Пробуждение Зеркала

Без подсветки Руби по-прежнему казался превосходен.

— Не ходи — и этим обойдемся. Просто не будем давать его в руки, — предложил Дэсс. — Надо заманчиво покрутить перед носом и спрятать. Начальник стражи пошлет за Дэссой, а Руби отдадим после. Как ты считаешь?

— Попробуем, — согласился телохранитель.

Летать на глайдере ночью оказалось куда скучнее, чем днем. Мстислав включил «ночное видение», и на лобовое стекло выводилось черно-серое изображение, как сквозь очки. Горы со снежными шапками утратили всю свою красоту, а звезды на небе казались простыми белыми точками.

К замку князя Мат-Вэя прилетели быстро. Погасив сигнальные огни, Мстислав покружил на большой высоте, к чему-то приглядываясь. Большая часть замка была скрыта в горе, поросшей лесом; однако превосходно были видны внутренние дворики с висячими садами и бассейнами, невысокие стены между ними, возведенные СерИвами, и огромная внешняя стена, которая была образована отдельно стоящей скалой и достроена, согласно легенде, самим Ханимуном. На внешней стене горели белые шары, и целая связка их пылала над воротами.

— Отца в замке нет, — сообщил Дэсс, не зная, радоваться или тревожиться. С какой стати князю отсутствовать по ночам? Ведь, слава Милосердному, не война.

— С чего ты взял? — пробормотал Мстислав, что-то высматривая на земле.

— Белые шары над воротами. Их туда сгоняют, когда князь покидает замок. Это символ — они якобы освещают ему обратный путь.

— Ясно. Твоего брата здесь тоже нет: глайдера господина Донахью не видать. Ладно, садимся.

Глайдер пошел вниз и тихо опустился под одинокой скалой, недалеко от сияющей связки белых шаров. В их свете даже самые мелкие камешки отбрасывали густые, добротные тени. За полукругом освещенного пространства стояли редкие деревья с плоскими, закрученными в спираль кронами, похожими на огромные тарелки. Деревья эти — как говорилось в легендах — помнили пришествие Ханимуна и сохраняли удивительные кроны в память о великом событии.

Мстислав просканировал окружающее пространство, отыскивая живую материю. Экран на лобовом стекле показал притаившегося носача — любопытного зверя, который вечно шляется возле СерИвского жилья и сует свой длинный мягкий нос в любую приоткрывшуюся щель, — и древесных мельтешанок, что носились и пронзительно верещали в спиральных кронах безо всякого уважения к Ханимуну. Стражи на стене замка не обнаружилось. Ночь — время сна.

— Посиди, — велел княжичу телохранитель, а сам беззвучно выскользнул из салона. А хоть бы и топал, и хлопал дверцей — за верещанием мельтешанок его бы никто не услышал.

Мстислав постоял, вернулся в салон, поднял машину в воздух и, едва не чиркая брюхом по камням, переставил глайдер по другую сторону от ворот.

— Чем тебе первое место не понравилось? — полюбопытствовал Дэсс.

— Ветер не так дует, — непонятно ответил Мстислав и полез в багажник, вынул какой-то плотно закрытый мешок.

— Это что? — насторожился княжич. — Оставь. У нас ничего не должно быть в руках, когда подойдем к воротам.

Мстислав неохотно положил мешок возле глайдера.

— Идем.

Они зашагали через освещенную площадку. Камни под ногами скрежетали, мельтешанки в кронах вопили так оглушительно, как Дэссу в жизни не доводилось слышать. Правда, он отродясь не приближался к отцовскому замку ночью и в человеческом теле. «Отличные сторожа, — мысленно усмехнулся княжич. — Своими воплями самого крепко заснувшего стража поднимут!»

Деревянные, окованные железом ворота раньше казались Дэссу большими. Да вовсе не такие уж они и высокие — в сравнении с его новым ростом. Княжич подавил вздох. Не стать ему опять СерИвом, как бы ни хотелось.

Поверх железных полос на воротах была бронзовая решетка с коваными листьями, плодами и древними знаками СерИвов. На листьях серебром были нанесены прожилки, плоды украшены вставками из разноцветных камней, а древние священные знаки сверкали осколками дорогих самоцветов. Дэссу пришло на ум, что для украшения знаков мастера использовали битые камни вроде того Руби, что нашел Мстислав. Ханимун велит своим детям быть бережливыми: да не пропадет никакое добро…

У ворот к скале был прикреплен здоровенный бронзовый кругляш со вмятиной посередине. Рядом на цепях висело толстое бревно в металлической оплетке. Бревно было совершенно неподъемное; считалось, что лишь Ханимун сможет поднять его и ударить в гонг, оповещая о своем новом пришествии. Слуги усердно начищали бронзу каждую весну и осень, и она блестела как новенькая. Сам же гонг и колотушка были древние, и даже князь не знал, откуда взялась вмятина. Быть может, Ханимун уже приходил? Он остался чем-то недоволен, и его провинившиеся хитрые дети не записали это в легендах? У Дэсса мелькнула шальная мысль, не предложить ли Мстиславу ударить в гонг. Вот у кого достанет сил поднять толстенное бревно! Княжич прогнал дурацкое желание и стукнул по гонгу ладонью; металл отозвался коротким низким гулом. Мельтешанки на деревьях смолкли, будто по приказу.

— Откройте, — произнес княжич на языке СерИвов. — Я пришел с миром и дарами и готов петь свои песни во время вашей охоты.

Так полагалось говорить, явившись в чужой замок. В чужой! Отцовский замок больше не был для Дэсса своим.

Снова раскричались мельтешанки, возмущенные явлением пришельцев.

В каменной стене возле гонга открылось круглое оконце, и блеснули настороженные глаза. Дэссу пришлось нагнуться, чтобы оказаться лицом к лицу со стражником. Только так княжич его узнал: сам начальник стражи не поленился выйти к ночным гостям.

— Будь счастлив и живи долго, почтенный Торр, да будет всегда свет в твоем жилище и радость в сердцах домочадцев, — с изысканной вежливостью поздоровался Дэсс. — Я — Дэсс Мат-Вэй, младший сын князя Мат-Вэя, хозяина этого замка и земли, на которой мы стоим. Дозволишь ли ты мне говорить?

Цепкий взгляд Торра ощупал его лицо; серые глаза отсвечивали холодом горного озера в осеннее ненастье. Пучки черных волосков над ними сурово топорщились, шерсть на ушах недобро прилегла.

— Сделай шаг назад, пришелец, назвавшийся именем Дэсса Мат-Вэя, и дай мне взглянуть на твоего спутника.

Княжич отступил. Мстислав не стал нагибаться, уставился Торру в лицо с высоты своего роста. Начальник стражи отвел взгляд первым.

— Мои глаза достаточно оскорблены. Я готов стерпеть и оскорбление моих ушей. Говори, пришелец, назвавшийся благородным именем княжьего сына.

Он не проявил обычной для СерИва любезности; но что возьмешь с начальника замковой стражи?

— Почтенный Торр, я не стану утомлять твой слух описанием моих злоключений, — начал Дэсс. — Скажу главное: мне потребен совет младшей княжны, ясноокой Дэссы, да принесут весенние ливни ей многое счастье. Не окажешь ли ты мне услугу, за которую я готов отблагодарить жаром своего сердца и драгоценным вещественным даром? Не пригласишь ли ты бесценную княжну к воротам? — Насчет «бесценной» княжны Дэсс от волнения напутал, надо было сказать иначе, однако Торр пропустил это мимо своих начальственных ушей.

— Зачем ты пришел сюда, мальчик? — спросил он, отбросив лишние церемонии. Шерсть на ушах поднялась, и они стали похожи на два пуховых шарика.

Поверил! Княжич склонился, чтобы стать одного роста с начальником стражи.

— Мне нужно поговорить с Дэссой; я не знаю, как поступить.

— Младшей княжны нет в замке, — ответил Торр.

СерИвы не лгут. Значит, Дэссы здесь нет.

— Позови мою мать.

— Княгиня покинула замок вместе с князем, да осветит солнце их путь. А вот ты, мальчик, — отчего ты здесь, а не с братом? Днем ты отрекся от него, а ночью примчался просить совета. Пристало ли это княжьему сыну?

Начальнику стражи было известно о разговоре с Кассом в поместье. Сам Касс рассказал, не иначе.

— Я ничего не знал, — честно ответил Дэсс. — Я и сейчас не понимаю, что произошло и зачем. Объясни мне, почтенный Торр.

— Спрашивай у брата и отца. Возвращайся в свой новый дом и жди там.

Язык не повернулся просить второй раз. Княжич сунул руку в карман за своей «вещественной благодарностью». Начальник стражи прянул от оконца, готовый захлопнуть его при новом подозрительном движении.

— Постой. — Дэсс вынул из кармана Руби; в свете белых шаров заиграли кровавые сполохи. — Я добыл этот камень в Долине Черной Смерти. Объясни, что к чему, и я отдам его тебе. — Горло перехватил стыд: торговаться с Торром — еще хуже, чем просить его дважды.

Начальник стражи глянул на Руби с полным равнодушием. Он не был намерен искать себе жену согласно древним обычаям. И впрямь: на что СерИвам бесполезные красные камни, если они готовятся завладеть целым миром людей?

— Я объясню тебе все, — сказал Торр неожиданно. — Взамен ты отдашь другую ценность, которой владеешь.

Княжич поспешно перебрал в мыслях, что у него есть: одежда, ботинки, глайдер, лучемет Мстислава. На что нацелился Торр? Неужели на глайдер? Он им управлять не умеет. А лучемет как поднимет, так и уронит — не по его руке увесистая штука.

— Отдай мне человека, — проговорил Торр. — Твоему отцу по-прежнему нужен хороший начальник стражи. — Торр улыбнулся, меж тонких губ на миг показались острые зубы. Улыбался он столь же редко, как проглядывало солнце во время страшных осенних ливней. — Мстислав силен и ловок, а моя сестра с радостью споет ему нужные песни. — Глаза блеснули холодным серым блеском, похожим на высверк занесенного кинжала.

— Слав, беги! — крикнул Дэсс на языке людей.

Прыгая в сторону глайдера, телохранитель рванул Дэсса за собой. Помчались. Миг, другой… Княжич знал, что им не уйти. СерИвы — охотники, которым нет равных в мире.

Ноги подкосились, словно кто-то ударил под колени. Дэсс и Мстислав рухнули оба; руки и ноги показались набитыми пухом, голову было не поднять. Крикливые мельтешанки утихли, и на площадке стало тихо. Впрочем, тишина лишь почудилась после воплей древесных сторожей. Из открытого оконца, из-за ворот и со стены замка неслось ровное низкое гудение — Кеннивуата-ра, охотничья песня на самого крупного зверя. Обычно СерИвы пели ее для пещерной разрывалы; этот огромный ночной убийца с когтями длинней столового ножа являлся со склонов дальних гор и наводил ужас одним своим ревом. Стада верхоскачей неслись прочь, не разбирая дороги; вонючие ползуны забивались в норы и до капли выдавливали из тела запасы зловонной жидкости; иглики топорщили свои бесполезные мягкие иглы в надежде обмануть зверя и сойти за ядовитые шары-занозы. И только СерИвы шли на охоту, чтобы защитить своих женщин, детей и животных.

Кеннивуата-ра настигала разрывалу мгновенно, даже в прыжке: в воздух взвивался полный сил кровожадный хищник, а наземь шлепался беспомощный вялый тюк. Когтистые лапы слабо подергивались, глаза тускнели, язык вываливался из пасти, а в горле вместо грозного рева рождался жалкий замирающий сип.

В эту ночь СерИвы охотились на человека.

Кеннивуата-ра, негромкая и беспощадная, не утихала. Ровный низкий звук, сопровождающий магию убийства, как будто бы шел отовсюду: со звездного неба, из связки белых шаров над воротами, из-под земли. Из плоских, закрученных в спираль древесных крон одна за другой выпадали безжизненные мельтешанки. Завтра принесут новых сторожей…

Пальцы Мстислава, сжимавшие локоть Дэсса, разжались.

«Беги! — хотел снова крикнуть княжич. — Тебя убьют!»

— Беги, — выдохнул он и сам себя не услышал. Кеннивуата-ра заглушала все.

Охотничья магия убивает любую дичь. Если хоть один из стражей повысит голос и прозвучит краткий пронзительный вой, которым добивают пещерную разрывалу, — это смерть. Если СерИвы будут петь еще сто сорок ударов сердца — тоже смерть. Но они замолчат — ведь Мстислав им нужен живой, да и за гибель Дэсса князь жестоко их покарает.

