Мэнцзы

Ст. XI.

Мэн-цзы сказал: Великий муж не питает непременного убеждения в том, что его слово верно и что его действия непременно осуществимы; а в том и другом случае только обращает внимание на то, где справедливость[17].

Ст. XII.

Мэн-цзы сказал: Великий муж есть тот, кто не теряет своего детского сердца[18].

Ст. XIII.

Мэн-цзы сказал: Ухаживание за родителями, когда они живы не стоит того, чтобы считаться великим делом и только отдание им посмертного долга может считаться таковым.

Ст. XIV.

Мэн-цзы сказал: Благородный муж, следуя истинным путем, углубляется (в область знания), желая овладеть им. Овладев им, он спокойно пребывает в нем. Спокойно пребывая в нем, он твердо опирается на него. Твердо опираясь на него, он берет его справа и слева как из неиссякаемого источника. Поэтому-то он и желает овладеть им[19].

Ст. XV.

Мэн-цзы сказал: Обширная эрудиция и тщательное уяснение законов имеет целью, при их посредстве, обратиться к уяснению связующих начал[20].

Ст. XVI.

Мэн-цзы сказал: Не было случая, чтобы тот, кто пользуется своими преимуществами для покорения человека, мог покорить его. Вселенную же можно покорить только тогда, когда пользуются своими преимуществами для питания и воспитания народа. Без сердечной покорности вселенной невозможно сделаться ее правителем[21].

Ст. XVII.

Мэн-цзы сказал: Всякая ложь зловредна; но действительно зловредна та ложь, которая скрывает (от правителей) людей достойных по своим нравственным качествам и талантам[22].

Ст. XVIII.

Сюй-цзы сказал: Чжун-ни часто обращался с восхвалением к воде, говоря: «Ах, вода! Ах, вода!» Что он нашел в ней заслуживающего похвалы[23] ?

2) Мэн-цзы отвечал: Из родника бьет вода, не останавливаясь ни днем ни ночью. Наполнив все углубление, она устремляется далее и изливается в море. Таково свойство всего имеющего источное начало. Вот, что он нашел в ней заслуживающего похвалы[24].

3) Но возьмем воду, не имеющую истока. В седьмой и восьмой лунах, когда накопляется дождь, она наполняет канавы и арыки, но ее высыхание можно ожидать немедленно. Поэтому благородный муж стыдится незаслуженной славы[25].

Ст. XIX.

1) Мэн-цзы сказал: То, чем люди отличаются от животных, самая малость; народная масса бросает ее, между тем, как благородные люди сохраняют ее[26].

2) Шунь ясно понимал все разнообразие предметов, вникал в законы человеческих отношений. Он исходил в своей деятельности из человеколюбия и справедливости, а не исполнял только требования человеколюбия и справедливости[27].

Ст. XX.

Мэн-цзы сказал: Юй ненавидел прекрасное вино и любил добрые речи[28].

2) Тан (1783-1753) держался середины и назначал людей достойных, не осведомляясь об их происхождении[29].

3) Вэнь-ван (1231-1135) обращался с народом так, как будто бы он еще испытывал страдание и направлял свои взоры к истинному пути, как будто бы не видел его[30].

4) У-ван (1169-1116) не относился небрежно к близким и не забывал отдаленных.

5) Чжоу-гун (ум. 1105 по Р. Хр.) думал соединить в себе доблести трех царей, чтобы осуществить 4 принципа, которым они следовали и, если находил в них что-либо неподходящим (по времени и условиям), устремлял взоры вверх и думал, превращая ночь в день, и, когда ему удавалось по счастью додуматься до решения, он сидел в ожидании утра[31].

Ст. XXI.

1) Мэн-цзы сказал: С исчезновением следов сюзеренной власти, перестали являться и оды, а когда они перестали появляться сочинена была летопись «Чунь-цю»[32].

2) Летописи Цзинь'ская «Чэн», Чу'ская «Тао-у» и Лу'ская «Чунь-цю»[33].

3) Ее (т. е. летописи Чунь-цю) факты — это деяния Ци'ского князя Хуаня и Цзинь'ского Вэня; ее стиль — исторический. Что касается ее справедливого суда, сказал Конфуций, то я осмелился принять его на себя[34].

Ст. XXII.

1) Мэн-цзы сказал: Влияние государя прекращается чрез 5 поколений; влияние обыкновенного смертного (также) прекращается чрез 5 поколений[35].

2) Хотя мне не удалось быть учеником Конфуция, но я заимствовал (похитил) его учение от других для собственного блага[36].

Ст. XXIII.

1) Мэн-цзы сказал: С первого взгляда кажется, что можно взять; а потом оказывается, что можно не брать и не смотря на это взять — нанесешь ущерб честности. По-видимому можно дать, а потом покажется, что можно не давать и все таки дать — нанесешь ущерб милосердию. По-видимому можно умереть, а потом покажется, что можно не умирать и все-таки умереть — нанесешь ущерб мужеству[37].

Ст. XXIV.

1) Пан-мэн обучался стрельбе из лука у И. Постигнув в совершенстве искусство И, Пан-мэн подумал, что во всей империи только И превосходит его в стрельбе и вследствие этого убил И. Мэн-цзы по этому поводу сказал: в этом также виноват И. Гун мин — И сказал: «Судя по справедливости он как будто не виноват» выражая этим только то, что И был виноват в легкой степени. Как он мог быть невиноват[38]?

2) Чжэн'цы послали своего полководца Цзы-чжо Жу-цзы произвести нападение на княжество Вэй, которое послало своего полководца Юй-гун Сы для преследования его. Цзы-чжо Жу-цзы сказал: Сегодня я нездоров и не в состоянии держать лука — я должен умереть. Обратившись к своему вознице, он спросил его: «Кто меня преследует»? Возница отвечал: Юй-гун Сы. В таком случае я останусь жив, сказал Цзы-чжо Жу-цзы. Возница сказал: Юй-гун Сы искусный вэй'ский стрелок и вы говорите что останетесь живы — как же это объяснить? Юй-гун Сы, отвечал Жу, учился стрельбе у Инь-гун То, который в свою очередь учился ей у меня. Инь-гун То человек прямой и друзья, которых он выбирает, непременно люди прямые. Юй-гун Сы подъехав сказал: Отчего вы не держите лука? Сегодня я болен и не могу держать его, был ответ. Тогда Юй-гун Сы сказал: Ваш покорнейший слуга учился стрельбе у Инь-гун То, который учился ей у вас и я не могу вашим же искусством погубить вас. Но сегодняшнее дело — царское дело и я не смею манкировать им. С этими словами он вынул стрелы из колчана, ударом об колесо отбил их металлические наконечники, выпустил 4 стрелы и удалился[39].

Ст. XXV.

1) Мэн-цзы сказал: Если бы красавица Си-цзы покрывалась грязным платком, то все люди, проходя мимо нее, затыкали бы носы[40].

2) Хотя бы человек был безобразен лицом, но если он попостится и омоется, то может приносить жертву Верховному Владыке[41].

Ст. XXVI.

1) Мэн-цзы сказал: Все те, которые рассуждают о природе вещей, имеют дело только с ее проявлениями, которые должны иметь основою естественность.

2) То, что я не люблю в умниках — это их измышления. Если бы они были похожи на Юй'я, когда он направлял воды, то я не имел бы ничего против их ума. Способ отведения вод Юй'ем был такой, который не доставил ему никакого труда (т. е. естественный). Если умники будут делать то, что не доставит им труда, то их мудрость будет велика[42].

3) Хотя небо высоко и звезды (светила) далеки, но, исследуя их проявления, мы можем, сидя у себя, определить в какой день 1000 лет тому назад было солнцестояние[43].

Ст. XXVII.

1) У Гун-хан Цзы умер сын Ван-хуань. Главный министр (Ци'ского князя) также отправился к нему для выражения соболезнования. Когда он вошел в ворота, то одни старались заговорить с ним при входе, а другие отправлялись к занимаемому им месту и разговаривали с ним.

2) Мэн-цзы не говорил с ним. Будучи недоволен этим, Ван-хуань сказал: Все господа говорили со мною за исключением только одного Мэн-цзы — значит он презирает меня.

3) Услышав это Мэн-цзы сказал: Согласно придворным церемониям для разговоров не переходят с одного места на другое и для приветствий не переступают с одного порожка на другой. Я хотел соблюсти правила, а Цзы-ао (прозвание Ван-хуаня) признает это за пренебрежение. Не странно ли[44] ?

Ст. XXVIII.

1) Мэн-цзы сказал: Чем благородный муж отличается от других людей, это то, что он хранит в душе, а именно: человеколюбие и вежливость.

2) Человеколюбивый любит людей, вежливый относится к ним с уважением.

3) Тот, кто любит других, того постоянно любят другие; тот, кто уважает других, того постоянно уважают другие.

4) Вот здесь человек. Он обходится со мною возмутительно. В этом случае благородный человек всеконечно обратится к самому себе и скажет: Без сомнения я сам был негуманен и невежлив, иначе зачем бы ему было так обращаться со мною?

5) Тогда он (снова) обращается к самому себе и становится еще более гуманным и более вежливым. Но, возмутительное поведение другого остается то же самое. Тогда благородный. муж снова обращается к самому себе и говорит: Без сомнения я сам был не вполне искренен в своих чувствах любви и уважение к нему.

6) Обратившись к самому себе, он доводит искренность своих чувств до крайних пределов. Но, возмутительное поведение другого остается то же самое. Тогда он говорит: Это безумный человек. Если он ведет себя таким образом, то чем он отличается от животного? И стоит ли толковать с животным?

7) По этой причине у благородного мужа есть скорбь длящаяся всю его жизнь и нет напасти, которая бы продолжалась одно утро. Но что касается его скорби, то она заключается в следующем: Шунь был человек и я также человек. Но Шунь сделался образцом для вселенной, образцом, достойным передачи в потомство; между тем, как я все еще представляю собою обыкновенного деревенского мужика. Вот что прискорбно для него. Скорбя, чего же он хочет? Походить на Шуня и только. Что касается несчастия, то такого не существует для благородного мужа. Он не делает ничего противного человеколюбию и обычным, общепринятым правилам (церемониям) и потому, если с ним и случится какое-нибудь мимолетное несчастье, он не скорбит[45].

Ст. XXIX.

1) Юй и Цзи в мирное время трижды проходили мимо своих ворот и не входили в них. Конфуций восхвалял их[46].

2) Янь-цзы, живший в эпоху смут, обитал в грязном переулке, довольствовался чашкою рису и ковшом воды. Другие не вынесли бы этих лишений, а он не изменил своей веселости. Конфуций восхвалил его.

3) Поэтому поводу Мэн-цзы сказал: Юй, Цзи и Янь-хуй были проникнуты одним принципом[47].

4) Юй думал, что, если во вселенной (империи) будут утопившиеся, как будто бы он сам утопил их. Цзи думал, что, если во вселенной будут страдающие от голода, как будто бы он сам заставил голодать их. Поэтому-то они так горячились (в своей деятельности на благо народа).

5) Таким же образом действовали бы Юй, Цзи и Янь-хуй, будучи поставлены один на место другого.

6) Представьте себе, что живущие с вами в одной комнате подрались; в этом случае, хотя бы вы отправились разнимать их, надев шапку на растрепанные волосы и подвязав кисти, и разняли бы их — это допустимо.

7) Но, если бы драка была у соседа и вы в таком же (неприличном) виде отправились бы разнимать их, то это была бы ошибка. В этом случае, хотя бы вы затворили свои ворота, и это допустимо[48].

Ст. XXX.

1) Гун-ду-цзы сказал: Куан-чжан во всем государстве известен своею непочтительностью к родителям, а между тем вы гуляете с ним и вдобавок к этому вежливо обращаетесь с ним. Позволю себе спросить, как это объяснить?

2) Мэн-цзы отвечал: Есть пять вещей, которые по мирским обычаям считаются непочтительностью: 1) когда, ленясь работать, не заботятся о пропитании родителей; 2) когда, предаваясь азартным играм (в шашки) и пьянству, не заботятся о пропитании родителей;

3) когда, питая страсть к деньгам и богатству и сосредоточивая свою любовь на жене и детях, не заботятся о пропитании родителей;

4) когда, предаваясь похотям слуха и очей, срамить родителей;

5) когда питают страсть к храбрости, дракам и озорничеству и тем ставят родителей в опасное положение. Имел ли Чжан-цзы один из этих недостатков?

3) В деле же Чжан-цзы сын стал упреками возбуждать отца к добру и вследствие этого между ними вышло несогласие.

4) Возбуждать к добру при помощи упреков — это дружеский долг. Применение же этого принципа в отношениях между отцом и сыном более всего губит естественное чувство любви.

5) Неужели же Чжан-цзы не желал иметь супружеской и родительской родственной связи? Но, так как он провинился пред отцом и не мог приблизиться к нему, то развелся с женою, выгнал сына и на всю жизнь лишил себя их заботливости. Он принял такое решение, полагая что, если поступит не так, вина его будет еще больше. Так вот каков был Чжан-цзы![49]

Ст. XXXI.

1) Когда Цзэн-цзы жил в городе У-чэне, Юе'сцы сделали набег на него. Некто сказал ему: Разбойники подходят, почему бы не удалиться отсюда? Тогда Цзэн-цзы сказал (дворнику): Не помещай никого в моем доме, чтобы не портили травы и деревьев. Когда же грабители удалились, он послал сказать ему: Поправь мой дом и ограду, я возвращусь. Грабители удалились и Цзэн-цзы возвратился. Тогда ученики его сказали: С нашим учителем обращались здесь с такою искренностью и почтением; а когда пришли разбойники, то он первый ушел на виду народа; а удалились разбойники, он возвратился — ведь это неловко? На это Шэнь-ю Син заметил: Не вам понять это. В прежнее время, когда Шэнь-ю подвергся несчастью (нападению) со стороны носильщиков травы, у нашего учителя было 70 учеников и не смотря на это он не принял участия в этом деле[50].

2) Во время пребывания Цзы-сы в уделе Вэй в него было сделано вторжение из удела Ци. Тогда некто сказал ему: Разбойники подходят, почему бы вам не удалиться? На это Цзы-сы отвечал: «Если я уйду, то кто же будет помогать князю в защите удела»[51] ?

3) Мэн-цзы сказал: Цзэн-цзы и Цзы-сы хотя и служили одному принципу, но первый из них был учителем, как бы отцом, или старшим братом, тогда как второй был сановником, занимая подчиненное положение. Если бы они поменялись местами, то каждый из них (на месте другого) поступил бы также.

Ст. XXXII.

Чу-цзы сказал Мэн-цзы: Князь послал человека посмотреть действительно ли вы отличаетесь от других людей. На это Мэн-цзы сказал: Почему мне отличаться от людей? Яо и Шунь были такие же люди, как и другие[52].

Ст. XXXIII.

1) У одного Ци'сца были жена и наложница, с которыми он жил в своем доме. Когда их муж выходил из дому, то непременно возвращался напившись и наевшись и когда жена спрашивала его с кем он пил и ел, то оказывалось, что это были все богатые и знатные люди. Тогда жена, обратившись к наложнице, сказала ей: Когда муж выходит, то непременно возвращается напившись и наевшись и когда спросишь его с кем он пил и ел, то оказывается, что это все богатые и знатные люди; а между тем никто из знатных никогда не был у него; я хочу подсмотреть, куда он ходит. Встав рано утром, она окольными путями следовала за мужем туда, куда он шел. Во всем городе никто не останавливался и не разговаривал с ним. Наконец он достиг восточного предместья и там у приносивших жертву на кладбище просил остатки (жертвенного мяса и вина); а когда этого ему не доставало, он осматривался кругом и направлялся к другим. Вот каким образом он насыщался. Жена возвратилась и сказала наложнице: Вот что теперь проделывает муженек, на которого мы надеялись и с которым мы связаны на всю жизнь. (С этими словами) она с наложницей стала поносить своего мужа и плакать вместе с нею в зале. А муж, не зная этого, с довольным и веселым видом пришел домой и гордо обошелся с своими женою и наложницей[53].

2) С точки зрения благородного человека редко бывает, чтобы жены и наложницы не стыдились и не плакали при виде тех средств, которые употребляются людьми для достижение богатства, знатности, выгод и славы.

ГЛАВА V. Вань Чжан. Часть 1.

Ст. I.

1) Вань Чжан спросил Мэн-цзы: Почему это Шунь, отправляясь в поле, взывал к милосердному небу и заливался слезами? От ропота и неоступной думы, отвечал Мэн-цзы.

2) Вань Чжан сказал: Когда родители любят сына, то он радуется и не забывает их, когда же они ненавидят его, то он, хотя бы они тиранили его, не ропщет. А если так, то значит Шунь роптал (на родителей)? Мэн-цзы отвечал: Чан-си обратился к Гун-мин Гао с следующею речью: Относительно хождения Шуня на поле я уже удостоился слышать ваш рассказ. Что же касается того, что он заливался слезами и взывал к милосердному небу и к родителям, этого я не знаю. Это недоступно для твоего понимания, отвечал Гун-мин Гао. Он полагал, что сердце почтительного сына не такое беззаботное. Шунь непременно сказал бы: Я прилагаю все мое старание к возделыванию земли, чтобы только исполнить сыновний долг пропитания родителей, а между тем, они меня не любят. Чем же я провинился пред ними[1] ?

3) Император Яо отправил Шуню 9 своих сыновей, двух дочерей, разных чинов, коров и овец запасы хлеба — все приготовил на службу ему среди полей; к нему направились многие из ученых империи. Сам государь пожелал иметь его помощником в управлении царством и затем уступить ему престол. Но, Шунь, вследствие того, что не был любим родителями, чувствовал себя подобным бедняку бесприютному.

4) Для всякого желательно пользоваться расположением ученых в государстве, но этого было недостаточно для рассеяния скорби Шуня. Красавицы желательны для каждого любителя красоты: Шунь женился на двух царских дочерях, но этого было недостаточно для рассеяния его скорби. Богатство желательно для каждого: богатство Шуня заключалось в обладании государством, но этого было недостаточно для рассеяния его скорби. Знатность желательна для каждого: что касается знатности, то Шунь был императором, но этого было недостаточно для рассеяния его скорби. Таким образом, ни любовь народная, ни красавицы, ни богатство, ни знатность не могли рассеять скорби Шуня, это могла сделать только родительская любовь[2].

5) В детстве люди чувствуют влечение к отцу и матери; когда познают красоту, то чувствуют влечение к молодым и красивым женщинам; когда имеют жену и детей, то к ним чувствуют влечение; когда поступают на службу, то чувствуют влечение к государю и, если не пользуются благосклонностью его, то начинают беспокоиться. Но человек, отличающийся великою сыновнею почтительностью, в течении всей жизни чувствует влечение к отцу и матери. Пример влечения к отцу и матери в пятидесятилетнем возрасте я вижу в великом Шуне[3].

Ст. II.

1) Вань-Чжан спросил Мэн-цзы говоря: В Ши-цзине сказано, как должно поступать при женитьбе. Непременно сообщать родителям. Если действительно это так, как сказано в Ши-цзине, то никому, как Шуню следовало бы исполнить это правило. А между тем, он женился без спроса. Как же это? Мэн-цзы отвечал: Если бы действительно он сообщил им, то не мог бы жениться. А между тем, совместное сожительство мужчины и женщины есть великая человеческая обязанность и потому, если бы он сообщил им, то попрал бы великую человеческую обязанность и тем возбудил бы их гнев.

2) Вань Чжан сказал: О том, что Шунь женился без спроса, я уже удостоился слышать ваши разъяснения, но как же император Яо выдал за Шуня своих дочерей, не заявив его родителям? Император также знал, что, сообщи он об этом, он не мог бы выдать их за него, отвечал Мэн-цзы.

3) Вань Чжан сказал: Отец и мать приказали Шуню исправить житницу, которую Гу-соу, отец его зажег, оставив лестницу. Приказали ему вычистить колодец; не зная, что он вышел из него, они закрыли его. Тогда Сян (брат Шуня) сказал отцу и матери: План прикрыть в колодце владетеля столицы (Шуня) — все это моя заслуга; его скот и житницы пусть будут вашими, а его щит и копье, лук и гусли пусть будут моими; двух невесток я заставлю убирать мою кровать. После этого он отправился во дворец Шуня, которого увидел на диване играющим на гуслях. Сконфузившись Сян сказал: Я стосковался по тебе. На это (обрадованный посещением брата) Шунь сказал: Вот здесь все мои чины. Ты управляй ими. Не знаю — знал ли Шунь, что брат хотел убить его? Как не знать, отвечал Мэн-цзы, но он скорбел, когда скорбел Сян и радовался, когда радовался последний[4].

4) Вань Чжан сказал: В таком случае Шунь радовался притворно? Нет, отвечал Мэн-цзы. Некто послал Чжэн-цзы-чаню в подарок рыбу; Цзы-чань приказал смотрителю прудов воспитывать ее в пруде; но смотритель изжарил ее и доложил следующее: Сначала, когда я пустил ее, она чувствовала себя неловко, а спустя немного расправилась и потом весело уплыла. Цзы-чань сказал: Она попала в свою стихию, она попала в свою стихию. Смотритель вышедши сказал: Кто считает Цзы-чаня умным? Я изжарил рыбу и съел ее, а он говорит: она попала в свою стихию, она попала в свою стихию. Из этого следует что благородный муж может быть обмануть тем, что допустимо по законам природы, но его трудно обмануть тем, что несогласно с ними. Сян пришел к Шуню под прикрытием братской любви, поэтому последний искренно поверил ему и обрадовался. Какое же тут притворство[5] ?

Ст. III.

1) Вань Чжан спросил: Почему Шунь, сделавшись сюзереном, только изгнал Сяна, когда он убийство Шуня сделал своим постоянным занятием? Мэн-цзы отвечал: Шунь возвел его в князья, а некоторые ошибочно говорят, что он изгнал его.

2) Вань Чжан сказал: Шунь сослал министра работ в Ю-чжоу, Хуань-доу отправил в горы Чун, убил старшину племен Сань-мяо в Сань-вэй'е, казнил Гуня в горах Юй. Вся вселенная преклонилась перед наказанием четырех злодеев, потому что он казнил бесчеловечных людей. Сян был самым бесчеловечным из них, а Шунь поставил его князем Ю-би. Чем же виноваты были Ю-би'сцы? Неужели же человеколюбивый человек непременно должен так поступать? Если дело касается чужих, так он казнит их, а брата так возводит в князья. На это Мэн-цзы отвечал: Человеколюбивые люди в отношениях своих к братьям не гневаются на них, не питают против них злобы, а только чувствуют к ним привязанность и любят их. Чувствуя к ним привязанность, желают, чтобы они были богатыми. Шунь, сделал брата князем Ю-би, обогатил и сделал его знатным. Разве можно было бы считать привязанностью и любовью, если бы он, будучи сам императором, оставил бы брата простым человеком[6].