Помоги проекту - поделись книгой:
— Так что же? Там находится наша охрана. И мы в своём праве. Мы просто заберём груз и пускай Цезарь хоть удавится. Если их правитель не управляет, почему мы должны от этого страдать?
Среди присутствовавших послышался шёпот одобрения. Однако Селестия всё равно выглядела опечаленной.
Затем из угла шатра раздался юный голос:
— Это было бы очень плохим решением.
Все оглянулись на единорога, который, очевидно понимал всю неуместность своих комментариев. Ведь он был моим ровесником! У него была светлая шкура, соломенно-желтая грива и, к моему удивлению, желтый рог, а его кьютимаркой была золотистая капля. Я надеялась, это не означало, что он постоянно писается в штаны, потому что, судя по его виду, именно это он и собирался сделать. Однако Селестия с улыбкой спросила его:
— Как ваше имя?
Тотчас же появившийся рядом статный жеребец-единорог бросил на него презрительный взгляд и быстро заговорил:
— О, не обращайте внимания, Ваше Величество. Он всё ещё не усвоил, как нужно себя вести.
Белый единорог с золотистой каплей напряженно сжал губы и выступил вперед.
— Цезарь — защитник народа зебр. Не правитель. Защитник. Когда Вондерболты спасли заложников на побережье Барберри, это было пощёчиной ему лично. Это ставилось под сомнение его способность защищать своих соотечественников. Он должен восстановить уважение к себе.
— А ну тихо, ты, — сквозь зубы процедил статный единорог, испепеляя его взглядом, после чего с подобострастной улыбкой посмотрел на Принцесс. — Прошу прощения, Государыни. Он прожил несколько лет в их стране и теперь считает себя экспертом.
— Может быть. Но я хочу услышать все мнения. Продолжайте.
У старшего единорога был такой вид, будто он только что залпом осушил стакан «Расплаты».
Молодой жеребец нервно сглотнул.
— Цезаря… со времён его прихода к власти, преследуют неудачи: нападения монстров, засуха, а теперь этот кризис с заложниками. Ему нужна победа, Ваше Величество. Передайте ему концессии на драгоценные камни, какие он потребует. Когда ситуация стабилизируется, эти условия можно будет пересмотреть.
Пегаска с возмущением фыркнула:
— Что за изменнические разговорчики! Ставить интересы зебр выше наших?! Мы можем просто забрать уголь!
— Тогда Цезарь будет сопротивляться. У него не будет выбора. Это его священный долг.
Он окинул взглядом всех присутствовавших.
— Я знаю, что это будет труднее и займёт больше времени, но, уверен, это лучше, чем насилие.
Ответом ему был неодобрительный ропот.
— Пожалуйста, выслушайте меня!
Видимо, это нарушало столько протокольных норм, что все затихли.
— У зебр есть слово для таких случаев. Это не драка. Не битва. Это война. Они используют его, когда вся их страна стоит перед лицом страшной угрозы. Драконьи налёты. Стаи мантикор. Раньше им уже приходилось вести войны, когда каждая зебра шла в бой. Война — это ужасная вещь. Пожалуйста, не надо доводить до этого, когда есть другие пути решения проблемы.
После короткой паузы единорог с катушкой на бедре пренебрежительно фыркнул.
— Война. Звучит смешно. Пусть Цезарь начинает свою войну.
— Пусть. У зебр кишка тонка дать настоящий бой. Шесть месяцев и они будут умолять нас забрать их грязные камни, — хмыкнул жеребец.
Кобылка только рассмеялась:
— Три месяца! И нам достанутся их шахты.
— Умоляю, они же просто полосатые мулы. Столкнутся с нашей магией и летчиками и сразу же расползутся по своим норам, просить о мире. Месяц, в крайнем случае, — нахально улыбаясь, ответил единорог с меткой-компасом, чем заработал несколько одобрительных возгласов.
Не смеялись только бизнес-пони, стража и принцессы. Бизнес-пони посмотрели в свои блокноты.
— Ваше Величество, я не берусь рассуждать о битвах или политике. Но могу сказать точно, без угля замрет вся наша экономика. Половина рабочих Филлидельфии в отпусках. В Мэйнхеттене нет света почти всю ночь. И это уже сейчас. Если мы не получим уголь, то не сможем доставлять продовольствие в крупные города. В этом случае, мы не отделаемся одними неудобствами. Начнется голод.
Все возгласы и разговоры как отрезало.
Принцесса Селестия улыбнулась собравшимся пони.
