Было — не было

— Э, не! Месяц!

— Ну, месяц, — тотчас же согласился Гешка.

Шлепа буравил его своими маленькими глазками, пытаясь постичь непостижимое: зачем пацану понадобился чемодан?

— А для чего тебе?

— Ну… Нам в школу велели принести.

Тут Гешка совершил тактическую ошибку. Что хорошо для бабушки, на то Шлепа не клюнет. Школа для Шлепы — пустой звук.

— В школу? — в голосе Шлепы появились нотки опасного недоверия. — Иди ты!..

— Ну… ну… летом… в турпоход, — быстро поправился Гешка. — Лямки к нему приделаю…

Чем дурнее он будет выглядеть в глазах этого дурня, тем больше шансов на успех.

И верно, тот как захохочет на всю улицу! Очевидно, представил себе, как чемодан верхом на Гешке вползает на вершину горы.

— Приделывай к своему! — Шлепа поднял чемодан.

— Погоди! — Гешка одной рукой ухватился за чемодан, другой извлек из кармана сверкнувшую на солнце бляху. — Хочешь?

Шлепа заинтересовался.

— Что это?

— Это? Японский орден, — без малейшей запинки ответил Гешка.

— Иди ты! — Шлепа попробовал бляху на зуб. — Золотой, — уважительно сказал он, сплюнув.

— Еще какой золотой! — обрадованно подтвердил Гешка. — Самый высший японский орден. «Харакири» называется. Они его из чистого золота шпарят. Так берешь или нет? — осмелел он. Шлепа не выпускал бляху из руки.

— А еще что у тебя там? — Шлепа хлопнул по Гешкиному карману. — Давай, давай, не жадничай!

Гешка вытащил двадцать копеек.

— Все! Больше ничего нет.

— Э, пропадай моя телега! — Шлепа взял деньги. — Бери! На три дня. В срок не вернешь — берегись!

Счастливый Гешка схватил чемодан, обнял его, как самого близкого друга.

— Погоди, дай выгребу свои шмутки.

И Шлепа открутил зубами проволоку, заменявшую замок.

В черном брюхе чемодана, таком же ободранном, как и его бока, лежали две-три замусоленные тетрадки и множество конвертов. Гешка уставился на них недоуменно.

— Для чего тебе столько?

— Мне?! — опять захохотал Шлепа, тряся модными нестрижеными лохмами. — Не мне, а ей… Ну, язычнице!.. Ну, англичанке!.. Ну, учительнице английского, лопух банановый! У нее завтра день рождения. Так я ей сразу сто поздравлений — три дня писал. И все без марок. Доплатные, пусть раскошеливается. Сто доплатных писем. Ха-ха-ха! Здорово, а? — он смотрел на Гешку, ожидая дани восхищения. — Есть у меня в голове серая начинка, а?

— Еще какая серая! — похвалил Гешка.

Он опустился на колени, сунул голову под крышку, стал оглаживать и ощупывать чемодан со всех сторон. Деревянный каркас! Ремни!..

Как раз то, что нужно!

С рыжей кошкой…

Собственно, какая это встреча! Один человек идет себе, тихо-мирно, как все нормальные люди, несет кусок водосточной трубы, ничего плохого не подозревая, а другой злодейски крадется за ним по пятам. Улучит подходящий момент и как ошарашит.

— Гешка!

— Ох!

Гешка от неожиданности выронил свою ношу. Жестяная труба загремела по тротуару.

Перед ним стояла младшая сестренка, вреднющая, ехиднейшая Катька. Жидкие рыжие косички оттопырились в обе стороны, рот до ушей, хоть завязочки пришей, глаза сияют — довольна!

— Ага! Испугался! Испугался! — запрыгала на козий манер.

— Как дам! — Гешка замахнулся на нее. — А ну марш домой, рыжая кошка! — Он нагнулся за трубой.

Но Катька не тронулась с места — эта хитрющая девчонка отлично умела отличать пустую угрозу от настоящей опасности.

— А я знаю! А я знаю! — снова запрыгала она. — Ты трубу в том доме сломал — я видела!

Это была наглая ложь. Водосточная труба держалась на честном слове, и стоило Гешке стукнуть по ней кулаком, как она отвалилась сама собой. Но кому поверят: ему или Катьке?

Вот она уже выпалила, приплясывая, самое неприятное:

— А я маме скажу! А я маме скажу!

«Шпионка! Предательница! Доносчица!» — мысленно обругал ее Гешка, Но вслух обозвать не посмел: это лишь осложнило бы положение.

Нет, с Катькой надо иначе. Вот, например, секреты. Эта дрянь-девчонка обожает секреты. Секреты — ее слабое место.

Гешка сразу напустил на себя таинственный вид, прижал палец к губам:

— Тсс!

Катька еще не поверила, но уже заинтересовалась.

— Почему — тсс? — Она, невольно следуя его примеру, тоже перешла на шепот.

— Потому что люди могут услышать.

— А почему им нельзя?

— Потому что это тайна!

Теперь, когда было сказано «тайна», инициатива перешла к Гешке. Но надо еще уметь ею воспользоваться. Катька не просто вредная, она — опасно вредная, на ерунде ее не проведешь.

— Сказать, труба для чего?

— Ой, скажи, скажи!

Катька уже сгорала от любопытства, и он, закончив предварительную подготовку, шепнул:

— Понесу завтра в школу. Тогда наш класс выйдет на первое место по металлолому!

— А вот и врешь! А вот и врешь! — заверещала Катька на всю улицу.

Гешка сделал отчаянную попытку спасти положение:

— Хочешь, поклянусь?

— Все равно не поверю! Все равно не поверю! — торжествовала Катька. — Ты что Леньке в тот раз говорил? Не буду я с металлоломом возиться, говорил. Три консервные банки принес — и ладно, говорил. Есть у меня дела поважнее, говорил…

Слово в слово!

Сколько раз Гешка давал себе зарок ни о чем не говорить при ней с друзьями! Сидит в углу со своими бумажными куклами, спиной повернулась, вроде и не слушает, а у самой уши, словно звукоуловители.

Оставался только один выход.

— Ну, ладно. Это я, правда, соврал, — признался Гешка. — А вот теперь не совру. Знаешь, зачем труба? Иди сюда… Иди ближе, не бойся.

Он зашептал в подставленное ярко-пунцовое ухо. Зашептал чистую правду. Немыслимую! Невероятную!

Представьте себе: поверила! На бабушкин манер всплеснула руками:

— Батюшки! Как наши космонавты?

Теперь, когда удалось, Гешка сразу заважничал.

— Что космонавты! Они только вблизи шарика. А я… — Набрал воздуха в легкие. — «Биллионы километров, световые годы поглощались в стремительном темпе. Молниеносно пролетали мимо десятки галактик. Мчалось время, часы и столетия».

— Бульоны километров! — восторженно запрыгала Катька. — И я, и я тоже! Возьми меня с собой! Ну, Гешенька, ну, миленький!

— Посмотрю на твое поведение… Самое главное — маме чтобы ни слова! И сейчас же домой!..

Обнадеженная Катька перечить не стала, побежала вприпрыжку к дому. Гешка обождал, когда за ней захлопнется дверь, подошел, проверил, не подглядывает ли, и в несколько гигантских прыжков оказался у соседнего подъезда.

Словно влекла его туда неведомая сила!

Восьмое чудо света

Ни одна невероятная история не может обойтись без чудес.

В нашей истории чудо случилось именно там, в соседнем подъезде.

В Гешкином доме всего пять этажей. Пять этажей и чердак. Так считали строители. Так считали в жилуправлении. Так считали все жильцы.

Гешка считал иначе: чердак и пять этажей, С некоторых пор чердак стал для него самым главным местом во всем доме.

А самым главным подъездом в доме стал третий. Именно там находилась дверь на чердак. Не труднодоступный люк, как в других подъездах, а самая настоящая, обитая жестью дверь. И пусть на ней постоянно висел амбарный замок, не беда! Скоба, на которой держался замок, легко вытаскивалась из гнезда — это Гешка обнаружил уже давно.

Здесь, на чердаке, и произошло восьмое чудо света.

Знаете ли вы, ребята, что такое семь чудес света? Так в древности назывались сооружения, поражавшие своих современников грандиозностью и красотой. Давайте их перечислим:

египетские пирамиды,

висячие сады Семирамиды в Вавилоне,

храм Артемиды в Эфесе,

скульптура, изображавшая бога Зевса, работы греческого ваятеля Фидия,

гробница Мавзола, властителя Карии в Галикарнасе, украшенная барельефами и статуями,

медная статуя Гелиоса, греческого бога солнца, у входа в гавань Родоса, более семидесяти метров высотой,

мраморная башня маяка на острове Фарос, около ста восьмидесяти метров высотой.

Итого семь.

А вот восьмое чудо света еще официально не названо, и каждый волен выдвигать свои предложения на этот счет, в том числе и ребята. Один из вас назовет телевидение, другой — космическую ракету, третий — лазерный луч…

Что касается Гешки, то он твердо уверен, что восьмое чудо света свершилось одиннадцатого мая тысяча девятьсот семьдесят… года, в двенадцать ноль-ноль часов московского времени, в географической точке со следующими координатами: 83°33’27″ восточной долготы, 55°06’21″ северной широты.

То есть, на Гешкином чердаке.

Можно соглашаться с Гешкой или не соглашаться — это дело хозяйское. Но одно надо признать: в современном мире трудно отыскать место, более приспособленное для чудес, нежели чердаки. Полная тишина, таинственная полутьма, никто не пошлет ни в булочную, ни в хозяйственный магазин за стиральным порошком.

Нет, чудо в наше время может свершиться только на чердаке!..

Что Гешка делает с чердачной дверью? Ничего особенного, просто выдергивает из косяка скобу с висячим замком на ней. Весь фокус состоит в том, чтобы, проскользнув на чердак, аккуратно и точно прикрыть дверь с другой стороны. Тогда заостренные концы скобы снова войдут в свои гнезда и снаружи будет казаться, что все заперто прочно и надежно.

В чердачной полутьме, у массивного кирпичного дымохода, что-то шевельнулось.

— Гешка, ты? — раздался свистящий прерывистый шепот.

— Нет, моя бабушка.

Вздох облегчения: наконец-то!

Невысокая фигура отделилась от дымохода и приблизилась к Гешке.

Представляю вам эту фигуру. Ленька Мохов — сосед Гешки по парте и его закадычный друг. Можно было бы еще добавить — и единомышленник, если бы ребята так часто не спорили по делу и по пустякам.

Вот и несколько дней назад они снова крепко поцапались, как раз здесь, на Гешкином чердаке, Ленька после этого дулся, пыхтел, отодвигался на край парты. А Гешка к нему как ни в чем не бывало: «Стиралка есть?» «Подскажи!», «Дай списать»… Он всегда так. Накричит-накричит, а потом первый же и заговаривает, будто ничего не случилось.

А сегодня Гешка подошел к Леньке на последней перемене и сказал: «Встретимся после обеда, ну, сам знаешь где», — кругом были ребята. А когда Ленька, все еще дуясь, пробубнил: «Зачем?», ответил коротко и многозначительно: «Увидишь!».

Как тут не пойти! Хотя день был, прямо скажем, совсем неподходящий. Папа обещал взять Леньку с собой на завтрашний футбол, при условии, что все уроки будут сделаны заранее. А послезавтра сочинение сдавать — «Как мы будем жить при коммунизме». Так что сегодня надо закончить обязательно…

— Что так долго? — упрекнул Ленька. — Я уж уходить собрался, думал — не придешь.

— Катька! Еле отвязался — возьми ее с собой да возьми.

— Все они настырные!