Отечественное порно

Алексей Курилко

Отечественное порно

1.

Ночные телефонные звонки звучат тревожно.

Благо, я догадывался о том, кто может мне звонить в двадцать минут третьего.

Я не ошибся.

— Привет, Лёня. Это Гуляев. Не спишь?

Я сдержанно солгал:

— Нет.

— Знаешь, чего звоню?

…С Гуляевым мы знакомы лет пять. За эти годы он звонил мне десятки раз. Исключительно ночью. По совершенно разным причинам. Рассказать новый анекдот. Выяснить за кого я голосовал. Узнать который час. Просто поболтать.

Однажды позвонил под утро.

— Лёня, извини что разбудил. Ты ведь в курсе, что Высоцкий был наркоманом?

— Мгу, — ответил я, не открывая глаза, продолжая досматривать сон.

— А мне только сейчас сообщили. Представляешь?

— Ну и что?

— Ничего. Просто интересно. Разве нет?

— Мгу…

…Откуда я мог знать, почему Гуляев звонит мне на этот раз?..

— Ума не приложу, — сухо признался я.

— Ты знаком с Пербудько?

— Пербудько? Что-то не припомню.

— Жаль, — огорчился он и замолчал.

Я подождал, но пауза затягивалась.

— Ты позвонил лишь за тем, чтобы выяснить знаком ли я с каким-то Пребудько?

— Пербудько, — поправил он.

— Хорошо, Пербудько. Какая разница? Я не знаком ни с тем, ни с другим.

— Сергей Пербудько. Мы с ним учились вместе на телережиссуре. Он очень хочет с тобой встретиться.

— На предмет чего?

— Точно не скажу, не знаю… Но… Я рассказал ему, что ты написал сценарий. Он кажется заинтересовался. Говорил, будто читал какие-то твои вещи. У него есть к тебе предложение. Короче, перезвони ему сам. Запиши телефон.

— Ладно, — говорю. — Диктуй.

2.

В идеале каждый писатель хочет, чтобы за его работу платили деньги. Это справедливо. Однако ныне интеллектуальный труд ценится крайне дёшево. Если бы я вдруг решил жить исключительно на свои литературные заработки, то наверняка бы умер от голода ещё в самом начале своей карьеры — двенадцать лет назад. Это при том, что меня публиковали с завидной регулярностью. В литературных альманахах, журналах, газетах и в парочке книжных сборниках малой прозы. (Я уж не говорю о моей единственной книге, тоненькой и убыточной.) Тем не менее, если сложить все-все-все мои гонорары вместе, то полученной суммы не хватило бы даже на приличный костюм.

Что же делать человеку, который не может не писать и в то же самое время остро нуждается в деньгах?

Можно попробовать стать популярным. То есть гнать километровые тексты в модном ныне жанре фентезятины, и выпускать по дюжине романов в год, не особенно беспокоясь о качестве выпускаемой продукции.

Но во-первых, я не очень-то люблю фентези, так как твёрдо убеждён, что наша реальная жизнь куда интересней и занимательней выдуманной. А во-вторых, не терплю халтуры. Ведь если работа стоит того, чтобы её сделали, то она стоит того, чтобы её сделали хорошо. А иначе… Уж лучше тогда совсем не браться.

В общем, я нашёл другой выход. Так мне казалось. Я решил попробовать себя в качестве сценариста. Как-никак до сих пор «важнейшим из искусств для нас является кино».

Мне сказали, за хороший сценарий можно выручить от десяти тысяч долларов и выше. Ну а с такими деньгами писателю гораздо легче и намного приятней переносить свою бедность.

3.

У меня уже был опыт написания сценария. В соавторстве с одним бывшим кавеэнщиком. То была своего рода проба пера. Ничего путного, на мой взгляд, из той пробы не вышло. Сценарий получился смешной, но пустой и примитивный. А фильм, который по нему сняли, вышел и того хуже. Акценты сместились, финал переделали, текст переврали… Актёры кривлялись, и те немногие шутки что остались, они подавали с таким наигрышем, что меня аж передёргивало всего от стыда и омерзения.

Над вторым сценарием я работал один. В этом были свои плюсы и свои минусы. Главный минус заключался в том, что всё написанное мне приходилось набирать на компе самому. А меня это и сейчас больше всего утомляет.

«Подонок» — так я назвал свой сценарий. Лирическая комедия о журналисте.

Когда-то я пару месяцев работал в газете. С желтоватым таким оттенком. Тема была близка. Понятна.

Над сценарием я работал около года. Я не спешил. Хотелось написать нечто стоящее. И по моему скромному субъективному мнению — мне это удалось.

Я прочёл сценарий знакомому режиссёру. Он специализировался на «ситкомах», мог дать полезный совет. Его мнение имело для меня большое значение.

Но Александр Бондаренко — так звали режиссёра — обрадовал меня сверх меры.

— Я сам хочу снять этот фильм, — сказал он. — Сценарий блестящий! Написан талантливо. Диалоги — супер! Бездна юмора! Но есть мелкие замечания. Учтёшь их, и я или продам сценарий какому-нибудь телеканалу, который оплатит съёмки или найду спонсора. Идёт?

— Идёт, — согласился я.

Почему бы, думаю, не учесть пару-тройку замечаний опытного режиссёра. Сделаю кое-какие поправки и — дело в шляпе!..

Не стану вдаваться в подробности…

Я переписывал сценарий одиннадцать раз. В конце концов между первым вариантом моего сценария и последним — было столько же общего, как между современным человеком и питекантропом. Но самое интересное и одновременно с тем — самое обидное, что после трёх месяцев споров и пререканий, после всех изменений, переделок, добавлений и сокращений, Бондаренко сказал:

— Вчера у меня резался зуб мудрости. Я всю ночь не спал и много думал. В общем. Мне кажется твой изначальный вариант сценария всё-таки, наверное, лучше всех последующих. Единственное на чём я настаиваю — главного героя необходимо сделать гомосексуалистом. В крайнем случае, бисексуалом. Сейчас это снова модно.

Как передать что я чувствовал? Мне казалось я проглотил вулкан.

Конечно же, первым порывом было его загрызть. С этим порывом я совладал. Но за первым хлынул другой… Захотелось затолкать ему в глотку все одиннадцать вариантов сценария…

Я справился со своими эмоциями…

Послал я его к такой-то матери и попытался забыть всю эту историю.

Однако история только начиналась…

4.

Утром я позвонил Пербудько.

Поздоровался. Представился.

Сонный голос в трубке оживился:

— О, безмерно рад вас слышать живым и здоровым!

Мне даже послышался вздох облегчения. Как будто до этой минуты он всерьёз опасался услышать меня мёртвым и больным.

Я сказал:

— Мне звонил Гуляев и просил связаться с вами. Насколько я понимаю — по поводу моего «Подонка»…

— Какого подонка? — спросил Пербудько. — Нет, я хотел бы встретиться именно с вами. Это не телефонный разговор. Вы со мной согласны? Доверьтесь. Думаю, вы заинтересуетесь нашим предложением. Я лично много слышал о вас, читал… Где и когда вам удобно? В любое время, в любом месте, где угодно… Например, сегодня? Например, возле цирка? Например, в кафе «Колибри»? Около четырёх? Нет, лучше ровно в шестнадцать ноль-ноль. Вы на машине?

— Нет, я…

— Хорошо! После встречи я вас подброшу до метро. Договорились?

Такой напор был для меня слишком порывистым. Чувствовалось, что мой собеседник — человек сверхэнергичный. А с подобными людьми, для сохранения в мире гармонии и баланса, я себе беру противоположное поведение, то есть становлюсь медленным, спокойным, я бы даже сказал, вялым.

— Договорились — о чём? — уточнил я. — О встрече?

— Ну конечно! Чего тянуть? Время — деньги. Тем паче в наш мобильный век. Просто это не телефонный разговор. Лучше возле цирка. В кафе «Колибри». Ровно в четыре. Нет, если вы не можете, тогда в пять.

— Да чего там… В четыре так в четыре.

— Ладно, как скажите, мне всё равно…

… Сергей вполне соответствовал тому призрачному представлению, какое я составил о нём по нашей короткой телефонной беседе. Низенький суетливый крепыш лет тридцати.

Он влетел в уютное помещение кафе, быстро осмотрелся и, встретившись со мной глазами, бросился к столику за которым я сидел. По пути он столкнулся с проплывающей мимо официанткой, с извинениями обогнул её, засмотрелся на её ноги, сбил стул, подхватил его на лету, не дав упасть, и наконец уселся напротив меня и протянул руку:

— Сергей.

— Лёня.

— Ну что? Чай, кофе, сок?

Я не успел ответить, как он уже подозвал официантку и попросил два чёрных кофе.

— Курите, — предложил он, увидев в моих руках пачку сигарет.

— Спасибо, подожду кофе. — Я решил взять инициативу в свои руки. — Итак, вы заинтересовались моим сценарием…

— Каким сценарием? — встрепенулся он и вроде как занервничал.

— Я написал сценарий… Подонок. Это название. Гуляев сказал, что…

— Вашего сценария я не читал!

Он глянул на циферблат наручных часов.

Я растерялся:

— Тогда…

— Но у меня была ваша книга, — затараторил он. — Да, книга. Она осталась у жены. Мы развелись. Как говорится, не сошлись характерами. Всему виной её комплексы. Остальное я не замечал. Мы люди творческие, вы должны меня понять. Я бы легко мог сделать её звездой, наподобие Татьяны Руссовой, но мне нужно слепо доверять. Она должна была верить мне, как эта… Орлова Александрову. Давайте перейдём на «ты». Мы ведь ровесники.

Я не совсем успевал за крутыми переходами его мыслей. Он говорил быстро и легко перескакивал с одной темы на другую. Признаюсь, я так никогда до конца и не привык к этим скачкам.

— Ты женат? — спросил он. — Впрочем, не важно. В этом деле у каждого свой опыт. Но рано или поздно всякий мужчина приходит к одному выводу: бабы — отдельный вид, не изучённый досконально. Согласен? Хотя книгу твою она хвалила. Её понравилось. Я это отлично помню. Потому что редкий случай когда б она оставалась чем-то довольной. Обычно она всё критиковала. Характер, как у старой одинокой учительницы химии — всё её раздражает. Ты, наверное, здорово пишешь.

— Наверное.

— Я-то не читал. Ведь книга осталась у неё. Я оставил ей всё! Пусть подавится. Мне ничего не надо. Взял лишь самое необходимое — зубную щётку, ноутбук и машину. А зачем её машина? Пробки в городе устраивать? Ты не торопишься, время есть? Скоро подойдёт один товарищ. Он всегда опаздывает, но при этом сын дипломата. Старший. Представляешь? Только это строго между нами.

— Что именно?

— Наше предложение.

— Какое предложение?

— Наше.

Официантка принесла кофе. Вновь Сергей открыто залюбовался её ножками. Когда та зашла за барную стойку, он вздохнул и снова глянул на часы.

— Уже скоро, — сообщил он. — Больше, чем на сорок минут он никогда не опаздывал. Порода.

И в это мгновение в кафе вошёл высокий молодой человек в дорогом элегантном костюме. Молодой человек был красив и подтянут. Внешность была идеальной до пошлости: светлые волосы, высокий лоб, голубые глаза… В советском кинематографе актёры с похожей внешностью играли адъютантов белогвардейских генералов или немецких аристократов, служивших в СС.

— А вот и Трубецкой! — воскликнул Пербудько.

Ну конечно, подумал я. Разве могла быть у этого благородного франта фамилия Соскин или Пупков.