины на столик:

— Это наше с ним дело. — сказала она серьезно, как ей казалось невозмутимо, но лицо само залилось краской.

— Да, ладно просто интересно. Я же подруга твоя. Ну, Светулька.

Баба Нюра, завидев девчонок, еще больше развеселилась:

— Здравствуйте девочки. Только пожалуйста быстрее. Через 25 минут мы закрываемся.

— Баба Нюр! Два кофейка будьте так любезны. — сказала Радина, ведя Свету к кассе за руку и пытаясь выведать у подружки ее личное дело.

— Ну Светка, ну никому не скажу! Даже Ульянке. — не унималась она.

Баба Нюра, открывая кран самовара, для подачи воды в пластиковый стаканчик с растворимым кофе, все сетовала и причитала:

— Какой дождяка. Скоро 70 лет живу, такого не видела.

— Я впервые вижу такие молнии. Красные, зеленые, синие. — поддакивала Света буфетчице.

— Право, дочка, я тоже. — говорила баба Нюра. Мой внучок говорит, что это какой-то аномальный дождь. Начитался новомодных журнальчиков, но я-то знаю что это не так…

Пока Баба Нюра разглагольствует, Радина вопросительно умоляюще смотрит на Свету. Света, поняв, что ее доконает жалостливый взгляд Радинки, шепчет ей на ухо:

— У нас еще не было. Ты это хотела услышать?

Конечно же Радина хотела услышать это, чтобы лишний раз упрекнуть Свету за ее нерешительность. Только почему-то она ей ничего не сказала. Видимо заслушалась наивную старушечью речь и где-то в себе угарала над бабой Нюрой. А старая карга не унималась:

— Это Бог гневается. А наши мальчики в дороге кружки новые везут. Ой помоги им Господи. Не Сбей их с пути и путь тот самый маяком счастья освети…

Свете пришлось невольно перебить, самодеятельную молитву бабули:

— Баба Нюр. Кофе льется. — сказала она.

— Баба Нюра вздрогнула, отвернула кранчик самовара и снова стала причитать:

— Ой дочка, а ведь правда. Ой стара я стала ой ой ой… С Вас восемь пятьдесят.

— Ну Баба Нюр! — состроила свою фирменную жалостливую улыбку Радина, и та конечно же повелась:

— Ну ладно, в честь праздника пейте бесплатно. — улыбнулась бабуля своей доброй улыбкой, и начала внимательно провожать взглядом девчонок к столику.

Света недовольно спросила:

— Вот ты смеешься, а у самой-то с Эдиком… а?

Радина невозмутимо и хитро улыбнулась, приступая к кофе:

— Да нет пока. Но я тебе зуб даю. Стоит мне махнуть платочком…

И тут Радину перебивает звонок Светкиного мобильника, который Радина называла страшным словом «допотопный». Ну что тут такого, что Свете нравится ее удобный телефон? И каждый раз, когда Света слышит на звонке эту мелодию, то ее глаза наполняются счастьем, как у наивной влюбленной провинциалки.

— Да, Тош? — выразительно и ласково пробормотала Света в телефон.

— Мой Светлячок! — услышала она в ответ, зажигательный голос.

Антон уже находился на дне рождения у своего друга Темы. Уже был стол и звучал музон. Вместе с Антоном уже сидели за столом Игорь-друг Артема по физкультуре, Ульяна-девушка Артема и Лера — невеста Влада.

— Говори погромче. Тебя не слышно— Света отошла от столика к окну, за которым гремела все та же гроза.

В этот момент вошли Влад и Эдик с коробками, мокрые от дождя. Баба Нюра активизировалась:

— Ой мальчики мои! А промокли-то как. Я так молилась за вас! Сюда, сюда Ставьте. Сейчас вам горяченького налью.

— Ой спасибо не надо! — поспешно машет руками Влад, опустив тяжелые коробки на стойку. Делает жест приветствия Радине, мирно попивающей кофе.

— Спасибо Баба Нюр, Дай вам Бог здоровья. — сказал Эдик, ставя коробки, поверх поставленных Владом. Затем идет к Радине, обнимает ее:

— Привет, кексик!

— Промок бедненький мой пончик. Иди ко мне! — обнимает его Радина, с голосом молодой мамы, ласкающей своего ребеночка. Восторженный Эдик утонул с головой в ее блестках.

Влад стоял у стола, глядя в свой мобильник:

— Через 20 минут мы уже у Темы должны.

— Ох, как у Владика все рассчитано! — язвила Радина, кинув взгляд на часы, висевшие высоко над кассой. — Значит в 19:37 мы должны быть у Артемки?

— Ты не точна. В 19 часов, 37 минут и 12 секунд. — не поддавался Влад.

В этот момент ударили синяя и красная молния одновременно. Света видела в окно, что они сверкнули, как бы крест накрест. В это же мгновение поднялся оглушительный грохот, как будто упала комета во двор института-именинника. В буфете скакнуло напряжение, и чуть не потух свет. Даже посуда в столовой зазвенела. На улице все машины заголосили. Света вздрогнула и через 5 секунд уже снова говорила с Антоном по телефону. Радина не успела испугаться, она была в крепких объятиях.

— Ни фига себе, дождичек — сказал Влад, смотря в окно размешивая кофе.

— Господи, спаси нас грешных! — крестясь шепчет баба Нюра за кассовым автоматом.

— Видимо, близко к нам гроза подошла. Надо спасать коробки. — обратился Эдик к Владу, выпуская из объятий свое сокровище. — Там еще парочка осталась, пошли заберем, пока все в хлам не разнесло..

— А я ведь сказал, что ты все-таки две кружечки разобьешь! Нерасторопен ты! — с укором сказал Владик Эду, пытаясь хоть в чем-нибудь найти преимущество перед ним.

— Нашел к чему придраться! Да ведь мышоночек? — с незначением говорит Эдик, и, смотря на Радинку, снова обвивает ее шею и целует в ее ало-малиновые губы, накрашенные четырьмя помадами.

Радина идет на защиту:

— Нашел к чему придраться. Я на той неделе мамке переезжать помогала и целый сервиз на 10 персон грохнула и ничего. Тут она отвернула взгляд на Свету, не выпуская Эда. — Что-то то Светка долго. Свет!!! Кофе остывает!

Света у стены делает жест приветствия парням и снова отворачивается.

— Короче, я беру мотик, и забираю вас ОК? — говорит голос в трубке быстрой, но внятной речью.

— Нет, нет…Гроза…пытается договорить Света, но ее перебивает этот же голос в трубке:

— Гроза! Она не замочит моего светлячка и не потушит его яркий огонек, если ты послушаешь меня.

— Эдик с Владиком нас сейчас привезут на газельке.

— Ах вот оно… Ноу проблем. Вы что в кузове поедете, как дрова. Супер-идея, не хочу даже слышать.

— Ну… в кузове, он закрыт.

— Светик, в кузов может ударить молния-чуть тише говорит Антон.

— А в мотик? — спорит Света.