Ласточкин хвость

Глядишь, пройдёт ещё пару десятков лет и ей наконец доверят стоящий материал. А быть может, и собственную колонку — помечтать Энесс любила, чего уж греха таить.

Плеснув кипяток в жестяную кружку, она потянулась за сахаром. Где-то в коридоре хлопнула дверь. Сразу потянуло сквозняком. Энесс набросила на плечи шаль, специально захваченную с собой из дома, и только успела вернуться за стол, как в кабинет влетел Гвидо.

— Несса, беги!

Запыхавшись, он опёрся плечом о косяк. Впалые щёки покраснели, огромные глаза лихорадочно блестели на маленьком ассиметричном лице.

— Что, пожар? — Энесс вскинула глаза, не спеша подув на безвкусное варево, что звалось у них в конторе чаем.

— Хуже! В смысле, лучше, — от переизбытка чувств он махнул рукой за спину, — ДМБ-шники там!

Варево плеснуло через край, и крашеная столешница тут же задымилась. Вскочив, будто ужаленная, журналистка вмиг оказалась у двери.

— К Кейперу пришли?

— Уже уходят. Ещё успеешь догнать, если только… — сброшенная шаль полетела Гвидо в лицо, не дав закончить. Да он, вроде, и не возражал против ударившего в нос аромата фиалок.

Выбежав в коридор, Энесс перегнулась через перила. Фигуру следователя в тёмно-сером костюме она узнала бы из сотни.

— Менэйр Ван дер Гасс, постойте! — невысокие каблуки застучали по витой лестнице, спускавшейся в холл. — Менэйр Ван дер Гасс!

Она замахала рукой, привлекая внимание, когда тот обернулся. Видимо, её полный энтузиазма голос подействовал на Дитриха столь удручающе, что хмурые брови сошлись в почти болезненной гримасе.

— Рад видеть вас неизменно цветущей, Энесс, — волшебник чуть приподнял шляпу в знак элементарной вежливости. Однако иллюзий девушка не строила — не те были меж ними отношения.

— Вы как всегда галантны, Дитрих.

Обмен любезностями был чем-то вроде ритуала, после которого обычно кончалась лесть и начиналась рабочая неприязнь двух людей, что преследовали разные цели.

— У Департамента появились новости? — догнав следователя, она шагала теперь рядом с ним, изо всех сил стараясь не отстать. — Что насчёт дела об исчезнувших принцессах?

— Так вы это называете? — уголок губ, пересечённый шрамом, дрогнул в кривой усмешке.

Останавливаться ради разговора Дитрих явно не собирался, и Нессе пришлось пойти на отчаянные меры. Забежав чуть вперёд, она замерла у резной колонны, фактически преградив путь к парадной двери. Только сейчас, бросив цепкий взгляд снизу вверх, журналистка заметила, каким усталым выглядел Ван дер Гасс. Темневшие под глазами круги и несвежий пиджак красноречиво говорили о том, что предыдущую ночь Дитрих провёл не в постели.

— Давайте обойдёмся без излюбленных штучек, я не в настроении. К тому же, мой напарник уже ждёт в машине, — карие глаза смотрели на Энесс с укором, как смотрят родители на капризных чад, устав втолковывать им прописные истины.

— Я ведь не задержу вас надолго. Всего лишь пара вопросов и…

— Интервью я уже дал менэйру Кейперу. Боюсь, за подробностями вам придётся обратиться к нему.

Последние слова прозвучали подобно вежливой пощечине, и Энесс не сумела сдержаться:

— Раз за разом вы избегаете меня, изобретая всё новые причины. Со стороны похоже, будто я больна проказой или чем похуже. Знаете, Дитрих, я уже начинаю чувствовать себя каким-то изгоем.

— Зря, — он бесцеремонно перебил её во второй раз. — Вам давно пора повзрослеть и открыть глаза. Вы действительно больны, Энесс. Любопытством. Это гораздо хуже проказы, уж поверьте. И отойдите с дороги, пока не простудились.

Сквозь сдержанную отстранённость профессионала пробилось простое человеческое раздражение. Журналистка знала, как легко Ван дер Гасс может выйти из себя — попросту вспыхнуть, как зажжённая спичка. Не нужно было обладать Даром, чтобы почувствовать исходившие от него волны зарождающегося гнева. Будь она мужчиной, наверняка бы уже гуляла по редакции со сломанным носом или фиолетовой скулой. А так — всего лишь задетое самолюбие и ничего более.

Сжав зубы, она несколько долгих мгновений терпела тяжёлый взгляд Дитриха и лишь затем отвела глаза.

— Всего доброго, менэйр Ван дер Гасс.

Отступив в сторону, Энесс ощутила терпкий запах пота и табака, когда волшебник прошёл мимо. Молча и не попрощавшись. Взвизгнула петлями входная дверь, и мартовский сквозняк ворвался в вестибюль, разметав по плечам рыжие кудри. Только плечи вздрогнули под тонкой блузкой.

II

В кабинет Энесс поднялась спустя несколько минут. Каждый шаг по лестнице давался с трудом — всё оттого, что мысли витали слишком далеко. Нет, отнюдь не личные обиды она тешила — хоть и было над чем поразмыслить, — гораздо важнее казалась информация. То, что Дитрих дал Кейперу. И то, что выйдет в воскресном номере под видом сухой обезличенной статьи, которую сама Энесс могла бы превратить в конфетку. Беда была в том, что её намеренно затыкали за пояс, и это злило сильнее всего. К сомнениям и шпилькам в свой адрес она давно привыкла, но намеренное сокрытие правды причиняло почти осязаемую боль.

«Дело об исчезнувших принцессах» казалось нетипичным, странным и оттого столь притягательным. Сам факт, что в местах пропажи двух девушек был обнаружен след шрафта, заставлял кровь Энесс бурлить в предвкушении сенсации. Разумеется, Департамент стремился не допустить паники среди горожан, и это было похвально. Однако для Энесс неведение равнялось медленной смерти, в то время как отговорки Ван дер Гасса указывали на то, что ДМБ многое утаивал. Если бы она только могла раскопать чуть больше сведений…

Толкнув дверь, она застала Гвидо качавшимся на стуле. Отпечатанные листы лежали в аккуратной стопке, шаль живописно стекала со столешницы. Надо же, постарался за время её отсутствия.

Взгляд Энесс упал на оставленную впопыхах кружку. Та была пуста.

— Ты что, выпил мой чай? — под её вопросительным взглядом Гвидо как-то враз съежился.

— Я? — округлив глаза, бедняга огляделся по сторонам, словно ожидая, что вешалка у двери или засохший фикус ему помогут. — А разве он твой был? Я не хотел…

— А ладно, забудь.

Вернувшись на рабочее место, Энесс опустила подбородок на сцепленные пальцы. Если б не «Триумф», занимающий большую часть стола, она и вовсе бы положила голову на руки. Так почему-то лучше думалось.

Статья про новые вагоны благополучно выветрилась из памяти, как только перед носом помахали рыбкой покрупнее. Теперь необходимо было соорудить наживку, а уж потом решать, как поступить с уловом.

— Слу-ушай, — стул Гвидо вмиг замер, перестав скрипеть, — а ведь у Кейпера сегодня собрание, верно?

— Ну да. Теоретически, у нас всех, — тот пожал худыми плечами. — Кроме старины Уве и тебя, не забыла?

— Проклятье! — карандаш, который Энесс машинально вертела в руках, полетел через весь стол.

Очень некстати «летучку» перенесли с привычных двенадцати часов на три, когда она как раз будет умирать от скуки в головном офисе «КИТа». Решение пришло настолько внезапно, что она чуть не поперхнулась втянутым в грудь воздухом.

— Гвидо, нужна твоя помощь! Прямо здесь и сейчас. Некрологи подождут.

— А я их уже…

— Это прекрасно, — в моменты воодушевления Энесс слушала лишь себя одну и предпочитала, чтобы её не прерывали. — Значит, времени у тебя полно. Нужно всего-то выманить менэйра старшего редактора из его берлоги и отвлечь минут на пятнадцать. Справишься?

Энтузиазм в глазах коллеги тут же потух, сменившись кислой миной.

— Только если решу поджечь картины в холле или навернуться с лестницы. Но он и тогда не потратит больше минуты, чтобы вызвать пожарных вместе с бригадой врачей. И полицию заодно — на случай, если выживу.

Гвидо скривился, видимо, представив описанное во всех красках.