— Дорогие джентельпони, прошу Вас оставить нас на минуту наедине. — Помещение наполнилось бормотанием и перешептыванием, пока аристократы и бизнеспони выходили из шатра. Внутри осталась только стража. Селестия выглядела так, будто она собиралась заплакать, как только ушли посетители.
— Как мы докатились до этого? Неужели мы этого хотим? Противостояния? Войны? — Селестия протёрла глаза. — Я уже позабыла это слово. Это было так давно.
— Этот молодой пони ошибается. Это не зебринское слово. Мы придумали его. Когда ты боролась со мной. — Тихо ответила Луна. — Хотя… нет… не то. Как же это назвали тогда?
— Что-то похожее. Но я всё равно помню, как сильно ненавидела его. — Она глубоко вздохнула и посмотрела на сестру. — Что ты думаешь Луна? — тихо спросила Принцесса Селестия.
Луна вздохнула:
— Я действительно не виду других путей разрешения этого конфликта. Не важно, хотим мы этого или нет. Нам нужен этот уголь. Мы можем согласиться на все требования Цезаря, но могут потребоваться месяцы, чтобы возобновить поставки. — Она посмотрела на откидной полог шатра. — Жаль, что у нас не было того молодого жеребца, когда начался этого кризис. Кто он?
— Один из отпрысков моего племянника, — с вздохом раздражения ответила Селестия. — Блюблад обременил его чрезвычайно неприятным именем. Брендиблад, кажется.
— Ещё один? И он действительно привёл в королевский двор одного из своих… отпрысков? — Луна презрительно посмотрела в сторону выхода. — Меня поражает, что любая кобыла пускает этого принца в своё ложе. Но всё же результаты его внебрачных связей явно имеют некоторый успех.
— Тебе виднее, сама ведь его чуть не пустила, — с улыбкой произнесла Селестия, и щёчки Луны вспыхнули от этих слов. — Я знала его мать, она умерла в прошлом месяце. Он возвратился на её похороны. Я намекнула Блюбладу, что мальчик мог бы наслаждаться высшим светом. Возвратив его, в сущности, из изгнания в землях зебр, — нахмурившись, добавила Селестия. — Благими намерениями вымощена дорога к хаосу.
Во взгляде Луны читалось сочувствие.
— Ты не могла предвидеть, что наша помощь так глубоко заденет Цезаря.
— Я должна была, Луна. Я правила тысячу лет. Его отец был слишком покладистым. И его дед. Он пошёл в своего прапрадеда. — Селестия вздохнула и покачала головой. — Иногда это так трудно — держать их всех в рамках на протяжении веков. Я думала, что спасательная операция — простое, элегантное решение. Я боялась, что промедление убьёт заложников. И сейчас… когда мы потеряли Вондерболтов…
— Вондерболты спасли эти жизни в обмен на свои. Никто не может сделать большего. — Сказала Луна, приобняв сестру крылом. — Неужели нет надежды на дипломатическое решение?
— Переговоры шли по замкнутому кругу с тех пор. Решение должно быть очевидным, но по некоторым причинам прийти к соглашению не так уж и просто… Зебры отчаянно нуждаются в драгоценных камнях. Они необходимы им для создания самого мощного оружия, чтобы противостоять монстрам в тех землях, но мы не можем уступить и снять эмбарго на драгоценные камни. Это единственный рычаг, который у нас есть. — Она снова потёрла свои глаза. — Я скучаю по тем дням, когда самой большой неприятностью был испускающий облака дыма храп дракона или нашествие параспрайтов на Филлидельфию. — Селестия грустно улыбнулась. — Хочешь на моё место? А я пока уйду в отпуск.
Луна рассмеялась.
— Да ни за какие коврижки в Эквестрии. К тому же я знаю, что ты это не серьёзно. Нужно, чтобы произошло нечто действительно из ряда во выходящее, чтобы ты ушла на пенсию, Тия.
— Это правда. — ответила Принцесса Селестия со тихим вздохом. — Что ж, вот с чего всё начинается. Я лишь надеюсь, что Цезарь понимает, насколько тяжелой является наша потребность и пересмотрит своё решение. — Она с привычной легкостью левитировала свиток пергамента и перо и написала послание. Затем она свернула его и обратилась к моему хозяину и стражнику единорогу рядом со мной. — Передайте это особое распоряжение командиру Лайтхорну. Он будет ответственен за перевозку угля.
— Да, мэм, — ответили в унисон стражники, получив инструкции, затем поклонились и быстрым шагом покинули шатер.
— Ты можешь в это поверить? — Прошептал мой хозяин. — Это было сильно.
— Мы не обсуждаем дела Принцесс, Капкейк, — пробормотал в ответ единорог. А затем бросил обеспокоенный взгляд. — Но да… это было… сильно.
Позади шатров сбились в кучки аристократы, а в стороне от них Блюблад проводил уроки физического воспитания над своим желтогривым отпрыском, ударяя его снова и снова.
— Как смеешь ты меня позорить! Ты мелкая. Бесполезная. Выскочка! Дрянной… щенок!
Молодой жеребец заплакал и попытался прикрыть голову копытами.
— Прошу, Отец! Я просто хотел помочь Принцессе.
— Не смей называть меня так, слышишь? У тебя нет отца, — прорычал Блюблад.
— Постой здесь, — пробормотал Капкейк и рванулся вперёд, вклиниваясь между Блюбладом и его сыном. — Простите меня, сэр, но вы нервируете публику.
Принц угрюмо посмотрел на отпрыска, а затем перевёл взгляд на стражника, после чего задрал подбородок и рысью помчался прочь. Капкейк лишь вздохнул и покачал головой.
— Слушай, у тебя всё в порядке? Как тебя зовут?
Он поднял глаза на Капкейка, и я почувствовала, как внутри меня что-то ёкнуло. Его глаза были не желтые, но ярче золота. Кровь стекала из небольшой раны на лбу рядом с его странным, цвета червонного золота, рогом. Меня потрясло, что несмотря на слезы, его взгляд был твердым и уверенным.
— Спасибо, я в порядке, — произнёс он. Его проницательные золотые глаза смотрели прямо на меня. — А зовут меня Голденблад.
Придя в чувство, я тут же вскочила на ноги! О’кей, если точнее, то я шлёпнулась на пол, собираясь вскочить на ноги! И тут же осмотрела комнату, ища призраков киберпони-охотников за головами, которые, безусловно, уже набросились на меня, пока я была в отключке. Но меня окружали лишь тусклый свет ламп и монотонный гул вентиляторов. Я медленно подняла маленькую светящуюся сферу. Слезы потекли по моим щекам, когда я посмотрела на небольшой пучок света внутри неё.
Священник пытался объяснить мне, что шары памяти были больше, чем просто свидетельством прошлого. Они были завещанием, доказательством того, что много лет назад существовали пони, которые и сделали современным мир таким, какой он есть. Они были больше, чем просто собранием забавных историй, военных хроник или любовный историй, которые видели и лучшие времена. Они были наставлением того, что мы потеряли и как много нам нужно ещё пройти, чтобы исправить всё это.
Я прижала к груди этот шар, самый дорогой для меня предмет во всей Эквестрии, который я могла вообразить.
Четыре часа спустя я привалилась к бетонной балке на верхнем этаже гаража. Мои тренировки с охранницами Флэнка обернулись полным провалом. Они могли стрелять и даже махать дубинкой, но у них не было главного — силы духа.
— Это был ужас! Ужас! Преподавание — это сложно.
Обломки, оставшиеся после ночного погрома, начали разгребать только сейчас. Стены Биржи оказались на половину разрушены выстрелами из дезинтегратора Мон… Падшей Глори и взрывами динамита. Рампейдж и несколько выносливых жеребцов, запряжённые в ремни начали тянуть. Единороги подложили длинные трубы под упавшие бетонные плиты, чтобы их можно было катить. Мелкие обломки были свалены в кучи по периметру. Вся работа потребует уйму времени, но коллективный труд, по крайней мере, даст начало этому процессу. Наверное, Каприз сказала всем жеребцам, что никаких развлечений не будет, пока не будет убран этот беспорядок. Никогда в жизни я не видела, чтобы кто-то так усердно работал.
— Ох, я не думаю, что всё было настолько плохо, — сказала официантка, достав из сумки две бутылки «Восхода Сарсапариллы». Она зашла, лишь чтобы послушать, но потом осталась на всю лекцию и даже попыталась пострелять из ружья. Она была безнадежна, хотя… Я отчаялась узнать её настоящее имя, и её, похоже, казалось это настолько забавным, что она продолжала уклоняться от ответа.
Снизу доносились звуки выстрелов, и следующий за ними звон бьющихся бутылок. Я не ожидала, что многие из них не имеют даже представления о том, как пользоваться оружием и дубинками.
— Они боялись меня, — пробормотала я, глядя на неё. — Хуже того, я думаю, что говорила прямо как Мама и из-за этот они почувствовали себя совершенно бесполезными.
— Ты должна понять, что не все пони здесь бравые ребята. Это проститутки, которые время от времени выполняют обязанности охраны, кобылы которые пытаются соскочить с Дэша и Пыли и совсем молодые кобылки, которые отчаянно пытаются не подсесть на это дерьмо. А ещё есть жеребцы, которые подписываются на всё это ради дармовой наркоты и секса.
— И кем была ты? — спросила я, а затем поморщилась. — Эмм… можешь не отвечать.
— Проституткой, но сейчас у меня много другой работы, — ответила она без колебаний или стыда. — А ты очень мило смотришься с парой копыт во рту.
Я покраснела, но не поняла от чего: от её флирта или рода занятий. И это заставило меня захихикать.
— Мне интересно, как Флэнк продержался всё это время.
— А он всегда был уязвим, если честно. Мы старались поддерживать тут порядок и надеялись, что в случае чего, нам помогут пони вроде тебя. И это срабатывало годами; Пекосы были нашей неофициальной охраной в обмен на выпивку, Дэш и секс. Сайдвайндер мог бы захватить нас, будь у него чуть больше мозгов и чуть меньше виски.
Я обратила внимание, что по лицу кобылки пробежала тень тревоги, но она поймала мой взгляд и улыбнулась.
— Увы, это в прошлом, — пробормотала я, глядя на улицу. Даже дождю не удалось смыть всю эту кровь. И ещё не все тела вытащили из заболоченных руин. — Так что, кто-нибудь решится на ещё одну авантюру, рано или поздно.
Опять это… странное выражение лица.
— Мне кажется что ты сделала больше, чем думаешь, — уверенно сказала Барпони. — И я удивлена, если честно. Не думала, что тебя так волнует самообладание.
— Почему, разве я так плоха в этом? — спросила я с улыбкой и получила кивок в ответ. Вздох. — Ну, думаю, я становлюсь ханжой, когда дело касается качества чего бы то ни было. Мама всегда учила меня, если ты можешь добиться того, что тебе нужно простой просьбой, то сперва проси. Нагрубить успеешь. Охранник, который сразу хватается за дубинку или пистолет, это просто бандит в форме.
— И это то, что ты делаешь? — спросила Барпони.
— Большинство пони, которых я повстречала, были славными, и в то же время грубыми. На всех повлияли эти крышки, — печально отозвалась я, прислушиваясь к выстрелам. — Если они могут заставить себя пойти трудным путем, то и с работой охранника они справятся. Уверена, они крутые кобылки. Это ещё один шаг от простого самосохранения к защите всех остальных.
И едва я договорила, как меня начали целовать; во имя Богинь, меня целуют! Мои глаза выпучились настолько, что я испугалась, как бы они не выпали из глазниц. Задние ноги подкосились и я упала на корточки; её язык вытворял в моем рту такое, что я едва могла вообразить. Когда она дала мне вздохнуть, я поняла, что краснею от копыт до кончика рога.
— Ничего себе… — затем я встряхнулась. — И к чему это?
— Не хотела упускать такой случай, — ответила она, развернувшись и обернув свой шелковистый хвост вокруг моей шеи. — А теперь идем.
— Хм… а куда мы идем? — спросила я, шагая за ней. Она посмотрела на меня так, что я задрожала. — Ооо…
Когда мы наконец сделали передышку, я почувствовала себя неплохо. Нет. К чёрту. Я почувствовала себя просто замечательно! Действительно замечательно. На сей раз я ни разу не сожалела о том, что бросила хорошую, безопасную, уродскую жизнь в Стойле Девять Девять. Сзади по мне растеклось приятное тепло, которое прошло через всё моё тело. Наши конечности сплелись вместе посреди моей кровати. У меня всё ещё подёргивались задние ноги.
Она смотрела на меня своими розовыми глазами, отражающими свет подобно звёздам.
— На какой-то момент я почувствовала себя девственницей, — сказала я, пока моё дыхание успокаивалось.
— То есть, ты не была ей? — спросила она с заигрывающей улыбкой. Я поморщилась, а она тихо промурлыкала, погладив меня копытом по лицу. — Я просто дразню тебя, ты действительно была очень
— Почему в твоих устах «сладкой» звучит как «девственной»? — спросила я, сведя брови вместе от беспокойства.
Поделиться книгой: