Помоги проекту - поделись книгой:
ФЕЛИКС ЗАЛЬТЕН
ДЕТИ БЭМБИ
Царила торжественная ночная тишина. Спал лес, дремали деревья и кустарники, птицы спрятали головы под крылья, воздух начинающегося лета был недвижим. Стояла пора цветения, лес грезил, дыхание его было неслышным и ароматным. Если порой и раздавался печально-красивый крик совы или короткие, пронзительные вопли, которые время от времени испускал филин, то потом тишина становилась еще более глубокой.
Дикие звери: олени, лани, зайцы, с незапамятных времен вынужденные прятаться от людей в течение дня, бродили в темноте по лугам, прогалинам, просекам и в безопасности поедали пищу. Вовсю разбойничали лисицы, куницы, хорьки и ласки. Они нагоняли меньше страха, чем люди, и старались не попадаться им на глаза.
На небе еще блестели звезды, но они начинали меркнуть. Первый блеклый свет ранних сумерек разрежал ночную тьму, но от этого заметно светлее не становилось.
— Кто там ходит? — заверещала проснувшаяся сорока.
Ее подружка подняла голову, которую прятала во время сна под крылом, и сказала:
— Никто! Кто станет ходить в эту пору? Только начинает светать. Я ничего не слышу. Ни звука!
Внизу в кустарнике, зашушукались синицы:
— Нет, нет! Кто-то идет! Нас разбудили шаги! Ну и дела! Одуреть можно!
Черный дрозд прощебетал сонным голосом:
— Я тоже удивляюсь. В такую рань! В такую рань!
Пронзительно закричала сойка:
— Фалина! Ах, ах! Фалина с детьми!
Теперь забарабанил дятел:
— Добрая Фалина! — Он пронзительно засмеялся. — Глупая Фалина! Вот умора!
Он всех без разбора считал дураками, кроме самого себя, и барабанил, что было мочи, словно бил тревогу. Из гнезд выпорхнули вороны:
— Фалина, — закаркали они неодобрительно, — Фалина делает все, что прикажут дети! Ну и воспитание! Где это слыхано!
И улетели, хлопая крыльями.
В кронах деревьев зашевелились голуби:
— Ни с места! — предостерегали они друг друга. — Ни с места, пока не станет светло. Еще сидит в засаде сова! Еще охотится сыч!
Теперь все услышали тихие, осторожные шаги. На узкой тропе раздвинулись ветки. Ветки гнулись под обильной росой, и шубки ланей, которые ежедневно здесь ходили, намокали от тяжелых капель.
— Какой-то ты странный, Гено, — сказала Фалина сыну. — Почему тебе всегда так хочется лечь?
— Потому что я устал, — коротко ответил Гено.
— И ничего он не устал, — подала голос Гурри, которая всегда тесно прижималась к боку матери. — Я бы с удовольствием погуляла на лугу еще немножко.
— Ну и беги! — закричал Гено. — Беги! Кто тебя держит? Я устал, у меня глаза слипаются.
— Как же! — возразила ему сестра. — Так я тебе и поверила.
— Ну и не верь. — проворчал Гено.
— Дети… дети… — успокаивала их Фалина.
Брат и сестра поддразнивали друг друга. Они были совсем юными и еще только собирались освободиться от белых крапинок, которые прихватили с собой на свет Божий при рождении. Их рыжие шубки только начали менять окраску на более темную.
— Бозо и Лана наверняка еще гуляют, — жаловалась Гурри, — они никогда не уходят с луга раньше, чем мать позовет их.
Только ты никогда не ждешь! Но уйти так рано, как сегодня!..
Гено молчал.
— Тетя Ролла непременно пойдет с ними отдыхать, — сказала Фалина.
— Ах, когда это будет? — тараторила Гурри. — Я их так люблю. Бозо и Лану.
— Ничего особенного в них нет, — отозвался Гено.
— Они такие веселые, — возразила Гурри.
— Глупые они! — упорствовал Гено.
— Ну конечно! Один ты умный!
— Я? Я ведь ребенок!
— Мы все дети. А Бозо очень симпатичный.
— Симпатичный так симпатичный.
— Лана… она очаровательна.
— Лана? — Гено хотел пошутить, но вдруг вскрикнул от страха. — Ай! — Он взбрыкнул всеми четырьмя ножками и высоко подпрыгнул. В папоротнике и латуке раздался шорох. — Кто это?
Гено дрожал всем телом.
— Всего лишь хорек, — сообщила Фалина. — Ничего он тебе не сделает. Не бойся.
Однако Гено с трудом приходил в себя. Он лепетал, принюхиваясь:
— Этот хорек… от него так неприятно пахнет.
Гурри объяснила:
— Гено вечно боится, вечно трусит. Поэтому нам даже приходится так рано…
— Не болтай, — перебил ее Гено, — зачем рисковать. Ты со своим легкомыслием еще не раз попадешь в беду, Осторожность — самое главное.
— Он все еще дрожит, — посмеивалась Гурри, — а ведь на лугу мы тоже были в безопасности.
— Здесь намного спокойнее.
— Как будто здесь не может чего-нибудь случиться!
Гурри засмеялась:
— Стоит хорьку прошмыгнуть мимо, и ты уже сам не свой.
— Я почти не испугался, — оправдывался Гено, — кроме того он ужасный вонючка.
— Оставь брата в покое, — вмешалась Фаина в перебранку, — Гено прав, осторожность нам необходима. Мы должны быть бдительными. Как ни прекрасен мир, он таит в себе бесчисленные опасности. Тот из нас, кто хочет долго жить и радоваться всему, что есть на свете, даже в разгар веселья ни на минуту не должен забывать о многочисленных опасностях, которые нас подстерегают. Мы должны быть постоянно начеку. Тогда все будет хорошо. Нам почти нечем защищаться. Наше оружие — осторожность, умение прятаться и во время убегать Лучше уйти с луга раньше, чем позже, Гено умница, и есть надежда, что он будет долго жить.
Дети слушали. Гено, как и все юные лани, шел гордо, чуть-чуть переваливаясь с боку на бок. Гурри на увещевания матери внимания не обращала; она относилась легкомысленно ко всему, что часто слышала. Голос матери звучал приятно и нежно, но ее слова малышка всерьез не принимала. Наконец они добрались до места. Тесная площадка, окруженная густыми зарослями в тени высоких многолетних ясеней, буков и дубов, служила и приютом, и таким хорошим убежищем, о каком можно было только мечтать. Высокий стройный тополь возвышался над остальными деревьями. Кусты орешника и бузины стояли стеной; здесь росли кизил, бирючина, а белый душистый мох почти целиком покрывал черную землю. Тут Фалина родила своих детей. Любопытная, полная участия белочка пришла сюда в те тяжелые часы и с тех пор дружила с Фалиной и с ее детьми. Здесь, внизу в зарослях, и наверху, в кронах деревьев, гнездились другие друзья — сорока, сойка, дятел — и все они охраняли сон ланей, все предупреждали о приближении кого-либо со злыми намерениями. Фаина спокойно легла. Гено и Гурри прижались к ее теплому телу. Гено попросил:
— Мама, расскажи нам что-нибудь.
— А я думала, — закричала Гурри, — я думала, что у тебя глаза слипаются.
— Что мне вам рассказать? — спросила Фалина.
— Расскажи о твоем брате Гобо, — предложил Гено.
— Да, да! — согласилась Гурри. — О Гобо, о Гобо!
— Но вы слышали эту историю уже не один раз.
— Ну и что? — сказал Гено. — Она такая интересная, прямо дух захватывает.
Гурри подтвердила:
— Эту историю я могу слушать всегда, всегда! Мне так интересно, хоть и боязно.
— Бедный Гобо, — вздохнула Фалина, — он был слабеньким ребенком и зима доконала его.
— Что такое зима? — спросил Гено.
— Он опять спрашивает! — рассердилась Гурри. — Сколько раз мама должна рассказывать тебе, что такое зима?
— А ты знаешь? — спросил Гено.
— Зима — это когда голод.
— Тогда у меня каждый день зима, — объяснил Гено и попросил маму: — Расскажи все-таки, что такое зима.
— Да, — сказала Фалина, — Гурри ответила тебе правильно. Зима — это когда голодают, когда находят очень мало пищи, а то и вовсе не находят. Деревья и кусты стоят голыми, их листва вянет на земле, травы высыхают, становятся горькими или кислыми. Наступают холода, все мерзнут и надо радоваться, если снег не обдирает в кровь ноги.
— Сейчас он спросит, что такое снег, — не выдержала Гурри.
— Конечно, спрошу, — заверил ее Гено, — потому что от этого мамин рассказ становится еще страшней.
— Снег, — объяснила мама, — падает с неба, он белый и холодный. Снег остается лежать на земле, иногда его так много, что очень трудно, а то и просто невозможно выскрести из под него хоть немного пищи. Ходить, не то что прыгать или бегать, очень утомительно. Нужно много сил.
— Теперь дальше про Гобо, — попросил Гено.
Фалина продолжала:
— Бедный Гобо совсем обессилел. Когда в лесу буйствовал Дикий Страх, мы все должны были бежать. Не одних только ланей настигла рука громовержца. Погибло много фазанов, зайцев, даже лисиц. Отец в этот страшный день потерял мать. Гобо упал в снег. Отец тогда был еще ребенком, ровесником Гобо, но здоровым и сильным. Он проходил мимо Гобо, он его видел, разговаривал с ним, убеждал, умолял подняться, но мой несчастный брат уже не смог этого сделать. Тогда они попрощались, им казалось, что навсегда. Мы все думали, что Гобо пришел конец.
— А что было потом? — настойчиво спрашивали дети.
— Потом Гобо вернулся. Неожиданно для всех. Большой, здоровый и сильный. Наша мама была вне себя от радости. Радовался Гобо. Радовались мы все. Только старик вожак-властелин сказал: «Несчастный!». Из-за этого мы все невзлюбили вожака, но, увы, он оказался прав. Потому что вожак-властелин был умнее всех остальных. Гобо просто не хватало слов, чтобы рассказать, как был добр по отношению к нему Он. Как Он поднял его из снега, ухаживал за ним и кормил. Гобо был убежден, что Он мог бы быть его другом.
Оглушительный удар грома прервал рассказ Фалины. Она едва заметно вздрогнула. Но дети вскочили и, дрожа, встали рядом. Наконец, Гено выговорил:
— Если… теперь… попало в отца…
Гурри захныкала.
— Не волнуйтесь, дети, — уговаривала их Фалина, — не беспокойтесь об отце. Он никогда не победит его. Теперь вожаком в лесу стал ваш отец.
После короткого удара грома воцарилась глубокая тишина. Дети снова легли рядом с матерью. Страх прошел очень быстро.
Примчалась белочка, она ликовала:
— Он попал в куницу на дереве. В куницу, кровожадную, бессердечную куницу!
Дети уже засыпали и Фалина прошептала:
— Хорошо, что Ему не попался никто из наших родственников.
Рассвет набирал силу, стало светло. Фазаны, крича во все горло, покидали места, где они спали и слетали на землю. На верхушках деревьев свистели, заливались, выводили утреннюю песнь черные дрозды. То там, то тут звучал тихий гортанный смех кукушки. Голуби завели свой однообразный мелодичный разговор про любовь. Иволга, как золотой мячик, носилась от дерева к дереву, вскрикивая от восторга: «Я так счастлива!» В зарослях нежно и оживленно шушукались синицы. Словно рассердившись, время от времени внезапно начинала ворчать сойка. На самом деле она сердилась не переставая. Весело распевали зяблики и малиновки. Дятел барабанил по стволам деревьев и часто пронзительно хохотал. Суетились и тараторили сороки. На земле шуршали мыши. Высоко в воздухе слышался крик отважного сокола и шорох полета косяка уток. Фалина и дети безмятежно спали.
Лес проснулся. Легкий ветерок бродил среди деревьев, и они тихо шелестели. Всходило солнце — полыхающей, но живительный огненный шар.
Как только начались вечерние сумерки, дети с мамой пошли на луг. Гурри попыталась было всех обогнать, но Фалина одернула ее:
— Я строго запретила тебе бежать одной впереди! Ты должна ждать, пока я выйду на луг. Держись рядом с братом, он воспитанный мальчик и послушно идет позади меня. Подумай, наконец, об опасности.
— Я очень хочу есть, — оправдывалась Гурри.
— О, когда моя сестра хочет есть, она забывает обо всем, — съязвил Гено, — тогда она даже становится храброй.
— Мы должны всегда быть начеку. Это и есть та единственная храбрость, которая нам подходит, — объяснила Фалина.
Поделиться книгой: