Голем из будущего. Последний поход Мессии

Поток, все же, достался мне довольно вялый, о восходящей спирали при невеликом аэродинамическом совершенстве моего аппарата и речи нет. Но на безрыбье… Да мне много и не надо, высоту пока не теряю и то хлеб. Вражеские корабли за прошедшую с уничтожения флагмана минуту видимо осознали, наконец, произошедшее и вдруг все резво заспешили разворачиваться в сторону от нашей флотилии. Так что повторный урок откладывать нельзя, сбегут! Охвативший меня при первой атаке непонятный приступ жалости растворился без остатка в азарте боя, и теперь я видел внизу лишь врагов, которых надо уничтожить. Что, в общем, больше соответствовало действительности.

Достигнув нужной точки, креном «вывалился» из совсем уж ослабевшего потока и с разворота встал на боевой курс. На этот раз команда фелюки не ожидала в ступоре развития событий, как предыдущая, а при виде приближающегося чудища попыталась действовать. Спустила весла в воду и даже обстреляла меня из луков. Однако пиратский капитан регулярных занятий с экипажем по противовоздушной обороне, видимо, не проводил и про необходимость брать упреждение при стрельбе по воздушной цели не объяснял. Поэтому, кроме пары-тройки воткнувшихся в днище и нижнее крыло, все остальные стрелы прошли за хвостом планера.

Повышенная суета экипажа фелюку не спасла. На этот раз, правда, я чуть затянул со сбросом и бомба угодила в корму. Так что затонуло суденышко предварительно красиво задрав нос практически в вертикальное положение. А я довернул планер к «Самсону». Запаса высоты оказалось, благодаря своевременно подвернувшемуся потоку, еще более чем достаточно, и, прежде чем «притереться» к борту носителя, я не удержался от красивого жеста и пролетел рядом с шедшей параллельным курсом «Царицей», победно покачав крыльями. В ответ от столпившихся на палубе «зрителей», все еще державших в руках не понадобившиеся ракеты и гранаты, донесся мощный восторженный крик…

Глава 12

Эффектный разгром пиратской эскадры, нанятой наместником Альмохадов, обосновавшимся на Скале, расчистил нам путь в Средиземное море. Уцелевшие фелюки рассеялись кто куда с максимальной скоростью, на которую были способны, а может – и еще быстрее. По крайней мере, некоторые обломки двух утопленных суденышек еще разнообразили своим присутствием скучную поверхность моря, а горизонт уже очистился от посторонних судов. Даже страшно представить, какие рассказы вскоре воспоследуют в окрестных припортовых притонах…

Но нам это на руку – более никто не осмелился препятствовать продвижению по задуманному маршруту. А благодаря достаточно высокой средней скорости флотилии, состоявшей из судов с богатым, по нынешним временам, парусным вооружением, вскоре мы и вообще обогнали слухи о самих себе. Уже в Барселоне о Гибралтарском побоище ничего не ведали. А далее на восток вдоль побережья – и тем более. Так, продвигаясь с краткими остановками для пополнения запасов воды и некоторых продуктов, мы, к середине мая, достигли одного из важнейших промежуточных пунктов в намеченном плане путешествия – Генуи.

Большой удобный порт, многочисленные вместительные склады, географическое положение и налаженные отношения как с местной влиятельной (хоть и немногочисленной) еврейской общиной, так и с одним из четырех управляющих городом кланов, делало Геную идеальным сборным пунктом для стекающихся из окрестных стран отрядов. А также для прибытия большого обоза из Мюнхена, содержащего как оставленное там год назад промышленное оборудование (за исключением нескольких станочков, взятых с собой в путешествие), так и изготовленное за прошедшее время по готовым образцам под руководством кузнеца Давида. Получившего еще тогда соответствующие указания, подкрепленные немалой суммой и заверенными специальным пергаментом полномочиями. Это оборудование, вместе с умеющими на нем работать кадрами, также подготовленными Давидом, должно было составить основу нового индустриального центра, который я планировал возвести, добравшись до подходящего места. Обладая подобным центром, уже можно было задуматься об оснащении большой армии продвинутыми образцами оружия. Кстати, из Мюнхена же должны были доставить и значительные запасы сырья, скупленного за последние два года на территории Священной Римской империи. Особенно ценными представлялись крицы высококачественного железа, добытого по спецзаказу из руды неподалеку от Золингена – будущей столицы немецких стальных дел мастеров. Его должно было скопиться в Мюнхене за это время не менее пяти-шести тонн.

Еще до прибытия в Геную мы подобрали в оговоренных заранее портах почти тысячу человек. Учитывая, что те прибыли не с пустыми руками, да еще и закупали дефицитные тут материалы в соответствии с разосланным списком, места на кораблях заметно поубавилось, а их осадка, наоборот, ощутимо возросла. Нет, до максимальной загрузки было еще далеко, ну так и портов по пути следования осталось немало. Предположительная загрузка на маршруте просчитывалось заранее, поэтому еще осенью курьеры, направлявшиеся в Геную, повезли письмо к нашему партнеру Николло Спиноле. С предложением построить за зиму еще два корабля подобной «Царице» конструкции, но побольше раза в полтора и из менее ценных пород дерева. Уникальный корабль, с запасом прочности для трансатлантического плавания нам пока больше не нужен, а на обычных, пусть и продвинутых по сравнению с местными «грузовиках» можно и сэкономить. Аванс за заказ должен был внести глава местной еврейской общины Шмуэль, а основную сумму – мы, после приемки работы. В общем, от третьего посещения Генуи я ожидал многого.

В порту нашу флотилию встречал и Шмуэль и даже сам Николло, оторвавшийся ради встречи с эксклюзивным клиентом от важных дел. Времени на подготовку у обоих имелось предостаточно, ведь на рейде, задолго до входа в бухту, нас остановил патруль из двух генуэзских галер, преградивших путь подозрительно большой группе неизвестных кораблей. До выяснения, что называется. Выяснение, в ходе которого одна из галер с верительными письмами моталась в порт и, после долгой задержки обратно, заняло более полудня. Так что, когда мы, наконец, получив все нужные разрешения, швартовались у выделенных портовым руководством (за крупное вознаграждение, разумеется) пирсах, вплотную к арендованным Шмуэлем складам, солнце на западе уже готовилось нырнуть в ночные объятия моря.

Поначалу все шло прекрасно. Мы с Николло Спинолой обменялись дорогими подарками, на мои уши обрушились водопады любезностей (ага, заказ на тысячу с гаком марок генуэзские верфи не каждый день получают), после чего нас пригласили на роскошный ужин в фамильном дворце клана Спинола, где присутствовали и другие члены одной из четырех правящих Генуей семейки. Большинство с обветренными и загорелыми лицами – признаками нередкого пребывания в море. Что с них взять – талассократы[6], море их кормит. Хоть многие из Спинол в более зрелом возрасте и занимали солидные должности консулов или нобилей, но в молодости обязательно должны были лично попробовать на вкус соленую воду. Разумно.

Занимательное застолье продолжалось долго, завершившись далеко за полночь. Хорошо умеют пировать генуэзские аристократы! Столы просто ломились от невообразимого количества разнообразнейшей еды. Выбор блюд тут на порядок превосходил таковой на обедах у провинциального английского короля, на которых пару раз довелось побывать. На первую перемену подали похлебку из дичи с приправами и зажаренных целиком лебедей и павлинов. На вторую – куски жареной оленины, бараньи ноги с перцовым соусом и кабаньи ребрышки. Десерт же состоял из яблок и нескольких видов пирожных. И это только основные блюда. Многочисленные мелкие закуски, стоявшие на столах, никто даже не считал! Все мясные блюда подавались на круглых кусках плотного черного хлеба вместо тарелок. А есть их, за неимением вилок, предполагалось руками. Было забавно наблюдать, как дамы в смешных платьях с чрезмерно широкими, по последней моде, рукавами, точно выверяли каждое движение, в надежде не измазать эти самые рукава жиром. Ближе к середине застолья усталость и выпитое вино присоединились к упомянутой ожесточенной борьбе на стороне жира, с предсказуемым результатом. Прачкам завтра предстоит немало работы!

А запивать, кстати, это все предлагалось слабенькими сухими винами, богато приправленными пряностями. Мне вкус такого напитка не сильно нравился, однако других за столом не имелось. Здесь, как и везде в Европе, чистую воду не употребляли. Я, помня, кого представляю, старался избегать блюд с содержанием свинины или молочных продуктов, но боюсь, после третьего или четвертого тоста несколько утратил бдительность. Бедные Шмуэль с Цадоком, также приглашенные на ужин, вначале с ужасом взирали на ломящиеся подозрительной едой столы, но, поощренные моим примером, также стали кое-что бросать в рот. Предварительно, правда, придирчиво и с крайним тщанием изучая каждое блюдо. Хорошо хоть так, современные мне ортодоксальные евреи не притронулись бы тут и к корочке хлеба!

В перерывах между активным набиванием желудка и выступлениями музыкантов и танцовщиц (первые так себе, а вот вторые очень даже ничего…) вели интересную беседу с Николло и его отцом, Гвидо – одним из членов коллегии консулов и текущим главой семейства Спинола. Сначала настороженно, но с увеличением количества выпитого и при помощи пары адаптированных под нынешние реалии анекдотов из будущего, напряженность рассеялась, и разговор сам собой перешел на серьезные темы. Наиболее животрепещущей из которых являлось резкое усиление Венеции в результате последних событий. Год назад венецианские наймиты захватили Константинополь, и теперь в восточном Средиземноморье мало кто может противостоять им. То есть все торговые пути в Азию перешли под полный контроль злейших конкурентов Генуи и соседней с ней Пизы, также подвизавшейся в области морских перевозок.

– Да, на ближайшее время путь на восток для вас перекрыт! – сочувственно констатировал я, отпивая очередной глоток приторной смеси. – Однако не всегда же Венеция будет править морем! Все еще может измениться…

Что-то в моих словах заставило многоопытного Гвидо навострить уши:

– Ты так считаешь? Что же может ослабить Венецию? – сохраняя показную невозмутимость, поинтересовался он.

– Текущий подъем ее влияния связан с контролем над Константинополем. А бывшие византийские земли далеки от спокойствия. Бунты и остальные «радости» непрочной власти неизбежны. И кто знает, захочет ли будущий правитель города дружить с Венецией? Особенно, если получит более выгодное предложение…

– И кто же способен сделать ему подобное предложение? – было заметно, что из головы моего собеседника моментально выветрился весь хмель. Теперь передо мной сидело официальное лицо, консул генуэзской республики.

– Допустим, сделать при удобном случае мог бы, например, даже я. Тем более что держу путь как раз в те края. Другое дело, что это потребует объединения нескольких заинтересованных в изменении сложившейся ситуации сил. А также немалых расходов и, разумеется, времени. Пока рано говорить о подробностях, но, вижу, вас эта тема очень занимает. Тогда, возможно, попозже я пришлю письмо с описанием более детальных планов.

– Думаю, мы прочитаем его с большим интересом! – кивнул Гвидо и, на всякий случай, уточнил: – Когда дело касается интересов города, мы готовы понести очень серьезные расходы!

Вот и отлично! Этим вечером я, похоже, сделал первый шаг к вмешательству в глобальные политические расклады этого мира. Ох, как бы не получить по сусалам на непривычном для себя поле!

Добравшись, не без помощи спутников, до покоев, выделенных мне на время пребывания в городе достопочтенным Шмуэлем, собрался уже идти отдыхать, но тут услышал обрывки беседы гораздо менее «набравшихся» за ужином и потому еще не потерявших способности к вменяемому разговору Цадока и хозяина дома. Первый почему-то сильно ругался.

– Ц-цадок! В чем дело? – запинаясь, поинтересовался я.

Ответил, однако, после некоторой заминки, Шмуэль:

– Ариэль, я не успел тебе сообщить, но обоз из Мюнхена не прибыл в срок! А я склады в порту заранее арендовал, как ты и просил! – зачастил он, явно опасаясь моей реакции на неприятную новость.

– Что-о? П-почему?

– Их… не выпустили! Приехал лишь посыльный от старшего сына Цадока.

– Кто н-не выпустил? Г-герцог? Вот же гад! – несмотря на опьянение, я отчетливо понял – разработанный в деталях план действий на ближайшее время полетел ко всем чертям. Ведь обоз из Мюнхена – один из его ключевых моментов!

– Нет! В Мюнхен ранней весной неожиданно прибыл известный учитель и знаток Кабаллы Иегуда из Регенсбурга, по прозвищу Хасид[7]. Вместе с большой группой последователей. Он объявил тебя самозванцем и неучем, посланным из «клипот»[8] для отвращения евреев от заповедей, данных Богом. И запретил мюнхенской общине следовать за тобой! А еще он послал курьеров и в другие города!

Так… Что же это получается – бунт на корабле? Вот так удар в спину! Впрочем, зная своих соплеменников, особенно приверженцев мистических течений в иудаизме, следовало чего-то подобного ожидать! А я, конечно, прохлопал ушами… Идеи, которые находили понимание в среде более рационально мыслящих торговцев и ремесленников, просто обязаны были, рано или поздно, вызвать активное противодействие наиболее реакционной части еврейского общества. И, если честно, лишь благодаря крайне низкой по нашим меркам скорости информационного обмена в средневековье, это случилось только сейчас и только в одном городе. Поэтому надо действовать быстро. Но кто он, этот Иегуда Хасид? Имя, вообще-то, знакомое, но сдается, что известный мне носитель данного прозвища жил лет эдак на триста-четыреста попозже. Или это другой? М-да, придется бежать за «помощью зала». Впрочем, после выпитого на сегодняшнем пиру, для «перехода» осталось добавить совсем немного…

На следующий день продрал глаза только к полудню. Голова трещала неимоверно, как всегда бывает у меня от перебора местного вина. Не зря в последнее время предпочитаю употреблять только самогон собственного изготовления. После него наутро хоть как-то можно собраться и записать найденную в будущем информацию. А записывать сейчас есть что! Виновник моих проблем оказался действительно не «тем» Иегудой Хасидом, которого я помнил. Тот, живший в семнадцатом веке, как раз был правильный чувак, организатор первого массового переселения евреев в Палестину. Этот же, из отстоящего на сотню километров от Мюнхена, довольно крупного города Регенсбурга, являлся просто идеальным олицетворением все тех сил, которым потихоньку забрасываемые мной идейки были категорически не по душе. Не зря именно он и выступил первым.

Потомственный каббалист, он был основным лидером и популяризатором мистического направления иудаизма в данном историческом периоде. И сторонником введения дополнительных ограничений в и так всесторонне регламентированную жизнь религиозного еврея (а других тут пока и не водилось). Непримиримый идеологический противник моего знакомца Маймонида, представителя рационального направления. Некоторые из введенных этим Хасидом дурацких запретов дожили даже до нашего времени! Короче, вряд ли мы с ним договоримся по-хорошему, не тот случай. И, к тому же, я зол. Пожалуй, более чем когда-либо за время пребывания в тринадцатом веке. Придется, значит, обойтись с мерзавцем по-плохому, мюнхенскую общину я ему уступить никак не могу!

Глава 13

В Генуе, как ни хотелось поскорее отправиться в Мюнхен, пришлось задержаться еще на неделю. Ведь отряды из других мест в город таки прибыли. Их следовало осмотреть, отсеяв больных, разместить на кораблях. Большая часть собранного в Мюнхене золингеновского металла удачно была отправлена сюда несколькими обозами заранее, до неожиданного появления в городе этого треклятого каббалиста, так что около пяти тонн высококачественного железа дожидалось нас на генуэзских складах. Его тоже следовало погрузить, вместе с другими товарами. Ну и, конечно, два заказанных корабля ждали испытаний и новые экипажи.

Даже странно, что получилось уложиться всего в одну неделю. Но ровно через семь дней я, стоя на генуэзской пристани, провожал взглядом девять подгоняемых утренним бризом бочкообразных кораблей, уходивших в море. Решение не задерживать здесь флотилию до завершения мюнхенского «дела», далось нелегко. Однако штурманский расчет, выполненный Анной, показал, что задержка, не менее чем в полтора месяца, требующаяся для возвращения с обозом (и это в лучшем случае), может стать критичной. Есть шанс не уложиться в летнюю навигацию и не достигнуть намеченной цели. Придется где-то зимовать и терять год. Это меня не устраивало. Поэтому, все же, рискнул отправить корабли дальше. Руководителем экспедиции назначил Давида. Он справится, несмотря на молодость, авторитет среди наших людей сумел заработать железный. Его заместителями будут Цадок и Анна. Да, ее я тоже отправил, хоть это и стоило ночи бурного выяснения отношений. Однако, в конце концов, удалось убедить девушку, что без ее навыков штурмана экспедиция обязательно застрянет по дороге. Хорошо, что капитан Джакомо, знающий местные воды как свои пять пальцев, не слышал этого утверждения!

Итак, за месяц эскадре предстояло не спеша обогнуть Апеннинский полуостров, останавливаясь в намеченных заранее пунктах, избежать, по возможности, встречи с курсирующими по Адриатике венецианскими галерами и прибыть в венгерский порт Сплит на далматинском побережье. Куда, надеюсь, примерно к тому же времени явимся и мы, вместе с вызволенным из мюнхенского плена обозом. Встреч с венецианским флотом я опасался не просто так. Воодушевленные последними политическими достижениями своего многомудрого дожа, венецианцы совсем оборзели, сочтя восточное средиземноморье своми внутренними водами. А уж Адриатику – тем более! И группа из девяти кораблей могла вызвать серьезное подозрение. Так что риск имелся немалый. Тем более что, судя по информации, содержавшейся в письмах главы нашего венецианского знакомца, трактирщика Авшалома Бен Ицхака, позапрошлогодняя история с захватом нанятого в городе судна и гибелью его капитана, как я и опасался, выплыла наружу. Вернулись несколько членов экипажа «Грешницы», отпущенные нами позапрошлой осенью в Генуе и рассказали о незавидной судьбе капитана Марко и его суденышка. И теперь меня в Венеции числят преступником и разыскивают. То, что покойник сам подставил нас под удар пиратов, никого, конечно, не колышет. Зато его многочисленных, как оказалось, родственников очень волнует «восстановление справедливости». Вот для ее торжества дож и издал указ о моей поимке. Так что лучше нам с официальными венецианскими лицами не пересекаться. Флотилии, конечно, есть чем ответить вражеским галерам, но лучше не доводить… Особенно, в мое отсутствие. Шабтаю, резервному пилоту планера, приказал использовать сверхсекретное оружие только в самом крайнем случае. Хорошо хоть, после Гибралтарской «битвы» успел провести с ним несколько учебных вылетов, включая и тренировку бомбометания.

Проводив корабли, мы тут же покинули Геную. Отряд, оставленный мной для выполнения «спецоперации» по исправлению ситуации в Мюнхене, был невелик, но силен. В него входили оба моих воеводы – Олег и Моше, причем последний, приходясь Цадоку сыном, имел дополнительный вес в решении проблем родного города. Олег взял всех семерых своих дружинников, а Моше – десяток лучших бойцов. В итоге нас было ровно двадцать. И втрое больше отборных лошадей, обошедшихся в немалую копеечку. Две верховых и одна грузовая на каждого, тащившая дополнительное оружие: дробовики, гранаты, ракеты и просто взрывчатку. Черт его знает, как оно там в Мюнхене и после него обернется! Много подготовленных бойцов снять с кораблей я не мог, поэтому не экономил на взятом оружии.

Скакали с утра до вечера, меняя лошадей. Но если на равнине средняя скорость была вполне приемлемой, то на горных альпийских дорогах все равно приходилось двигаться шагом. Задержка меня сильно злила – хотелось как можно скорее разобраться с внезапно возникшим препятствием, однако ничего не поделаешь… В результате в Мюнхен мы въехали на взмыленных лошадях лишь на четырнадцатый день утомительного путешествия.

В город попали без проблем, уплатив налог на верховых, и профилактически добавив «сверху» дежурному офицеру городской стражи, дабы у того даже и мысли не возникло проверить содержимое вьючных мешков. Звон серебра действительно направил думы ответственного за городские врата в другом направлении, и пока он напряженно размышлял на тему, потратить ли неожиданный прибыток на подарок жене или же банально пропить его вечером в трактире, мы уже углубились в хитросплетение узких кривых улочек.

Еврейский квартал издалека выглядел точно так же, как и более года назад, когда мы видели его в последний раз. Но ворота оказались плотно закрыты, а охраняли их незнакомые бородатые мужики, вооруженные копьями и топорами. Просьбу открыть те проигнорировали:

– Мы вас не знаем! – буркнул самый старший после приветствия, подозрительно оглядывая нас через приоткрытую «форточку» на калитке.

– Я Моше, сын почтенного Цадока, да продлит Господь его дни! – заявил мой спутник, переглянувшись со мной. – Я здесь живу!

– Та-ак… – протянул чужак, с загоревшимся интересом в глазах. – А с тобой кто?

– Мои люди! – не стал пока уточнять Моше и сам перешел в наступление: – А ты вот кто такой? Что-то я тебя не припомню!

– Я из Регенсбурга. Если хотите въехать внутрь – сначала сдайте оружие!

– Чего это вдруг?

– Так распорядился ребе Иегуда!

– Знать я не знаю никакого ребе Иегуду! – умело симулировал удивление и ярость Моше. – Это мой дом, а ну давай, открывай ворота!

– Не хочешь – как хочешь. Стой тогда там! – равнодушно промолвил охранник и захлопнул «форточку».

Мы переглянулись. Можно, конечно, и взорвать ворота, но устраивать мощный бабах посреди города… Потом будет такое! Да и не хочется начинать сразу с насилия. Может быть, все же, удастся обойтись одними угрозами? Однако для начала надо попасть внутрь – угрозы сквозь толстые доски ворот воспринимаются не очень-то убедительно.

– Мы согласны! – получив мое подтверждение, крикнул в сторону запертых створок Моше.

«Форточка» опять приоткрылась:

– Мечи, топоры, рогатины и арбалеты сложить перед воротами и отойти. Ножи можно оставить при себе!

Мы выполнили приказ. Хрен с ним, с холодняком! У нас и кроме него найдется, чем озадачить этих козлов! Видеть нового оружия им точно еще не довелось – в Мюнхене, после нашего отъезда, не осталось ни единого дробовика или ракеты, а несколько десятков гранат хранились в тайнике у кузнеца Давида. Вряд ли он стал бы демонстрировать их нежданным «гостям» из Регенсбурга. Только бы вьюки не отобрали!

– Спешиться и заходить по одному! – донеслось следующее распоряжение.

Одна из створок приоткрылась. Ровно настолько, чтобы протиснулся человек, ведущий на поводу лошадь. А за воротами обнаружились не менее двух десятков стражей, с короткими копьями в руках, угрожающе направленными в сторону входа, и разнокалиберными топорами за поясами. Одеты они были кто как, защитного снаряжения также не наблюдалось. Ополчение, короче, сразу видно. В Регенсбурге немаленькая община, вот и прислали, на нашу голову!

Первым пошел Моше. Если попытаются отобрать вьюки, придется стрелять! Олег, вон, многозначительно взглянув на меня, уже как бы невзначай запустил одну руку в развязанную горловину мешка, вцепившись в предусмотрительно заряженную картечницу. А другой приготовился добыть огонь из зажигалки. Я же, отойдя с линии огня, положил ладонь на рукоятку пневматического револьвера. Надеюсь, обойдется! Моше протиснулся в полуоткрытую створку, завел, по очереди, всех трех своих лошадей.

– В мешках что? – раздался ожидаемый вопрос.

– Припасы, бронзовая посуда и масляные лампы из Бремена. Неплохо поторговали, с божьей помощью! – спокойно, демонстрируя отличное самообладание, ответил сын Цадока.

– Развяжи!

Бородатый сунул голову в раскрытый мешок, пошерудил там и…

– Следующий! – буркнул страж, не обнаружив среди вещей колющих и режущих предметов. Облегченно выдохнув, я взялся за поводок и направился ко входу.

Возле дома Цадока нас уже ждали, видно, бородатый успел послать предупреждение. Моше на шею радостно бросилась жена, которую тот не видел более года. Остальные наши бойцы специально были отобраны из других общин, так что более никто никому на шею не вешался. Зато нас подозрительно осматривал пожилой грузный мужик в богатых одеждах, поверх которых покоилась роскошная седая бородища до пупа. Его почтительно окружали человек тридцать, причем, что характерно, все мужского пола и с нехитрым, но оружием в руках. И ни один из них мне знаком не был. А те, кто были, почему-то держались подальше, а то и вообще наблюдали прибытие гостей из окон. Кажется, я догадываюсь, кто этот дедок внушающего вида!

– Это ты Иегуда из Регенсбурга? – подошел я поближе.

– А ты – Ариэль Самозванец? – немедленно сообразил тот. Спутники «мудреца» при его словах сразу же подобрались и посуровели.

– Да, я Ариэль! – обращать внимание на обидное прозвище я не стал. И скрывать свое имя тоже. Надо сразу расставить все точки над «i»! – По какому праву ты задержал моих людей?

– Чтобы спасти их от большой ошибки! Ты смущаешь их разговорами о возвращении в Землю Обетованную! Только Господь вернет нас из рассеяния! – повысил голос разоблачитель, постепенно переходя на крик. – Ты – демон, посланный из нижнего мира, чтобы отвратить людей от Господа! Уходи обратно!

Ну ясно, этот деятель намеренно сразу переводит дело в истерику, чтобы не дать слушателям шанса взвесить все обстоятельства спокойно. Вон они уже ножами и топорами стали помахивать! Известный прием. Хотя, кажется, дядя и сам верит каждому своему слову. И как с ним бороться? Может, рассказать правду, как Маймониду и другим. Возможно, найдется место для взаимопонимания?

– Послушай, Иегуда! Я действительно из другого мира, давай я расскажу тебе о нем…

– Замолчи, демон! Нельзя говорить о «нижнем» мире! Замолчи или я прикажу тебя убить! – брызгая слюной, завопил старик, прерывая меня.

Так, кажется он не оставляет мне никакого выхода! Я скользнул взглядом по сторонам. Олег и его дружинники приготовились открыть огонь из спрятанных пока в мешках картечниц, благо Иегуда и его люди подошли со стороны ворот, считая, видимо, что загоняют нашу якобы безоружную группу в тупиковый угол между оградами домов. Рядом с ними никого не было, так что как раз очень удобный момент для атаки. Моше, прекрасно понимая, что именно сейчас произойдет, увел своих близких подальше. А Олег уже недоумевающе глядит на меня, не понимая, почему тяну с приказом.

Но как же так! Ведь это, можно сказать, свои! У многих из мюнхенской общины есть близкие родственники в Регенсбурге. Что скажут люди? Не хватает нам внешних врагов, надо еще устраивать кровавые распри между собой? Я с ненавистью посмотрел на старика. Вот козел упертый! А если еще вспомнить, что именно он один из зачинателей мистического учения, через сотни лет давшего буйную поросль в темных улочках восточноевропейских гетто и покончившего с рационалистическими ростками в иудаизме, то рука сама тянется к оружию. Но как же не хочется стать первым, пролившим кровь в междоусобице! Нечего себя обманывать, этот Иегуда не один так считает. За ним стоит немалая группа единомышленников, и его смерть проблемы не решит. Наоборот, окружит его ореолом «святого», и его последователи будут нам мстить, когда только смогут. Лучше все же обойтись без крайностей!

– Иегуда! – сделал я еще одну попытку. – Подумай о людях! Я не хочу причинять вам вред…

– Если ты немедленно не уйдешь, демон, мы вас всех убьем! Б-г на нашей стороне! – старик сделал знак своим людям и те стали потихоньку приближаться. Но не очень уверенно, видимо, действительно верили, что я демон. Сдерживаемая ранее злость вдруг ударила мне в голову. Ну, раз так, получите! Поднял было руку, чтобы дать отмашку Олегу, но в последний момент остановился. Нужно попробовать минимизировать жертвы. Вот, рядом с Иегудой стоят три-четыре человека, наверное, близкие ученики. Их надо устранить, тогда, может быть, остальные прекратят сопротивление… И я не должен отдавать это дело в чужие руки! Повернувшись, в два быстрых шага подскочил к Олегу:

– Не стрелять! Дай сюда! – зло прошептал я, вырывая из его рук картечницу.

Развернулся к ненавистному старику и, поджигая запал, пошел вперед. В последний момент взглянул ему в глаза. Судя по отразившемуся в них ужасу, Иегуда успел понять, что сейчас произойдет что-то непоправимое. Громко бабахнул выстрел. За то мгновение, пока меня не заволокло дымом, успел увидеть, как синхронно завалились назад старик и два из его спутников.

Осознавшие весь кошмар произошедшего регенсбуржцы отреагировали совсем не так, как я надеялся. Взвыв от злости, они бросились на меня.

– Стойте! Мы не будем вас убивать! – воззвал было я, но тщетно.

Ретироваться уже не получалось. Удар топора отбил разряженным дробовиком, но другой бородач в тот же момент пырнул меня ножом. Не знаю как, но в последнюю перед ударом долю секунды успел подставить руку, и лезвие вонзилось мне в предплечье. Больно, блин! Сбитый с ног ударом, я упал и увидел, как отведенный было в сторону топор первого противника вновь взвился над моей головой. И тут же его обладатель с удивлением воззрился на торчащий из собственной груди кинжал, уронил топор и упал следом. А меня подхватили сильные руки Олега и потащили прочь.

Раздался нестройный залп картечниц, за которым последовали громкие стоны и всхлипы. Я так этого не хотел! Пока бойцы делали свое дело, мне оставалось лишь чуть слышно бормотать: черт, черт…

Глава 14

Рана на предплечье постоянно ныла, наверное, злополучное лезвие задело какой-то нерв. Хотя и проникло не очень глубоко. Но полноценно использовать правую руку я теперь смогу не раньше, чем через пару недель. И то в случае, если рана не воспалится. Мне, конечно, ее сразу обработали спиртом и ежедневно меняли повязки из чистого прокипячённого полотна, но риск загноения оставался. Фиг знает, куда покойник тыкал своим ножичком до нашей с ним встречи!

Стычка с регенсбуржцами продолжалась недолго – куда там неопытным в таких делах ополченцам против профессиональных бойцов, да еще с огнестрелом! И, вопреки моим усилиям, завершилась пятнадцатью трупами и двумя десятками раненых. Большей частью с их стороны, но и у нас имелось несколько пострадавших. Хотя деление на «нас» и «их» получалось совсем уж условным. Впрочем, как и в любой междоусобице. Уже после схватки выяснилось, что часть погибших приходятся «нашим» родными и двоюродными дядьями, а нескольких своих молодых последователей за проведенный тут месяц покойный Иегуда и вообще успел оженить на местных девицах. Для укрепления своего влияния, надо полагать. Из чего следовало, что сегодня в мюнхенской общине образовалось с полдюжины свежих вдов. Короче, победу праздновать никто не спешил. А я, сознавая, что не сумел предотвратить подобное развитие событий, и тем более.

Мне, по хорошему, надо бы полежать с недельку, попивая «микстуру» на основе самогона и излечиваясь от физических и душевных травм, однако время не терпит. Совсем. И так эта задержка нарушила все планы. Поэтому пришлось, соорудив из куска шелка, чтобы не натирало шею, нечто типа перевязи, метаться по территории квартала, направляя и подгоняя.

Начал с пленников. Легкораненых, в сопровождении не пострадавших в стычке товарищей, отправил обратно в Регенсбург, предварительно толкнув проникновенную речь, в которой, естественно, обвинил во всем случившемся покойного Иегуду. Мол, дедок, настолько сильно углубился в изучение Каббалы, что напрочь потерял связь с реальностью. И призвал его последователей извлечь соответствующий урок. Духовные миры – это одно, а материальный – совсем-совсем другое. И нечего их смешивать! Надеюсь, слушатели сделали правильные выводы.

Тяжелораненых пока оставили в Мюнхене. Потом домой вернутся, если выкарабкаются. А я переключился на подготовку к отправке обоза, из-за которого, собственно, весь сыр-бор и заварился. Хорошо хоть долбанный каббалист, ни хрена не понимая в технике, ограничился тем, что публично расколотил набор стеклянной лабораторной посуды, который как раз паковали во дворе в момент его прибытия. Остальное оборудование, большей частью уже подготовленное к отправке и лежащее на складах, он, по словам старшего сына Цадока, остававшегося на хозяйстве, не заметил.

А не заметить три десятка огромных ящиков было, между тем, весьма затруднительной задачей. Интересно, как ему это удалось? Первым делом я освободил из подвала руководителя всего «индустриального» участка, кузнеца Давида, посаженного под замок за активное несогласие с действиями гостей из Регенсбурга. И в его сопровождении направился осматривать выставку достижений здешнего народного хозяйства. Мне, кроме всего прочего, не терпелось узнать, насколько тщательно кузнец исполнил данное ему год назад поручение.

– Почти все сделано, господин Ариэль! – уверял он меня по дороге на склад. – А кое-что даже с запасом! Только бы эти гады ничего не тронули!

Вот сейчас и узнаем. Мы обошли его дом, из которого я только что извлек кузнеца, вырвав его из объятий соскучившейся и переволновавшейся родни, и уткнулись в мощные дубовые ворота, принадлежащие новенькому каменному сооружению. Вход в обширный склад, построенный полтора года назад по моему распоряжению, запирал внушительных размеров навесной замок, изготовленный лично Давидом из нашей лучшей стали. Дужка замка, толщиной в руку женщины средней степени упитанности, носила на себе следы насилия, так же, как и сами, обитые листом железа, ворота. Но наша техномагия оказалась сильнее каббалистической, и проникнуть внутрь здания врагам не удалось. Впрочем, не думаю, что те сильно старались. Ведь про проводимые «демоном» эксперименты разные слухи ходили, и, «подогретые» вдобавок собственным сенсеем регенсбуржцы не особо желали, видимо, сталкиваться с их результатами нос к носу. Лежит себе и фиг с ним! И, в общем, поступили совершенно правильно. Ткнули бы там еще факелом в бочку с порохом…

Давид, успевший облачиться в свой неизменный кожаный фартук со следами множественных соприкосновений с раскаленным металлом, жестом фокусника извлек из под одежды огромный, в две ладони длиной, массивный железный ключ, с покрытыми хитросплетением канавок бороздами. Этим ключом, при случае, можно было, пожалуй, одним ударом убить молодого бычка, не говоря уже о человеке. Ну так и замок был ему под стать! Поднатужившись, кузнец дважды провернул ключ. Замок, уже покрытый тонким слоем ржавчины, издал душераздирающий скрип и распался на две половины. Давид освободил запор и толкнул створку ворот. Та на удивление легко и бесшумно отворилась. Мы проникли внутрь.

Хотя кузнец взял с собой закрытый масляный фонарь, однако, даже с помощью солнечных лучей, проникавших сквозь полуоткрытую створку ворот, полностью разогнать тьму в огромном помещении он был не в состоянии. Поэтому я лишь смог различить очертания ближайших предметов. В темноту ангара стройными рядами уходили одинаковые телеги, на которых были закреплены одинаковые же ящики. Эта «одинаковость» была не кажущейся, а вполне реальной. В предвидении логистических трудностей я приказал построить все контейнеры и повозки по стандартному чертежу. Чтобы можно было легко перегружать ящики при надобности с одной телеги на другую. Сами же телеги имели бронзовые оси и подшипники, тоже стандартизированные.

– Тридцать девять телег, двенадцать пока еще свободных, остальные уже загруженные! – с некоторой гордостью в голосе доложил кузнец. Что же, было чем гордиться. Такая телега – очень даже непростое в изготовлении устройство! А ведь это даже не главное, что подчиненный ему цех должен был сделать за этот год.

Мы прошлись вдоль рядов, подсвечивая ящики, на которых мелкими буквами было выписано их содержимое. Список внушал:

– Станков токарных малых, с педальным приводом – семь штук. Больших – три. Сверлильных – пять. Тут тигли для плавки, а рядом – две тонны железных криц. В этом ящике – четыре мотка стальной проволоки, и волочильное устройство. Кузнечные инструменты… – торопливо бубня, комментировал надписи Давид.

Да, план кузнец выполнил полностью. Надеюсь, без потери в и так недостаточно высоком пока качестве изделий. Но вслух сомнений, чтобы не обидеть явно старавшегося изо всех сил человека, высказывать не стал. На месте разберемся, тем более что самому же Давиду и придется устранять недоработки, коли таковые обнаружатся. Главное – все почти готово к отправке. Осталось завершить кое-что по мелочи.

– Что же, молодец! Говори своим, чтобы начинали собирать вещи. Вы же хотите поскорее увидеть сына? Кстати, парень прекрасно проявил себя в походе, настоящий мастер!

Утром пятого дня, считая с нашего, запомнившегося, увы, надолго, прибытия в Мюнхен, длинная колонна телег покинула город. Кроме почти сорока повозок, ее составляли несколько десятков всадников, а также около сотни членов их семей. Которых, с минимумом вещей, удалось распихать по свободным телегам, чтобы не уменьшать и так невысокую скорость продвижения. Хотело присоединиться и больше людей, но сейчас я не мог всех взять. Пообещал вызвать их попозже к новому месту обитания.

Баварского герцога, к счастью, в городе не было. Тот изволил пребывать в своей фамильной резиденции, а городские власти старательно не замечали событий, происходивших в еврейском квартале. Наученные уже! Так что обошлось без ненужных задержек. Наш путь лежал не обратно на юг, как можно было подумать, а на северо-восток. Тащиться с таким караваном через Альпы было бы слишком тяжело. Так что мы пойдем другим путем!

За шесть дней пути по довольно приличному, еще римского происхождения, тракту, достигли большого города Пассау, где сходились три реки. Их них нас интересовал лишь Дунай. По нему мы и продолжили путь, арендовав в местном порту пять крупных барж. Вернее, их заранее арендовал посланный вперед курьер со сменными лошадями, так что к нашему приезду баржи уже были готовы к погрузке. Двигаться по водной глади оказалось и быстрее и гораздо менее утомительно, чем по суше. На что, впрочем, я и рассчитывал.