Тайна Флоры

— Элвин, я хочу стать таким, как вы. Я не хочу всю жизнь быть мальчиком на побегушках. Но могу ли я, жалкий юнец, надеяться на это? Стать таким же исполненным достоинства человеком, как вы? Возможно ли это?..

Моё сердце колотилось. Приложив левую руку к груди, я сделал глубокий вдох.

— Маро, ты так тяжело дышишь, сейчас сдуешь мой дом, что тогда делать?

Я услышал слова Элвина в своей душе. Элвин подошёл ко мне, присел немного, чтобы заглянуть мне прямо в глаза. Он всегда так странно смотрел, даже не могу объяснить, что я чувствовал при этом. Я не мог больше выносить этот взгляд и опустил голову.

— Не бойся.

Элвин крепко стиснул моё плечо:

— Ты можешь достичь того, о чём я не могу и подумать. То место, куда можешь попасть ты, гораздо дальше, светлее и выше того, где нахожусь я.

Тонкая длинная рука Элвина коснулась моих волос. Я посмотрел ему в глаза. Он улыбнулся мне. Как будто бы знал всё… Как будто все самые укромные уголки моей души были открыты для него.

Элвин поставил ящик на круглый стол. Потом стал собирать в него все волшебные приспособления, которые были отмечены в списке. Я стоял рядом и смотрел, что он клал внутрь.

Элвин достал стеклянную банку с чапинсятами (это такие муравьи, которые целый день жуют что-нибудь своими огромными челюстями), переложил одного муравья в маленькую бутылочку, которую убрал в ящик:

— Маро, ответ на твой вопрос не вне, а внутри тебя. Бесконечно страдать, пытаясь найти себя, вовсе не глупость. Ты добросовестно выполняешь то, что должен. Взгляни на чапинсят — все думают, они только есть горазды, но это не так. Поев, чапинсята выдыхают зелёный дым, который излечивает больные деревья в лесу. И чаписнята едят так много, чтобы спасать лес. Даже совершенно бесполезные, на наш взгляд, существа живут не просто так. Правда, запах от этого зелёного дыма преотвратительный. Хуже, чем от старых башмаков бабушки Фурнье.

Я засмеялся. Какой же Элвин хороший! И пошутит кстати. А вот бабушка Фурнье думает, что шутят только те, кому нечего делать.

У нас в группе была одна девочка, Чечера, которая любила отпустить глуповатую шутку на уроке истории. Так вот бабушка Фурнье заколдовала её за это, сделав ноги Чечеры длинными-предлинными.

Родители Чечеры возмутились: как можно было использовать такие заклинания на ребёнке? Когда они, красные от возмущения, прибежали к бабушке Фурнье, требуя отменить чары, она заколдовала и их, надув их животы так, что они потом неделю летали по небу, как воздушные шарики. И Чечере пришлось стоять всю неделю на улице, держа своих родителей, чтобы не улетели.

Бабушка Фурнье говорила, что шутки — всё равно, что гнилые фрукты. Достаточно было пожить с бабушкой Фурнье один день, чтобы понять, что это такое, когда хочешь спрятаться куда-нибудь и смотреть оттуда на всё лишь одним глазком.

Я с каждым днём всё сильнее хотел избавиться от власти бабушки Фурнье. Как только я начинал об этом думать, Элвин рассказывал мне историю бабушки.

Он рассказывал историю о предсказательнице, которая бросила всё и осталась жить с племенем Ритито, историю, которую в племени Ритито знали даже малыши. Но Элвин почему-то повторял этот рассказ снова и снова.

Несложно было поверить, что бабушка Фурнье вынула свой левый глаз ради того, чтобы получить право жить, где ей хотелось. Она была человеком, который не остановится ни перед чем, чтобы достичь своей цели. Однако я никак не мог представить себе, какой она была тогда, в детстве. Да и правда ли это, неужели она была маленькой? Губы сами собой расплывались в улыбке, когда я думал об этом.

Положив всё необходимое в ящик, Элвин подошёл к чёрному ходу и знаком пригласил меня следовать за ним.

Я вышел во двор вслед за Элвином. За домом росли семь красных деревьев рувасан. Такие деревья росли только в деревне Айрия, где жило племя Ритито. На каждом было по две ветви, с которых стекал зеленоватый сок, — можно было подставить тарелку или бутылку и набрать напиться. Жители племени Ритито с удовольствием пили этот сок.

Элвин подставил под ветку рувасана стеклянную чашу, украшенную рисунком из волнистых линий. Я совершенно не хотел пить сок рувасана. По несколько раз на дню я пробовал этот сок, делая молоко митмаллен, и меня уже тошнило от него. А ещё я пробурчал про себя, что если бы на свете не было деревьев рувасан, мне не пришлось бы вставать на рассвете.

Элвин поднял чашу вверх и свистнул. В мгновение ока на его свист прилетела птица и села Элвину на плечо. Я не успел и глазом моргнуть, как это произошло. В изумлении я молчал.

— Эта птица риши. Она может летать со скоростью света.

Птица риши сидела у Элвина на плече и пила сок рувасана из чаши. Перья птицы риши ослепляли белизной, а на груди мерцали лиловыми искрами.

Поглаживая птицу, Элвин сказал:

— Риши — птица племени Ансан.

— Что? Это птица племени Ансан?

Я не мог поверить своим ушам. Элвин же только грустно посмотрел на птицу:

— Деревня племени Ансан была разделена на четыре части. Восточная назвалась Ру, западная — Тюра, южная — Хука, а на севере находилась крепость Рукасон, в которой жили вожди племени. Риши жила в самой высокой башне крепости Рукасон. И вожди заботились о птице.

Я не отрываясь смотрел на Элвина. Он гладил перья на шее птицы риши.

— А почему она здесь?

Элвин задумчиво отвечал:

— Она покинула свою родину… В крепости Рукасон стояли две чёрные колонны, которые могли чудесным образом притягивать энергию. Притягивая к себе свет Флоры, колонны становились пурпурными. Тогда вожди племени Ансан устанавливали рядом шесть сосудов. Это были маленькие драгоценные камни треугольной формы, в которых можно было хранить любое количество энергии. Когда верховный вождь племени Ансан по имени Шатин возлагал руки на обе колонны, весь свет, что они притянули, распределялся по шести сосудам. Он доверял их птице риши. Она один за другим брала сосуды и несла их по очереди каждому племени.

Элвин тихо вздохнул и продолжил:

— Приняв сосуд у птицы риши, жители каждого из племён подносили его к зеркальным воротам, установленным у входа в их деревни. Тогда весь свет, что хранился в сосуде, отражался в зеркале и распределялся по всему пространству деревни. В те времена у нас не было ночей. Всегда всё вокруг было залито светом.

Элвин грустно посмотрел на меня. Я хотел что-то спросить, но у Элвина было такое печальное лицо, что я промолчал.

Элвин положил руку на грудь и сказал:

— Но однажды я увидел, как два луча взвились вверх, к облакам. Небо потемнело и начался дождь. Я почувствовал сильную боль в сердце. Как будто кто-то рвал его пополам. Тогда я услышал голос риши. Птица покинула крепость Рукасон и летала туда-сюда по Вселенной. Никогда раньше риши не оставляла своих хозяев. Это означало, что в племени Ансан что-то случилось. Я позвал риши душой, и она, услышав мой зов, прилетела ко мне. Стоило риши сесть на мой подоконник, она упала, как мертвая.

— Что же случилось?

Сердце колотилось у меня в груди. Не удивительно, ведь даже самая малость заставляла моё сердце биться чаще. Я во все глаза смотрел на Элвина.

— Ты же знаешь, что…

Элвин немного помолчал, глядя на риши.

— …Ты знаешь, что племя Ансан уничтожило доверие. Шатин решил завоевать Папиш с помощью своих соплеменников. Племя Ансан не устояло перед соблазном. Когда колонны в очередной раз стали пурпурными, Шатин возложил на них руки и попытался забрать всю энергию себе, но у него не получилось. Одна из колонн рухнула… После изгнания племени Ансан остальные шесть племён устроили Собрание Договора. На Собрании принимали новые законы для шести племён и исправляли недостатки в старых. Теперь, когда послы племён встречаются на Собрании Договора, каждый из них самостоятельно забирает и уносит в своё племя сосуд с энергией. Эта энергия накапливается через оставшуюся колонну, и теперь энергии уже не так много, как раньше. С тех самых пор свет и тьма стали поочерёдно сменять друг друга.

Риши спрятала голову под крыло. Она дрожала, как будто воспоминание о кошмаре тех дней заставляло её тело сотрясаться. Элвин ласково погладил крылья риши:

— Видишь лиловое пятно на груди риши? До того, как племя Ансан уничтожило доверие, перья птицы риши были красными. Жители племени Ансан хотели убить риши. Увидев, что перья птицы риши поменяли цвет, шесть племён сразу заподозрили, что в этом виновато племя Ансан. Если бы риши не летала со скоростью света, её бы уже не было в живых.

— Я слышал от бабушки Фурнье, что цвет перьев птицы риши — это дыхание Папиш. Если цвет исчезнет совсем, то все племена погибнут.

— Ах, это правда.

Элвин легонько постучал указательным пальцем по клюву риши. Птица тут же прижала голову к его щеке. Мне хотелось тоже погладить риши, но я не решался, боясь, что она поцарапает меня. «Даже птица — и та нужнее, чем я», — подумалось мне. Мысль о том, что жизнь птицы ценнее моей, тяжким грузом легла на моё сердце.

— Эта птица каждому, кто на неё посмотрит, напоминает о судьбе Папиш. А я всего лишь делаю молоко митмаллен.

Я опустил голову и уставился на свои ноги.

— Это правда. У риши очень важная задача. Глядя на эту птицу, племена Папиш могут оценить, добросовестно ли они выполняют условия Договора. Однако риши не может сама ничего поменять, не может ни во что вмешаться. Но ты, Маро, можешь изменить не только свою жизнь, но и судьбы других людей.

Элвин с улыбкой смотрел на меня. Слушая его ласковые слова, я чувствовал, будто мягкие пёрышки касаются моей кожи. Набравшись смелости, я протянул руку к риши. Птица вскинула голову и клюнула меня в ладонь. Рука тотчас же покраснела и припухла.

— Однако, как ни крути, а моя жизнь ничего не стоит, — с обидой проговорил я, потирая ладонь.

— Маро! — по-дружески обратился ко мне Элвин.

Поймав мой взгляд, он положил руку мне на грудь и сказал:

— Чтобы изменить жизнь, нужно пылкое сердце. Не забывай о том, что ты из племени Ритито.

Элвин помазал мне руку соком дерева рувасан. Покраснение и опухоль стали проходить, чуть только сок попал на кожу.

Элвин прикоснулся губами к голове риши. Они долго-долго смотрели друг другу в глаза. Казалось, между ними шла беседа. Элвин прислонился щекой к голове птицы, и она захлопала крыльями. Он взял риши правой рукой и посадил её мне на плечо. Как только риши оказалась на моём плече, я инстинктивно выпрямил спину.

— Тот, кому я посажу на плечо птицу риши, становится её хозяином. Я посадил её тебе на плечо, значит, теперь её хозяин — ты. Теперь она всегда будет с тобой. Стоит тебе присвистнуть — она тут же прилетит к тебе. Однако она не может летать по ночам, поэтому она будет спать, устроившись рядом с тобой. Если ты присвистнешь два раза, то риши запоёт. Но будь осторожен — её песня такая громкая, что можно оглохнуть, поэтому проси её спеть только тогда, когда это будет по-настоящему нужно. Птица риши поможет тебе узнать лучше нашу Вселенную и понять, в чём твоё предназначение.

Элвин погладил меня по голове. Его слова отзывались в моей душе, как эхо в глубокой пещере.

— Поздравляю тебя с твоим тринадцатым днём рождения, Маро.

Элвин поцеловал меня в лоб. Сегодня же мой тринадцатый день рождения! Как это Элвин умудрился запомнить эту дату?

Элвин улыбнулся и кивнул мне. Я повернул голову и посмотрел на птицу риши. Я не мог оторвать от неё взгляд. Это был самый лучший из всех подарков, которые я до сих пор получал. Я потёр кулаками глаза, чтобы убедиться, что всё это не сон.

— Уже поздно. Иди скорее домой, а не то Фурнье превратит тебя в одного из Муравьёв чапинсят.

Элвин указал рукой на часы, висевшие на двери дома. В тот момент мне вспомнилось лицо бабушки Фурнье. Она теперь долго не отстанет от меня с вопросами, из-за чего я задержался, это точно. Я проворчал про себя, что если бы бабушка Фурнье вовсе куда-нибудь исчезла, было бы здорово. Элвин покачал головой, глядя на меня:

— Когда жителю племени Ритито исполняется триста лет, он превращается в каплю воды и исчезает в коре дерева рувасан. Бабушке Фурнье исполнится триста всего лишь через двадцать лет, поэтому она так боится тратить время зря.

Слова Элвина заставили меня смутиться и покраснеть. Я поспешно засобирался в обратный путь. Элвин проводил меня до дороги.

— Вы подарили мне слишком дорогой подарок. Разве я имею право принять его?

— Можешь считать, что ты заслужил его своей честной работой, — мягко сказал Элвин, протягивая мне ящик.

— Но ведь это моя обязанность. Я должен трудиться у бабушки Фурнье, пока она жива.

Элвин помотал головой:

— Нет. Ты больше не будешь работать у неё.

— Элвин, что вы такое говорите? Я не буду больше у неё работать?

Элвин обеими руками коснулся моего лица и придвинулся ближе, глядя мне прямо в глаза.

— Иди скорее. Мешкать нельзя, нужно идти. Ещё дальше… Ещё выше… Моё сердце всегда будет с тобой.

Я не мог понять, что значат слова Элвина. Мне хотелось спросить его обо всём, но я боялся, что, если задержусь ещё, бабушка Фурнье этого так не оставит, и поскорее отправился в путь. Улыбнувшись, я пообещал Элвину, что в следующий раз принесу ему молока митмаллен. Но он ничего не сказал в ответ. Только жестом показал, чтобы я поторапливался.

Элвин стоял и смотрел мне вслед, пока я не скрылся за холмом. Уходя, я оборачивался и каждый раз видел, что Элвин всё стоит на том же месте и машет мне рукой. Я знал, что мы обязательно встретимся снова, но тогда казалось, как будто он прощается со мной навсегда. Мне хотелось побыть с Элвином подольше, но я лишь ускорил шаг в сторону дома.

Над головой летела птица риши. Она неотступно следовала за мной. Какое-то радостное возбуждение и одновременно необъяснимый страх заставляли моё сердце гореть, как лиловые перья на груди птицы риши.

Глава 5

Три пеперьона

— Ах ты, несносный мальчишка! Ты хоть знаешь, сколько времени я потратила зря по твоей милости? Целый час и ещё двадцать восемь секунд!

Только я открыл дверь, в меня тут же полетела трость, которую держала в руке бабушка Фурнье. Не выпуская из рук ящик, я упал на спину. Все волшебные принадлежности, которые лежали внутри, посыпались на меня. Это было бы обычным делом в любой другой день, но только не сегодня. Ведь сегодня мой тринадцатый день рождения.

В тот день, когда ребёнку племени Ритито исполняется тринадцать лет, он на целые сутки освобождается от своих привычных обязанностей. Дети, празднующие своё тринадцатилетие, имеют право заходить в сад Меллеспро, куда в обычные дни вход строго воспрещён. Там находятся та самая Водяная Скала и Изваяние Правды, которое выполнило желание бабушки Фурнье.

Все шесть племён Папиш верили, что когда ребёнку исполняется тринадцать лет, у него появляется способность решать свою судьбу. Поэтому тех, кому уже было тринадцать лет, называли пеперьон. Это слово обозначает «маленький взрослый».

Было совершенно очевидно, что бабушке Фурнье абсолютно всё равно, празднует ли кто-то сегодня день рождения или нет. Единственное, что её волновало, — это то время, которое она посвящала колдовству. Отличное колдовство в кратчайший срок. Вот цель жизни и радость бабушки Фурнье.

Я собрал упавшие вещи и положил на круглый стол. Потом пошёл к бабушке Фурнье. Я собирался сказать ей, что сегодня мой день рождения. Что отныне она не должна называть меня «глупый Маро», или «бестолковый Маро», или «ни на что не годный Маро», теперь я — пеперьон. «Маленький взрослый Маро…» — произнёс я про себя собственное имя, прибавив новый статус. И тут моё сердце наполнилось печалью. Если бы были живы мои родители, они усадили бы меня себе на плечи и говорили бы: «Пеперьон! Маленький взрослый Маро…»

Два года назад, четвертого мая, мои родители отправились представлять племя Ритито на Собрании Договора, которое проводилось каждые три года. Послом нашего племени был Элвин, но в тот день исполнялось триста лет нашему учителю истории, волшебнику дедушке Аллимикиру, поэтому Элвин не мог уехать. Он должен был весь день молиться за душу дедушки Аллимикиру, которому предстояло превратиться в капельку воды и исчезнуть в коре дерева рувасан.

Если посол не мог по каким-то причинам явиться на Собрание Договора, то туда должны были отправиться самые мудрые жители племени. После Элвина самыми мудрыми были как раз мои родители. Они уехали представлять племя на Собрании Договора и так и не вернулись обратно.

Ходили слухи, что после Собрания мои родители возвращались назад и по дороге попали в самое сердце Хаоса, круговорот Гибектрос. Всем известно: из круговорота Гибектрос не возвращаются, поэтому моих родителей считали погибшими. Но я не допускал мысли, что их больше нет. Вера в то, что они живы, не оставляла меня.

Стоило мне подумать о родителях, в моё сердце как будто вонзалась острая льдинка. Я украдкой смахнул слезу. Если бы бабушка Фурнье увидела, что я плачу, она бы начала громко хохотать.

— Бабушка Фурнье, не давайте мне сегодня никаких заданий.

Бабушка Фурнье приводила в порядок вещи, разбросанные на круглом столе. И заодно проверяла, получила ли она всё, что было в её списке. Бабушка Фурнье не любила, когда к ней обращались с разговорами, если она чем-то занята. Скажешь ей что-нибудь — а она не обращает внимания.

— Вы слышите? Сегодня мой день рождения. Тринадцатый день рождения! Вы знаете, что тот, кто стал пеперьоном, может ничего не делать весь день?

Я немного повысил голос, и бабушка Фурнье взглянула на меня. Она нахмурилась. «И почему именно сегодня, когда я так занята, нагрянули как снег на голову всякие неожиданности?» — казалось, было написано на её лице. В обычный день она бы просто закричало: «Хватит молоть всякую чушь!» — но сегодня она почему-то промолчала.

Бабушка Фурнье подошла к окну и посмотрела на небо. Небо постепенно темнело. Бабушка Фурнье рукой начертила в воздухе линию. Когда любой из волшебников делал это движение, из леса тут же слетались стаи птиц. Но сейчас птицы почему-то не прилетали. Даже не было слышно щебетанья птицы нуван, которая обычно заливалась с утра до ночи.

Бабушка Фурнье села в кресло-качалку и, казалось, глубоко задумалась. У неё было такое серьёзное лицо, что я не решался заговорить с ней. Бабушка Фурнье закрыла глаза и начала что-то бормотать…