Помоги проекту - поделись книгой:
После войны в Африке ускорились социально-экономические перемены. Выросли численность и влияние рабочих, возросла роль различных групп африканской буржуазии и интеллектуальной элиты. Характер возникновения неоколониальной социальной структуры сильно различался по странам и регионам. Колониальные власти в 40-50-е гг. видели в новых социальных силах не союзника, а соперника и обычно применяли репрессивную тактику. Эта недальновидная политика стала одной из причин обострения антиколониальной борьбы в 1940-1950-е гг.
Менялась роль Африки на мировой арене. Известия об освобождении Азии (Китая, Кореи, Вьетнама, Индии, Бирмы, Индонезии) достигали африканских стран, убеждали в том, что колониализм не вечен. Налаживалось сотрудничество представителей новых политических организаций африканских стран с руководителями антиколониальных движений и независимых стран Азии. Молодые политические лидеры Африки с надеждой смотрели на антиколониальные силы метрополий и пользовались их поддержкой. Большую роль играло и налаживание связей с СССР и другими социалистическими странами.
Сокращение сферы колониального господства в мире привело к более интенсивной межимпериалистической борьбе за Африку. Главным соперником метрополий выступили Соединенные Штаты. Американское проникновение в Африку начало усиливаться с 50-х гг В первую очередь США стремились расширь свои экономические и военно-стратегические позиции в обоих независимых государствах Тропической Африки – в Эфиопии и особенно Либерии.
§ 22. Новые планы колониальной эксплуатации. Политические нововведения метрополий
Несмотря на изменение политического климата в мире и в Африке, колониализм пытался упрочить свои позиции. Еще в годы войны Уинстон Черчилль дал африканским народам понять, что к ним не могут быть применены принципы Атлантической хартии. В центре Лондона, на Парламент-сквер, после войны начали строить новое здание министерства колоний. Строительство продолжалось и после провозглашения независимости Индии, Пакистана и Бирмы – в английских правящих кругах царила уверенность, что Британская империя на африканском континенте просуществует еще долгое время.
В первые послевоенные годы в метрополиях были созданы организации, специализировавшиеся на составлении «планов развития» колоний, прежде всего, африканских. В Англии в 1948 г. появилась Корпорация колониального развития, действовавшая на базе смешанного частного и государственного капитала. На этих же началах возникла и Заморская корпорация по продовольствию. Они проектировали и строили различные объекты, связанные с промышленностью, сельским, лесным и водным хозяйством.
Французское правительство утвердило в 1946 г. Фонд экономического и социального развития заморских территорий. Руководство фондом возлагалось на комитет из французских чиновников и экспертов. В 1946–1947 гг. появился «Генеральный план развития заморских территорий». В рамках этого плана составлялись десятилетние планы развития для каждой колонии, а в 1949 г. они были заменены четырехлетними программами, которые ежегодно пересматривались с целью уточнения.
В Бельгии в 1949 г. был опубликован «Десятилетний план экономического и социального развития Бельгийского Конго». Эти и подобные им планы расширения производства сырья и продовольствия были подчинены интересам компаний, имевших монопольные права на добычу или производство различной продукции в колониях. В каждой африканской стране намечалось развитие одной-двух экспортных культур, нередко за счет сокращения посевных площадей под культурами, которые шли на удовлетворение внутренних нужд.
На пути осуществления этих планов встали труднопреодолимые препятствия. В африканских странах не хватало квалифицированной рабочей силы. Во многих районах осуществлению сельскохозяйственных планов мешало истощение почв. И самое главное, местное население, как правило, относилось к ним враждебно. Л. С. Беханзин, общественный деятель Французской Западной Африки, писал: «Все планы освоения Африки, которые разрабатываются в Европе применительно только к европейским потребностям, окажутся неосуществимыми, потому что они проникнуты духом архаического колониализма. Планы, разрабатываемые с учетом «также и потребностей самих африканцев», тоже ожидает не лучшая участь, потому что Европа просто психологически не способна объективно оценить потребности африканских народов, особенно когда она выступает в качестве заинтересованной стороны»[19].
И действительно, многие из этих планов провалились как по политическим, так и по экономическим причинам. Так, провалился опубликованный английским правительством в 1947 г. проект выращивания арахиса в Восточной Африке для обеспечения Англии растительными жирами. Арахисовые плантации должны были к 1952 г. занять громадную площадь – 1,3 млн га. За три года засеяли только 3 % этой площади, причем стоимость работ оказалась в 10–15 раз выше намеченной. В 1949 г. программу решили сократить в несколько раз, а в 1950 г. признали ее банкротство. Такая же судьба постигла планы производства хлопка во Французской Западной Африке.
После войны в условиях нарастания антиколониальной борьбы метрополии начали реформировать методы управления колониями.
Политику Франции во многом определила Браззавильская конференция 1944 г., в ходе которой лидеры Свободной Франции признали необходимость изменения отношений метрополии с колониями после окончания войны. По конституции Франции, принятой в 1946 г., провозглашалось, что Франция образует с заморскими народами союз, основанный на равенстве прав и обязанностей, без дискриминации как расового, так и религиозного характера. Были расширены избирательные права населения колоний. Оно получило право выбирать территориальные ассамблеи, созданные в каждой колонии, а также представителей во Французский парламент.
Но территориальные ассамблеи обладали лишь совещательными функциями – право окончательного решения важнейших вопросов оставалось за колониальной администрацией. А круг избирателей, хотя и был расширен, все же ограничивался различными цензами и не включал большинства населения колоний.
В британских владениях политические сдвиги сопровождались частой сменой так называемых колониальных конституций. Каждой из колоний давалась особая конституция; называлась она обычно по имени того губернатора или министра колоний, при котором была составлена. Конституции внешне были очень разнообразны. В одних предусматривалось, что в Исполнительном совете при губернаторе получают право участвовать несколько неофициальных лиц, специально отобранных и наделенных совещательными правами. По другим, при губернаторе создавали законодательные советы с большинством, состоявшим из официальных лиц, и назначенными неофициальными «представителями». В большинстве колоний были и законодательные и исполнительные советы, состав которых постоянно перетасовывался. Число представителей разных расовых, этнических и социальных групп в советах по разным конституциям варьировалось, вводились избирательные права ограниченных групп населения и в законодательных советах предоставлялись места для выборных членов.
Реальная власть всегда оставалась в руках губернатора, но конституции были явными политическими уступками африканцам. Они принимались, отменялись и пересматривались зависимости от силы, этапа и характера антиколониальных выступлений. Так, выработанная в 1949–1950 гг. конституция Золотого Берега была следствием народных волнений в этой стране в 1948 г. В Нигерии к принятию новой конституции привело выступление шахтеров в 1949 г. С помощью таких конституций колониальные власти пытались расширить свою социальную опору, но антиколониальные силы стремились использовать их для расширения легальных возможностей политической борьбы.
Особой разновидностью реформ послевоенного колониального устройства в Черной Африке стало создание федераций. Это, прежде всего, объединение Северной Родезии, Южной Родезии и Ньясаленда и образование восточноафриканской федерации в составе Кении, Уганды и Танганьики. Оба эти плана родились еще в довоенные времена, но тогда их не удалось осуществить.
Образование восточноафриканской федерации должно было способствовать привлечению белых поселенцев Кении к управлению Угандой и Танганьикой и фактическому превращению подопечной Танганьики в английскую колонию. В этом, однако, состояла и трудность осуществления этого плана. Неизбежны были протесты как в Организации Объединенных Наций, так и со стороны мирового общественного мнения.
Созданием Федерации Родезии и Ньясаленда английское правительство намеревалось добиться более эффективной эксплуатации людских и природных ресурсов трех своих колоний в Центральной Африке: относительно развитое поселенческое сельскохозяйственное производство Южной Родезии с сырьевой базой Северной Родезии и резервуаром рабочей силы – Ньясалендом. Фактическое присоединение Северной Родезии и Ньясаленда к Южной Родезии давало возможность широко использовать южнородезийских поселенцев на всей территории федерации. Одновременно Великобритания получала возможность выступать как бы арбитром в отношениях между африканцами и правительством колонистов.
Правительство Великобритании учитывало также, что отказ от уступок колонистам «самоуправляющейся» Южной Родезии мог толкнуть их на быстрое сближение с Южно-Африканским Союзом. Такое тяготение существовало всегда. Еще в 1922 г. около 40 % белых избирателей Южной Родезии проголосовало за присоединение к ЮАС. На рубеже 40-х и 50-х гг. выходцы из ЮАС составляли уже треть белого населения Южной Родезии. Перспектива такого сближения стала особенно тревожной для британских властей после 1948 г., когда в ЮАС к власти пришло правительство африканерской (бурской) Националистической парии с ее антианглийскими настроениями и призывами к выходу из британского Содружества.
§ 23. Колониализм и встреча культур
Одним из основных результатов встречи культур в колониальную эпоху стало появление в Африке интеллигенции современного типа, получившей в той или иной форме и объеме европейское образование. Ключевым вопросом для африканской интеллигенции был и остается вопрос о соотношении африканской и европейской культуры.
Искусство. Некоторые виды традиционного африканского искусства оказались практически не затронутыми западной цивилизацией, например, бисерные изделия камерунских художников или религиозная скульптура йоруба. Новые же формы искусства в ряде случаев развивали люди, не связанные с традиционным слоем ремесленников. В таких случаях их деятельность стимулировалось извне, миссионерами, колониальными чиновниками, образовательными институтами, и пр. Так, в Браззавиле орнаменты на тканях и бумаге, восходящие к настенным традиционным рисункам, делались людьми, которые никогда ранее не создавали никаких произведений искусства. В Нигерии миссионеры призывали девушек из народа ибо к воспроизведению мотивов обрядовых шрамов на их телах в виде вышивок на тканях. А мальчиков йоруба обучали вырезать на шипах крохотные фигурки животных и людей на традиционный манер. Оба (наследственный верховный правитель) Бенина Эвеке Второй в 1915 г. основал при своем дворце школу резчиков, использовавших как традиционные, так и новые виды материалов. Они изготовляли изделия, используя как материал не только традиционные слоновую кость и скорлупу кокосовых орехов, но и черное дерево.
Пожалуй, наиболее известными в мире произведениями африканского искусства является продукция резчиков по дереву. Ее часто называют «африканская традиционная деревянная скульптура». Все современные художественные музеи мирового уровня выставляют ныне подобные произведения – их можно найти и в Лувре, и в московском Музее изобразительных искусств имени Пушкина.
Наиболее частый результат контактов традиционного африканского искусства с европейской цивилизацией – его трансформация и по форме, и по содержанию.
Музыка. Музыка была и остается важной функциональной частью африканских обществ. А в качестве характерных особенностей музыки на африканском континенте, невзирая на ее региональные особенности, называют ритм и ударно-ритмическую технику.
В колониальный период африканская музыка также претерпела некоторые изменения. Значительную роль тут сыграли христианские миссионеры, стимулировавшие использование африканских мелодий в богослужении. Другим фактором было переселение африканцев в города. Там африканцы слушали музыку по радио и на грампластинках, и это также сказалось на мелодиях и ритмах, создаваемых ими. Следует отметить, что таким образом африканцы подвергались влиянию не только европейской, но исламской и индийской музыки. В свою очередь, африканская музыка оказала влияние на западную, американскую и европейскую.
Театр. Драматическое искусство доступно широким слоям населения Африки. Театральное искусство, возникшее в XIX в. вследствие внешних контактов, в дальнейшем претерпевало значительную трансформацию. В Западной Африке на него наложился ислам, затем христианская культура и еще культура репатриантов в Сьерра-Леоне и Либерии. Там к первому десятилетию XX в. распространились новая форма театра – концерт-вечеринка, некая смесь викторианского мюзик-холла и американского водевиля.
К 1912 г. в Нигерии были построены театральные здания и вышел ордонанс о театральной деятельности, предписывающий труппам получать лицензии. Там и на Золотом Береге стали процветать водевильные труппы.
К 1930-м гг. дала плоды французская политика культурной ассимиляции. В этом контексте родилась в Сенегале школа Вильяма Понти – педагогической коллеж, сыгравший такую же роль во Французской Африке, как колледж Ачимота в британской Западной или Макерере в Восточной. Они должны были дать базовое европейское образование будущим учителям и гражданским чиновникам. В школе Понти образование включало и французскую культуру – пьесы, поэзию, музыку и пр. Но коллеж поощрял возвращение студентов к культуре своих народов, и группы студентов возвращались с каникул с показом театральных представлений по результатам своих исследований. Такая театральная практика распространилась по всей ФЗА. Это было искусственное создание, далекое от традиционных форм. Театр Вильяма Понти, как и другие подобные, служил нуждам удовлетворения интереса к экзотике французских колонизаторов и являлся отражением взглядов новой африканской элиты.
В целом традиционные африканские театральные формы, были подвержены значительному европейскому влиянию: представления играются в основном на европейских языках, слово в них важнее, чем музыка, пение и танец, увеличена дистанция между актером и зрителем за счет высокой сцены и занавеса, действие более короткое и сконцентрированное, чем в традиционном театре, зрительская аудитория – в основном представители высших слоев, более узкий круг зрителей.
Но, несмотря на все эти черты, современный театр сохраняет преемственность со старыми театральными формами. Более того, некоторые современные драматурги и студенческие труппы стараются создавать театральные формы, еще более близкие к традиционным.
Литература. В большинстве районов Африки, бывших в доколониальный период бесписьменными, современная литература явилась порождением колониальных времен. Часто она начиналась как записи фольклора на местных языках. Многие из этих записей были сделаны миссионерами, собственно и создававшими письменность на африканских языках. Однако и сами африканцы постепенно понимали важность фиксации фольклора на бумаге.
В то же время, в письменной форме находили отражение и старые фольклорные традиции, – например, новые хвалебные песни сочиняли в большом количестве в 30-е гг. XX в. представитель народа коса Мкваи и представитель народа сото Беренг. Интересным явлением был перевод псалмов на язык сото с использованием старых традиционных методов стихосложения и архаического языка.
Постепенно африканцы осваивали новый для континента, типично европейский литературный жанр – роман. Африканский роман как форма литературного творчества – видимый результат встречи кукльтур. Первый африканский роман на французском языке появился в 1926 г. К 30-м гг. романы появились и в Южной Африке, на языках сото и коса. Часто в эту новую форму облекались рассказы о жизни в давние времена. Так, роман «Рафефенг» (Старый Скорпион) автора Сегоете рассказывал о прежних временах в жизни сото, «Питсо эа Линоньяна» (Птичий парламент) автора Секесе давал юмористическую картинку народного вече. Самым значительным на тот период считался роман зулуса Мофоло «Чака», повествовавший о нелегкой судьбе этого правителя.
В западном Судане особым явлением было проникновение туда исламской письменной культуры, пришедшей ранее, чем европейская. Вот какие соображения высказал по этому поводу известный африканский писатель, лауреат Нобелевской премии Воле Шойинка: «Европейская культура проникала, основываясь на традиционной социальной структуре, роли обученных художественных групп на определенной территории, мусульманского учителя (имана или алима) и его монополии власти над письменностью, грамотностью и пр. Проникновение исламской письменной культуры отличалось от еврохристианской только по качеству, но не по результатам. Существование двух письменных традиций, противоположных друг другу, вызывало интенсивные усилия с обеих сторон, особенно с исламской, которая пришла раньше. Обе стороны при этом игнорировали традиционную культуру, считая, что действуют в культурном вакууме»[20].
Традиционные африканские культуры были изначально способны к синкретизму. В результате не все западноафриканские вестернизированные писатели видели в мусульманском культурном вызове обязательную оппозицию традиционной африканской культуре или несовместимость ее с христианской культурой, распространяемой миссионерами. Для некоторых, среди которых были, например, аббат Буала или Сэмюэль Кроутер, арабский язык и культуру можно было изучать и преподавать, более того, перевод Библии и катехизиса на арабский мог привести к улучшению «наиболее ужасных» аспектов исламского общества и культуры.
Известный мыслитель, которого принято считать «культурным националистом», Э. У. Блайден был убежден, что «исламская культура более, чем какая-либо другая из мировых приспособлена к темпераменту и культурным реальностям африканца»[21]. Ислам для него был одним из компонентов переформирования африканской культуры для африканцев с их собственными гарантирующими структурами и институтами. Блайден, предтеча
Важным аспектом встречи культур является и перевод на африканские языки произведений мировой литературы. Известна деятельность первого президента Танзании Дж. К. Ньерере, переведшего на суахили множество пьес Шекспира. Но на тот же суахили книги начали переводить значительно раньше. Только в 1928–1930 гг. в суахилийском переводе вышли: «Маугли» Р. Киплинга, «Копи царя Соломона» Р. Хаггарда, «Остров сокровищ» Р. Л. Стивенсона, сборник стихов английских поэтов.
Материальная культура. Материальная культура современной Африки как результат встречи культур – явление настолько многоплановое, что здесь возможно дать лишь некоторые его примеры.
Один из самых наглядных примеров – так называемая традиционная одежда женщин народа гереро в Намибии, в которой большинство из них ходит до сих пор. Это – длинное платье с широкой юбкой, викторианское по форме, но из легких тканей пестрой расцветки, которую так любят африканки. Платье дополнено головным убором из ткани – особого вида платком, образующим как бы два рога над головой женщины. Как отмечают специалисты, это трансформировавшийся традиционный женский головной убор, который изготавливался изначально из кожи. Такой наряд сложился у гереро еще в XIX в. под влиянием платьев миссионерских жен.
Важным элементом престижа для африканцев в городах становилась мебель. Как правило, африканцы стремились приобрести стол, стулья, сервант и как минимум одну двуспальную кровать. Все это – как правило, дешевое и плохого качества.
Есть множество примеров того, как те или иные элементы африканской культуры оказали влияние на европейцев. Прежде всего, это касалось белых поселенцев в самой Африке. Так, еще в позапрошлом веке немецкий миссионер в Юго-Западной Африке д-р К. Г. Бюттнер писал, что при выборе места для будущего дома они использовали не европейские, а местные критерии, а также зачастую местные стройматериалы. Так, в 1896 г. на колониальной выставке в Берлине демонстрировался так называемый «Хартбистхаус» – результат строительного опыта немецких миссионеров в Юго-Западной Африке (Намибии). Это был дом, построенный в местном стиле, но приспособленный к нуждам европейцев и рекомендованный как образец для подражания.
Специалисты отмечают, что миссионеры в Юго-Западной Африке (Намибии), даже возводя дома из привычного европейцам стройматериала, строили их не так, как в Германии: в частности, окружали со всех сторон верандами, в связи с чем выделяют особый архитектурный стиль.
Таким образом, в колониальные годы европейская культура оказала влияние на африканскую – влияние это было разным по степени интенсивности, как в конкретных областях культуры, так и в конкретных частях африканского континента. В то же время, культура народов Черного континента в целом не утратила своего африканского характера. Важно отметить, что отдельные элементы африканской культуры оказали влияние, порой весьма существенное, и на культуру Запада.
Глава 2
Против колониализма
Африканцы не были пассивными объектами установления чужеземного господства на континенте. В ряде случаев они выступали с оружием в руках против колонизаторов еще на этапе колониального раздела континента. С установлением и укреплением колониальных режимов африканцы вели борьбу сначала за их смягчение, а затем и за ликвидацию, т. е. достижение независимости.
На всех этапах эта борьба была различной по интенсивности, характеру и формам выражения в зависимости от степени развитости африканских обществ и особенностей установления и функционирования колониальных режимов.
В отечественной науке весь спектр проявлений борьбы африканцев с колониализмом подверстывался под термин «национально-освободительные движения». Однако применительно к Африке он дважды некорректен. Во-первых, в колониальный период (да и по сию пору) нации в большинстве африканских колоний не сложились, и странно рассматривать различные партии и движения, выступавшие против колониализма или его аспектов, как «национальные». Во-вторых, с начала XX в. и почти до конца Второй мировой войны в большинстве африканских колоний речь не шла об освобождении от колониальной зависимости, следовательно, некорректен и термин «освободительные». Точнее говорить об антиколониальных движениях, а шире – об антиколониализме в Африке.
В развитии антиколониализма в Африке выделяют три этапа. Первый этап – это период так называемого первоначального сопротивления. Речь идет о реакции африканцев на установление чужеземного господства. Хронологически этот процесс приходится на вторую половину Х1Х-на-чало XX вв. При этом сопротивление африканцев зачастую самым причудливым образом сочеталось с сотрудничеством с европейцами. Второй этап – это в основном межвоенный период, когда возникают новые формы антиколониализма, формируется массовое сознание колониального общества, способное воспринимать новые идеи и, тем самым, возникают условия для формирования личностей, сознательно участвующих в этом пока еще аморфном, но все более массовом антиколониальном движении. Третий этап, деколонизация, начинается после Второй мировой войны и заканчивается крахом колониальной системы в Тропической и Южной Африке. Важной хронологической вехой здесь является 1960 г., когда независимыми стали сразу 17 африканских государств. Продолжался этот период до 1994 г., когда в Южной Африке пришел конец власти белого меньшинства, было покончено со своеобразным «внутренним колониализмом».
§ 24. Ранние антиколониальные войны
В ряде случаев сопротивление африканских народов колониальному порабощению было вооруженным, многолетним, ожесточенным и кровопролитным. Дагомея во главе со своим правителем Беханзином, государство малинке во главе с Самори, Бенин во главе с правителем Идугбовой, прозванным «Непобедимым» в Западной Африке, Бушири бин Салим в Восточной Африке, Гунгуньяна в Юго-Восточной – лишь немногие из множества примеров.
Крупнейшим очагом сопротивления африканцев колониальному завоеванию континента стало махдистское восстание в Судане. В августе 1881 г. молодой проповедник Мухаммед Ахмед, выходец из нубийского племени дангала, объявил себя
Мухаммед Ахмед умер в июне 1885 г., и государство возглавил Абдаллах, принявший титул халифа. Ему принадлежала вся полнота власти, военной, светской и духовной. Налоги не только сохранились вопреки обещанию
Существование независимого Судана оказало огромное влияние на ситуацию в регионе, его отзвуки прокатились по всему Африканскому континенту. Британские колонизаторы свыше 10 лет не предпринимали активных действий против махдистского государства. За это десятилетие Судан оказался окруженным владениями ряда европейских стран, каждая из которых стремилась закрепиться в долине Нила, что представляло большую угрозу для английских колониальных планов. В декабре 1895 г. Англия объявила о возобновлении военных действий против
Яркими примерами первоначального сопротивления в Тропической Африке в XX в. были восстания в германских колониях, проходившие практически одновременно – с 1904/1905 по 1907 гг. на востоке и юго-западе континента. Это были восстание Маджи-Маджи в Германской Восточной Африке (Танганьике) и «Великие» восстания гереро и нама в Германской Юго-Западной Африке (Намибии).
Восстание
Восстание гереро началось в январе 1904 г. под руководством Самуэля Магареро. Оно было не просто жестоко подавлено, говорят даже о геноциде целого народа гереро. После решающих сражений 9 апреля у горы Оньяти и 11 августа при Ватерберге гереро были отогнаны немецкими войсками в пустыню Омахеке, откуда им был закрыт выход, и они массами погибали от голода и жажды. Считается, что в результате из 80 тыс. гереро после восстания в живых осталось около 15 тыс. чел.
Восстание нама началось в начале октября 1904 г. под предводительством Хендрика Витбоя и Якоба Моренги. Восставшие нанесли немцам несколько чувствительных поражений, после разгрома их основных сил они продолжали партизанскую войну вплоть до 1907 г.
Сложился миф, что в период первоначального сопротивления существовали две группы африканцев и их лидеров – герои-сопротивленцы с одной стороны и предатели, подписывавшие договоры о признании чужеземного господства с другой. Реальность была сложнее: в ряде случаев один и тот же африканский лидер выступал то в той, то в другой роли.
Один из ярчайших примеров тому –
Другим примером служит Хендрик Витбой, старейшина одной из групп нама в Юго-Западной Африке (совр. Намибия). В 1880-х-начале 1890-х гг. он вел ожесточенную борьбу с немецкими колонизаторами.
Для усмирения его народа в 1893 г. губернатор Лейтвейн пошел на беспрецедентный шаг – оставил им огнестрельное оружие. Согласно договору с германскими властями, Хенрик Витбой обязывался «по первому зову <…> выставлять безусловно и незамедлительно войско, состоящее из всех боеспособных мужчин, против всех внутренних и внешних врагов германских властей»[22].
В течение десяти лет Витбой исправно выполнял это условие, т. е. выступал союзником германских властей в подавлении антиколониальных выступлений африканцев. Но когда в 1904 г. вспыхнуло Великое восстание нама, Хенрик Витбой возглавил антиколониальное восстание нама и геройски погиб в битве с немцами.
Другой миф: европейцам удалось покорить Африку, т. к. они стравливали африканцев. Однако этим же приемом пытались пользоваться и африканцы. Например, верховный правитель гереро Камагереро, подписав ряд соглашений о протекторате с представителем Германии, в 1887–1888 гг. обратился к британскому агенту Р. Льюису и даже 15 июня 1887 г. издал прокламацию о денонсации своих соглашений с немцами. Затем он закрыл одну из немецких церквей в Стране гереро и передал это здание британскому представителю, а позднее продал здание резиденции германского представителя. Лишь военной силой немцы сумели восстановить и укрепить свое господство в стране гереро.
Еще один миф: африканцы подписывали договоры с европейцами бездумно, за связку бус. Это в большинстве случаев далеко не так. Африканские лидеры, вступая в альянсы с европейцами, преследовали свои конкретные цели. Вот что, например, писал
«Я хочу быть другом белых людей. Поэтому послушай, что я тебе скажу.
1. Я хочу священника, который покажет мне Божий путь.
2. Я хочу золота, серебра, железа и бронзы.
3. Я хочу одежд для моего народа и для себя.
4. Я хочу отличных ружей и хороших пушек.
5. Я хочу, чтобы в моей стране построили хорошие дома.
6. Я хочу, чтобы мой народ знал Бога»[23].
К тому же, как правило, африканский правитель имел династического соперника в своей стране или соседа – соперника по гегемонии в регионе. Он не мог победить этого соперника самостоятельно и надеялся сделать это в союзе с европейцами. Осознание того, что ценой такой победы является утрата независимости, приходило позднее.
Например, для
Наконец, последнее: зачастую считают, что «хорошие» африканские лидеры поднимали народы на сопротивление во имя благородных целей, а «плохие» сотрудничали с европейцами. Надо отдавать себе отчет в том, что первым, кто ощущал на себе бремя иноземного господства, был именно верховный правитель – он терял свою власть. Именно в целях возвращения своих утраченных привилегий в первую очередь правители поднимали свои народы на антиколониальные восстания и возглавляли их. Это видно, например, из письма
Сопротивление установлению Германского протектората на Занзибаре было продиктовано не только любовью к свободе, но и стремлением верхушки Занзибарского Султаната сохранить контроль над работорговлей – главным источником ее доходов. Одной из причин упоминавшегося выше восстания Маджи-Маджи также было прекращение работорговли, в которой местное население участвовало в качестве посредников.
Иногда, говоря о сопротивлении африканских народов колониальному разделу континента, историки задаются вопросом, а была ли антиколониальная борьба африканских народов оправданна, ведь она изначально была обречена на провал вследствие неравенства сил. Но, во-первых, африканцы далеко не всегда понимали степень этого неравенства, ведь они не знали о Европе и ее военном потенциале практически ничего. Достаточно вспомнить, что, когда в 1875 г. знаменитый путешественник Генри Мортон Стэнли предложил
§ 25. Идеология раннего национализма
Идеология как сложное субъективное отражение социальной действительности в интересах определённых властных групп или классов достаточно поздно начинает свое развитие на Африканском континенте. Большинство государственных образований или зависимых территорий во второй половине XIX в. имели слабо дифференцированную социальную структуру Идеологические и политические функции выполнялись в основном одними и теми же людьми. Политическая мысль являлась официальной и воплощалась в государственно-правовых формах или отражала основные тенденции идеологического развития в стране-метрополии. Тем более важное значение и популярность приобретали неформальные идейные течения, которые разрабатывались немногими образованными африканцами. Особую роль играли идейные связи африканцев с народами африканского происхождения в Западном полушарии – в Центральной и Северной Америке и с представителями африканской диаспоры в странах-метрополиях.
Значительный отпечаток на ранние идейные поиски африканцев и африкано-американцев наложили христианские догматы. Это объяснялось, прежде всего, тем, что начальное образование в Черной Африке вплоть до середины XX столетия в основном находилось в ведении миссионерских обществ, а возможности продолжить его, в том числе за рубежом, зависели от получения стипендий и поддержки все тех же церковно-миссионерских организаций.
В Западной Африке число образованных (по меркам XIX столетия) африканцев намного превышало показатели других регионов. Ощутимо было влияние и африкано-американских репатриантов, попадавших сюда через Либерию и, позже, Сьерра-Леоне. Сказывалось и стремление колониальных властей наладить управление и контроль силами чиновников-африканцев, поскольку европейцев было не выгодно подолгу держать в регионе, особенно на средних и низовых должностях, из-за тяжелого климата и тропических болезней.
Помимо чиновников и представителей церковных кругов, в составе африканской интеллектуальной элиты второй половины Х1Х-нача-ла XX в. необходимо учитывать сотрудников и авторов различных периодических изданий на европейских и африканских языках. Число таких популярных газет, альманахов и журналов насчитывало десятки к концу XIX в. и продолжило быстро расти в XX столетии.
Подобные источники и процессы формирования общественного сознания не были ограничены, как правило, территорией какой-то одной колонии. Включенность в громадные имперские владения, языки метрополий, объединявшие африканцев, принадлежавших изначально к разным культурным традициям, универсальность административных, культуртрегерских, образовательных задач и целей религиозно-нравственной пропаганды – всё это способствовало ускоренному осознанию образованными африканцами общности своих судеб. Вплоть до начала Первой мировой войны численность этой влиятельной прослойки, тем не менее, не превышала нескольких сотен человек для каждой из основных частей Черной Африки (Западная, Центральная, Восточная и Южная), хотя значимость вклада каждого региона в процесс становления и развития идейно-политических концепций сильно различалась.
Для интеллектуальной элиты рубежа ΧΙΧ-ΧΧ вв., ретроспективно оценивающей историю континента на протяжении почти четырех предыдущих столетий, она чаще всего представлялась историей противостояния европейскому проникновению и завоеванию и окрашена ужасами работорговли. То, что африканская культура, самобытность сохранились и продолжали развиваться, немногочисленные «архитекторы» африканской общественно-политической мысли объясняли в первую очередь необыкновенными качествами «африканской личности».
Пионером такого подхода стал Эдвард Блайден (1832–1912 гг.). Выходец из Вест-Индии, он посвятил свою жизнь и энциклопедические знания служению Либерии и Африке в целом. Уже в 1860-е гг. он первым начал активную и убедительную пропаганду идеи «духовной деколонизации» африканцев. Призывал опираться в этом сложном процессе на помощь своих «братьев по расе» в африканской диаспоре. При этом Э. Блайден не считал предосудительной роль европейских цивилизаторов и высоко ценил влияние ислама, проникновение которого в Африку сплотило многие африканские народы и помогло в создании более совершенных властных и хозяйственных институтов. В своих многочисленных трудах Блайден пропагандировал «духовную деколонизацию», «исключительность африканской личности» и «расовую солидарность». Как бы ни интерпретировали их идеологи более поздних периодов, эти идеи никогда не были окрашены в тона расовой исключительности и не подразумевали искоренения европейского влияния в общественном сознании, повседневности или стратегии развития африканских народов.
Многие современники Блайдена, будучи связаны с деятельностью различных христианских религиозных организаций в Западной Африке или работая в учреждениях колониальной администрации, активно выступали за дальнейшую африканизацию церкви, усиление самобытности «африканской личности». Такие западноафриканские общественные деятели, как Самюэль Кроутер (1806–1891), Джеймс Хортон (1835–1883), Джеймс Джонсон (1838–1917) начинали сомневаться в справедливости тех концепций европейской гуманитарной науки, которые акцентировали внимание на признаках «неразвитости» негроидной расы. Подобные сомнения культивировали чувства расовой солидарности у различных африканских народов, позволяя опираться на поддержку «братьев по расе» за пределами континента. Идейные построения этого рода в отечественной африканистике принято называть «культурным национализмом», что не отражает сложности данного явления и не учитывает лежавшей в его основе расовой солидарности, которая начала по-настоящему доминировать в идейных течениях на континенте на следующем этапе.
Рубеж ΧΙΧ-ΧΧ вв. и первые пятнадцать лет нового столетия стали периодом укрепления идеологии расовой солидарности. В 1900 г. в Лондоне прошла «Панафриканская конференция», созванная при поддержке общественно-политических организаций народов африканского происхождения. Термин «панафриканизм» вплоть до окончания Первой мировой войны останется лишь прилагательным, характеризующим скорее географический охват тех, к кому оказались обращены призывы выходцев с Африканского континента. Они ратовали за активизацию контактов между народами «черной расы», за ограничение вопиющих жестокостей колониального управления и нарушений имперских законов, за продвижение в «мир черных» достижений бурно развивавшегося научно-технического прогресса.
§ 26. Становление новых форм антиколониализма
Формы протеста, сложившиеся в период между двумя мировыми войнами, трудно поддаются изучению. До нас дошло мало сведений о них, а главное, в большинстве своем они носят как бы переходный характер. Их грани были размытыми из-за того, что процесс становления новых общественных сил шел медленно и постепенно. И все-таки уже в этот период социальная эволюция привела к появлению нового протеста, зачатков множества ранее неизвестных африканцам и поначалу довольно аморфных организационных форм.
Становление новых форм антиколониализма, конечно, шло по-своему во всех африканских странах. К тому же разные народы овладевали ими в разное время в зависимости от уровня своего социально-экономического развития и глубины проникновения колониализма. Многие из тех форм протеста, которые были известны на Юге Африки еще в конце прошлого века, народы большинства стран Тропической Африки узнали только в 20-40-х гг. или даже позднее.
Одной из наиболее ранних и широко распространившихся новых форм антиколониализма были религиозно-политические, прежде всего, афрохристианские, движения. Может показаться странным, что идеологическое обоснование антиколониализма африканцы заимствовали из той самой религии, которую навязывали им завоеватели. Но христианство выступало с идеей всеобщего равенства перед Богом, и, кроме того, оно давало новообращенным возможность осознать себя частью более широкой общности, чем клан, семья,
Афрохристианские движения характерны для многих африканских стран, но наиболее массовый характер в межвоенный период они приняли в Центральной Африке. Самым крупным было движение, возникшее в 1921 г. в Бельгийском Конго, – кимбангизм. Его главу, бывшего протестантского священника конголезца Симона Кимбангу, считали мессией, а потом и самим Богом. У него были «апостолы» и «пророки», руководившие движением во многих районах страны. Кимбангисты отказывались платить установленные бельгийскими властями налоги, организовывали массовые выступления против администрации и официальной церкви, выдвинули лозунг «Конго – конголезцам».
Наряду с афрохристианскими движениями, получившими наибольшее распространение в районах, остававшихся в доколониальные годы языческими, в Западной Африке, где велика была роль ислама, возникали мусульманские движения с лозунгами неприятия власти «неверных» и защиты чистоты веры. Наибольшее распространение получили такие не признававшиеся колониальными властями учения, как хамаллизм (новая ветвь официально признанного тиджанизма) и мюридизм. Братства или секты, возникшие на их основе, не выступали прямо против колониализма, но подчинялись лишь своим руководителям. Это неоднократно приводило к столкновениям с представителями официально признанных братств и колониальной администрацией.
Различные формы пассивного неорганизованного протеста, такие как неуплата налогов, уход от набора в колониальные войска, переходы значительного числа крестьян из одной колонии в другую в поисках лучших условий существования (особенно там, где колониальные границы рассекали родственные народы), были особенно широко распространены в межвоенный период.
В среде образованных африканцев в этот период возникали разнообразные политические объединения, не оформленные организационно. Интеллигенция сплачивалась вокруг газет и журналов, первоначально нередко создававшихся миссионерами. Многие из этих изданий потом становились первыми рупорами африканского общественного мнения. В тех странах, где какое-то, всегда очень ограниченное, число африканцев обладало избирательным правом, собрания избирателей становились форумом, на котором обсуждались общие нужды.
Аморфные политические организации создавались обычно представителями образованной элиты. Наиболее известные примеры – Национальный конгресс Британской Западной Африки, созданный в 1920 г. представителями четырех западноафриканских колоний Великобритании, и Младосенегальское движение. Они выступали за смягчение колониальных порядков, против наиболее одиозных проявлений колониального гнета, за распространение привилегий, предоставлявшихся колониальной администрацией некоторых категориям жителей колоний (например,
Деятельность организаций элиты и ее идеологов (особенно в Западной Африке) была оторвана от народа, их социальная база была очень узкой. Но именно они стали зародышем тех политических партий, которые возглавили массовое антиколониальное движение после Второй мировой войны.
В Восточной и Центральной Африке было больше «ассоциаций благосостояния», занимавшихся в основном культурно-просветительскими вопросами («туземные ассоциации» Северной и Южной Родезии и Ньясаленда, Ассоциация африканцев Танганьики и др.). Как правило, они были недолговечны и объединяли ремесленников, торговцев, мелких чиновников, учителей. Только после Второй мировой войны эти ассоциации начали объединяться в более крупные и лучше организованные политические партии. Однако некоторые ассоциации, например, Ассоциация молодых гикуйю и Центральная ассоциация гикуйю (Кения), еще в межвоенный период выступили против принудительного труда и за возвращение экспроприированных европейцами земель.
В Южной Африке первой крупной партией, созданной африканским населением еще в 1912 г., стал Африканский национальный конгресс (АНК). Он выступал за единство африканцев в борьбе против расовой дискриминации. На протяжении всего межвоенного периода, да и в более поздние годы, он оказывал большое влияние на ход антиколониальной борьбы во всем южноафриканском регионе.
Поделиться книгой: