Перебежчик

Про недоумение было ясно. Вряд ли немец предполагал, что его будут фотографировать. Да и зачем? Мол, спросите меня, я сам расскажу все, что вам требуется.

Но вот настороженность!.. Ральфу Херманну явно не понравилось то обстоятельство, что скоро у русских контрразведчиков появятся его фотографии.

А может, ничего такого у немца в мыслях и не было. Вдруг все это Егору только показалось?

Глава 9. Кто вы, ефрейтор Херманн?

Немецкие военнопленные содержались в приемно-пересылочном армейском пункте. Здесь они дожидались передачи конвойным войскам НКВД для эвакуации в тыловые лагеря.

Начальство этого заведения встретило младшего лейтенанта Ивашова и писаря-переводчика Холодкова весьма настороженно. Дескать, зачем, с какой целью да кто приказал?

Чтобы пресечь дальнейший ненужный интерес, Ивашову пришлось представиться по полной форме и продемонстрировать удостоверение сотрудника контрразведки СМЕРШ.

Усатый майор НКВД, занимающий должность уполномоченного по делам военнопленных, перечить уже не посмел, лишь неодобрительно покачал седеющей головой. Оно где-то и понятно. В его обязанности входили прием пленных от воинских частей, их учет, содержание и организация отправки в тыловые лагеря, причем все это в условиях фронта. Задача была и так не из простых, а тут нате вам.

Заявляется какой-то младший лейтенант, весь из себя крутой контрразведчик. У него такие полномочиями, что отказать ему нельзя. Но и разрешить то, что он просит, крайне нежелательно. В приемно-пересылочном пункте царил самый настоящий хаос. Поэтому седеющий уполномоченный по делам военнопленных очень не хотел, чтобы кто-то стал свидетелем всей этой неразберихи.

— Если вы хотите, товарищ майор, я могу при вас позвонить в отдел контрразведки СМЕРШ дивизии майору Стрельцову, и он подтвердит мои полномочия, — со слегка угрожающими нотками произнес Егор Ивашов. — Где у вас находится телефон?

— Ладно, — сказал майор НКВД и покосился на настырного младшего лейтенанта. — Делайте свое дело. Что вам для этого нужно?

— Мне нужно показать одну фотографическую карточку вашим пленным, — ответил Егор Ивашов.

— Кому именно? — Уполномоченный по делам военнопленных поначалу не понял намерений младшего лейтенанта. — У меня тут их навалом. Особенно много в последние дни прибыло.

— Всем, — коротко ответил Ивашов.

Усатый майор снова покосился на него, не-много подумал, кивнул с покорностью обреченного и сказал:

— Погодите несколько минут. — Он вызвал к себе розовощекого лейтенанта и приказал: — Объяви-ка общее построение для фрицев.

— Есть! — ответил тот, пропал, минуты через три вернулся и доложил: — Товарищ майор, вверенный вам контингент военнопленных построен. Какие будут дальнейшие приказания?

— Пошли! — коротко произнес усатый уполномоченный.

Розовощекий лейтенант и Ивашов с Холодковым вышли во двор бывшей овощной базы, по периметру которого были выстроены в два ряда пленные немцы. Их было человек триста.

Егор понял, что ему придется набраться терпения.

— Давайте, младший лейтенант! — произнес майор НКВД и отошел в сторонку.

— Холодков, переводи, — сказал Егор Ивашов и громко, чтоб его слышали выстроившиеся немцы, продолжил: — Сейчас я буду подходить к каждому из вас и показывать фотографию. Тот, к кому я подойду, представляется мне и говорит, знает ли он человека, изображенного на снимке.

Холодков повторил все это по-немецки, и Ивашов пошел по рядам.

Начал он с крайнего справа.

— Унтер-офицер ветеринарной службы Пауль Ренке, — назвался тот.

— Вы знаете этого человека? — спросил Егор Ивашов и показал немцу фотографию Ральфа Херманна.

— Нет, не знаю.

Егор Ивашов пошел дальше.

— Стрелок Ганс Гилберт. Нет, никогда не видел.

— Ефрейтор Рауф Алтман, телефонист. Не знаю.

— Канонир Бернхард Вендель. Никогда не видел.

Майор, уполномоченный НКВД, наблюдал за процедурой опроса и явно нервничал. Анкеты на военнопленных еще не заполнены. На днях за немцами приедут «покупатели» из тыловых лагерей, а тут еще этот младшой из СМЕРШа тянет время. Надо же, какая непруха!..

— Стрелок самокатной роты Зигфрид Ягерберг. Нет, не знаю и никогда не видел.

— Товарищ младший лейтенант, я могу увести опрошенных? — нетерпеливо спросил уполномоченный НКВД.

— Да, уводите, товарищ майор.

Строй немцев редел, но никого, кто знал бы ефрейтора Ральфа Херманна, покуда не находилось.

— Обер-ефрейтор Кляйн Бауэр, наводчик орудия. Не знаю, никогда не встречал.

Еще через тридцать минут на плацу осталось человек пятьдесят. Младший лейтенант Ивашов уже понимал, что их опрос тоже ничего не даст. Так оно и получилось.

— Спасибо, товарищ майор, — поблагодарил уполномоченного по делам военнопленных Егор Ивашов.

Усатый майор НКВД едва заметно кивнул и быстро отошел по своим делам, которых у него было немало. Младший лейтенант Ивашов с писарем Холодковым остались во дворе одни.

«Никто Ральфа Херманна не знает. Или немцы врут, — раздумывал младший лейтенант контрразведки СМЕРШ. — Ведь кто-то из них должен был хотя бы видеть его.

Впрочем, откуда солдатам с передовой знать ефрейтора из секретного отдела штаба армейского корпуса? — Егор посмотрел на Холодкова. — Вот, к примеру, знает ли кто-либо из второй роты первого батальона пятьсот двадцатого стрелкового полка этого штабного писаря? Скорее всего никто не знает. Так почему же стрелок самокатной роты Зигфрид Ягерберг должен знать штабного ефрейтора Ральфа Херманна? Совсем не должен.

Однако так или иначе, но знакомых ефрейтора-штабиста надо искать. Все-таки здесь что-то не так.

Может, еще раз допросить Алевтину Симонюк?»

Девушка не была ни взволнована, ни насторожена. Егор понял это сразу, как только она появилась в комнатке, занимаемой контрразведчиками полка. Следом за ней в помещение неслышно вошел сержант Масленников.

Егор Ивашов подошел к нему вплотную и прошипел прямо в ухо:

— А где немец, сержант? Я же поручил тебе глаз с него не спускать!

— Не беспокойтесь, Егор Фомич. Немец в надежном месте.

— Это где же? — недовольно спросил Ивашов.

— На гауптвахте, под замком. Так что никуда он не денется.

Алевтина Симонюк сегодня выглядела как-то вяло. Егор Ивашов задал ей вопрос, который уже озвучивал на первом допросе. Мол, знаком ли Ральф Херманн с кем-нибудь в городе? Алевтина ответила примерно теми же словами. Дескать, не знаю. Вряд ли у него в Сумах было много знакомых.

— А вы с ним выходили куда-нибудь вместе? — напрямую спросил Ивашов.

— Нет, что вы! — заявила Алевтина и посмотрела на Ивашова с хорошо заметным испугом. — А если бы нас увидел кто-нибудь из знакомых? Пошли бы сплетни, пересуды. Мне это совсем не нужно.

«Неужели тупик? Никаких сведений об этом Ральфе Херманне, кроме тех, которые сообщил он сам. Конечно, это довольно подозрительно. Но отнюдь не исключено, что здесь его действительно почти никто не знал», — подумал младший лейтенант.

— Не знаю, может, это вам как-то поможет, — нерешительно произнесла Алевтина после довольно продолжительной паузы.

— Говорите! — Егор Ивашов ухватился за эти слова девушки, как утопающий за соломинку.

— Я однажды видела, как он заходил в один дом на Курской улице. Хотела его окликнуть, но постеснялась. Дожидаться не стала, мне надо было спешить на работу.

— Что за дом, кто хозяева? — Младший лейтенант Ивашов теперь был похож на ищейку, унюхавшую след, но еще не решившую, в какую сторону ей надлежит бежать.

— Дом простой, деревянный, — ответила Алевтина. — Кто там проживает, я не знаю.

— А номер дома? — быстро спросил Ивашов.

— Я не знаю.

— Показать сможете?

— Конечно, — просто ответила Алевтина.

— Тогда пойдемте!

— Сейчас? — Девушка явно удивилась.

— Вас что-то смущает? У вас были какие-то планы? — Младший лейтенант просто горел нетерпением.

— Нет, но…

— Вот и прекрасно! — заключил Ивашов.

Они дошли до улицы Курской, застроенной частными домами. Разрушений здесь было мало, и выглядела она вполне прилично, зелено, чисто и опрятно. Через пару минут Алевтина остановилась и указала на одноэтажный домик под двухскатной зеленой крышей, огороженный невысоким забором:

— Вот этот дом, — сказала она.

Младший лейтенант Ивашов подошел к калитке, запертой на крючок. Он отомкнул его, и они вошли во двор. Егор долго стучался в окошко, но никто не выглянул и двери не открыл. Похоже, дом был пуст.

Егор и Алевтина отправились к соседям. Их дом был поплоше, с покосившимся плетнем. Они негромко постучали.

Им тотчас открыл старик с окладистой седой бородой и спросил:

— Чего вам?

— Не подскажете, кто проживает в соседнем доме? — осведомился Ивашов и ткнул пальцем в нужную сторону.

— Балоши, — последовал ответ. — Муж и жена.

— Не понял. Как? — переспросил Егор.

— Балоши. Фамилия у них такая, — пояснил старик.

— А где они? — поинтересовался младший лейтенант.

— Так они еще вчера уехали в село одежу на продукты менять, — услышал он ответ. — Голодно нынче.

— А когда вернутся, не знаете?

— Нет, — последовал короткий ответ.

— А что вы можете сказать о них? — поинтересовался Ивашов.

— Да ничего такого. Смирные они.

— То есть? — Оперуполномоченный контрразведки СМЕРШ не очень-то понял значение слова «смирные».

— Живут тихо, никого не трогают.

— И их никто не трогает, — сказал Егор скорее самому себе, чем этому деду.

— Ага. И их никто.

Никаких сдвигов в деле выяснения личности ефрейтора Ральфа Херманна пока не случилось. Но у младшего лейтенанта появилась надежда разузнать о нем через его знакомых. Для начала контрразведчику следовало выяснить, кто такие эти самые Балоши.

Общение с офицерами городского отдела НКВД принесло довольно любопытные результаты. Оказалось, что хозяин дома Фредек Балош, венгр по национальности, попал в плен к русским после июньского Брусиловского прорыва под Луцком в девятьсот шестнадцатом году. Тогда только в течение полутора недель наступления в плен было взято почти двести тысяч солдат австро-венгерской армии.

Очевидно, в родной Венгрии Фредерика Балоша ничего не держало, и он решил не возвращаться туда из России. Революция и перипетии Гражданской войны заставили огромные людские массы сниматься с насиженных мест и искать для себя лучшей доли. Они закинули Балоша на Украину, которой тогда правил гетман Скоропадский. Вскоре венгр сошелся с уроженкой Сум Натальей Хомченко, женился на ней и остался жить в этом городе.

Перед самым приходом Советов Фредек Балош поступил на работу в железнодорожные мастерские. Благо обслуживать паровозы надо было всегда. При белых, красных, немцах с австрийцами, гетмане Скоропадском и Петлюре.

Детей у Балошей не случилось. Наверное, бог не дал, или сами того не захотели.

Так они и жили. А перед самым началом войны к ним стали проявлять интерес компетентные органы.

Ничего конкретного у сотрудников НКВД на Балошей не имелось. Они знали лишь то, что Фредек был венгром, проживал в Сумах во времена Пилсудского и белых, был женат на купеческой дочке Наталье Хомченко. Она тоже вызывала интерес у сумских чекистов.

Оперативная разработка Фредека и Натальи Балошей была прервана войной. На настоящее время новых материалов на них в НКВД не имелось. Разве только то, что Фредек и при немцах продолжал трудиться в железнодорожных мастерских. То есть выходило, что он работал на оккупантов.

Но так можно было сказать и про многих других сумчан. Людям просто надо было как-то кормиться, выживать. Кроме того, на второй или третий день оккупации Сум немецкая комендатура издала приказ о возвращении всех трудоспособных граждан на свои предприятия и в организации. Невыход на работу приравнивался к саботажу. А за это устроители нового порядка могли и расстрелять.