Стражники пели.

Княжич расслышал глухой стон телохранителя. Медленно, очень медленно Мстислав вынес вперед одну руку, подтянулся. Продвинулся на длину ладони. Вынес другую руку, продвинулся на пол-ладони. Еще раз. Еще. Под его телом хрустели камни. Гудела Кеннивуата-ра.

— Беги, — беззвучно шептал княжич; губы не двигались, он едва дышал.

Мстислав полз к глайдеру. Бесполезные, бессмысленные усилия. Ему не встать на ноги, не открыть дверцу, не забраться на место пилота.

— Уходи, — безнадежно просил Дэсс. — Скорей…

Открылись ворота. Кеннивуата-ра сделалась тише — смолкла половина голосов. Зашелестели камни под легкими ногами СерИва: начальник стражи вышел на площадку. Не задержавшись, прошагал мимо Дэсса; тихонько звенели нашитые на серебристый шелк обереги. За Торром проследовали еще четверо стражей, как и он, закутанные в парадный светлый шелк, окружили лежащего Мстислава. Пятерых СерИвов с лихвой хватит, чтобы утащить беспомощную добычу в замок. Они стояли с пустыми руками, уверенные в себе. Самое надежное оружие СерИва — Кеннивуата-ра.

— Довольно, — приказал Торр, и стражники на стене замолчали. — Он уже не шевелится. Берите за руки, чтобы голову не побить.

Что-то мелькнуло у самой земли — и СерИвы, что пришли с Торром, грянулись оземь. Бухнулся на спину начальник стражи, яростно взвыл. Не вставая, мгновенным броском Мстислав очутился возле глайдера, схватил оставленный там мешок — и вытряхнул из него защитные костюмы, побывавшие в Долине Черной Смерти. Подхватив их, телохранитель махнул в сторону подымающихся стражей.

— Я принес Черную Смерть! — рявкнул он хрипло и вскинулся на колени. Снова взмахнул руками, стряхивая с костюмов осевшие ядовитые споры.

«Ветер не туда дует», — сказал Мстислав, когда переставил глайдер. Сейчас ветер дул куда надо: легкое дыхание ночи несло Черную Смерть на СерИвов.

Они кинулись наутек. Один запнулся, другой пошатнулся, третьего развернуло в сторону, четвертый упал и пополз. В ужасе, взвыли стражники на стене. Почтенный Торр, звеня оберегами, закружился на месте, бестолково размахивая руками.

Мстислав поднялся. Ни одна пещерная разрывала после Кеннивуата-ра не могла бы и лапой шевельнуть. Телохранитель нагнал пятерых СерИвов и с яростью хлестнул костюмами по головам, вгоняя в глотки Черную Смерть. Никто не устоял на ногах, повалились все как один; тот, который уже полз по земле, опрокинулся на спину и задергался, подвывая. Мстислав сунул костюмы подмышку. Не удержавшись, пнул Торра в бок и подошел к Дэссу.

— Жив?

Дэсс попытался встать; тело не повиновалось.

Телохранитель ухватил его за руку и поволок к глайдеру — поднять княжича не было сил. Истерзанное плечо пронзило такой болью, что Дэсс едва сдержал крик.

Мстислав протащил его мимо хрипящего Торра, мимо скулящего стражника, который лежал и дергался. Третий вовремя отполз с дороги, иначе ему бы досталось ногой. Немного осело Черной Смерти на костюмах — все стражники были живы.

Телохранитель затолкал Дэсса в глайдер, а защитные костюмы — в мешок, бросил в багажник. Повалился на сидение пилота.

— Сволочи… Я ж говорил: шерстяные уроды…

На панели управления зажглась подсветка, и глайдер взмыл к звездному небу. Снежные шапки на горных вершинах казались окутаны серебристым шелком, как вечная стража вокруг замка.

— Впервые радуюсь, что в мозги всажена программа от господина Донахью, — сообщил Мстислав. — Не надо было б тебя спасать — черта с два я бы справился.

Кеннивуата-ра отпускала. Дэсс прислушался к себе: не тошнит. А ведь наверняка опять глотнул Черной Смерти — грибные споры летели и к нему тоже. Очевидно, еще действуют лекарства, которые ему ввел телохранитель после приключения в Долине.

— Как ты догадался приберечь Черную Смерть? Ожидал, что Торр нападет?

— Не исключал возможность. — Мстислав зло усмехнулся: — Будь я СерИвским начальником стражи, дорого дал бы за такое завидное тело, как у меня. Твой братец наверняка ему расписал, на что способен телохранитель экстра-класса.

Дэсс призадумался. Допустим, Торр получил бы усиленные мышцы и ускоренные реакции Мстислава — но тогда ему пришлось бы отказаться от охотничьей магии СерИвов. Как можно?

Княжичу пришла новая мысль.

— Слав, посади глайдер на краю леса. Поохотимся.

Глава 11

Мстислав не выпустил Дэсса из салона, пока не убедился, что вокруг нет опасных крупных тварей. Да откуда им взяться так близко к городу? Сияние в небе над Тэнканиока-ла было отчетливо видно, хотя сам город был скрыт за горой.

Глайдер лежал на обширной поляне, во влажной от росы траве. Лес вокруг стоял тихий, темный; лишь по ветвям сладколистки ползали жуки-сладкоежки, светились зеленым. Множество ползучих зеленых огоньков. В детстве няньки стращали Дэссу, уверяя, что если она будет таскать с кухни вкусненькое и лопать его, как жук-сладкоежка, она тоже засветится и все узнают, какая Дэсса плутовка и воришка. Сколько меду и пирожных тайком съела младшая княжна — а до сих пор отчего-то не сияет! Княжич тряхнул головой, отгоняя посторонние мысли.

— Надень, — Мстислав, с лучеметом на поясе, подал ему очки.

Дэсс надел; видно стало намного лучше, но зеленые огоньки на сладколистке сделались белыми.

— Слав, ты лучше в глайдере посиди. — Княжич слышал от старших: человеческий глайдер — единственное, что может защитить от магии СерИвов. Отчего-то она не проникает сквозь его корпус.

— Не учи меня жить. — Телохранитель прислонился к машине, настороженно поглядывая по сторонам. Над верхушками деревьев виднелись остроконечные снежные шапки, а понизу — трава да недвижная стена леса.

Княжич сосредоточился, несколько раз глубоко вздохнул — и запел. Это не была убийственная Кеннивуата-ра; на что она здесь? Он пел Лавикуоно-ри — песню разведчика и наблюдателя. Мягкий, в меру низкий голос Домино отлично годился для охотничьих песен СерИвов, особенно для мирной, дружеской Лавикуоно-ри. Ровный, с редкими переливами звук растекся по широкой поляне, просочился сквозь полог листвы, волной покатился сквозь лес. Не хватило дыхания: Дэсс оборвал песню, с невольным всхлипом втянул в легкие воздух. Снова запел. Как трудно человеку держать этот напряженный, порой вибрирующий звук! А ведь Домино пел в передаче на видео, глотка у него тренированная.

Княжич передохнул и опять завел песню-приманку, на которую собираются самые разные твари. Сбегаются, скачут, ползут издалека, привлеченные магическим пением. Лавикуоно-ри примиряет их всех и лишает страха, оставляя лишь желание найти источник звука.

На поляну, припадая к земле, выскользнула осторожная водяница — черный зверек со смешными широкими лапами. Водяница живет в ручьях и речках и не любит выходить на сушу. Для Дэсса сделала исключение. Не всколыхнув ни листа, гордо выступил лысый хохотун — с ног до головы покрытый длинной шерстью, а лысым названный за крохотную проплешинку на лбу. Переваливаясь на кривых лапках, стайкой выбежали большеухие подкормыши — несуразные, недоделанные Ханимуном зверьки, которые побираются на пиру более крупных хищников. С хрустом проломился сквозь кусты шарообразный брюхан; ленивей зверя не сыскать, а тоже притащился, толстяк. В траве шныряла какая-то мелочь, которую было трудно узнать по мелькающим спинкам.

Дэсс пел.

Сильная рука вдруг пережала ему горло, Лавикуоно-ри оборвалась.

— Я убью тебя, — рыкнул Мстислав.

Дэсс рванулся; без толку.

Зверье на поляне замерло: ушастыми столбиками встали подкормыши, застыл с поднятой задней лапой хохотун, тряпкой распласталась по земле водяница, похожий на шар брюхан поджался и стал меньше ростом.