Было — не было

В вопросе о младших сестрах Гешка с Ленькой были на редкость единодушны. Ленькина чернявая Сима по вредности не уступала рыжей Катьке.

— И кто только этих сестер выдумал! Были бы на свете одни братаны — о!.. Ну, давай на пульт управления. — Гешка, размахивая трубой, первым двинулся в полутьму по скрипучему шлаку.

Как удивились бы жильцы дома, если бы узнали, что в глубине чердака, между дымоходом и стояком центрального отопления, находится пульт управления космического корабля! От посторонних глаз пульт надежно укрыт несколькими досками, уложенными на угол невысокой кирпичной кладки. Но стоило только нырнуть под эти доски и, соединив проводки, подключить к батарейке маленькую лампочку от карманного фонарика, как тотчас же дом переставал быть домом, а становился гигантской космической ракетой, все сложное управление которой сосредоточивалось вот здесь, в этом потаенном уголке. Тускло отсвечивал выброшенный кем-то старый кинескоп от телевизора, с крана стояка свисал на проволоке старый рубильник, змеился клубок перепутанных проводов, снятых во время ремонта Гешкиной квартиры…

Сколько замечательных путешествий было уже совершено на этом межзвездном корабле! Жильцы жили себе в своих квартирах, ели, пили, спали, веселились, ходили на работу, в школу, делали уроки, и даже не подозревали, что вместе с домом побывали далеко за пределами солнечной системы, встречались с представителями неземной цивилизации в туманности Андромеды, терпели бедствие в созвездии Орла, а в последний раз даже чуть не погибли в районе Большой Медведицы.

Да, это был поистине героический рейс! Вышло атомное топливо, и космический корабль вместе со своими ничего не подозревавшими обитателями превратился бы в вечного странника мирового океана, если бы не находчивость командира, прославленного звездолетчика Геннадия Андреевича Ромашова. Вот разглядел же он на им самим составленной звездной карте контейнер с ядерным горючим! А ведь его помощник (кто именно — не важно) принял этот контейнер на карте за обыкновенное чернильное пятно, отчаянно спорил с командиром космического корабля и даже покинул свой пост.

Страшно подумать, что произошло бы с домом, его обитателями, если бы командно не был твердым до конца и, оставшись в полном одиночестве, не вернул бы благополучно корабль к месту старта — в этот город, на эту улицу…

Ленька не был на пульте управления со времени того злополучного полета и сразу приметил новшества. Например, лампочек теперь стало две. Новая, красная, очевидно из елочной гирлянды, включилась, когда Гешка нажал на фанерной дощечке кнопку с надписью карандашом вокруг нее: «Опасность!».

Этот прибор Гешка смонтировал сам, без участия друга. Поэтому Ленька, ощутив острый укол самолюбия, спросил довольно резко:

— Говори, зачем звал?

Как будто одной уже этой красной лампочки не было достаточно для того, чтобы позвать его сюда!

Но Гешка приготовил еще и другие сюрпризы.

— Хочешь стать космонавтом или не хочешь? — Он поглядывал на Леньку с едва сдерживаемым торжеством. — Может, начнем тренировки?

— Тренировки?..

Быть космонавтами хотели оба. Правда, по-разному. Ленька относил это желание к неопределенному будущему: взять да и взлететь бы когда-нибудь в космос. А Гешка действовал активно. Не взять бы — а взлететь! И не когда-нибудь — сейчас! И не откуда-нибудь — с чердака! И не чердак это вовсе никакой, а головная часть межзвездной ракеты…

Он горел сам и зажигал Леньку, И они отправлялись в небывалые путешествия по неведомым мирам, где светило сразу по десять солнц и где бродили невиданные чудовища с двадцатью ногами и тринадцатью хвостами — Гешка с ходу наделял их неслыханными именами: злогад, шприцехвост, ползунка…

Но на этот раз Ленька не воскликнул радостно: «Давай!». Может, виновато было сочинение, может, завтрашний футбольный матч. А, может быть, не прошло еще чувство обиды, подогретое вдобавок и тем, что Гешка, как видно, не слишком скучал здесь один…

— Тренировки? — повторил Ленька. — Нет, сегодня не могу.

Гешка уговаривать не стал:

— Тогда я сам.

Он вылез из-под досок и стал тащить из-за дымохода один за другим странные предметы, которые были там тщательно запрятаны.

Скоро возле пульта управления образовалась целая горка.

Бывшее мусорное ведерко, сильно укороченное, без дна.

Два двухлитровых бидона, тоже с вышибленными или отпиленными доньями.

Знакомый уже нам чемодан, изуродованный со всех сторон большими дырами.

Аквариум. Целехонький. Даже придирчивый бабушкин глаз не обнаружил бы на нем никаких следов Гешкиного насильственного вмешательства.

И кусок водосточной трубы — точно такой же, какой приволок с собой Гешка.

Гешка положил на верх горки принесенную трубу, поглядел очень довольно на Леньку.

— Теперь все.

Открыл чемодан, приподнял и одним ловким движением — чувствовалась многократная тренировка! — просунул обе руки в отверстия по сторонам.

Молча, как на фокусника, занятого приготовлением к номеру, взирал на него Ленька.

— Помоги, чего рот разинул! — приказал Гешка. — Скафандра, что ли, никогда не видал?

Вдвоем они пристегнули кожаные ремешки. Теперь чемодан, оставляя свободными руки и ноги, элегантным прямоугольником заключал все Гешкино туловище. Сверху укрепили то, что когда-то было мусорным ведерком, — оно широким обручем опоясало шею и часть головы. Затем Гешка с Ленькиной помощью продел ноги в бидоны без дна. На руки пошли оба куска водосточной трубы — по длине они оказались в самый раз, точно Гешка предварительно ходил к жестянщику на примерку.

— Ну как?

Гешка, широко расставив ноги в бидонах, не отрывая подошв от пола, сделал два шага. Он походил на робота с человеческой головой.

И сердце Леньки не выдержало. Все обиды и ссоры, уязвленное самолюбие и уколы зависти показались мелкими и несерьезными перед лицом такого выдающегося события.

— Красотища! — он искренне восхищался. — Дай теперь я надену.

— Сначала я подвешусь.

— Еще и подвешиваться? — Ленька пришел в полный восторг.

— А ты думал! Состояние невесомости и камера безмолвия — сразу два испытания. Я выработал свой, ускоренный метод.

— А камера безмолвия где?

— Вот! — Гешка обвел рукой вокруг себя. — Ну-ка послушай!

Оба стали вслушиваться в густую чердачную тишину. Где-то капала вода, звонко шлепаясь о жесть.

— Тихо? — спросил Гешка.

Словно отвечая ему, неподалеку тонко мяукнула кошка.

— Мяу! — Ленька рассмеялся.

— Ну, это случайно — я ее разыщу и выволоку. А так тихо?

— Ничего, — согласился Ленька.

— А это для камеры безмолвия самое главное, чтобы тихо было. Космонавты говорят, страшнее этого испытания нету. Вибростенды, центрифуги — все ерунда. Камера безмолвия — самое страшное. Вот я с нее и начну. Надевай на меня шлем!

Гешкина голова без труда пролезла внутрь круглого стеклянного аквариума. Нижней своей частью он опирался на край бывшего мусорного ведра, и доступ воздуха оставался свободным — тут все было продумано.

Ленька отступил на шаг. Перед ним стоял самый настоящий звездолетчик из неведомых космических миров.

К чемодану была привязана сложенная вдвое крепкая бельевая веревка из капрона. Теперь только найти за что ее зацепить, и можно начинать тренировку. Острые Гешкины глаза быстро нашарили на стропилах подходящий крюк. Но высоковато, веревки не хватало. Ленька суетился, бегал по чердаку — хоть какой-нибудь ящик найти или кругляк! Гешка стоял недвижно возле пульта управления в своем громоздком наряде, торопил его, покрикивал, вновь, до следующей ссоры, обретя над Ленькой командирскую власть.

Как назло, нет ничего подходящего! Ни ящика, ни кругляка!

Солнечный лучик, пробившийся сквозь отверстие в крыше, словно дразня, осветил недосягаемый крюк. Изогнутая тень от него упала на кирпичную стену поперек чердака.

— Пошарь там, у стенки. Может, кирпичи какие.

— Есть! — донесся минутой спустя обрадованный Ленькин голос. — Тут дыра, и они почти сами прямо из стены вынимаются.

Он притащил два кирпича, побежал еще.

— Скорей! Скорей! — торопил Гешка; ему уже порядком надоело под стеклянным колпаком — тяжело, душно, стенки запотели.

Ленька появился не скоро — и без кирпичей.

— Т-там кто-то стоит за стенкой, — сообщил он взволнованным шепотом. — Я заглянул в дыру, а он стоит, смотрит и молчит. Черный такой, в балахоне, как ку-клукс-клан.

— Врешь!

— Ч-честное пионерское!

— Пойду сам посмотрю.

— А может, не надо, а, Геш? — Ленька робко посматривал на темневшую за стропилами стену, перегораживающую чердак. — Давай лучше мотанем отсюда потихоньку, а?

— Снимай с меня скафандр! Снимай, тебе говорят!..

Гешка быстро сложил в чемодан бидоны, трубы и прочие составные части своего космического наряда.

— Ну, показывай!

И они двинулись к кирпичной стене. Впереди Гешка. За ним, осторожничая, Ленька.

У самого ската крыши в брандмауэре — так называются поперечные стены на чердаках; в случае пожара они не дают распространяться огню — зияла дыра почти до самого пола. Рядом сложены кирпичи — Ленька навынимал их изрядно.

Гешка пригнулся и сунул голову в дыру.

Там царил такой же полумрак, как и на этой половине чердака; свет проникал из единственного слухового окна. Только помещение было поменьше, огороженное стенами. «А, — догадался Гешка, — комната под шпилем!»

Про эту комнату во дворе среди ребят одно время ходили легенды. Утверждали, что там живут воры, что полы устланы крадеными коврами, на стенах развешаны золотые часы, транзисторные приемники, фотоаппараты и прочее награбленное добро. Гешка тоже верил, до тех пор, пока дворник дядя Федя не попросил его и других ребят помочь перетаскать в комнату под шпилем зимний дворницкий инструмент. Комната оказалась совершенно пустой, если не считать лопат, ведер, ломов и прочего хозяйственного инвентаря.

— Где же твой ку-клукс-клан? — повернувшись к Леньке, насмешливо спросил Гешка.

— Тише ты, тише! — зашипел тот и, тоже пригнувшись, но все же не решаясь приблизиться к отверстию, показал пальцем: — Влево загляни, влево!

Там, и правда, виднелось что-то непонятное, приземистое, темное, с остроконечной макушкой.

Гешка попятился. Ленька принял это за команду к отступлению и сразу же рванул от стены на безопасное расстояние. По он ошибся. Гешка и не думал бежать. Нашарил на замусоренном чердачном полу комки глины, кирпичные осколки и стал обшвыривать то самое, приземистое и темное.

Оно не реагировало ни движением, ни звуком. И тогда, осмелев, Гешка пролез в дыру. Подобрался осторожно к непонятному предмету, сорвал с него балахон, оказавшийся самой обычной мешковиной…

— Ленька! — крикнул он. — Ленька, иди сюда!

Короткая, но ожесточенная схватка между страхом и любопытством — и Ленька тоже появился в комнате под шпилем. Настороженный, с округлившимися глазами, готовый в любую минуту задать стрекача.

— Смотри — ку-клукс-клан! — Гешка смеялся. — Вот это дает так дает!

В углу чердачной комнаты стояло зубоврачебное кресло. Видимо, его временно выставили сюда из стоматологической поликлиники на первом этаже; в прошлую пятницу им привезли на грузовике другое. Такое новое, белое, сверкающее, манящее — для тех, кто еще не имел удовольствия познакомиться с ним поближе.

— Зубодралка! — удивился Ленька и тут же воскликнул обрадованно: — Ага!

Он страстно увлекался конфетами, особенно «Мишками» и «Трюфелями», и расплачивался за это свое увлечение ужасными минутами на таком вот кресле. Как Ленька его ненавидел, как боялся, как трясся перед ним! А теперь оно стояло здесь, одинокое, беззащитное, без доктора, без своего свирепого союзника — бормашины. Ленька мог делать с ним все, что угодно, кресло находилось в полной его власти.

Он походил вокруг, пнул для начала ногой, потрогал какие-то рукоятки с никелированными шариками, присел на корточки:

— Вот эту штуку нажму, кресло поднимется. Не веришь?

Собрался уже нажать, как вдруг Гешка, все время присматривавшийся, схватил его за руку:

— Стой! Не прикасайся! Ни к чему не прикасайся!

Что такое? Встревоженный Ленька на всякий случай отодвинулся от кресла.

Гешка повел себя в высшей степени странно. Круг за кругом описывал он, то приближаясь к креслу, то удаляясь от него, то низко наклоняясь, то, наоборот, подымаясь на цыпочки и разглядывая кресле сверху. При этом он что-то беспрерывно бормотал, как колдун из волшебной сказки.

— Черное дерево… Ага! — слышалось Леньке. — Слоновая кость… Угу!

Наконец непонятное хождение вокруг кресла прекратилось. Гешка остановился, скрестив руки на груди. Лицо его было серьезным, сосредоточенным.

— Никакая это не зубодралка, — торжественно объявил он.

— Да что я — не знаю? Мне самому на таком кресле недавно зуб выдрали. Вот! — Ленька сунул в рот палец, оттянул щеку и показал дырку между зубами.

— Не на таком. На похожем, но не на таком.

Шутит Гешка? Нет, кажется, серьезно…

— Слушай, Лень, нам с тобой неслыханно повезло. Знаешь, что это за штука? Вот послушай. — Он прокашлялся, отставил локти и заговорил низким пугающим голосом: — «Некоторые части машины были сделаны из никеля, другие из слоновой кости».

Память у Гешки особого рода. Он мог часами сидеть за учебником, даже читать вслух из него, и ничего не запомнить. Потому что мысли у него в это время работали совсем в другом направлении. Зато когда он брался за книги с космическими кораблями на обложке, в голове словно включался магнитофон и начиналась запись — ни одно словечко не выскочит из памяти.

Ленька вспоминал, наморщив лоб. Откуда это? Из книги какой-то. А вот из какой?