Помоги проекту - поделись книгой:
Мартин Мюллермайер — кумир и идол не только для Йозефа. Томми и Пеппо тоже ему поклоняются. Когда Франц рассказал им про мяч с автографом, они принялись умолять его принести мяч в школу!
Франц сказал, что ему не разрешается даже дотрагиваться до мяча.
— Ну, тогда мы просто зайдём к тебе и на него посмотрим, — предложили Томми и Пеппо.
Йозеф как раз уехал в школьный лагерь, поэтому Франц согласился:
— Ладно! Давайте прямо сегодня.
Если бы Йозеф был дома, Франц не смог бы никого пригласить. На двери в комнату Йозефа висит табличка «Вход воспрещён». Это не шутка. Францу разрешается заходить в комнату брата, только когда у того особенно хорошее настроение.
Но «особенно хорошее настроение» у Йозефа бывает редко. Обычно, когда Франц стучится в дверь, он слышит в ответ: «Неприёмный день!»
При одноклассниках Францу было бы очень стыдно стоять под дверью, а потом получить от ворот поворот.
Томми и Пеппо пришли в три часа и сначала позвонили, как велел им Франц, в дверь квартиры номер одиннадцать.
Габи была в ванной. Габина мама накручивала ей волосы на бигуди.
— Это двое ребят из моего класса! — крикнул Франц, заглянув в ванную. — Я им обещал кое-что показать!
Он взял с полки ключ от двенадцатой квартиры и выскользнул за дверь.
Любопытной Габи страшно захотелось узнать, что за мальчишки из второго «Б» пришли к Францу и что он хотел им показать.
Но человек, у которого на голове с одной стороны бигуди, а с — другой мокрые волосы, выглядит не особенно симпатично. И желание быть красивой пересилило даже любопытство.
— Мам, давай скорее! — заныла Габи.
Мама заторопилась. Но за одну секунду волосы на бигуди не накручиваются. А потом пришлось ещё искать платок, чтобы скрыть под ним бигуди. Габина мама повязала его тюрбаном. Но тюрбан Габи не понравился. И она поменяла платок на шарф.
Наконец, через пятнадцать минут после звонка в дверь, Габи выбежала на лестничную площадку.
Дверь в квартиру Фрёстлей была открыта. Габи услышала голоса. Два смеющихся и один отчаянно писклявый. Голоса явно доносились из комнаты Йозефа.
«Издеваются над Францем!» — с негодованием подумала Габи.
Хотя сама Габи частенько ведёт себя с Францем далеко не лучшим образом, но другим никогда не позволяет над ним издеваться. Это она пресекает немедленно! Если может, конечно.
Габи решительно вошла в квартиру Фрёстлей и распахнула дверь в комнату Йозефа.
Томми стоял на кровати, Пеппо стоял на стуле, и они головами пасовали друг другу мяч с автографом. Туда — сюда, туда — сюда, туда — сюда…
Бедный Франц, пытаясь поймать мяч, метался по комнате и непрерывно пищал:
— Перестаньте… пожалуйста… не надо…
Габи бросилась к кровати, схватила Томми за ногу и дёрнула изо всех сил. Томми плюхнулся спиной на кровать. Мяч, который Пеппо послал ему, ударился о стену и отскочил в открытое окно…
Франц подбежал к окну, посмотрел вниз и увидел, как сокровище Йозефа катится к двери подъезда.
— Я не виноват! Это всё ты! — крикнул Томми Габи.
— Я просто хотела, чтобы вы перестали, — огрызнулась Габи.
— Это тебе отлично удалось! — насмешливо бросил Пеппо и спрыгнул со стула.
Франц пулей выскочил из квартиры и бросился вниз по лестнице.
Но в подъезде мяча не было!
Франц выбежал из дома и огляделся…
Он даже на корточки присел и заглянул под машины, припаркованные на улице.
Габи, Томми и Пеппо подошли к нему и тоже огляделись.
Габи побежала в сторону Главной улицы. Она заглядывала в каждый подъезд и под каждую машину.
Томми и Пеппо осмотрели все подъезды и машины на другой стороне. Но мяч с автографом бесследно исчез.
Наконец Пеппо объявил, что мяч, наверно, кто-то уволок. А Томми повторил, что во всём виновата Габи.
Потом оба сказали «Покеда!» и ушли.
Франц сел у двери в подъезд и заревел.
— Ты тоже считаешь, что это я виновата? — спросила Габи.
Франц пискнул:
— Нет… ты мне помочь хотела. Но мне… никто помочь… не мо-о-ожет…
Габи дала Францу носовой платок и сказала твёрдым голосом:
— Мы справимся, Франц. Я что-нибудь придумаю. До приезда Йозефа у нас ещё целых пять дней!
Франц высморкался.
— Но на всякий случай, — сказала Габи, — пусть всё остаётся в тайне.
Она помогла Францу встать.
— Пойдём наверх, закроем вашу дверь и сделаем вид, что всё в порядке.
Сделать вид, что всё в порядке, Францу было очень трудно.
— Как ты себя чувствуешь? — спросила мама за ужином. — Что-то ты совсем бледный. И не ешь почти ничего.
— У меня в животе как-то странно, — сказал Франц.
Он не обманывал. С тех пор как «сокровище» Йозефа вылетело из окна, у Франца было ощущение, будто в животе прыгает горстка камешков.
— Так обычно начинается летний грипп, — сказал папа. — Кстати! Что там всё время хлопает?
Мама прислушалась.
— Окно в комнате Йозефа, — сказала она, вставая. — Я его утром открыла. У него пахло, как в хлеву.
Мама пошла в комнату Йозефа, а Франц подумал: «Сейчас всё выплывет наружу! Сейчас мама увидит, что „сокровище“ исчезло!»
Он даже почувствовал облегчение. Потому что не любит, когда у него тайны от мамы и папы.
Но мама, вернувшись к столу, сказала только:
— Запах исчез.
Отсутствие мяча с автографом она и не заметила. Маму Франца футбольные мячи совершенно не интересуют.
Даже хорошая идея иногда никуда не годится
На следующее утро по дороге в школу Габи сказала:
— Ночью я придумала, как нам быть.
— Правда? — Франц посмотрел на неё с сомнением.
— Возьмём футбольный мяч, который похож на Йозефов, — сказала Габи, — и ты напишешь на нём «Мартин Мюллермайер». Нужно только получше изобразить его подпись.
Подходящий мяч уже есть, сообщила Габи. Он лежит у неё дома, в коробке, куда её папа складывает всякий хлам времён своей молодости.
— Думаешь, у меня получится? Ну, с подписью? — спросил Франц.
— Конечно! — воскликнула Габи.
Это прозвучало так уверенно, что камешки в животе у Франца скакать перестали и только немножко давили на живот изнутри.
А после школы, когда Габи показала Францу старый мяч, камешки уже и не давили, потому что он действительно был похож на мяч Йозефа. Разве что меньше потёрт. Но Габи с этим справилась. Она взяла пилочку для ногтей и стала тереть ею чёрные шестиугольники, пока Франц не сказал удовлетворённо: «Хватит!»
Увы, спокойствие в животе у Франца продлилось только до после обеда. Расположившись в комнате Габи, он начал тренироваться подписываться, как Мартин Мюллермайер. На это ушло не меньше ста листов из блокнота. Но ни одна нацарапанная им подпись даже отдалённо не напоминала автограф на мяче.
— Ничего не получается! — в конце концов простонал Франц и бросил фломастер. — Попробуй ты!
— Я понятия не имею, как выглядит его подпись, — сказала Габи.
Она пододвинула к Францу новый блокнот. Франц его оттолкнул.
— Бесполезно, — сказал он. — С такой дурацкой закорючкой может справиться только сам Мюллермайер.
— Точно! — крикнула Габи. — Вот пусть и поставит свою подпись сам! Поэтому мы сейчас пойдём на стадион «Винервальд».
— Но Мюллермайера, наверное, там сейчас нет, — сказал Франц.
— Тогда спросим кого-нибудь, когда он придёт, — не сдавалась Габи.
— А если этот кто-нибудь скажет, что нас это не касается? — спросил Франц.
— Тогда мы ему объясним, что для тебя это жизненно важно, — ответила Габи.
— А если вход на стадион закрыт и мы не сможем войти? — спросил Франц.
— Ну что ты заладил «а если, а если»! — прикрикнула Габи. — Вставай, пошли!
Она дала Францу мяч, вытолкала его из комнаты и крикнула маме:
— Мы идём на стадион!
Стадион клуба «Винервальд» находится недалеко от Заячьего переулка. Как туда добраться, Франц знал. Он уже бывал там, когда Йозеф играл против молодёжной команды «Винервальд».
Большие ворота были открыты. От них шла широкая дорожка к футбольному полю. Дорожку огромной метлой подметал какой-то человек.
Поделиться книгой: