Помоги проекту - поделись книгой:
Ну, тут что скажешь. И у хренового рыбака клюет.
А вот не трясся бы со страху, объявил себя вождем мирового пролетариата, встал во главе революционеров, переехал из Зимнего дворца в Кремль, ввел НЭП и начал осуществлять план ГОЭЛРО – так и перехватил бы инициативу, оберег Россию от многих потрясений, принес бы ей много пользы. Ванги у него не было. Она бы подсказала ему, как поступать[44].
Все же хорошо, что после зимы случается весна, потом наступает лето, лето сменяется осенью и снова приходит зима. Во всем свой порядок, извечный, незыблемый… люблю!
Вот только одно смущает: почему весна в году – одна, лето – одно, осень – одна, а зимы – две? В начале и в конце. Ведь ясно же, что всякий предпочел бы два лета. Или две весны. Ну, в крайнем случае, две осени.
Нет, нам дано две зимы.
Утверждай после этого, что природа безразлична к человеку!
Зеленый цвет человека успокаивает.
Красный – возбуждает.
И красивая женщина возбуждает мужчину. Хотя не обязательно, чтобы некрасивая успокаивала.
Так и не обязательно, чтобы красивый мужчина возбуждал женщину. Чтобы возбудить женщину, мужчине требуется во внешности что-то еще.
А вот цвета действуют и на мужчину, и на женщину одинаково.
Есть все же, видимо, что-то общее между мужчиной и женщиной.
Как нам выйти из кризиса
Для того, чтобы выйти из кризиса, нам нужны свежие и сильные умы.
Умов в России много. Свежих и сильных мало.
Однако мы не можем ждать милости от природы, уповая на то, что в России неожиданно появится много свежих и сильных умов.
Вырастить их – вот наша задача.
Существует мнение, что выращивать умы следует, посылая молодых людей за границу.
Однако, как показала трехвековая практика, если ума нет от рождения, то никакими заграницами его не приобретешь. Можно вернуться оттуда хорошим физиком, хорошим менеджером[45] и даже хорошим зубным техником, но все это вовсе не будет значить, что человек вернулся из-за границы умным.
Свежие и сильные умы для России нужно выращивать нам самим. Что, в принципе, довольно несложно. Необходимо лишь понимание проблемы на государственном уровне и государственная поддержка программы.
Больших затрат со стороны государства программа выращивания умов не потребует. Содержание небольшой медицинской бригады, небольшой менеджерской[46] группы и крайне небольшого офиса-отеля.
Главная сложность заключается в том, чтобы найти среди государственных деятелей человек десять, безусловно доказавших наличие у них свежего и сильного ума. Но все же, думается, задача вполне разрешима, и десять человек можно будет набрать. Возможно, получится даже набрать человек двенадцать-тринадцать.
Отобранные государственные деятели будут обязаны не реже раза в неделю (а в зависимости от возраста, не реже двух раз) оплодотворять по женщине в продуктивном возрасте. Трудностей с отбором их партнерш возникнуть не должно: любая, мечтающая о материнстве, почтет за честь понести от выдающегося государственного деятеля, с тем, чтобы затем родить ребенка столь же свежего и сильного ума[47].
Элементарные подсчеты показывают, что при наличии десяти государственных деятелей, оплодотворяющих всего лишь по женщине в неделю, в течение года будет зачато 520 детей со свежим и сильным умом. Если же деятелей будет 13, то число детей увеличится до 676!
Те же элементарные подсчеты свидетельствуют, что за десять лет будет рождено от 5200 до 6760 детей. Учитывая, что примерно половина из них родится девочками, естественную убыль населения, а также непредсказуемую игру природы, в результате которой выросший ребенок окажется лишен свежего и острого ума его отца, можно прогнозировать появление в России через 30-35 лет от 2-х до 3-х тысяч новых свежих и острых умов. Этого количества будет более чем достаточно, чтобы вывести Россию из кризиса.
Недостатком предлагаемой программы является ее растянутость во времени. Но принимая во внимание, что уже никто не ждет быстрого и успешного выхода из кризиса, а часть населения и вовсе утратила надежды на него, указанные сроки можно считать вполне приемлемыми.
Для того же, чтобы населению было легче пережить затяжное кризисное время, а также избежать нежелательных волнений, следует объявить, что год, прожитый при кризисе, при начислении пенсии будет считаться за два.
Рожденный ползать летать не может, это истина.
Но почему часто случается так, что рожденный летать только ползает? И попытайтесь заставить его взлететь – станете ему самым большим врагом.
Вопрос, на который не имею ответа.
Переживайте![48]
Шукшин
Шукшин при жизни был признанным писателем. У него было много читателей.
Я его тоже любил. Как писателя, естественно.
Люблю и сейчас.
У нас с ним была такая история.
Иду я по коридору «Нашего современника»[49], мрачный, как будущий Чернобыль: опять стихи возвернули. Идет он мне навстречу, еще мрачнее меня. Мы не знакомы были, но я остановился.
– Чего такой мрачный?
Он на меня поглядел мрачно и говорит:
– А чему радоваться?
– Не печатают? – спрашиваю.
– Наоборот, – говорит.
– Так чего мрачный? – повторяю.
Он тогда наклонился ко мне и говорит тихо:
– Может, я плохой писатель, раз печатают?
Тут уже я потерялся – и не знаю, что ответить, молчу.
А он еще немного постоял и дальше пошел. Мрачнее, чем я.
Я же, в свою очередь, вышел на улицу – и напился[50].
Сейчас вспоминаю эту нашу встречу и думаю:
Все же значительный писатель всегда найдет для себя причину терзаться.
Только вот почему я его перечитывать не могу?
Видимо, писателю в России нужно все-таки жить долго. Чтобы его просто читали. А не перечитывали.
Горбачев
Ни до, ни после Горбачева не попадала высшая российская власть в руки столь отъявленного авантюриста.
Возжелал дать России свободу, забыв, что Александр II ее уже давал, но ничем хорошим это не кончилось. Легко еще отделался – отобрали только власть. А запросто могли бы и жизнь. Как все у того же Александра II.
Дал, введя гласность, свободу печати. Как до такого можно было додуматься! Свобода печати хороша там, где все хорошо. Но если все кругом плохо, так во что такая свобода превращается?[51]
Захотел, чтоб в России правил закон, – и созвал съезд народных депутатов. Не вспомнив, что и Александр II хотел созвать «съезд» земских выборных, да так и не решился, чтоб не нарушить вековые традиции российской державы. Чем грозит нарушение традиций, всякий нормальный государственный деятель должен чувствовать кожей[52].
Начал выпускать из тюрем политзаключенных и в конце концов выпустил всех, хотя тот же Александр II поступал наоборот: сажал. Кто же в открытом море пускает на весла гребцов, которые станут грести в другую сторону? Вот и раскачали лодку.
И вообще, между прочим, непомерно мягко относился к соратникам, ставшим отступниками. Нет чтобы вбить одного такого в землю, – оставил его в партхозэлите в ранге министра. Тот этим потом и воспользовался, отблагодарил его по полной программе[53]. А ведь весь исторический опыт России показывает: в деревню, в глушь, в Саратов, в крайнем случае – в начальники электростанции на Урале[54], и никаких ставок на охрану[55].
И вот еще: прекратил конфронтацию с Америкой. Была противником – стала другом. Оставил нас без внешнего врага. И тем расклепал обручи, которыми держался Союз нерушимый.
А когда Союз стал разваливаться, не решился взять в руки кувалду и заклепать обручи, как были. В России же народы дружат, пока им показываешь кулак. Перестали видеть его, тут же они тебе из собственных пальцев – фигу к носу.
И наконец, Горбачев, не кто другой, постановил развивать в стране частнособственническую деятельность. Как можно было пойти на такое, не имея понятия о психологии частного предпринимательства. Результатом из духовно развитого, высокоморального советского человека получили оголтелого капиталистического хищника.
Вот не пришел бы Горбачев к власти, так бы и жили за железным занавесом, в чистой нравственной атмосфере развитого социализма. Оставались бы второй по значению мировой державой, диктовали бы свою волю странам «третьего мира». Наши руководители не ездили бы по миру с протянутой рукой, а мы бы не смотрели третьесортных голливудских боевиков. Не имели бы в карманах заграничных паспортов, довольствуясь внутренними. Не жгли бы нещадно электроэнергию, сутки напролет просиживая в электронной мировой паутине.
То есть, вероятней всего, точно так же, как и сейчас, сидели бы глубоко в одном месте. Но это было бы наше, родное место, а не то, в котором сидим сейчас.
Все же родное есть родное!
Добро следует помнить.
И то, которое сделали вы. Вдруг понадобится предъявить чек к оплате.
И то, которое сделали вам. Вдруг придется устроить вашему благодетелю гадость. Нельзя же просто перешагнуть через человека. Нужно будет пройти через нравственные терзания. Сами по себе они не так уж и приятны, но очень облагораживают душу.
О современной песне
Очень люблю современную песню. Слов нет, музыки нет, голоса у исполнителя тоже нет.
До чего же должно было развиться искусство, чтобы из ничего творить нечто!
В такое искусство и не хочешь – влюбишься.
В защиту чиновничества
Говорят, хлеб – всему голова.
Полагаю, всему голова – чиновник.
Не захочет он выделить денег на посевную – и ничего не посеешь.
Не захочет выделить денег на уборку – и ничего не пожнешь.
Не захочет засыпать хлеб в закорма родины – и не засыпешь.
А некоторые еще твердят, что не следует давать ему взяток. Как не давать, когда без него все помрем с голоду.
Взятка для чиновника – то же, что масло для механизма, чтобы работал. Смазываем же мы швейную машинку, чтобы стучала? Вот и чиновника нужно смазывать. Такова его природа.
А из уголовного кодекса пора, наконец, изъять статью о наказании за взятку. Ведь не наказывает же никто щвейную машинку за то, что она требует масла!
Она, между прочим, еще и ниток требует. А чиновник без них обходится.
Поделиться книгой: