Перебежчик

— Как так может быть? — удивился Георгий Фомич.

— Вот так, — просто ответил Егор Ивашов и добавил: — Возможно, это связано с тем, что ефрейтор Херманн служил в секретном отделе штаба одиннадцатого корпуса восьмой армии генерал-полковника Отто Велера.

Георгий Фомич вскинул брови, с удивлением, граничащим с возмущением, уставился на Ивашова и заявил:

— Что же ты сразу-то об этом не сказал?

— Ждал подходящего случая, товарищ майор, — с затаенной хитринкой в глазах ответил Егор Ивашов.

Стрельцов снова взял фотографию немца и уже с нескрываемым интересом стал ее рассматривать. После чего он положил снимок уже в ящик стола и плотно его прикрыл.

— А в городе этого Ральфа Херманна тоже никто не знает? — немного недовольно спросил майор.

— По показаниям Алевтины Симонюк, кроме нее Ральф Херманн, насколько ей известно, ни с кем из горожан в контакт не входил и нигде не бывал. Кроме одного адреса.

— Что за адрес? — встрепенулся Георгий Фомич.

— Частный дом на улице Курской под номером двенадцать. Алевтина Симонюк как-то видела, что Херманн заходил туда рано утром, — ответил Егор Ивашов.

— За этим самым домом ты сегодня ночью и наблюдал? — поинтересовался майор Стрельцов.

— Так точно!

— И кто там проживает?

— А проживает там одна интересная семья, муж и жена Балоши.

— Иностранцы, что ли?

— Муж — Балош Фредек. Венгр по национальности. Сорок шесть лет. Участник империалистической войны. В девятьсот шестнадцатом году во время Брусиловского прорыва под Луцком был захвачен в плен. Прижился у нас. Остался. Во время Гражданской войны появился в Сумах. Нашел женщину, Наталью Хомченко, уроженку и жительницу этого города. Женился. До немцев и при них работал в железнодорожных мастерских. Перед самым началом войны Балошами заинтересовались органы госбезопасности.

— Основания? — коротко спросил майор Стрельцов.

— Главное из них, по-моему, состояло в том, что он венгр. Чем занимался при Пилсудском и белых, достоверно неизвестно, — ответил Егор Ивашов. — А жена его попала в поле зрения чекистов, поскольку по происхождению купеческая дочка. А еще и жена венгра.

— А почему госбезопасность раньше всем этим не интересовалась? Этот Балош изначально был венгром, да и его жена стала купеческой дочкой не в сорок первом году, а как только родилась, — заметил Георгий Фомич.

— Я не знаю, товарищ майор, — ответил младший лейтенант Ивашов.

— Хорошо, это я постараюсь выяснить сам, — проговорил майор Стрельцов. — Продолжай.

— Поскольку Балоши — это единственно известная нам связь ефрейтора Ральфа Херманна в Сумах, я решил установить за ними слежку.

— Полагаешь, этот Балош — связной Херманна? — спросил майор Стрельцов.

— Если Херманн немецкий шпион, то такое вполне возможно. Без связного ему никак не передать собранную информацию своим хозяевам, — ответил Егор Ивашов. — Сейчас за домом и его обитателями мною и моими людьми ведется круглосуточное наблюдение.

— А если окажется, что этот Ральф Херманн просто честный немец? — спросил майор Стрельцов и посмотрел на оперуполномоченного полковой контрразведки СМЕРШ. — Что тогда?

Младший лейтенант Ивашов явно ожидал услышать этот вопрос.

Для себя он на него уже ответил, поэтому, нисколько не раздумывая, произнес:

— Тогда я предлагаю поработать с ним.

— То есть завербовать, — без всякой вопросительной интонации проговорил Стрельцов.

— Так точно! — подтвердил Ивашов и продолжил свою мысль: — С целью отправки его обратно в штаб армейского корпуса. Но уже в качестве нашего агента-разведчика. Я с этим предложением, собственно, к вам и пришел. Конечно, мы будем продолжать его проверять, но если он все-таки не шпион, тогда чего упускать такую возможность и время зря терять? Ведь этого немца еще готовить надо будет, обучать.

— Надо, — согласился начальник дивизионного отдела контрразведки СМЕРШ майор Стрельцов, опять посмотрел на Ивашова и продолжил: — Задумка, конечно, хорошая, но сначала мне надо сообщить об этом в армейский отдел контрразведки СМЕРШ и получить от них добро.

— Я понимаю, — сказал Егор Ивашов.

— Ладно, ступай. Я с тобой свяжусь, — после недолгого раздумья произнес майор Стрельцов. — Просьбы какие есть?

— Только одна, — ответил младший лейтенант Ивашов.

— Какая именно?

— Чтобы вопрос с вербовкой Ральфа Херманна решился как можно скорее.

— Я тебя понял, — буркнул майор Стрельцов. — Жди вестей.

Глава 11. Событие за событием

По возвращении от майора Стрельцова в штаб полка младшего лейтенанта Ивашова ожидал сюрприз. В кабинете за его столом сидел сержант Масленников и вел допрос женщины лет двадцати пяти, понуро отвечавшей ему. Немного в сторонке на табурете расположился младший сержант Шакуров из взвода пешей разведки полка.

Похоже, допрос только начался. Поэтому Егор Ивашов кивнул Масленникову, мол, работай, не прерывайся ради меня. Потом младший лейтенант молча уселся в сторонке, там, где обычно устраивался при допросах сам Масленников.

Дело состояло в следующем. Разведгруппа, ходившая в рейд в район села Печище для сбора сведений о противнике и его огневых точках, расположенных против первого и второго батальонов пятьсот двадцатого полка, возвращаясь, заметила подозрительную женщину. Взобравшись на холм недалеко от Терешковки, она что-то выглядывала в расположении этих наших подразделений, строивших укрепления недалеко от села.

Младший сержант Шакуров и еще два разведчика неслышно подобрались к ней, окружили и задержали. На вопрос о том, что ей тут понадобилось, женщина ответила, что она из партизанского отряда, уничтоженного карателями, чудом спаслась, пробирается к своим и боится напороться на немцев.

Шакуров, недолго думая, взял подозрительную женщину с собой и привел в штаб, к младшему лейтенанту Ивашову. Поскольку его на месте не оказалось, разговором с этой особой занялся сержант Масленников, официально пребывающий в должности помощника оперуполномоченного полкового отдела контрразведки СМЕРШ.

К приходу Егора Ивашова Масленникову удалось выяснить, что зовут женщину Стефанией Григорьевной Слободяник. Летом сорок второго года она добровольно вступила в небольшой партизанский отряд, который искал возможность присоединиться к более крупному и сильному. Таких было три. Самым подходящим вроде бы являлся тот из них, который как раз шел рейдом по Сумщине. Им командовал капитан Наумов.

— Так почему же вы не присоединились? — посмотрев на сидевшего в уголке младшего лейтенанта Ивашова, задал новый вопрос сержант Масленников.

— Не успели, — ответила женщина. — Неделю назад наш отряд попал в засаду карателей в районе села Деркачовка и был разгромлен. Мне чудом удалось спастись.

— Еще кто-нибудь спасся?

— Я не знаю, — немного подумав, ответила женщина и пожала плечами. — Я стала пробираться к своим, на восток, села обходила стороной, заблудилась, потом вышла к передовым позициям…

— И стали наблюдать за ними, — встрял в разговор младший сержант Шакуров. — А зачем?

— Я лишь хотела лишний раз убедиться в том, что это были наши, — сказала женщина, быстро обернувшись к нему. — Потому что очень боялась попасть к немцам, — после недолгого молчания добавила она. — У них с пленными партизанами разговор короткий.

Стефания Слободяник выглядела убедительно, и все же было в ней нечто такое, что настораживало младшего лейтенанта. Похоже, не его одного. Сержант Масленников и младший сержант Шакуров время от времени посматривали на эту особу очень недоверчиво. Наверное, так действовал на них ее оправдывающийся тон.

Казалось бы, нечего тут оправдываться. Партизанский отряд разбит. Решение идти к своим совершенно верное, равно как и боязнь попасть к немцам абсолютно естественна.

А еще женщина никак не могла совладать с собой. Это было видно по ее какому-то загнанному, заискивающему взгляду и слишком большому желанию убедить людей, задающих ей вопросы, в своей правоте. Оно явно просматривалось в ответах.

— Кем вы были в отряде? — осведомился Ивашов.

Стефания как-то очень уж быстро и угодливо повернулась к нему и проговорила:

— Я была поварихой и прачкой. Иногда выполняла поручения командира отряда по сбору разведывательных данных. Обряжалась в лохмотья и ходила в близлежащие села просить милостыню, а потом возвращалась и докладывала, сколько там немцев, какая стоит техника. Но такое случалось не часто.

— Как звали командира отряда? — спросил Егор Ивашов.

— Николай Воронков, старший лейтенант Красной армии, — последовал немедленный ответ.

— А комиссар у вас был? — задал следующий вопрос Ивашов.

— Был. Его звали Иван Хорев. Он бывший комсомольский секретарь.

Разговор развивался интересно. Егор понял, что продолжить его следует ему самому. Масленников поднялся и уступил место младшему лейтенанту.

— Сколько в отряде было бойцов? — поинтересовался Егор Ивашов, заняв свое законное место за столом.

— Сперва двадцать один человек. А когда отряд весной сорок третьего разбил почти взвод немцев и полицаев и захватил Герасимовку, он пополнился еще семерыми бойцами.

— Вы провели в селе мобилизацию в партизанский отряд? — спросил Ивашов, опустив слово «насильственную».

— Да, — просто ответила Стефания.

— Но вы хоть как-то проверяли этих людей? — осведомился младший лейтенант Ивашов.

В голову ему пришла мысль о том, что именно среди этих мобилизованных людей и находился враг, который впоследствии и стал виновником уничтожения отряда.

— Этим занимался комиссар отряда товарищ Хорев.

У младшего лейтенанта складывалось двойственное впечатление о Стефании Слободяник. С одной стороны, ему было заметно, что эта женщина не очень-то блещет умом. В дела отряда она была не особо посвящена, исполняла в нем преимущественно хозяйственные функции. Такая особа вряд ли могла являться агентом вражеской разведки.

С другой стороны, при разгроме партизанского отряда Слободяник могла попасть в плен, уже там была завербована, дала согласие стать немецким агентом. Она попалась лишь благодаря толковым полковым разведчикам, когда собирала сведения о наших укреплениях, возводимых в районе села Терешковка.

Надлежало обстоятельно проверить все то, что она сказала.

Егор Ивашов приказал накормить женщину и потом посадить под замок до поры до времени.

После этого он прошагал к начальнику штаба и попросил разрешения сделать срочный телефонный звонок. Майор Степанов против ничего не имел и тактично вышел из кабинета покурить.

Младший лейтенант связался с отделом контрразведки СМЕРШ дивизии, назвался, попросил к телефону майора Стрельцова и тут же получил ответ:

— Это опять ты?

— Я, товарищ майор, — вынужден был признать Егор слегка виноватым тоном.

— Что на этот раз?

Ивашов вкратце обрисовал непосредственному начальнику ситуацию со Стефанией Слободяник. Георгий Фомич выслушал его, хмыкнул и пообещал запросить о ней УШПД — Украинский штаб партизанского движения.

Теперь Егор Ивашов стал ждать уже двух известий. Из отдела контрразведки СМЕРШ армии должно было прийти разрешение на вербовку ефрейтора-перебежчика Ральфа Херманна или же запрещение такового. Из УШПД — ответ на запрос майора Стрельцова о личности Стефании Слободяник.

Наблюдение за домом Балошей пока ничего не давало. Семья эта жила вполне обыкновенно, точно так же, как и прочие обитатели города Сум, не лучше и не хуже других. Фредек Балош каждый день дисциплинированно ходил на работу, а ее на железной дороге и в мастерских всегда было в избытке.

Когда немцы оккупировали советские территории, они тут же энергично принялись менять нашу железнодорожную колею на европейскую, которая была почти на девять сантиметров уже. Это делалось ради того, чтобы не испытывать затруднений со снабжением своих воинских под-разделений. Теперь этот процесс был столь же активно запущен в обратном направлении.

На плечах Натальи Балош оставалось домашнее хозяйство и большой огород.

Так что ничего особенного за ними не наблюдалось. Егор Ивашов начал уже было подумывать о снятии наблюдения за Балошами. К тому же ночные бдения накладывали негативный отпечаток на весь последующий день, даже если младшему лейтенанту и удавалось ухватить несколько часов сна в светлое время суток.

Наконец-то от майора Стрельцова прибыл нарочный с пакетом. Младший лейтенант Ивашов распечатал его и получил сразу оба ответа, с нетерпением ожидаемых им. Армейский отдел контрразведки СМЕРШ после консультации с фронтовым управлением дал добро на предварительную вербовку ефрейтора Херманна и подготовку его к переброске за линию фронта. С этой целью, как было указано в отдельной бумаге, составленной уже самим майором Стрельцовым, в полковой отдел контрразведки СМЕРШ направлялся старший лейтенант Скрынников Станислав Николаевич.

Ивашов вспомнил его. Это был тот самый старлей, которого представил ему Георгий Фомич. Это случилось еще до наступления на Сумы. В тот день они вместе нашли в лесу меж Кияницей и Пушкаревкой то место, с которого передавал радиограммы немецкий агент-диверсант. А вот логово этого волка им обнаружить не удалось.

Старший лейтенант Скрынников тогда показался Егору опытным контрразведчиком. Он заметил кое-какие мелочи, которые ускользнули от внимания самого Ивашова.

«Что ж, если это и правда тот самый старший лейтенант, то я ничего не имеют против его помощи», — решил Ивашов.

На запрос о Стефании Слободяник пришел официальный ответ из Украинского штаба партизанского движения. В нем сообщалось, что Стефания Григорьевна Слободяник действительно служила в отряде старшего лейтенанта Николая Воронкова. Однако связь с ним прервалась еще весной сорок третьего. Потом, в середине июля, в УШПД поступило известие о разгроме отряда Воронкова. Эта беда приключилась в мае.

Так что Стефания никак не могла находиться в партизанском отряде Воронкова неделю назад. Прошло уже три месяца с того дня, когда народные мстители были уничтожены карателями.

Выходило, что Слободяник врет. Совершенно неизвестно, где она пребывала в течение последующих летних месяцев. Подозрение о возможной причастности этой особы к немецкой агентуре превратилось в уверенность.

Немедленно по прочтении пакета младший лейтенант Ивашов приказал сержанту Масленникову привести Стефанию. Тот управился с этим быстро.

Через несколько минут на стуле напротив оперуполномоченного контрразведки СМЕРШ пятьсот двадцатого стрелкового полка вновь оказалась молодая двадцатипятилетняя женщина. Да, та самая, которая утверждала, что она, Стефания Слободяник, уцелела при недавнем разгроме фашистами партизанского отряда, а потом целую неделю шла к своим.

— Попрошу вас еще раз сказать, кто вы такая и что делали недалеко от передовых позиций полка, — проговорил младший лейтенант Ивашов.

Слободяник вздохнула и стала отвечать. Правда, теперь в ее голосе уже совсем не было уверенности, поскольку, кроме имени и фамилии, все остальное, сказанное этой женщиной, было неправдой.

Через несколько минут при ответах на другие вопросы офицера-смершевца Стефания стала откровенно нервничать и путаться в показаниях, что еще более ухудшало ее положение. Младшему лейтенанту было хорошо видно, что внутри нее идет нешуточная борьба. Она сейчас все расскажет как на духу либо, наоборот, упрется и будет отрицать очевидное. Второй расклад был крайне невыгоден для Егора. Он знал, что в этом случае при дальнейшей работе с ней правду из нее придется вытаскивать клещами.

После нескольких вопросов, заставивших Стефанию поволноваться и приведших ее в крайне лихорадочное состояние, Егор Ивашов решил, что пора наступать самому, и сказал простецки, прямо в лоб:

— Может, хватит уже врать-то, Стефания Григорьевна? Нам известно, что отряд был разгромлен три месяца назад. Вот в связи с этим я хочу спросить, где вы были в течение всего этого времени и почему объявились только сейчас, да еще перед нашими боевыми позициями?

Стефания несколько раз моргнула и опустила голову.