Служба - дни и ночи [сборник]

Человек вел себя странно. Сутулясь, чуть втянув голову в плечи, как будто что-то давило на него, он пересек один двор, другой, вошел в арку и остановился. Посмотрел по сторонам. Торопливо достал из кармана намокшего плаща письмо и жадно стал его читать.

Маленький, сутулый, седой, он внимательно, слегка шевеля губами, читал. Узкие, спрятавшиеся в щелки век глаза быстро пробегали по строчкам. Зубы были плохие, а бледная кожа придавала лицу нездоровый вид.

Да, это был «старик», он же Саидов. Мало кто знал, что он и не Саидов. На самом деле его настоящая фамилия — Абдураимов. Эта фамилия работникам милиции говорила о многом: четырежды судимого, его разыскивали за попытку совершить очередное тяжкое преступление, но он смог достать чужие документы и теперь скрывался под другим именем. Абдураимов порвал на мелкие кусочки письмо и выбросил их за арку, где гулял ветер и дождь. Затем он отжал двумя руками небольшую бородку и, втянув голову в плечи, шагнул в дождь. Передвигался он быстро, семеня ногами, казалось, что он не идет, а бежит трусцой. Письмо вызвало у Абдураимова интерес, и сейчас на ходу он обдумывал, что ему предпринять.

Он взглянул вверх: темно-серые тучи нависали над городом. «Кажется, этому проклятому дождю конца и края не будет!» — мысленно чертыхнулся Абдураимов и вошел в один из подъездов большого дома. Тяжело стуча ногами по ступенькам лестницы, поднялся на третий этаж. У двери тридцать второй квартиры он остановился, расстегнул плащ и начал шарить руками по карманам. Достал ключ, открыл дверь. В квартире было сумрачно, тяжелый спертый воздух свидетельствовал, что квартира давно не проветривалась.

Абдураимов повесил на вешалку в прихожей плащ и вошел в большую комнату. Здесь все было в беспорядке: диван с неубранным, давно не стиранным бельем, стул, на котором почему-то лежали старые шлепанцы. На столе стояли две бутылки водки, валялись остатки пищи. Абдураимов постоял немного у стола, думая о чем-то своем, потом налил из бутылки полстакана водки, выпил, не закусывая, и вслух подумал:

— Старею, а жизнь себе так и не могу устроить. — Помолчал немного и добавил: — Денег куча, а жизни нет.

На дворе уже темнело, когда в дверях послышался щелчок и в квартиру вошел мужчина в темных очках. Не снимая мокрого от дождя плаща, он прошел на кухню:

— Привет, давно ждешь?

— Давно. Дождь льет, идти некуда, а ты где запропастился?

— Знакомую встретил, — хищно блеснул зубами пришелец.

Он был высокого роста и, когда прохаживался по комнате, то все время пригибал голову и с опаской посматривал на лампочку, боясь задеть ее головой. На вид ему можно было дать лет тридцать пять-сорок.

На продолговатом лице, глубоко под густыми бровями, спрятались темно-карие глаза. Высокий и стройный, внешне он был неприятен. Это Мхитарян.

Мхитарян снял плащ, небрежно бросил его на спинку стула. Сейчас можно было видеть на нем великолепно сшитый темно-серый костюм, белоснежную рубашку и красный галстук. Он, тщательно причесывая свои густые, черные, тронутые сединой волосы, поправил пышные бакенбарды и, не обращая внимания на падающие с плаща на сиденье стула капли воды, сел. Держался довольно развязно:

— Был на почтамте?

— Да, еще днем.

— Ничего нет?

— Есть. Диковец из Харькова письмишко прислал.

— Что хочет?

— Предлагает встретиться в Минске, есть солидное предложение.

— Ну, а как ты решил?

«Старик» задумчиво посмотрел в окно и проворчал:

— Надоело сидеть и ждать.

— Чего ждать? — не понял Мхитарян.

— Всего. Конторы, лучшей жизни, смерти, если хочешь. Я всю жизнь то бегу, то жду, — и он невесело улыбнулся.

— Чему улыбаешься? Почему от ответа увиливаешь, — вспылил Мхитарян, — может, сам решил ехать? Что-то ты, друг, в последнее время, как я погляжу, начал воду мутить, на мозги мне капать. «Смерти жду» — тебя же оглоблей не прибьешь. Говори, задумал что-то? И не крути мне здесь хвостом!

Абдураимов был намного старше и слабее Мхитаряна, но это его не остановило. Он неожиданно вскочил со своего места и влепил Мхитаряну такую оплеуху, что тот чудом удержался на стуле.

— Это я хвостом кручу, собачий ты сын? Я всю жизнь бьюсь, чтобы эту самую жизнь, в конце концов, увидеть, а она от меня морду воротит, зад подставляет — это так! Но скажи мне, назови хоть один случай, когда я друзей бросил?

Неизвестно почему, но на горячего и резкого Мхитаряна оплеуха подействовала успокаивающе, и он, держась левой рукой за ухо, примиряюще сказал:

— Чего ты кипятишься? Зачем руками, как мельница крыльями, машешь? Я ведь по-человечески, по-дружески спросил, что делать будем. Лично я уже давно в Минске не был и с удовольствием бы прокатился туда, а ты в ухо, да еще кулаком, ведь так можно из меня и глухого сделать, как же я тогда работать буду? Как я буду с девочками знакомиться? Нет, ты, друг, не прав.

Он подошел к раковине, открыл холодную воду и, смочив руку, поднес ее к уху и неожиданно улыбнулся:

— Слушай, дед, а рука у тебя каменная, хорошо бьешь, даже завидно стало.

— Это я умею, — согласился Абдураимов и добавил: — Отец научил, да и сам солидную школу прошел.

И неожиданно переменил тему разговора:

— Я думаю, что в Минск надо съездить, товар там найдем, сбудем залежавшуюся партию.

— Через кого мы сбудем?

— Есть там у меня друг, на базе работает, связи у него огромные...

* * *

Ляхов и Стельмах искали заведующего складом сравнительно недолго. Начали они с того, что разыскали бывшего одноклассника Стельмаха. Это оказалось несложно. Они пришли во двор дома, на который тот указал Стельмаху. А в каждом дворе найдется пара старушек-всезнаек. Они-то и подсказали фамилию нужного им человека. Оказалось, что это был Кальман Исидор. Стельмах встретился с ним, и к вечеру Ляхов доложил начальнику райотдела, что фамилия заведующего складом — Каганович, Арон Яковлевич, тридцати лет.

Ильин поручил Ляхову выяснить, что из себя представляет Каганович. И Ляхов утром на следующий день направился на базу. Директор базы, высокий, худощавый, с редкими светлыми волосами мужчина, куда-то торопился, и было видно, что приход оперативника для него некстати. Нетерпеливо поглядывая на часы, он коротко охарактеризовал своего подчиненного:

— Каганович работник неплохой, знающий и предприимчивый, я вполне им удовлетворен.

— Какие товары хранятся у него на складе?

— Разные, — уклончиво ответил директор.

— Он женат?

— Не знаю. Я в личную жизнь своих сотрудников стараюсь не вмешиваться.

— К нему на склад посторонние лица не приходят?

— Это исключено. У меня на базе заведен железный порядок. Мухи и те себя чувствуют неспокойно, не то что посторонний человек.

Директор базы еще раз выразительно взглянул на часы и сказал:

— Я вынужден извиниться, тороплюсь в министерство.

Ляхову надо было спросить о многом, и он решил еще раз встретиться с директором:

— Вы не будете возражать, если я сегодня к вечеру еще разок подойду к вам и мы закончим беседу?

— Вы знаете, ничего не получится: ровно в пять у меня назначено совещание.

Ляхову ничего не оставалось, как попрощаться и уйти.

Он решил, не теряя времени, побывать в доме, где живет Каганович. Надо было выяснить, кто проживает вместе с ним, не исключено, что «старик» мог по приезде в город остановиться у него.

Ляхов не знал, что директор базы после его ухода позвонил Кагановичу и вызвал его к себе.

Через несколько минут Каганович был в кабинете. Директор закрыл дверь на ключ и повернулся к завскладом:

— Слушай, Арон, что ты натворил, почему ОБХСС тобой интересуется?

— Я? — Каганович побледнел. — Я ничего не натворил, Михаил Алексеевич!

— Куда ты отправил ту партию?

Как вы приказали, я так и сделал. А они не говорили, в чем дело?

— Один был, салага, видать, все набивался ко мне на продолжение беседы. Я сказал, что занят.

Не слышал Ляхов этого разговора, но в этот день все-таки пришлось ему усомниться в искренности директора. Он побывал в доме, в котором проживал Каганович, побеседовал с соседями, опросил женщин, сидящих во дворе. Одна из них, высокая, худощавая, с впалыми щеками и недоверчивыми глазами старушка, долго рассматривала Ляхова, внимательно и, очевидно, по слогам, так решил Николай, глядя, как она молча шевелила губами, читала удостоверение, а потом пригласила его в квартиру.

Очевидно, старушка жила одна. Ляхов сел на предложенный стул и приготовился к долгой и нудной беседе. Хозяйка села напротив и, к немалому удивлению гостя, сразу же перешла к делу:

— Что я тебе, сынок, могу сказать о Кагановиче. Раньше он был еще терпимым, но с годами его душа и вылезла наружу. Гадкий он человек. Вот тебе, я слышала, соседки говорили, что гулянки пьяные он у себя в квартире устраивает, а меня не это беспокоит, меня его бандитская душа удивляет. Откуда у человека столько злобы накопилось? Понимаешь, у него есть две собаки, так он же из них зверей хочет сделать. Иду я как-то вечером по двору, а он своих собак вывел на прогулку. Одна псина большая, другая — поменьше, молодая еще. И надо же было так случиться, что, на свою беду, котенок во двор выскочил. Собаки его не увидели, а Каганович заметил эту крошку и давай на него собак науськивать. А те увидели котенка и — за ним. А тому, бедному, деваться некуда, вскочил на контейнер для вывозки мусора и глядит оттуда затравленно. Собаки лают, прыгают вокруг контейнера. Арон подошел, котенок думал, что это спасение, и сам ему в руки подался, а этот изверг взял и бросил его собакам. Они тут же разорвали котенка, а Каганович поднял его, окровавленного, и давай молодую собаку дразнить, а та от вида крови совсем осатанела: рычит, прыгает вокруг, а хозяин смеется. Знаете, и собака и он в ту минуту друг на друга как две капли были похожи.

— Может, Каганович пьян был?

— Нет. Пьяным мне его не доводилось видеть, а вот в образе зверя — не раз. Помню, как однажды Каганович вывел собак на прогулку без намордников. И на прохожего, который сделал ему замечание, стал науськивать собак. Но прохожий, — старушка улыбнулась, — молодец, не тюхтяй какой-нибудь попался, схватил палку и так огрел большую собаку, что псы, как мыши, разбежались, а он тогда с палкой на Кагановича. Вы бы посмотрели, как наш Арончик от него вприпрыжку удирал! Любо-дорого смотреть было.

Вскоре Ляхов простился со старушкой и решил, что пора возвращаться в отдел. И надо же было так случиться, что, когда он проходил мимо гастронома, из него неожиданно вышел директор базы. Он не обратил внимания на Ляхова, прошел мимо. В руках он нес большую сетку-авоську, в которой лежали различные свертки и несколько бутылок коньяка. Директор сел в стоявшую у обочины «Волгу», и машина, в которой сидело несколько человек, уехала.

Ляхов взглянул на часы: семнадцать часов десять минут. «Ничего себе совещание у директора. Наверное, в магазине нет в продаже минеральной воды, так он коньяком решил заменить», — шутя подумал оперативник и решил, что с этим человеком ухо надо держать востро.

Вскоре Ляхов был в отделе и сразу направился к начальнику. Ильин был не один. Напротив него с папкой бумаг сидел Мирский.

— Разрешите? — спросил Ляхов.

— Входи, входи, Николай Егорович, присаживайся и рассказывай.

Ляхов присел к столу, коротко рассказал о директоре базы, а затем сообщил, что ему удалось добыть о Кагановиче:

— Живет в двухкомнатной квартире один. Был женат, имеет ребенка. По словам соседей, жена вместе с сыном год назад ушла от него. Сейчас Каганович платит алименты.

— Они разошлись официально?

— Да, два месяца назад суд оформил их развод.

— А причина развода?

— Неверность супруга, он часто дома не ночевал, ссылаясь на командировки, пока жене кто-то не позвонил по телефону и не сообщил, где он находится. Жена пошла по указанному адресу и, после выяснения некоторых обстоятельств, «отозвала» его из этой «командировки». Он, по-моему, не очень опечален, что семья распалась, часто дома устраивает вечеринки, но это мелочь по сравнению с тем, что я узнал. Трое соседей: две старушки и бывший работник милиции, ныне пенсионер, из дома, где живет Каганович, утверждают, что несколько раз видели Саидова. Видели, как он входил в квартиру Кагановича. Кстати, наш бывший работник Ермаков рассказал, что в прошлом году, в начале зимы, он был свидетелем, как Каганович ехал за рулем своей автомашины и столкнулся на перекрестке с другой машиной. Ермаков удивился, когда увидел, что ехавшие с Кагановичем уже наглядно знакомый ему старик — а это наверняка был Саидов — и высокий, сравнительно молодой мужчина кавказской национальности вышли из машины и чуть ли не бегом направились во двор ближайшего большого дома. Ермаков ранее много лет работал в уголовном розыске, и глаз у него наметанный. Такое поведение друзей Кагановича его очень удивило. Но так случилось, что Ермаков в этот вечер тяжело заболел и «скорая» доставила его в госпиталь, и вскоре об этом происшествии он забыл.

— А сейчас Ермаков не видел у Кагановича Саидова?

— Говорит, что нет.

Ляхов, который до этого случая не видел Мирского, спросил:

— Василий Владимирович, а что в Куйбышеве?

— Мало утешительного. Саидов получил письмо, но задержать его не удалось. Но это неважно, — Мирский с улыбкой переглянулся с Ильиным, — дело в том, что в настоящее время Саидов уже находится в Минске.

Ляхов подпрыгнул:

— Что вы говорите? Где же он?

— В Минске, но, где точно, пока не знаем. Гласов установил, что он осенью прошлого года останавливался в гостинице «Юность». Стал он сегодня беседовать с работниками гостиницы, оказалось, администратор Клюшко помнит Саидова, потому что в момент поселения он просил одиночный номер, а гостиница была переполнена и свободных люксов не оказалось. Клюшко так и сказала Саидову, а он ей четвертную предлагает: организуй, мол. Устроила она его в обыкновенный четырехместный номер, так он на следующий же день ушел из гостиницы, но перед этим матюгнул администратора. Она поэтому и запомнила его в лицо. Так вот Клюшко добавила, что Саидова она вчера совершенно случайно встретила в подземном переходе на площади Якуба Коласа. Он шел вместе с каким-то мужчиной. Они несли в руках по два чемодана. Если Клюшко не ошиблась, то можно сделать вывод, что он вчера приехал в Минск.

Мирский обратился к Ильину:

— Мы составили словесный портрет Саидова и вручили его всем работникам милиции. Утром сделали запрос в Ташкент. Паспорт он там получил, да и прописка ташкентская. Ждем ответ и фото.

Полковник посмотрел на Ляхова:

— Ты не очень устал?

— Нет, что вы...

— Ну, тогда слушай. Дело в том, что все участники группы находятся под контролем, и если к кому-либо придет Саидов, то он — наш. Стельмаха отправили домой. Мы его тоже возьмем под контроль. Возникли у нас сложности с квартирой Мельникова. Семья там большая. Доверять никому из них мы не можем. Поэтому придется тебе взять на себя контроль за этим домом. В помощь дадим двух милиционеров. Условия наблюдения за домом уже созданы: на улице, где стоит его дом, идет прокладка газовых труб, недалеко стоит строительная бытовка. Со строителями уже договорились, и они специально для нас поставили напротив дома еще одну бытовку. Так что бери милиционеров, переодевайтесь и туда. Связь будем поддерживать по радиостанции. Если тебе придется отвлекаться и уходить оттуда, то хорошенько инструктируй милиционеров, чтобы действовали умело в случае появления Саидова.

Ляхов ушел.

Абдураимов, он же Саидов, был не в духе. С хмурым лицом, молча, застыл на заднем сиденье и, казалось, не обращал никакого внимания ни на Мхитаряна, спина которого торчала впереди, ни на разговорчивого и веселого водителя, ни на проносящиеся мимо дома и улицы, улыбающихся на тротуарах людей.

Ох, как ненавидел все это Абдураимов. И эту, как назло, солнечную погоду, и этих смеющихся людей. С каким удовольствием набросился бы он на этого без умолку болтавшего водителя.

Абдураимов, кряхтя, обернулся и посмотрел в заднее стекло, а затем скомандовал водителю:

— Поверни налево, видишь, в тот переулок.

Машина свернула в небольшую тихую улочку и остановилась. Абдураимов рассчитался строго по счетчику, терпеливо ожидая, пока сразу же загрустивший шофер отыщет в своих бездонных карманах сорок копеек сдачи. Затем они достали из багажника четыре чемодана, и машина, обдав их дымом, уехала. Мхитарян, оглянувшись, недовольно проворчал:

— И что ты за копейку каждую дрожишь, наоборот, дал бы лишний рубль таксисту, тот бы, если понадобилось, язык за зубами придержал. Не пойму я тебя, почему ты жадный такой. Денег кучу имеешь, не знаешь сам, сколько их у тебя, а за каждый рубль дрожишь.

«Старик» улыбнулся: