Брат (СИ)

Энергично орудуя вилкой, он забрызгал кетчупом подбородок и воротник голубой рубашки. Артур сморщился от отвращения. Надо же, какой валенок этот Лавров! Неотесанный чурбан, не имеющий ни малейшего представления о приличных манерах. Так бы и дал ему по безмозглой башке чем-нибудь тяжелым — если была бы хоть малейшая надежда, что это вправит ему мозги.

Кривошапкин перевел взгляд на тарелку, отодвинул ее и встал из-за стола.

— Это ты называешь поджарить? Превратить яйца в горелое месиво? Премного благодарен за восхитительный завтрак! Просто мечта гурмана! — иронично процедил он, с плохо скрываемой ненавистью глядя на жующую физиономию Лаврова.

Тот вытер рот полотенцем и глухо, едва сдерживая злость, произнес:

— Хорош уже меня эксплуатировать. Я тебе в повара не нанимался. Не можешь жрать нормальную пацанскую еду? Ну и не выступай тогда. Крем-брюле ты от меня точно не дождешься. Давай сам как-нибудь.

Гордый своей тирадой, Лавров взглянул на наручные часы с большим циферблатом и с достоинством удалился из кухни.

— Крем-брюле! — передразнил его Артур, от злости скрипнув зубами.

Когда за Лавровым хлопнула входная дверь, Кривошапкин растерянно осмотрелся. Чем себя занять? Посмотреть телевизор? Эта мысль тут же навела его на другую, и в воображении возникла картина: пожилая женщина, укрыв ноги пледом, смотрит «Санта-Барбару». Его мать очень любила эту мыльную оперу, и Кривошапкин до сих пор вздрагивал, если слышал что-то вроде: «Круз, я тебя люблю!» или «Иден, будь моей!». Чур-чур!

От неприятных воспоминаний его отвлек дребезжащий звонок. Артур вновь осмотрелся вокруг, ища источник этого звука, пока не осознал, что он исходит из коридора. Нахмурившись, грешник вышел из кухни и подошел к тумбе, на которой стоял белый телефон — такой же допотопный, как и вся обстановка, с диском вместо кнопок. Аппарат надрывно звенел, даже подрагивая от усердия. Чертыхнувшись, Артур резко поднял трубку и гаркнул в нее:

— Алло!

— Инна Васильевна, это вы? — защебетал женский голос. — Добрый день! Как я рада, что застала вас! Это Ирина Антонова, мать Антошки — вашего ученика. Только сегодня получила ваше сообщение, что занятие вы перенесли на завтра. Но к сожалению, Антошка уже улетел с отцом в Питер. Вы не будете против, если вместо него я приведу свою Аллочку? Помните то небесное создание, как вы о ней как-то сказали?

Нервно сглотнув, Артур нахмурился. Про что говорит эта женщина? Неужели про репетиторство по математике? — Инна Васильевна, вы меня слышите? Вы куда-то пропали, — голос невидимой собеседницы вернул Артура в реальность.

Кривошапкин прочистил горло и произнес:

— Нет-нет, я здесь и внимательно вас слушаю. Аллочка? Помню, помню это небесное создание. Конечно, приводите. Вы знаете, где я живу?

— Шутите? Конечно, знаю. Сколько раз Антошку к вам приводила! Тогда до завтра. Как всегда, после обеда?

Артур сжал еще сильнее телефонную трубку. От одной мысли, что ему придется возиться с ребенком, да еще и с девочкой, грешнику стало дурно.

— Д-да…

— Вот и хорошо! До свидания, Инна Васильевна!

Несмотря на то, что разговор был закончен, и из трубки донеслись короткие гудки, Кривошапкин продолжал держать трубку в руках и, не мигая, смотреть в стену напротив. Казалось, этот разговор ввел его в транс. Но едва он положил трубку, как раздался второй звонок. На этот раз Артур решил не отвечать. Вместо этого он надел темно-зеленую потертую дубленку Горбуновой, обулся в ее полусапожки из кожзама и, схватив сумку, выскочил из квартиры — от греха подальше.

Кривошапкин не любил детей, и они не особо к нему льнули. Поэтому мысль о том, что завтра ему целый час придется сюсюкать с девочкой и изображать из себя добрую тетю, заставила его нервничать. Эх, надо было соглашаться на предложение Вики и брать биомуляж Алисы Котовой. Сейчас бы сидел в женской консультации, в окружении хорошеньких медсестричек… Была у него одна такая. Верочка, кажется. Может, навестить Ермолаеву в больнице? Все равно ему нечем заняться.

Решив так, Кривошапкин поправил очки, которые вновь съехали на кончик носа и, насвистывая, спустился с лестницы. Видимо, свистел он слишком громко, поскольку вдруг отворилась дверь соседской квартиры, и оттуда выглянула пожилая женщина, по виду чуть старше Инны Васильевны. Поправив забранные в пучок волосы, она по-свойски улыбнулась Артуру и, шелестя юбками, вышла на площадку.

— Кого я вижу! Инна, ты уже вернулась? А говорила, что будешь неделю в Красной Поляне… Передумала, что ли?

Поперхнувшись свистом, Кривошапкин едва сумел вымолвить:

— Простите?

Соседка охнула и тут же подскочила к нему, чтобы поддержать.

— Ну-ну, не волнуйся ты так! Я Петру ничего не скажу. Понимаю, что от него хотела скрыться. Вот ведь, старый хрыч, прилип, как банный лист к мягкому месту.

Щебеча о непонятных Артуру вещах, женщина довела его до своей квартиры и уже готова была завести внутрь, но грешник вовремя опомнился.

— Простите, я сегодня обещала дочери зайти к ней на работу, — отстраняясь от пожилой дамы, сказал он.

Но бойкая бабуля подбоченилась и цокнула языком.

— И как это понимать, Инна? С каких пор ты мне выкаешь? Окстись, я же твоя лучшая подруга!

Артур опешил. Вот оно что, лучшая подруга! У него сейчас голова кругом пойдет…

— Ой, прости, родная, — он растянул губы в искусственной улыбке. — Я после этих перелетов хожу, как чумная…

— Как меня зовут, помнишь? — женщина шагнула к Кривошапкину и ткнула указательным пальцем ему в грудь. Ее полные губы сжались в полоску, а серо-голубые глаза подозрительно сощурились. — Ну, так что — помнишь?

Грешник вновь сглотнул, а его глаза забегали по сторонам, будто он надеялся найти ответ где-нибудь на стенах или на потолке подъезда. Но, увы, ни на обитой коричневым дерматином двери, ни на стене под пластмассовым звонком таблички с фамилией соседки не было. Наблюдая за его потугами, женщина тяжело вздохнула:

— А я тебя предупреждала, Инна, — и, выдержав многозначительную паузу, торжественно сообщила: — Склероз! Ты больна, милая. Тебе надо срочно лечиться.

Соседка одернула на себе кофту, оправила юбки и выставила вперед худощавую руку.

— Что ж, давай знакомиться заново. Меня зовут Веслава Ковальчик.

Артур неуверенно пожал протянутую ладонь и проговорил:

— Приятно познакомиться, Веслава. Прости, мне надо спешить к дочке.

Веслава раздраженно дернула плечом и пробурчала:

— Носишься со своей Алиской, как с маленькой. А ведь девочке уже тридцатник. Дай ты ей спокойно вздохнуть. Лучше собой займись. Сейчас я тебе вынесу один рецептик. Чудесные таблетки! Голова становится ясная, как в двадцать лет.

Веслава скрылась в недрах своей квартиры, но буквально через десять секунд вновь предстала перед Артуром, протягивая ему какую-то бумажку.

— Вот, бери-бери, не стесняйся, потом еще спасибо скажешь. Я к тебе на днях в гости загляну, — и Веслава, улыбнувшись, закрыла дверь.

На губах у Кривошапкина непроизвольно появилась улыбка. Давно он не видел столь бойкую старушку. Правда, с такими дотошными бабулями надо ухо востро держать. Того и гляди, подловит на какой-нибудь мелочи.

Кривошапкин выглянул в подъездное окно: снег валил сплошной стеной. Накинув капюшон, отороченный искусственным мехом, грешник, наконец, вышел из подъезда. Щеки тут же прихватило морозцем. Засунув одну руку в карман, а другой придерживая сумку, Артур резво припустил к метро. Прохожие с удивлением поглядывали на пожилую женщину, которая легко и непринужденно обгоняла молодых людей, ловко лавируя в людской толпе. Правда, пару раз Артур чуть не подвернул ногу. Очутившись на станции, он понял, что не знает, в какой больнице работает Котова.

Чертыхнувшись, Кривошапкин поспешно открыл сумочку, втайне надеясь, что там лежит телефон. И ему повезло — в руку тут же ткнулся мобильник старой модели. Артур секунду удивленно разглядывал его, а затем набрал номер, который закрепили за Ермолаевой еще на первом задании. Лишь с третьей попытки грешник дозвонился до Вики.

— Алло, кто это? — раздраженно сказала она. — Сергей, ты? Тебе делать, что ли, нечего? Я на работе! Моя начальница настоящая мымра, я еще не присела ни разу. Ну, говори, что там у тебя.

— Вика, успокойся! Это я, Артур. Ты сейчас занята? Я просто решил тебя навестить…

— И зачем ты мне здесь нужен? Под ногами мешаться?

— Смени тон, красотка, — не сдержался Артур. — Ишь, работает она! Видно, ты забыла, зачем мы здесь? Нам сейчас надо в темпе искать эту Федорову. Вот я и хочу подъехать к тебе и все обсудить. На этого дуболома у меня, признаться, надежды мало…

Вика тяжело вздохнула.

— Ладно, ты прав. Записывай адрес…

Бог после этого, видимо, решил сжалиться над Кривошапкиным, потому что до станции, где располагалась поликлиника «Аист», он доехал со всеми удобствами, которые только были возможны. И талончик без очереди купил, и в вагоне место уступили… Выйдя на свежий воздух, Артур поправил очки и бодрым шагом направился по адресу, который указала Вика. Спустя десять минут он уже стоял перед распахнутыми настежь воротами, ведущими в небольшой парк.

Артур не любил зиму, особенно московскую. Кому могут нравиться залежи грязного подтаявшего снега, неубранного дворником? А эти то скользкие, то мокрые тротуары, присыпанные настолько едучей смесью, что Артур никогда не носил зимние ботинки больше одного сезона? Кривошапкин шел по парку, под нос ругая городскую зиму и халтурную работу коммунальщиков. Вдруг до него донесся тихий плач. Видимо, плачущий не желал привлечь к себе внимания или чего-то боялся. Артур оглянулся в поисках источника звука. В нескольких шагах от него, прислонившись к дереву, стояла девушка в короткой болоньевой куртке и в трикотажном платье. Всхлипывая, она то и дело механически пыталась застегнуть куртку, которая с трудом сходилась у нее на животе. Вконец устав от бесплодных попыток, незнакомка разрыдалась в голос. При этом у нее с плеча соскользнула сумка и плюхнулась в мокрый снег.

Артур приблизился к незнакомке. Она удивленно обернулась на него и отшатнулась. Кривошапкин поддержал ее под локоть.

— Что вам нужно? — испуганно спросила девушка.

Артур, наклонившись, поднял сумку и помог надеть ей на плечо. Незнакомка улыбнулась ему сквозь слезы. Вытерев тыльной стороной ладони мокрые щеки, она поправила на шее красный шарф и тихо произнесла:

— Спасибо, что помогли.

— Меня зовут Инна Васильевна, — наконец-то, нашелся Артур и попытался вжиться в образ пожилой женщины. — Что у вас стряслось, деточка? В вашем положении нужно только улыбаться.

— Я бы рада, но… — тяжело вздохнула та. — Кстати, меня зовут Аня.

Кривошапкин, вытаращив глаза, переспросил:

— Аня? А фамилия?

— Фамилия? Зачем она вам? — удивилась девушка. — Впрочем, никакого секрета здесь нет. Фамилия у меня самая обычная. Федорова.

— Анна Федорова? — не сдержал эмоций Артур.

— Да, — с непониманием посмотрела на него девушка. — А что вас так удивляет?

Поняв, что совершил ошибку, Артур как можно добрее улыбнулся и покачал головой.

- Нет-нет, все в порядке, просто точно так же зовут внучку моих хороших знакомых… Почему вы плакали?

Смутившись, Анна полезла в сумку и достала пачку салфеток.

— Да так… семейное. Не стоит беспокоиться, правда.

Продолжая избегать взгляда Артура, девушка стала методично вытирать грязь с сумки. Тяжело вздохнув, Кривошапкин аккуратно взял ее за локоть и повторил:

— И все же, почему вы плакали? Может, расскажете? Вдруг вам легче станет.

Всхлипнув, Анна закусила губу и, дрожа, вновь заплакала:

— Нет-нет… Ох, я… вы никому не расскажете? — дождавшись кивка, она продолжила: — У меня тридцать пятая неделя идет, скоро рожать… но… родители против. Они хотят, чтобы я оставила ребенка в роддоме. Или, сказали, могу не появляться дома… Я ушла, и сейчас мне совсем некуда идти… Денег — сто рублей, где жить — не знаю… Вот…

В очередной раз всхлипнув, она шмыгнула покрасневшим носом и задрожала еще сильнее. Покачав головой, Кривошапкин придвинулся ближе и, обняв ее за плечи, произнес:

— А отец ребенка? Почему вы не обратитесь за помощью к нему?

При этих словах Федорова вновь залилась слезами. Артур понял, что наступил на самую больную мозоль девушки и преувеличенно бодрым тоном произнес:

— Знаете, что, Анечка? Вам бы сейчас не помешал горячий чай, а еще лучше, сытный обед. Будущие мамочки должны кушать за двоих. Может, вы поедете ко мне? Переночуете, а завтра с утра подумаем, что можно сделать.

Анна напряглась, хотела отказаться, но, тяжело вздохнув, прошептала:

— Хорошо, спасибо. Но только на одну ночь.

— Вот и отлично, пойдемте!

И они вместе направились к метро.

* * *

Зевнув, Сергей остановился около подъезда и перекинул пакет с пивом из одной руки в другую. Стеклянные бутылки громко звякнули. Лавров устало потер переносицу, вспоминания код, затем подул на замёрзшие пальцы и набрал очередную — пятую по счету — комбинацию. Домофон, наконец, протяжно пискнул, сообщая, что дверь открыта. Грешник с облегчением зашел внутрь подъезда.

Внутри было темно, хоть глаз коли — видимо, лампочка перегорела, и никто ее не заменил. Держась за стену, Сергей добрался до лестницы и начал наощупь подниматься. Наконец, он остановился у своей квартиры. Задумчиво посмотрел на замок и нажал на облупленную кнопку звонка. Резкая трель резанула его по ушам. Прошло не менее минуты, прежде чем за дверью раздались шаги, и кто-то начал поворачивать ключ в замке. Лавров нетерпеливо переступил с ноги на ногу и вновь зевнул. Наконец, дверь открылась. Перед ним стояла Вика, злая, как черт. Она презрительно сморщила нос — зевок пришелся ей в лицо — и, отступив, прошипела:

— Ты зубы хоть иногда чистишь? И где ты был? Уже двенадцатый час ночи, а ты… Ладно, заходи уже!

Лавров обиженно засопел и протиснулся внутрь.

— Ну, чего раскричалась? — миролюбиво протянул он. — Нет бы, приласкать мужа после работы…

Ноздри Вики вздрогнули, будто она принюхивалась.

— Ты что, пил?!

— Ну, немного, вот столько… — Сергей показал пальцами, сколько выпил, и широко улыбнулся. — Вика, ты…

Услышав свое имя, Ермолаева вздрогнула, с опаской оглянулась на дверь, ведущую в зал, и схватила собеседника за локоть.

— Тише ты! Мы не одни!

— Ты что, уже любовника успела завести? — еще шире улыбнулся Сергей и ущипнул Вику за талию. — Значит, я как муж тебя не устраиваю?

И он шагнул к ней с распростертыми объятиями. Вика беззлобно треснула его по руке и прошипела:

— Тс-с-с! Давай без телячьих нежностей. Сейчас не время.

— Не понял. Ты за этого пижона, что ли, так волнуешься? — завелся Лавров. — Думаешь, если мы пару раз поцелуемся, то разбудим нашу старую каргу? А я тебе вот что скажу: я не против. Пусть проснется да позавидует нашему взаимопониманию! Артурчик, ты где?

И он громко икнул, звякнув пакетом с бутылками.

— Вот, кстати, я ему пиваса принес. Эй, господин Крутько, выпить не желаете? — и он бесцеремонно постучал кулаком в дверь, ведущую в комнату Инны Васильевны. Не получив ответа, он, тяжело ступая, двинул в зал. И застыл на пороге, увидев незнакомую девушку.

— Оба-на! З-здравствуйте…

Вика подскочила к Лаврову и, приобняв его, улыбнулась Анне. Та с открытым ртом взирала на Сергея, позабыв про фотоальбом, который просматривала. Рядом с ней на диване сидел Артур с чашкой чая в руках. Его лицо выражало такую бурю эмоций, что нельзя было понять — он «Котова» убить хочет или истерично расхохотаться. Откашлявшись, Ермолаева вновь улыбнулась, но на этот раз смущенно.