Ночь волшебства

– Все было великолепно, – негромко произнесла она, когда они сидели в креслах, целовались и любовались падающими звездами.

Они держались за руки, и Шанталь не могла вспомнить, когда была столь же счастлива. Ксавье тоже выглядел счастливым.

– Ты еще вернешься сюда? – с надеждой в голосе спросил Ксавье.

– Как только ты меня позовешь, – заверила она, и они снова поцеловались. – Ох, если бы мне только не нужно было ехать в Гонконг на следующей неделе… Я не хочу тебя оставлять!

Они привязались друг к другу, и с момента их прибытия на Корсику Шанталь уже не думала о разнице в возрасте. Он был прав: это не имело никакого значения – ни для них, ни для кого-то еще. Никто в доме ни разу не высказался по этому поводу или делал вид, будто ничего не замечает.

А затем ей в голову пришла идея. Шанталь не могла пригласить Ксавье в Гонконг, чтобы ответить такой же любезностью за неделю, проведенную у его родственников. Шарлотта слишком подвержена условностям, с ней необходимо провести определенную подготовку, прежде чем появиться у нее с мужчиной, причем значительно моложе, чего та точно бы не поняла. А Шанталь вовсе не хотелось оправдываться перед ней. Куда более охотно она взяла бы с собой Ксавье, если бы отправилась к Полю в Лос-Анджелес. Сын отличался куда более широкими взглядами, чем его сестра, притом был гораздо терпимее к людям. И Шанталь предложила это Ксавье, когда они ложились спать.

– Как ты, поедешь со мной? – спросила она его, надеясь на согласие.

– Я планировал провести здесь свой отпуск, но я не был в Штатах уже несколько лет. Может быть, мы проедемся по побережью, а потом навестим твоего сына в Лос-Анджелесе? Как ты полагаешь, он не будет возражать?

– Поль будет удивлен, но, думаю, вы с ним поладите. Он очень снисходителен по своим стандартам и взглядам на жизнь, хотя и не всегда в отношении меня. Нам придется слегка расширить его кругозор, но я думаю, он это переживет. – Шанталь легко улыбнулась. – Я была бы благодарна тебе, если бы ты поехал со мной.

– Тогда я согласен.

Шанталь намеревалась провести неделю с Полем в Лос-Анджелесе, а еще они могли добавить несколько дней для того путешествия, которое предложил Ксавье. Она, безусловно, предупредит Поля, что собирается приехать вместе с другом, но, зная сына, могла предположить, что ему даже не придет в голову, что этим другом окажется мужчина. Что ж, тогда он увидит собственными глазами, когда они приедут. Шанталь всегда останавливалась в отеле, когда навещала Поля, так что Ксавье не будет в тягость сыну и его подружке. Только одному Эрику нравилось, когда она останавливалась в его запущенной квартире. Шарлотта же ненавидела всех остававшихся у нее в доме гостей, хотя все же выносила свою мать, которой приходилось жить там как в заключении.

Когда на следующий день они покидали Корсику, все дети пришли, чтобы попрощаться. Матье и Анник поцеловали Шанталь, и она ощущала себя так, словно расставалась со старыми друзьями. Все наперебой приглашали ее возвращаться на остров как можно скорее.

Они прошли регистрацию в аэропорту и нежно улыбались друг другу всю дорогу до Парижа. Для Шанталь это был лучший отдых за много лет. Она поблагодарила Ксавье еще раз, когда он поцеловал ее перед расставанием в аэропорту Шарля де Голля. Теперь им предстояло провести еще один совместный отпуск в Лос-Анджелесе, и они с нетерпением ждали этой поездки.

Глава 8

Ксавье оставался в апартаментах Шанталь каждую ночь, пока она не собралась лететь в Гонконг. Перед отъездом она всего один раз переговорила с Жаном Филиппом, и, по его словам, никаких изменений в его семье не было. Он и Валерия почти не общались друг с другом, но он надеялся, что отношения между ними могут улучшиться, когда они отправятся в ее семейное поместье в штате Мэн, куда они ездили каждое лето. Шанталь рассказала ему о своем путешествии на Корсику, и Жан Филипп был рад за нее. Он сказал также, что хотел бы встретиться с Ксавье, когда все они вернутся домой после летних отпусков, что стало бы возможно только после их возвращения из Мэна. В конце разговора он пожелал ей хорошей поездки в Гонконг.

Ксавье отвез ее в аэропорт, когда она собралась. На этот раз Шанталь взяла с собой два чемодана. Работая в банке, Шарлотта придерживалась консервативного образа жизни и просила, чтобы ее мать тоже была одета по-деловому, когда живет у нее. Привычные для Шанталь джинсы и простые кофточки она именовала не иначе как «хипповый прикид». В жизни же самой Шарлотты в Гонконге не было ничего богемного, поскольку, как молодой, но подающий большие надежды банковский работник, она обязана была соответствовать некоему дресс-коду.

Прощаясь с Шанталь в аэропорту, Ксавье поцеловал ее и вернулся к себе домой. На следующий день он улетел в Лондон, чтобы встретиться там с клиентом, после чего отправился в Женеву, а в конце недели собирался провести еще несколько дней на Корсике. Шанталь жалела, что не может сопровождать его туда, но с радостью предвкушала встречу с Шарлоттой. Она не видела дочь с самого Рождества и огорчилась, что имеет возможность встречаться с ней только два раза в году: Шанталь навещала дочь каждое лето в Гонконге, а Шарлотта приезжала домой на Рождество. Несмотря на то что они почти не общались, Шанталь все же очень любила дочь, хотя Шарлотта была намного холоднее и сдержаннее братьев и всегда напоминала Шанталь ее бабушку по материнской линии – строгую, суровую и немногословную.

Шанталь приземлилась в Международном аэропорту Гонконга после двенадцатичасового перелета. Шарлотта предупредила ее, что будет на деловой встрече, поэтому не сможет встретить ее в аэропорту, и оставила ключи от своей квартиры у привратника, так что Шанталь придется устраиваться самой, а приходящая служанка поможет ей.

Шарлотта жила в новых апартаментах, которые ее мать еще не видела, и Шанталь была ошеломлена их роскошью. Квартира находилась на четырнадцатом этаже совершенно нового здания в районе Пика Виктории, вблизи делового центра, откуда открывался прекрасный вид на сверкающие небоскребы Гонконга. Апартаменты явно были дорогими, но ее дочь могла их себе позволить. Шарлотта обставила квартиру английским антиквариатом, который смогла найти в специальных магазинах. Помещение куда больше напоминало апартаменты в Лондоне или Нью-Йорке, чем в Гонконге, но, хотя британское влияние чувствовалось весьма сильно, квартира не была теплой или уютной.

Шанталь дождалась, когда ее дочь придет с работы. Шарлотта обрадовалась приезду матери. Всю вторую половину дня она провела на важной встрече и теперь, за бокалом легкого красного вина, рассказала, что ее должны повысить и поднять зарплату. Ее мечтой было стать когда-нибудь директором банка. Она была самой амбициозной из детей Шанталь и посвящала работе бо́льшую часть своего времени.

Вечером они приготовили ужин на кухне, и, когда ели его, Шарлотта сообщила, что у нее есть приятная новость. Странным образом внешне она очень походила на мать – те же большие голубые глаза и густые светлые волосы, – однако их энергетика была прямо противоположной.

– Так что это за новость? – спросила Шанталь, глядя с улыбкой на дочь и радуясь оттого, что она здесь, рядом с ней.

– Я помолвлена.

Сердце Шанталь екнуло, когда Шарлотта произнесла эти слова. С одной стороны, она была счастлива за дочь, но с другой – знала, что если Шарлотта создаст семью в Гонконге, то уже никогда не вернется во Францию.

– Он британец, из Лондона, но живет здесь дольше, чем я, – продолжала тем временем дочь. – Он банкир, занимается инвестициями в конкурирующей фирме. – Она улыбнулась матери. – Ему тридцать четыре, окончил Итон и Оксфорд. Его зовут Руперт Макдоналд, и мы намерены пожениться здесь в мае.

Исчерпывающая информация, которую она посчитала возможным сообщить матери, а та уже могла представить жениха, британца до кончиков ногтей.

– Разумеется, ты должна присутствовать на свадьбе, хотя мы хотим сделать ее как можно более скромной. Здесь традиционны многолюдные свадьбы, но мы думаем пригласить не более сотни человек. Мне надо найти соответствующее платье. Мы планируем устроить прием в Гонконгском клубе. Руперт сделал мне предложение две недели назад, но я не хотела говорить тебе, пока ты не приедешь.

Шарлотта вытянула руку, демонстрируя матери прекрасное кольцо с сапфиром, окаймленное мелкими бриллиантами, которое не стыдно было бы надеть и члену британской королевской фамилии. Оно чудесно подходило Шарлотте, и Шанталь восхитилась подарком Руперта. На руке дочери оно выглядело великолепно.

– И какие у вас дальнейшие планы? Останетесь здесь или все-таки вернетесь на его родину, в Англию?

По крайней мере так они были бы ближе к ней, если обзаведутся детьми: Гонконг расположен слишком далеко, – но Шарлотта покачала головой:

– Нам нравится здесь. Никто из нас не может представить себе возвращение в Европу. Я была бы не против пожить в Шанхае, но мы рады остаться в Гонконге, особенно если я получу повышение, как было обещано, а Руперт станет партнером в своей фирме.

Таким образом, они не хотели покидать этот регион.

– Когда я встречусь с ним? – вздохнув, спросила Шанталь.

– Завтра вечером. Он приглашает нас с тобой на ужин в ресторан «Каприс» гостиницы «Четыре сезона».

Шанталь знала, что это один из самых шикарных ресторанов в Гонконге.

– Он хочет снять там номер, чтобы провести нашу первую брачную ночь, – добавила Шарлотта, а затем улыбнулась и посмотрела на мать куда нежнее, чем Шанталь приходилось когда-либо видеть. – Я правда люблю его, мама. Он так добр со мной.

Шанталь тоже улыбнулась и обняла ее.

– Так оно и должно быть. И я очень рада за тебя.

Тем вечером она рано легла спать, но перед сном позвонила из своей комнаты Ксавье и рассказала о помолвке и грядущей свадьбе. Она знала, что должна прийти на свадьбу с ним вместе, если они не расстанутся к этому моменту. До свадьбы в мае еще оставалось время, предстояло прожить едва ли не год. А в течение года многое могло произойти. Шанталь предпочитала считать цыплят исключительно по осени. Они поболтали немного, а потом она крепко уснула.

Шарлотта уже ушла на работу, когда Шанталь проснулась на следующее утро. Она побывала в гонконгском Музее изящных искусств, а потом отправилась купить что-нибудь в знаменитый торговый центр. Он был полон тех же самых товаров, которые она знавала по Европе. Знакомые бренды – «Прада», «Гуччи», «Берберри», «Эрмес», «Шанель». Там были улицы, сплошь состоящие из ювелирных магазинов, и маленькие лавочки, специализировавшиеся на продаже копий дизайнерских изделий по договорным ценам, которые приводили в восторг гостей Гонконга, желавших заключить выгодную сделку.

Одним из самых любимых мест Шанталь был Ночной рынок на Тампль-стрит, который был открыт до четырех часов утра. Во всех смыслах Гонконг оставался Меккой покупателей со всего мира. Шанталь пала жертвой шопинга во время первого посещения Гонконга, но быстро освоилась, уже не приходила в щенячий восторг, но просто наслаждалась этим местом. Когда же день стал клониться к вечеру, она отправилась обратно в апартаменты своей дочери. Было по-прежнему очень жарко – как это всегда бывает в августе.

Они встретились с Рупертом в ресторане в восемь часов вечера. Шарлотта пришла домой в семь, а Шанталь уже была одета в простое черное шелковое платье, которое заставляло ее чувствовать себя бабушкой. Однако она знала, что именно этого ее дочь и ждет от нее, и не хотела смущать ее будущего мужа. Руперт же оказался настолько классическим британцем, что Шанталь едва удержалась от смеха, увидев его. Высший класс, консервативный, чванливый, выглядящий старше своих лет, невероятно чопорный – словом, воплощение британского банкира. Она была разочарована тем, что Шарлотта будет жить с человеком без капли легкомыслия и живого воображения, но Шарлотта сияла от счастья и смотрела на него с обожанием. Для ее дочери он был идеалом. Шанталь представляла, как можно прожить всю жизнь с таким человеком, но он явно был воплощенной мечтой Шарлотты и являл для нее образ прекрасного принца, пусть даже его юмор был настолько высокопарным и банальным, что слушать его шутки было тошно. Шанталь испытала громадное облегчение, когда ужин подошел к концу. Позже, уже дома, Шарлотта в одной ночной рубашке пришла в комнату матери.

– Разве он не чудо, мама? – спросила она с сиянием во взоре.

– Он безупречен, – кивнула Шанталь.

Она хотела, чтобы дочь была счастлива, что бы это для той ни означало, поэтому решила не говорить, что думает о ее женихе на самом деле.

Дочь еще с полчаса всячески превозносила Руперта, а потом отправилась в кровать, и лишь тогда Шанталь позвонила Ксавье и честно описала проведенный вечер, рассказав о том, каким чванливым оказался ее будущий зять, совершенно сухим и лишенным юмора.

– В нем нет даже намека на простые человеческие чувства, – со вздохом произнесла она, отвечая на вопрос Ксавье.

– И ты честно рассказала дочери, что о нем думаешь?

– Разумеется, нет, – прошептала она в микрофон мобильника. – Он не грабитель банков, не наркоман, не сидел в тюрьме, не нападает на прохожих, не имеет десятка незаконных отпрысков, не педофил. Из-за чего мне протестовать? Из-за того, что он унылый зануда или слишком консервативен? Но это именно то, что она ищет в своем муже, и какое я имею право распространять свою систему ценностей и мечтаний на нее? У каждой женщины свое представление о том, каким должен быть идеальный мужчина. Не я собираюсь за него замуж, а она. У него нет никаких отрицательных качеств. Он просто очень скучен, человек не моего типа. Но ведь и Шарлотта нисколько не похожа на меня.

– Ты удивительная мать, Шанталь, – восхищенно произнес Ксавье. – Я бы хотел, чтобы моя собственная мать была бы хоть чуточку похожа на тебя. Увы, она не уставала твердить мне, какую именно девушку я должен взять в жены, так что я решил никогда не жениться, потому что она выбирала для меня тех, которые были по вкусу ей, то есть с таким же характером, как у нее самой. Мои родители были очень суровыми и холодными людьми и ожидали, что мы с братом создадим семьи с такими же девушками. Матье поступил так, как хотел, и женился на Анник, сердечной, веселой и ласковой. Ну а я решил остаться свободным и понял, что женитьба не для меня.

– Не перехваливай меня, Ксавье. Я просто хочу, чтобы она была счастлива, вот и все. Намечается весьма скучная свадьба, – уныло заметила Шанталь. – Я надеюсь, что ты будешь там со мной, – уже с теплотой в голосе добавила она.

– Я тоже надеюсь на это, – ответил он, ничуть не лукавя.

Всю следующую неделю, в каждый из вечеров, мать и дочь говорили только о свадьбе, обсуждая малейшие детали. Они еще раз поужинали с Рупертом в ресторане «Янтарь» гостиницы «Мандарин ориенталь», и Шанталь преподнесла им прекрасный подарок на обручение, который ей посчастливилось случайно купить в одном из ювелирных магазинов. Шарлотта была очень тронута этим подарком, представлявшим собой двух серебряных лебедей, переплетенных между собой. Подарок имел подтекст: лебеди объединяются для дальнейшей совместной жизни – и прекрасно подходил для традиционной супружеской пары.

Неделя пролетела быстро. Шарлотта выглядела воистину очень огорченной, когда отвозила мать в аэропорт. По дороге туда они обсуждали свадебное платье, и Шанталь обещала присмотреть что-нибудь в Париже. На протяжении всей недели она ни разу не упомянула дочери о существовании Ксавье. Они говорили только о предстоящей свадьбе, и дочь не задала матери ни одного вопроса о ней самой. Шанталь казалось как-то неуместным вдруг посреди такого разговора неожиданно сообщить: «О, кстати, у меня появился новый приятель, лет эдак на двадцать моложе меня, который вам, уверена, понравится», – поэтому она хранила эту информацию при себе. Правда, вскоре Полю предстояло встретиться с Ксавье, и уж он-то, без сомнения, поделится с сестрой такой новостью.

Шанталь всегда удивляло, как мало дочь знает о ее жизни. Та никогда не спрашивала об этом мать. Она видела в центре мира только себя, а со свадьбой это обстоятельство только обострилось. Невесты никогда не отличаются чувствительностью по отношению к другим людям, они всегда сосредоточены только на себе, и Шарлотта ничем в этом плане не отличалась от других.

В аэропорту обе женщины обнялись и поцеловались, но вникать в ее жизнь она не желала. Шанталь полностью соответствовала анкетным данным на работе Шарлотты, однако в сердце Шарлотты не было пространства для нее как для человека во всем его многообразии, и кем ее мать являлась в действительности, Шарлотта никогда не знала, да это ее и не интересовало. То же самое касалось и Ксавье: он был всего лишь одной из неизвестных ей деталей жизни ее матери.

Ксавье едва смог дождаться прибытия Шанталь, скучая по ней всю неделю, пока она была в отъезде. Он вернулся с Корсики лишь накануне вечером. Отдохнувший и загоревший, он выглядел еще более привлекательным. Шанталь приняла душ после долгого перелета из Гонконга, как только вошла в дом. Она как раз натягивала любимые джинсы, когда увидела его. Хотя она любила свою дочь, а поездка на этот раз оказалась удачной, Шанталь чувствовала опустошенность, постоянно играя роль идеальной матери, которая никогда не распускает волосы, не поступает глупо, не одевается в несоответствующие туалеты, не заводит любовников и все время живет в одиночестве. Шанталь устала быть «правильной», соответствовать высоким стандартам дочери и теперь понимала, что имеет право быть самой собой, совершать ошибки и жить своей жизнью точно так же, как это сделали ее дети. Нельзя быть только матерью, и никем более. Любовь Ксавье освободила ее, и теперь ей было легко и привольно.

Ксавье и Шанталь провели эту неделю в Париже вместе, занимаясь своими делами. Шанталь искала материалы для своего сценария, чтобы закончить его, а Ксавье должен был встретиться с несколькими клиентами из юридических фирм. В четверг вечером они упаковали вещи, а в пятницу вылетели в Штаты. Прилетев в Сан-Франциско и проведя пару дней в Йосемитском национальном парке, где они совершали долгие пешие прогулки и любовались водопадами, они вернулись в Сан-Франциско и выехали на проходящую вдоль всего калифорнийского побережья дорогу, направившись по ней к югу. Останавливаясь в нескольких точках побережья, они провели одну ночь в Биг-Сур, другую – в Санта-Барбаре. Миновав Малибу и полюбовавшись там закатом, они прибыли в Лос-Анджелес.

Шанталь заблаговременно зарезервировала в отеле «Беверли-Хиллз» бунгало, где был воссоздан романтический ореол Голливуда 1950-х годов. У их бунгало был собственный бассейн, и Ксавье с наслаждением плавал в нем, в то время как Шанталь звонила сыну. Поль в этот день как раз вел съемки в Калифорнийской долине. Он сказал, что вместе с Рейчел приедет, чтобы встретиться с ней в гостиной отеля на ужин в девять часов вечера. Там каждый день собирались голливудские актеры, продюсеры и директора студий, решая насущные вопросы и просто демонстрируя себя.

Шанталь напомнила Полю, что с ней будет ее друг, и по тону его голоса почувствовала, что он несколько удивлен.

– Я и забыл. Кто это будет? – Он никогда не вслушивался внимательно в слова матери.

– Мой парижский друг. Мы с ним доехали сюда с самого севера штата.

То, что Шанталь прилетела к нему с кем-то, было для Поля довольно странно, но он решил, что это ее подруга[6], и не стал больше расспрашивать, однако Шанталь знала, что за ужином он будет очень удивлен.

Она и Ксавье еще какое-то время посидели около бассейна, а потом отправились погулять по Беверли-Хиллз.

– Я всегда хотел жить здесь, – признался он ей. – Тут все так декадентно и в то же время наивно, как в Диснейленде, построенном для взрослых со съехавшей крышей.

Ей тоже нравилась Калифорния, хотя она считала, что не могла бы тут жить постоянно. Зато ее сын никогда не уставал от такой жизни. Прожив здесь тринадцать лет, он полюбил Лос-Анджелес еще больше. Он начинал в долине, потом перебрался в Беверли-Хиллз, а после поступил в Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе. Его подружка была классической девушкой из долины. Шанталь всегда удивлялась тому, что ее сын не нашел себе какую-нибудь более утонченную подругу. Они жили вместе уже семь лет, с тех пор как ей исполнился двадцать один год, а ему – двадцать четыре. Рейчел вполне устраивала Поля, да он и сам во всем напоминал парня из долины, и никто никогда не мог бы предположить, что он из Парижа и является французом по крови.

Ксавье и Шанталь пришли в «Поло Лаундж» раньше Поля и Рейчел, и им указали заказанный столик в саду. Она надела туфли на высоких каблуках и блестящий топик в дополнение к джинсам, что было идеальным туалетом для Лос-Анджелеса. Шарлотта рухнула бы в обморок, если бы ее мать появилась в таком виде в Гонконге. Шанталь по-прежнему обладала тонкой гибкой фигурой и прекрасно смотрелась в бикини, а еще сексуальнее – в коротких джинсовых шортиках. Ксавье был облачен в джинсы и белую рубашку, мокасины, которые носил без носков, что считалось здесь стильным, – и все это отлично сидело на нем. Вне зависимости от того, что было на нем надето, он выглядел истинным французом.

А вскоре появились и молодые. Шанталь едва не расхохоталась при виде выражения на лице Поля, когда он увидел Ксавье. Шанталь представила ему сына с подругой. Рейчел произнесла «бонжур» на ломаном французском, а Шанталь обняла ее, поскольку они уже стали добрыми друзьями. Шанталь и Поль тоже обменялись сердечными объятиями, после чего она внимательно осмотрела его и осталась довольна. Сын выглядел счастливым, здоровым и сильным, а его волосы оказались длиннее, чем были полгода назад, и такая прическа была ему очень к лицу.

Поль сразу решил взять быка за рога и начал выяснять, кто же такой Ксавье.

– Итак, вы вместе работаете над фильмом? – спросил он, думая, что Ксавье режиссер или оператор, и Шанталь рассмеялась в ответ.

– Нет, Ксавье адвокат, специализируется на международных авторских правах. Мы познакомились на ужине в июне.

С того ужина прошло почти два месяца, но даже посторонний наблюдатель смог бы почувствовать их привязанность друг к другу.

– Так вы друзья? – уточнил Поль, явно отыскивая причину, по которой они здесь вместе, и тогда в разговор вступил Ксавье:

– Да, это так. Ваша мама имеет в виду Белый ужин. Вам приходилось бывать на нем?

Молодые люди отрицательно покачали головой, а Шанталь подумала, насколько Ксавье, будучи всего на семь лет старше ее сына, воспринимается более зрелым. Поль на его фоне выглядел подростком: длинные волосы собраны на макушке в некое подобие узла, на футболке, в которой он явился на ужин, красовалось название знаменитой рок-группы. При всем этом у него было совершенно детское выражение лица. Да и Рейчел в свои двадцать восемь вполне могла сойти за шестнадцатилетку в короткой рубашонке, оставлявшей открытым животик, и блестящих украшениях в длинных светлых волосах а-ля Алиса в Стране чудес.

Ксавье описал им организацию Белого ужина, и они пришли в восхищение.

– Такое надо бы организовать и здесь, – мечтательно проговорила Рейчел.

А Шанталь рассказала им про китайские фонарики, которые принес Ксавье, благодаря чему они и познакомились.

– Я думаю, что, если вы попытаетесь внедрить это и в других городах, кое-что непременно изменится, а это уже будет совсем не то, – высказала свое мнение Шанталь.

– Я не знал, что ты ходишь на такие празднества, мама, – с удивлением протянул Поль.

А после того как они заказали блюда, Шанталь рассказала, что сестра Поля помолвлена и намеревается в мае выйти замуж. Ни Рейчел, ни Поль не показались официанту достаточно взрослыми, чтобы заказывать алкогольные напитки, поэтому им пришлось предъявлять водительские права при заказе вин. Поль выглядел моложе остальных ее детей, даже своего младшего брата.

– В мае? – переспросил он, и Шанталь кивнула.

Поль взглянул на Рейчел, и они обменялись улыбками. Шанталь подумала было, не собираются ли они тоже пожениться после всех этих лет, проведенных совместно, но тайна раскрылась только во время десерта.

– У нас будет ребенок, мама, – гордо объявил Поль, обнимая Рейчел. – В марте.

Он сказал, что Рейчел уже два месяца как беременна, а Рейчел объяснила, что они уже все решили: роды будут водные, дома, в присутствии акушерки. Услышав такое, Шанталь несколько занервничала. Роды не всегда бывают такими простыми, случаются и осложнения. Она уже имела собственный печальный опыт.

– Может быть, лучше передумать? Ведь могут возникнуть проблемы. Для Рейчел и ребенка будет куда спокойнее в госпитале, в присутствии квалифицированных докторов. Когда родился ты, у тебя пуповина была обмотана вокруг шеи. Такое случается, и в домашних условиях может быть достаточно опасно.

Ей потребовалась примерно минута, чтобы переварить все новости, которые на нее вывалили. Для нее стало шоком осознание, что ей предстоит стать бабушкой, в чем она и призналась Ксавье, когда они остались наедине. Однако сейчас она постаралась не показывать своего смятения.

– Вы собираетесь пожениться? – с безмятежной улыбкой спросила Шанталь.

Она заметила, что Рейчел за весь вечер выпила всего глоток вина, очевидно из вежливости. Сама же Шанталь больше всего желала допить все оставшееся в бутылке вино перед лицом пугающей ее перспективы стать через семь месяцев бабушкой. Ксавье заметил выражение ее лица и приложил усилия, чтобы не расхохотаться, когда поздравлял молодую пару.

– Да мы вовсе не собираемся жениться, мама, – ответил на ее вопрос Поль, и Рейчел кивнула в знак согласия. – Это только для любителей старомодного образа жизни. Теперь никто не женится.

За исключением разве что его старомодной сестры и такого же жениха.

– Сейчас это просто не нужно, к черту все эти лимузины с куклами да мещанские занавесочки на окнах, – и он махнул рукой, словно отметая старые пережитки.

– Как думаете, вам удастся побывать на свадьбе Шарлотты? Наверняка она будет рада, если ты проведешь ее к алтарю, – сказала Шанталь в ответ на его комментарии.

– Конечно, ведь ребенку исполнится уже два месяца к тому времени. Мы сможем приехать с ним в Гонконг, это будет здорово.

Шанталь сомневалась в том, что это хорошая идея, и не знала, как отреагирует Шарлотта на их появление с ребенком, рожденным вне законного брака, в присутствии своего консервативного мужа. Шанталь принялась расспрашивать Рейчел о самочувствии. Девушка сообщила, что чувствует себя прекрасно, без каких бы то ни было проблем. Она по-прежнему ходит на занятия пилатесом и занимается на велотренажерах, намерена продолжать эти занятия весь период беременности, а ближе к родам прослушать цикл специальных лекций по подготовке будущих мамочек. Этот разговор поверг Шанталь в шок, она ощущала себя ходячей античностью, слушая рассуждения Рейчел о том, как они намереваются разговаривать с эмбрионом в утробе матери, проигрывая при этом специальную музыку.

К тому времени, когда она и Ксавье добрались до своего бунгало, голова у Шанталь шла кругом, а Ксавье расхохотался во весь голос, едва они закрыли за собой дверь. Шанталь выглядела удрученной.

– О мой бог! – воскликнула она, падая в кресло. – И как только у меня получились такие дети? Я чувствую, что становлюсь шизофреничкой. Шарлотта выходит замуж за человека, похожего на директора школы в английском кинофильме, при этом они считают, что все должно быть ультраконсервативно. Поль готовится принять внебрачного ребенка в домашней ванне. Интересно, это я сошла с ума или все они? И если все это закончится благополучно, то тебе через полгода придется спать с бабушкой!

– Думаю, я это переживу, – произнес он, улыбаясь. – Ты просто воспитала вольнодумцев.