— Лучше скажи, что делать собралась.

— Очевидно же: проникнуть в стан врага, — Энесс уже расхаживала по кабинету, через каждые четыре шага упираясь в стену.

— С диверсией?

— Остынь, солдат. С разведкой.

— Всё-таки ДМБ не даёт тебе покоя, — Гвидо хмыкнул. — Только вот в чём смысл? Кейпер уже положил лапу на материал, а значит, нам ничего кроме объедков с королевской трапезы не перепадёт. Я бы на твоём месте смирился и забыл — зачем нервы трепать?

— Ты ведь меня знаешь, Гвидо. Я по-другому не могу, — на сей раз она улыбнулась почти виновато, присев на краешек стола. — Просто скажи, ты со мной или нет?

— При одном условии.

Вот ведь подлец, понял, когда можно безнаказанно торговаться. Но сегодня Энесс готова была простить любую вольность — когда ещё выпадет шанс?

— Не томи уже.

— Сходишь со мной на ужин в «Вояж»? В следующую пятницу, — Гвидо заранее втянул голову в плечи, будто готовясь к оплеухе, но остановиться был уже не в силах. — Там соберутся университетские друзья, восемь лет не виделись. Но ты не волнуйся, будут и подруги. Девушки, в смысле. Не то чтобы я с ними когда-то… ну, ты же меня знаешь.

Зажмурившись, Энесс сосчитала до десяти. Дружеская оплеуха была меньшим, о чём она сейчас мечтала.

III

Секунды тянулись невыносимо долго. Прижавшись лопатками к холодной стене, она ждала обещанного Гвидо «сигнала». То, как именно он выманит Кейпера из кабинета, оставалось на совести сообщника. Свою часть сделки она собиралась выполнить, от него же требовалась изрядная доля смекалки — только и всего.

Вспомнив недавние предложения, Энесс улыбнулась. Лишь бы и впрямь пожар не устроил.

Прислушавшись, она слегка подалась вперёд, моля о том, чтобы кто-нибудь из сотрудников не застал её за углом коридора в нелепой позе. Наконец дверь с шумом хлопнула, послышались негромкие оправдания Гвидо, и тяжёлые шаги редактора.

— Да хрена им лысого, а не аванс! Бездарности доморощенные, нет чтобы делом заняться!.. — уж что Кейпер умел делать превосходно, так это распекать коллег. Как обладатель десятка премий и дюжины наград в сфере публицистики, он считал, что имеет на то полное и безоговорочное право. Ну а «бездарностям» вроде Энесс оставалось кивать и помалкивать.

Осторожно ступая по ковру, она убедилась, что мужчины спустились вниз, и только тогда потянула на себя бронзовую ручку. Звучный голос Кейпера разносился по всему особняку, что отнюдь не добавляло спокойствия.

Святая всех святых встретила её почти стерильной чистотой и приглушённым светом напольной лампы. В последний раз Энесс была здесь прошлой зимой, когда недавняя выпускница высшей школы получила свой первый выговор. Ощущения были не из приятных. Наверное, поэтому просторная комната с дубовым столом и кожаными креслами не вызвала восторга.

Ей хотелось как можно скорее покончить с затеей.

Нет, решений своих Энесс де Ланге не меняла, но, несмотря на всю изворотливость и пробивной характер, обладала особым кодексом чести. Стоило переступить через правила, и настырный червячок сомнений начинал грызть изнутри. Вот и сейчас он вдруг проснулся, разбуженный вторжением в чужую собственность.

Энесс перекладывала папки одну за другой, стремясь отыскать протокол интервью, не потревожив прочие предметы. Перьевые ручки, что готовы были скатиться на пол, или резные рамки с чёрно-белыми фото. Из-за тонкого стекла на неё взирал совсем ещё молодой Кейпер — с взлохмаченными светлыми вихрами и без очков в роговой оправе. Справа от него беззаботно улыбалась красивая брюнетка, что казалась совсем миниатюрной рядом с кавалером. Где бы та сейчас ни была, она, по-видимому, оставалась дорога их крикливому скряге. Будь у Энесс лишнее время, она непременно бы растрогалась. Истории любви всегда находили свой отклик в сердце журналистки — тем более, наполненные драмой.

Отвлёкшись, она едва успела поймать у края статуэтку. Ещё не хватало, чтобы хрупкий фарфор испортил все планы. Перерыв содержимое верхнего ящика, девушка выудила из-под кипы бумаг нужную запись. Неразборчивая вязь заставила Энесс нахмуриться в попытке разобрать слова. Пробежавшись взглядом по листу, она остановилась на третьем вопросе.

Губы тихонько шевелились, пока она продиралась сквозь строки текста и мелкие заметки на полях. Необходимо было запомнить всё в подробностях и прежде остального — имя третьей «принцессы». Катарине Йонссен, двадцать шесть лет. Последний раз замечена на углу Ауд-штрат и набережной Хелскё вечером девятнадцатого марта. Нарисованная явно впопыхах стрелочка указывала куда-то за край разлинованной страницы, но искать продолжение стало некогда. Сквозь приоткрытую дверь донеслись голоса, что приближались со стороны лестницы.

Энесс спешно уложила черновик на место и выскользнула в коридор, притворив за собой дверь. Как раз вовремя, потому что впереди уже показалась массивная фигура редактора. Знать бы, что наплёл ему Гвидо, чтобы завладеть драгоценным вниманием.

— Ланге?

— Да, менэйр Кейпер? — Энесс машинально оправила складки на подоле, приготовившись к самому страшному. Но то ли задумка сработала на ура, то ли кто-то успел отвлечь его на обратном пути, однако выглядел шеф не злее обычного.

— Почему статья ещё не лежит у меня на столе, дожидаясь одобрения?

Энесс расслабилась, позволив себе выдохнуть, но не настолько, чтобы Кейпер заметил перемену.

— Завтра будет в тот же час. А прямо сейчас мне пора бежать на интервью, чтобы успеть на трамвай до центра. Удачного дня, менэйр Кейпер, — изобразив милейшую из своих улыбок, она поспешила проскользнуть мимо опасности и скрыться за дверью родной каморки.

— Ну беги, Несса, беги… — донеслась из-за спины усмешка. По имени он называл её всего два раза: в прошедший день рождения и сегодня.

Впрочем, радоваться было недосуг. Про трамвай, что отходил по расписанию, Энесс сказала правду. Уже сбегая вниз по ступенькам, она на ходу натягивала пальто. Гвидо дожидаться не стала — ничего, поблагодарит позже. Вечером или завтра, смотря как сложатся её приключения в «КИТе».

А пока девушка изо всех сил старалась удержать в голове данные о Катарине Йонссен. Ещё одной «пропаданке», третьей по счету за последние недели. Если удастся выкроить время, Энесс обязательно забежит в архив. Благо, полезные знакомства водились и там. Дожидаться выхода статьи за авторством шефа означало потерю времени, ничего более.

А ещё становилось понятно, почему Департамент магической безопасности дал своё согласие «Вестям». Утаить подобную информацию было невозможно, ведь полиция, в свою очередь, работала не покладая рук. В случаях пропажи людей всегда находились сходящие с ума родственники, супруги и кредиторы, которым подавай одно — ответы. И хоть до сих пор никто не заикался о возможных смертях, оставалась одна мелочь, что не давала Энесс покоя. Намёки. Судя по тону ответов, ДМБ — в лице Ван дер Гасса или вышестоящих чинов — готовился рассчитывать на худшее.

И в эпицентр всего этого она как раз устремлялась по доброй воле. Ну не ирония ли?

Дыхание перехватило, когда стылый мартовский полдень принял её в свои объятия, а в голове сам собою прозвучал недовольный голос Дитриха.

«Вам давно пора повзрослеть, Энесс.»

IV

Сойдя с переполненного трамвая на своей остановке, Энесс с наслаждением втянула колючий воздух. Ветер бросил в лицо мокрую мешанину из снега и дождя, но это было не страшно. После нескольких часов, проведённых в душном офисе, а затем в тесной людской сутолоке, уличная свежесть казалась благословением. И даже облачко пара, сорвавшееся с губ, расплылось в весёлую кляксу.

Поправив сползшую с плеча сумку, девушка зашагала вдоль проспекта Эйкхазена. Мимо проплывали витрины книжных лавок и неоновые вывески ресторанов. Тут и там кричали зазывалы, с широкими улыбками протягивая цветные буклеты прохожим. Ньив-Дармун жил своей неповторимой жизнью. Трамвайный звонок, шум автомобильных двигателей, лившаяся из подземки мелодия бродяг-музыкантов — всё это сплеталось в единую симфонию, в ритмичный стук сердца, которое неизменно билось чаще в вечерний час-пик.

Энесс нравилось представлять город единым организмом. Мощным, стремительным и не лишённым мрачного очарования. Центр его жидким позвоночником пересекала Хелскё, что делила столицу на два берега, впадая в конечном счёте в воды Багрового залива. Тут и там ровными рядами вздымались рёбра многоэтажек. Тяжело дышали дымом заводские трубы в промышленных кварталах. А над всем этим великолепием гордо реял флаг республики. Пять алых звёзд на тёмно-синем фоне — по одной на каждую провинцию. И только жители, бегущие нескончаемым потоком по улицам-артериям, делали его по-настоящему живым.

Целых пять лет минуло с тех пор, как юная провинциалка ступила на вокзальный перрон, покидая поезд из родного Ивенара. А казалось — прошло всего ничего. Маленький городишко, затерянный в горной долине далеко на севере, был её родиной — чем-то вроде колыбели для неразумного ребёнка. Ньив-Дармун, отстроенный заново после окончания войны, стал домом — крепостью, возведённой на века.

И пусть поначалу им с Эрьеном приходилось туго — жить вдвоём на одну стипендию пожелаешь не каждому, — они справились. Всё потому, что де Ланге не сдаются. Так говаривала ещё бабуля Рози, когда из-за гангрены лишилась обеих рук в свои восемьдесят три. В итоге старушка прожила до девяноста — прошлым летом они ездили на похороны, где собралась почти сотня человек. Родня у Энесс всегда была разношёрстной. И настолько многочисленной, что некоторые знакомые приходили в ужас, стоило им рассказать.

Сами де Ланге относились к тому философски — мол, в тесноте да не в обиде. Жили небогато, но дружно: в одной только их семье было пятеро детей. Анника, что была старше сестры на два года, выскочила замуж сразу после школы и уже воспитывала двух сыновей, а Грир и Грета на будущий год обещали стать выпускницами. Должно быть, поэтому мать так легко отпустила в своё время Энесс, что навострила лыжи вслед за братом, — ей и без того оставалось, за кем приглядывать.

Мимо Энесс пробежала стайка ребятишек, что торопились вернуться домой, пока совсем не стемнело. Мартовский вечер хоть и длился дольше зимнего, но всё же был короток для долгих прогулок и парковых бесед. Одна девочка в вязаной шапке и ярком пальто привлекала внимание больше остальных, и Энесс невольно улыбнулась, глядя той вслед.

Совсем недавно она была такой же. Слишком шумная для тихих аудиторий, где все корпели над «нетленками»; слишком яркая в своей пышной юбке и солнечных туфлях, купленных на распродаже. Ей так хотелось поспеть везде и всюду, вот только до столичных модниц Энесс не дотянулась. Разве что заработала нелестные прозвища среди однокурсников и тут же махнула на них рукой. В редакции история отчасти повторилась, но теперь уже вчерашняя студентка знала меру, шокируя коллег своим стилем лишь изредка. Да и Эрьен напоминал ей о том, что зарплата не безразмерна. Из них двоих он всегда был голосом рассудка, в то время как Энесс поддавалась сиюминутным велениям души.

Лабиринт оживлённых улиц остался позади, и она привычно свернула в глухой дворик, доставая из сумки ключи. Нырнув в тёмный подъезд, Энесс на ощупь отыскала перила. Свет лился из окон второго этажа, а значит, местные «шутники» попросту разбили лампочку. Отсчитав про себя нужные ступеньки, она едва вставила ключ в скважину, как дверь отворилась, едва не стукнув её по носу.

В полоске света стоял улыбавшийся Эрьен.

— Тебя будто в детстве не учили, что пугать нехорошо, — беззлобно толкнув его внутрь, Энесс захлопнула створку.

— Ну прости, — обезоруживающая улыбка стала ещё шире, и он помог ей снять пальто, — решил сегодня вернуться пораньше.

— Методический день в библиотеке?

Она иронично вскинула бровь. И сразу же добавила, уже серьёзнее:

— Или с Лаурой поссорились?