Помоги проекту - поделись книгой:
Теги: Анна Саед-Шах
Совсем немного земного времени было отведено прекрасному поэту, прозаику Анне Саед-Шах (30 декабря 1949 – 11 февраля 2018).
В основе её образа — личностная яркость – неординарное лицо запоминалось сразу и навсегда, в основе творческого почерка – самобытность, узнаваемая, очень теплая и человечная, несмотря на иронический прищур, интонация. Анна Саед-Шах не написала десятков поэтических книг, но зато не написала и ни одного проходного стихотворения; создала одну книгу запоминающихся, мастерских рассказов – «Обнаженная натура». Имя её, безусловно, останется в отечественной словесности.
Уже осталось.
Мне было чуть за двадцать, когда я познакомилась с Анной (так, без отчества, она просила её называть). Мы с поэтом Петром Дегтярёвым, ныне уже тоже покойным, после какого-то литературного мероприятия были приглашены к ней в гости. У Пети тогда уже вышло несколько поэтических книг, у меня же не было ни одной. Показала хозяйке квартиры свои стихотворные опусы. Она внимательно, с полуулыбкой, прочитала их. «Понимаешь, – сказала просто, без всякой назидательности и высокомерности, – важнее всего в поэзии, да и в прозе тоже найти свою интонацию. Если её нет, нет и стихотворения». Слова эти я запомнила навсегда. Запомнила и то, как дружелюбно, с желанием помочь, а не унизить, отбив всякое желание писать, они были сказаны. У самой Анны Саед-Шах интонация была, да такая, что не спутаешь ни с чьей другой – какая-то залихватская горечь, озорная печаль, электрическая тоска...
Ну что тебе надо еще от меня…
Да кто ты мне собственно будешь такой,
не брат и не сват, не друг, не любовник,
не сын и не муж, не вор, не садовник —
так близко живешь, почему?
Мне вовсе не трудно рубашку зашить,
пельмени сварить, исправить проводку,
за пивом с утра, когда алкаши
боятся и думать про водку.
Зимой — по диванам, а осенью в Крым —
я так бы сумела прижиться с любым,
а вот не живу. Почему?
Ты смотришь спокойно, с ухмылкой в зубах,
и носишь друзей своих в легких гробах,
и бьешь кулаком в поднебесье.
Зачем, ну зачем, двадцать лет говорю,
зачем увязался за мной к алтарю
послушать венчальные песни.
И свечи хранишь — почему?
И нет мне покоя от мыслей твоих,
живешь, в загрудине себя затаив,
за стенкой прерывисто дышишь.
…и ангел упрямый — один на двоих
кружится над сорванной крышей.
Второй раз мы встретились в Казантипе, в 2010 году, на фестивале «Славянские традиции». Мы читали стихи в числе других, приехавших из разных городов и стран, поэтов. Так получилось, что сначала выступала я, а потом Саед-Шах. Когда чересчур затянувшийся вечер закончился, Анна, узнав меня, хотя не виделись и не общались лет пятнадцать, улыбнулась: «Ну хоть мы с тобой зал разбудили, а то такая скука!» И это «мы» дорогого стоило. До сих пор жалею, что так мало удалось пообщаться в ту казантипскую встречу...
А совсем недавно я писала рецензию на сборник прозы Анны Саед-Шах «Обнаженная натура», с радостным удивлением обнаружив сильного прозаика со свежим почерком и опять-таки узнаваемой интонацией (но вовсе не похожей на интонацию в стихах). Обрадовало, что проза не перегружена метафорами и вообще нет в ней никаких поэтических туманностей, присущих прозе поэтов, а есть сюжет, внятный, но глубинный смысл, и внезапная, словно обрушивающая на тебя, сердечность, не надуманная, а естественная, природная, идущая от светлой духовной силы и выстраданной мудрости.
Теперь вот пишу некролог. И эта тоже своего рода встреча с Анной Саед-Шах. Уверена – не последняя. Потому что вот они – её стихотворения, многие из которых стали песнями, и вот они – её рассказы, многие из которых несомненные шедевры, до конца ещё не оценённые. Но придёт черёд и им.
Путешествие длиною в жизнь
Путешествие длиною в жизнь
Литература / Библиосфера / Классики
«Великий мечтатель», 1878 год
Фото: Феликс Надар
Теги: Жюль Верн
Исполнилось 190 лет со дня рождения Жюля Верна
Во Франции, в Нанте, 8 февраля 1828 года в семье потомственного адвоката Пьера Верна родился сын Жюль Габриэль. Он был старшим из пяти детей. Трёх сестёр родители мечтали успешно выдать замуж, а двум сыновьям прочили продолжение фамильного дела. Адвокаты всегда пользовались уважением и имели хороший доход.
Жюль Габриэль рос любознательным ребёнком, с шести лет его обучение и воспитание было поручено соседке – вдове капитана дальнего плавания, в восемь мальчика зачислили в семинарию Сен-Станислав, а затем в Королевский лицей. Родители стремились дать сыну классическое образование, необходимое для постижения профессии адвоката.
Мальчик же мечтал о путешествиях, жадно ловя рассказы бывалых моряков. Город Нант расположен в устье реки Луары и исторически являлся важным портовым городом. В одиннадцать лет Жюль Габриэль тайно записался юнгой на трёхпалубную шхуну «Корали», которая уходила в Индию. Ему удалось отплыть на ней, но отец, узнав об этой авантюре, догнал беглеца на местном пароходе и вернул домой. Юноша продолжил обучение в лицее, не теряя веру в мечту. Он с интересом изучал предметы, которые ранее не любил: греческий язык, латынь, математику и географию. После получения диплома бакалавра состоялся тяжёлый разговор с отцом, под его давлением Жюль Габриэль был вынужден согласиться продолжить семейное дело.
К тому времени молодой человек был влюблён в свою кузину Каролину Тронсон. Но девушка отказалась выйти за него замуж. В сложившейся ситуации Жюль Габриэль был даже рад, что ему предстоит разлука с милым Нантом, и в 1847 году с волнением уехал в Париж изучать юриспруденцию.
Столичная жизнь оказалась не такой, какой представлялась. От грустных мыслей и безденежья спасало только увлечение литературой, наукой и театром. Знакомство с Александром Дюма-отцом вылилось в плодотворное сотрудничество. В 1850 году пьеса Жюля Верна «Сломанные соломинки» с большим успехом представлялась в «Историческом театре» А. Дюма. Вдохновлённый тем, что его творчество вызывает у людей неподдельный интерес, Верн плодотворно пишет комедии, либретто, рассказы. Пишет, работая секретарём директора «Лирического театра», биржевым маклером…
Судьбоносным оказался 1862 год. Верн знакомится с издателем Пьером-Жюлем Этцелем, который работал над созданием «Журнала для образования и отдыха». Верн показал ему рукопись своего романа «Пять дней на воздушном шаре». Этцель сразу понял, что такие произведения увлекут читателей, и предложил Верну долгосрочный контракт, по которому тот обязуется предоставлять по два романа в год.
Так родились «Необыкновенные путешествия» – издательская серия, главной целью которой стало в увлекательной форме описать весь земной шар: климат, растительный и животный мир, обычаи и нравы народов. В итоге свет увидели более шестидесяти романов, несколько рассказов и повестей. Таким образом появился уникальный очерк земного шара: пятнадцать романов о странах Европы, восемь – о Северной Америке, восемь – об Африке, пять – об Азии, семь – о морях и океанах… В 1872 году за эту серию романов писателю будет присуждена награда Французской академии.
Удивительные приключения с достоверным описанием научных чудес захватили читателей в разных странах мира. Вера в прогресс, в открытия науки на благо человечеству, в отважных духом и храбрых сердцем героев не оставляет равнодушными. В своих произведениях Жюль Верн предвидел создание акваланга, телевидения, видеосвязи, электрического двигателя, искусственного спутника, космических полётов и многих научных открытий и технических свершений. Его книги оказали огромное влияние на развитие прогрессивной мысли и становление множества ярких и самобытных учёных.
В 1856 году, уже будучи знаменитым писателем, Жюль Верн приехал в Амьен в качестве шафера на свадьбу к своему другу. Войдя в зал, он был изумлён, там сидела… Каролина. Верн подошёл к ней и спросил, что она здесь делает. Молодая дама смутилась, она оказалась сестрой невесты – двадцатишестилетней мадам Онориной де Виан, в девичестве Морель, которая рано овдовела и растила двух дочерей.
Поняв ошибку, Верн извинился, но весь день не спускал глаз с Онорины. На следующий день он сделал ей предложение. Очарование писателя было так велико, что предложение было принято. Чуть меньше чем через год они обвенчались. Незадолго до свадьбы невеста узнала о Каролине и поняла, почему так быстро вспыхнули к ней чувства Верна. Она хотела отменить бракосочетание, но влюблённый нашёл нужные слова: считай, что Каролина – черновик моих чувств к тебе, а ты – чистовик…
Они прожили вместе почти пятьдесят лет. Их единственный сын Мишель видел, с какой любовью, уважением и поддержкой относятся друг к другу родители. Многие произведения писателя на чистовик переписывала именно Онорина.
Жюль Верн не был писателем, который сочиняет, не выходя из дома. Он много путешествовал, познав на себе все тяготы и романтику морей, гор, степей, снегов и пустынь. Со временем он купил яхту, назвав её «Сен-Мишель», оборудовал там себе кабинет. Потом будут «Сен-Мишель II» и «Сен-Мишель III». Писателю не удалось побывать в России, хотя действие девяти его романов происходит на наших просторах, и в качестве главных героев русские выступают в двух его романах. В 1881 году он планировал на своей яхте дойти до Санкт-Петербурга, но многодневный сильный шторм помешал ему.
Жюль Верн не нанимал литературных компаньонов, которые бы писали под его именем. Он был очень работоспособным и плодотворным. Во всех путешествиях делал многочисленные заметки, вёл дневники. Дома садился за письменный стол в пять утра и работал до восьми вечера, создавая в день примерно по двадцать четыре книжные страницы.
Книги Жюля Верна занимают второе место в мире после Агаты Кристи по количеству переводов. Ещё при жизни читатели наградили его титулами «великий мечтатель», «пророк», «чародей», «гениальный выдумщик». Наследие писателя обширно: шестьдесят шесть романов, более тридцати повестей и рассказов, более двадцати пьес, научные и документальные работы, большое количество неопубликованных рукописей, которые продолжают выходить в свет до сих пор. В 1994 году был опубликован роман «Париж в XX веке», написанный в 1863 году. Его обнаружил правнук писателя Жан Верн, известный оперный тенор, разбирая семейные архивы в старом шкафу.
Елена Муссалитина
Мужчина не обязан воевать
Мужчина не обязан воевать
Литература / Библиосфера / Писатель у диктофона
На войне как на войне
Фото: Семён Пегов
Теги: Захар Прилепин
Но всем желающим Захар Прилепин готов устроить «адский пиар», предоставив место в своём батальоне
Захар Прилепин (наст. имя Прилепин Евгений Николаевич). Писатель, журналист, телеведущий, актёр, музыкант; известен также своей общественно-политической, гуманитарной и военной деятельностью в России и странах ближнего зарубежья. В настоящее время – ведущий авторской программы «Уроки русского» на телеканале НТВ; шеф-редактор сайта «Свободная пресса» (ТОП-25 российских интернет-медиа по количеству посетителей); постоянный колумнист издания RT (RussiaToday), сайта телеканала РЕН ТВ, журнала «Военный» (главный редактор Станислав Говорухин).
Автор романов «Патологии» (2004), «Санькя» (2006), «Чёрная обезьяна» (2011), «Обитель» (2014), нескольких книг рассказов и публицистики, биографии писателя Леонида Леонова – «Подельник эпохи» (2012), книги «Непохожие поэты: Мариенгоф, Корнилов, Луговской» (2015), исследования «Взвод: офицеры и ополченцы русской литературы» (2017), посвящённой воевавшим литераторам золотого века в России от Державина до Бестужева-Марлинского и Пушкина.
Книги Захара Прилепина переведены на 24 языка. Лауреат практически всех литературных премий России, в том числе Государственной премии РФ, премии «Большая книга», премии «Национальный бестселлер», премии «Супернацбест» (за лучшую прозу десятилетия).
Участник военных действий в Чечне (1996, в составе ОМОНа), в Дагестане (1999, в составе ОМОНа, в должности командира отделения), в Донбассе (2015–2018). Советник главы Донецкой Народной Республики Александра Захарченко (с 2015 года), заместитель командира батальона спецназначения армии ДНР (с 2016 года).
– Захар, ты сейчас советник главы ДНР Александра Захарченко, офицер армии ДНР, у тебя свой батальон. Как воспринимаешь всё, что с тобой происходит: то есть война тебя выбрала или ты сам её выбрал? И согласен ли ты с высказыванием одного из персонажей Платонова в «Котловане»: «Невоевавший мужик – всё равно, что нерожавшая баба»?
– До сих пор мне казалось, что эта фраза принадлежит Горькому: кажется, она звучала в одном из его рассказов. Но в любом случае вы должны обратить внимание, что Горький не воевал никогда, что до Платонова – то он к моменту написания «Котлована» тоже даже не примерял военной формы – только потом пришлось. В этом, собственно, и заключается ответ на вопрос. Мужчина вовсе не обязан воевать. Мужчина может состояться при самых разных обстоятельствах.
Просто у нас в последние десятилетия произошёл обратный процесс: всякий воевавший человек подвергается если не осуждению, то как минимум удостаивается сомневающегося взгляда с прищуром: а нормальный ли он? А не надо ли его подлечить? Может, его временно изолировать?
Это и литературы касается.
Если в начале XIX века нормой считалось воевать, и в сталинское время золотой век удивительным образом воспроизвёлся, когда Литинститут в очередь вставал, чтоб попасть на финскую, и чуть позже это ещё длилось, когда молодые поэты бредили судьбой и удачей, скажем, Симонова, то сегодня ситуация обратная: нормой считается делать брезгливое лицо: «О чём вообще речь, господа? Зачем это всё? Мы выше этого…» Выше – куда? В какую сторону? Что там в этой высоте такого удивительного происходит?
– Некоторые считают, что с помощью этой донбасской страницы своей биографии ты пиаришься и набираешь материал для будущего романа... Как реагируешь на такое мнение?
– Никак, это глупые или наивные люди говорят…
Надо как-то подробнее отвечать?
Ну, давай тогда так.
С одной стороны, да, был Константин Батюшков, который говорил: «Какую жизнь я прожил: три войны, и всё для стихов». У него действительно было три войны – есть ли у нас сегодня подобные поэты? Готовые к такому пиару?
С другой стороны, я не знаю, как объяснить тактично. Я думаю, любого, кто о таких вещах вслух рискует говорить, надо посадить в окоп – под один получасовой обстрел. И желание говорить о том, что происходящее может являться способом «сбора материала» у этого человека, уверяю вас, исчезнет навсегда. Люди, которые такое говорят, они, наверное, даже выстрела из мелкашки над ухом не слышали.
Что до, собственно, пиара – я в 2015 году был самый продаваемый писатель в России по всем рейтингам книжных продаж. И один из самых переводимых на иностранные языки. Как только я переехал в Донбасс, где работал с 2014 года, но не был военнослужащим, – так вот, как только я переехал в Донецк и стал офицером батальона спецназа, у меня обрубились все западные переводы, со мной разорвало контракт моё немецкое агентство, которое продало мои книги в двадцать примерно стран; да и в России, в силу уже других обстоятельств, дела пошли не так хорошо – книжная сфера всё-таки по большей части либеральная. Так что, если это относится к сфере пиара, то скорей антипиара.
Я, кстати, был в курсе и знал, на что шёл. Вполне себе востребованный европейский писатель Эдуард Лимонов примерно таким же образом уничтожил свою репутацию в мире – со времён войны на территории Сербии его практически не переводят на Западе.
Но отдельным людям этого не объяснишь, и объяснять им этого не стоит.
Поэтому я всех призываю (и уже давно): хотите пиара? У меня есть места в батальоне, идите к нам. Я вам устрою адский пиар. Кроме того, ради пиара можно родить четверых детей и перевезти их жить в Донецк, чтоб ваши дети привыкли просыпаться под звуки канонады. Потом приедете и расскажете нам, как там всё у вас прошло. Все софиты будут на вас направлены. Нет, не хотите? Ну, как хотите. Моё дело предложить.
– Насколько я знаю, ты на время от писательства отошёл. Нет ли переживаний по этому поводу? Нет ощущения потерянного времени, которое ты мог бы использовать для создания книги?
– Я написал уже 17 книг. Мне 42 года. Если со мной завтра что-нибудь не случится – я за 10 лет напишу ещё столько же или чуть меньше. Мы куда-то опаздываем? Нет. У меня условное собрание сочинений больше, чем у Хэма и у Газданова. Не думаю, что всем нам надо Дюма или Бальзака воспринимать в качестве образца. В конце концов Лев Николаевич наш Толстой позволял себе по нескольку лет кряду не писать. Вместо «ни дня без строчки» надо вводить закон «год-другой помолчи, браток».
– Мой любимый роман у тебя – «Патологии». Как думаешь, что-то подобное может появиться впоследствии о Донбассе?
– Я уже не помню этой книжки, она написана была в прошлой жизни, я ни за что такую сегодня не стал бы писать. Если о Донбассе будет что-то написано – какой смысл делать ещё «Патологии»? Должно быть что-то другое. Оно само себя проявит, если это нужно будет когда-то написать. Найдутся какие-то новые слова. Или не найдутся. Так тоже бывает, ничего страшного.
– Ты написал несколько книг о наших классиках – и поэтах, и прозаиках. Есть ли ещё какой-то персонаж отечественной словесности, о котором бы ты хотел высказаться?
– Да, конечно. Я хотел бы написать о Есенине и о Шолохове. Биографии и первого, и второго не устраивают меня в силу многих причин. При всём уважении к отдельным авторам этих биографий – например, к отцу и сыну Куняевым, хочу сказать, что на все ключевые моменты – Есенин и деревня, Есенин и революция, Есенин и женщины, Есенин и самоубийство – у меня совсем иная точка зрения.
Что до антишолоховедения, то ему надо, наконец, уши оборвать. Потому что это злостная и подлая антинаука, к несчастью. Обидно за Михаила Александровича до слёз.
Поделиться книгой: