Вещий сон

Работать надлежало ночью под прикрытием взвода автоматчиков с условием соблюдения глубочайшей тайны. А кто у нас умеет работать и хранить тайну бесплатно? Разумеется, представители нашего доблестного стройбата, зубы съевшие на левых работах. Найденову временно подчинялось подразделение солдат — строителей.

Самое примечательное в этой истории то, что мэр даже не спросил у Найденова, откуда тому известно про содержимое тайников, коль те замурованы. А это говорило о том, что Петр Петрович пользуется неограниченным доверием.

На подготовку к ночным работам у Найденова и лже-Редькина ушел целый день. Надо добавить, что полковник Сериков, одному ему известным способом вышедший на подземное пристанище лже-шпиона, этот день провел тоже очень напряженно. Но это так, к слову.

Ночью к реставрируемым зданиям подошла колонна грузовиков.

Посвечивая под ноги фонариком, Найденов провел членов комиссии в пропахший кошками подземный бункер и, подведя к устрашающе крепкой заплесневелой стене, объявил, что именно здесь должен быть вход в лабиринт.

Ломать — не строить. Рабочая бригада вооружилась электродрелями с победитовыми сверлами, алмазными пилами, новейшими отбойными молотками с пониженным шумовым эффектом и под яркий свет прожектора за полчаса проделала проход в стене.

Найденов предупредил, что надо соблюдать осторожность, могут встретиться сюрпризы в виде упавшей на голову каменной плиты или еще какой-нибудь милой неожиданности, а чтобы их избежать, нужно ходить только там, где он укажет. После этого все надели шахтерские каски с фонарями и вереницей во главе с бесстрашным Найденовым направились в лабиринт. Воздух здесь был тяжелый, затхлый, но под ногами было чисто, лишь мельчайшая пыль тонким слоем устилала выложенный каменными плитами пол.

С тайником рабочая бригада возилась много дольше, чем с первой стеной, так как здесь нужно было преодолеть двухметровый намертво сцементированный рубеж. Зато когда проход был проделан, присутствующим открылись несметные богатства, которые, впрочем, никому несметными не показались в силу скудного освещения, запыленности и налета времени.

Солдаты принялись перегружать содержимое неподъемных сундуков в обшитые сукном деревянные ящики и выносить ящики наружу, а тем временем рабочая бригада перешла ко второму тайнику. Вскоре и он был вскрыт и взят под охрану.

Лабиринт обживался. Бойцы подвесили под потолком гирлянду ярких электрических лампочек, воздух за счет естественной вентиляции понемногу посвежел, а когда полковые кашевары доставили в подземелье огромные термосы с питанием и по древним коридорам пошел гулять запах гуляша, то стало совсем хорошо. Если, конечно, не считать, что по соседству имели место тайники с замурованными останками, о чем, к счастью, никто кроме Найденова не знал.

Петр Петрович с лже-Редькиным от еды отказались, поскольку первый предпочитал подпитываться космической энергией, а у второго не было пищеварительного тракта.

После трапезы работы возобновились. Сразу несколько грузовиков с бесценными ящиками укатило в неизвестном направлении, всё говорило о том, что к утру сокровища будут вывезены, но подземелье вдруг заволокло зеленым дымом, повергшим присутствующих в глубокий сон, затем воздух вновь очистился. Перед Найденовым и лже-Редькиным, которых снотворный газ, естественно, не взял, возникла громоздкая туша, украшенная редкой щетиной и фиолетовыми наростами. Над маленькими красными глазками туши хаотично шевелились толстые короткие щупальца, заканчивающиеся узкими пальцами, по семи пальцев на каждом щупальце.

— Всё, Вениамин, туши свет, — уныло произнес Петр Петрович. — Хозяин пришел.

— В каком смысле хозяин? — уточнил пунктуальный лже-Редькин.

— Во всех смыслах, — тенорком сказал хозяин и щелкнул пальцами.

Петр Петрович, который щелкнул пальцами одновременно с хозяином, превратился в коровью лепешку, но тут же вновь стал Петром Петровичем.

— Перечить? Мне? — изумился хозяин. — Я тебя произвел, я тебя и порешу.

И вновь щелкнул пальцами, и вновь с Петром Петровичем произошла метаморфоза, окончившаяся тем, что он снова стал Петром Петровичем.

— Позвольте мне, — раздался противный гнусавый голос, и из-за туши выступила вперед фигура в черном кожаном плаще и надвинутой на глаза черной шляпе. — За мной должок.

Это был «Кривой Серпантин».

— Валяй, Бессмертный, — разрешил хозяин.

Глава 17

Плащ шпиона превратился в просторную мантию, сам «Кривой Серпантин» стал выше, шире. Взмахнув правой рукой, он накрыл мантией Найденова и лже-Редькина, те оказались в пустоте без конца и края, черной и холодной.

— Где мы? — спросил лже-Редькин.

— В тупике вечности, — ответил Петр Петрович, вынимая из кармана складной нож. — Вот тут, пожалуй, будет потоньше.

И полоснул перед собой ножом крест-накрест. В образовавшееся отверстие хлынул яркий свет, налетевший вихрь вынес их наружу. На сей раз они оказались в пустоте, заполненной фосфоресцирующим туманом.

— А где мы теперь? — полюбопытствовал лже-Редькин.

В эрзац-пространстве, — отозвался Петр Петрович. — «Серпантин» хочет нас впихнуть в замкнутую псевдосистему.

— Какой негодяй, — сказал лже-Редькин. — Если не секрет — кто такой хозяин?

— Шулундюй, — кратко ответил Петр Петрович, шевеля пальцами, будто что-то нащупывая.

От движений его пальцев туман клубился, ярко вспыхивал, в нем крутились смерчи, возникали криволинейные фигуры. Наконец, Петр Петрович чихнул — и они очутились в небольшой сфере, которая помчалась куда-то с бешеной скоростью. Сфера была оборудована двумя креслами с откидывающимися спинками.

— Устраивайся, — сказал Петр Петрович, усаживаясь в одно из кресел. — Путь неблизкий, а человеческое тело больше приспособлено к лежанию, чем к хождению.

— Я могу ходить день и ночь напролет, — похвалился лже- Редькин.

— Ноги стопчешь раньше времени, — заметил Петр Петрович и, откинув спинку кресла, тут же захрапел.

— Чихать умеет, храпеть — тоже, — в задумчивости сказал лже-Редькин. — Может, он уже и водку пить научился?..

По земным меркам на обратную дорогу они затратили около восьми часов, на Земле за это время прошло меньше секунды. Выглядело это так: «Кривой Серпантин» взмахом руки накрыл их черной мантией, а в следующее мгновение они стояли уже в пяти шагах от шпиона, и Петр Петрович, нехорошо ухмыляясь, сделал очень вредный пасс рукой, после которого «Кривой Серпантин» растворился в воздухе.

— Недурно, — похвалил шулундюй. — Кабы не знать, что ты исполнительное устройство, можно и зауважать. Но ты задуман как механизм, а не как мыслящее существо, а посему…

— Пощади, хозяин, — Петр Петрович, поддернув брюки, встал на колени. — Да, я совершаю поступки, как мыслящее существо, но эти поступки направлены на благо.

— На чье благо? — спросил шулундюй. — На твое? Так ты не первый.

— На благо сапиенсов, — ответил Петр Петрович с некоторой укоризной. — По своей природе они агрессивны и бестолковы, а потому нуждаются в справедливом верховодителе.

— И ты возомнил себя таким верховодителем? — ехидно осведомился шулундюй. — Встань с колен.

Он щелкнул сразу семью пальцами, после чего рядом с ним появились Редькин со лже-шпионом в окружении людей бандитского вида. Подземелье наполнилось кошачьей вонью.

— Уроды, — сказал шулундюй брезгливо. — Не знаю, зачем они понадобились Бессмертному, а мне они нужны только лишь для комментария. Дал бы раза…:

— Непедагогично, — возразил Петр Петрович.

В это время, тыча в сторону Найденова грязным пальцем, лже-шпион заорал в ухо Редькину:

— Вот он. Давай — приказывай! Живо!

Редькин втянул голову в плечи, закрыл глаза и мелко-мелко затрясся. Бандюги грозно загудели, пугая пленного.

— Цыц у меня, — прикрикнул шулундюй на разошедшегося лже-шпиона, который крутил перед носом многострадального Вениамина здоровенный кухонный нож. — Все цыц, а то в камень превращу.

Бандюги притихли.

— Уразумел? — сказал шулундюй Найденову на беззвучном телепатическом языке. — Какой же ты верховодитель, если ничтожный сапиенс Редькин может тебе приказывать? Значит, он верховодитель, а не ты. С другой стороны, наглая копия «Кривого Серпантина», мучая и эксплуатируя глупого сапиенса, может переподчинить тебя себе. И тогда верховодителем будет копия, то есть опять же не ты. Нет, нет, я просто обязан вернуть тебя в исходное состояние.

— Не так-то уж я и подчинялся Редькину, — возразил Петр Петрович. — В мелочах — да, тут я ему не возражал, но в остальном я сам себе господин. Спросите у кого угодно: от меня одна польза и процветание, в отличие от «Кривого Серпантина», от которого сплошное разорение. Это ведь он на меня донес?

— О том, что ты функционируешь, мы узнали не без его помощи, — согласился шулундюй. — Он о тебе много чего порассказал, но это на его совести. Мы же не можем не согласиться с его доводом: если каждое утерянное исполнительное устройство возомнит себя верховодителем, то что же тогда будет со Вселенной? Так что спасибо «Серпантину» за донос, э-э, за информацию, хотя он и не наш представитель.

— А вот и я, — воскликнул легкий на помине «Кривой Серпантин», эффектно выходя из кирпичной стены. — Умри, лепешка.

С этими словами он метнул в Найденова пучок синеватых молний.

Петр Петрович исчез, но после него остался силуэт, обозначенный светящимся контуром. Молнии вонзились в силуэт и пропали вместе с ним.

— А вот это уже уголовщина, — возмутился шулундюй. — Раз не свое, значит, наплевать? Я немедленно доложу Совету.

— Пошел ты со своим Советом в Крабовидную туманность, — прошипел «Кривой Серпантин».

Как ни тихо он это сказал, шулундюй услышал.

— Употребление антивещества наказуемо, — заявил он. — Вы подвергали опасности планету со спутником Луной в придачу.

— Начхать на планету со спутником Луной в придачу, — буркнул «Кривой Серпантин». — Главное — уничтожить коровью лепешку. Если не можете этого сделать — не мешайте.

— Нахал, — сказал шулундюй. — Найденов прав — от вас, «Серпантин», одно разорение. Пожалуй, я оставлю его в покое, должен же кто-то противостоять такому нахалу.

Пока шел этот разговор, лже-шпион, смикитивший, что «Коровья Лепешка» и Найденов — одно лицо, предавался мрачным размышлениям о том, что никому в этом подлом мире нельзя верить, особенно шпионам, которые на словах обещают помочь, а на деле показывают большую дулю.

В некотором отдалении возник всклокоченный Петр Петрович в закопченном костюме и утомленно сказал:

— Я к вашим услугам, господа.

— Артист, — пробормотал шулундюй. — Один негодяй, другой артист.

Редькин, внезапно завопив: «Петр Петрович, спаси», — вырвался из опасного окружения и кинулся к Найденову, бандюги устремились вслед за Редькиным, «Кривой Серпантин», выудив из воздуха нечто наподобие миниатюрного автомата УЗИ, начал постреливать в Найденова серебряными пульками, Найденов отмахивался от пулек, как от надоедливых мук, а шулундюй с задумчивым видом пощелкивал своими многочисленными пальцами, вызывая в жизнь странные эфемерные образы, помогающие ему, видимо, глубже осмысливать происходящее.

В этот момент в подземелье со стороны пролома ворвались люди в бронежилетах, вооруженные автоматами, гранатами, пистолетами и двумя ручными пулеметами.

— Ara, все в сборе, — сказал, выступая вперед, полковник Сериков. — И даже с перебором. Два «Серпантина», два Редькина. А это еще что за седалище с ушами?

Последнее относилось к шулундюю.

— Вы обознались, милейший, я вовсе не седалище, — проронил шулундюй, исчезая.

На его месте возник огромный валун, чем-то напоминающий пришельца.

Сериков энергично протер глаза и распорядился:

— Всех арестовать.

Глава 18

Люди Серикова бросились выполнять приказ, но тут Петр Петрович солидно, не спеша вынул из кармана красное удостоверение и объявил:

— Я — заместитель мэра Найденов. В чем дело, товарищи?

— Как? — деланно удивился Сериков. — Вы — Найденов? Я не ослышался?

— Не ослышались, — сказал Петр Петрович. — Если я вам понадоблюсь, милости прошу ко мне на прием. Вне очереди. Но послезавтра.

— Послезавтра? — спросил Сериков.

— Именно.

— А «Кривой Серпантин» тем временем тю-тю? — развеселился Сериков.

— Какой «Кривой Серпантин»? — осведомился Петр Петрович. — Что еще за «Кривой Серпантин»? Если вы имеете в виду кого-то из этих людей, — он повел головой в сторону разрозненно стоящих бандитов, — то они ворвались сюда самым незаконным образом. Ради Бога, делайте с ними что хотите. Избавьте меня от них.

— Избавить, значит? — задорно спросил Сериков и вдруг нахмурил брови, топнул ножкой.

— Хватит, Найденов, — процедил он тихо, но веско. — Я за вами давно слежу. Вы — не тот, за кого себя выдаете. Ваше присутствие в этом месте в окружении этих налетчиков говорит само за себя. Я вас задерживаю, господин Найденов.

— Ах, да, — Петр Петрович вновь полез в карман, извлек сложенную вчетверо бумагу и протянул ее полковнику. — Этого, я думаю, будет достаточно.

Криво сложенная бумага являлась распоряжением на проведение специальных работ с приданием П. П. Найденову и его помощнику В. А. Редькину особых полномочий. Распоряжение было подписано президентом.

— Извиняюсь, — сказал Сериков, заметно побледнев. — Прошу пардону. Неувязочка. Позвольте подвергнуть аресту шпионскую группу.

— Позволяю, — разрешил Петр Петрович, пряча распоряжение.

В мгновение ока бандитам и лже-шпиону были надеты наручники. Между делом выяснилось, что второй шпион исчез.

— Где второй «Серпантин»? — заволновался Сериков, твердо помнивший, что было два шпиона. — Обыскать помещение.

— Не рекомендую, — сказал Петр Петрович. — Никого вы здесь не найдете, а вот своих людей можете потерять. Ямы, знаете ли, бездонные, падающие потолки. Не советую. Да и зачем вам еще один «Кривой Серпантин»?

— Чем больше, тем лучше, — ответил Сериков. — Что будем делать с Редькиными? Который из них арап?

И посмотрел на того Редькина, который был жирнее, пугливее. Жирный Редькин суетился, ловил взгляд Найденова и бормотал невнятно: «Петр Петрович, я желаю, велю, хочу. Я настоящий. Я приказываю». Очень подозрительный был тип — этот жирный Редькин.

Найденов указал на тощего (то есть, на лже-Редькина):

— Вот этот настоящий, а второго, пожалуй, надо отпустить. Это двойник. Посмотрите, как он напугав. Бандиты его не жалели.

— Да полно вам, Петр Петрович, — усмехаясь, сказал Сериков. — Неужели вы думаете, что я отпущу ближайшего сообщника «Кривого Серпантина»? Я за этой бандой одиннадцать с половиной лет гоняюсь, я наконец-то беру их, а вы — отпустите. Говорите — напуган? «Ваньку» валяет.

— Как знаете, — тихо произнес Найденов.

Бандиты были увезены на Л. ку, этой же ночью начался их допрос. Они несли такую ахинею, что уши вяли, но даже на их фоне двойник Редькина отличался исключительным дебилизмом. Он рыдал, пускал слюни и твердил только одно: «Я не виноватый, дяденьки». Врач-психиатр определил у двойника приобретенное слабоумие и направил в диспансер, где тот и находится по сей день. Разумеется, вы поняли, что и на этот раз Найденов подсунул Серикову очередную редькинскую копию. Настоящего Редькина Петр Петрович переправил домой…

Как только действие снотворного газа кончилось, выспавшиеся бойцы с утроенной энергией принялись за работу, и к утру драгоценности из подземелья были полностью вывезены. Докладывая мэру по радиотелефону о выполнении задания, Петр Петрович упомянул о бандитском налете с последующим появлением подразделения полковника Серикова, пресекшего алчные поползновения бандитов.

— Утечка информации? — предположил мэр. — Или стечение обстоятельств? Например, бандиты вышли на вас случайно, а Сериков их в это время пас. Как вы думаете?