Пробуждение Зеркала

Истерзанное падальщиком, испятнанное кровью тело вытянулось под самой стеной. В темноте сквозь очки Дэсс не мог определить, какого цвета шерсть. Светлая — вот и все. Одежды на СерИве не было; изорванная в клочья ткань валялась на земле.

В нескольких шагах от погибшего княжич остановился.

— Гляди: вот головы Смерти.

Среди камней виднелись лопнувшие, смятые оболочки, из которых вышла Смерть. Если бы княжич соединил в кольцо большой и указательный пальцы, головы оказались бы такого же размера. Их было много.

— Он что — плясал тут? — спросил телохранитель. — Все кругом потоптал.

— Плясал, — с горечью подтвердил Дэсс. — Наступил на одну — и Смерть вышла на волю. Он вдохнул ее и заметался, уже ничего не видя и не понимая. Срывал одежду… быть может, чтоб отмахнуться… прогнать ее. И еще через несколько вдохов упал. Навсегда.

Телохранитель осторожно придвинулся и сел на корточки, разглядывая лопнувшую голову Смерти вблизи.

— Это грибы. Пыхи. Если наступить на зрелый гриб, из него вылетят споры. То есть, уже вылетели.

Грибы?! И верно: присмотревшись, княжич сообразил, что не раз видел похожие на лесных полянах. Им с Дэссой нравилось, озорничая, наступать на мягкие сухие головки, из которых летели желтые, белые, коричневые дымки. Потом ноги приходилось отмывать, и щипало в носу; Дэсс подолгу чихал, а сестренка хохотала и тоже чихала без остановки… Но те грибы совсем другие — смешные и безобидные. А у этих дымки черные. И они уже вылетели, тут Мстислав прав. Они всюду — на шерсти мертвого СерИва, на земле, в воздухе…

Долго выжидавшая Смерть ринулась к Дэссу. Княжич увидел ее: дымки шустрыми змейками поднимались из прорванных оболочек и устремлялись к нему, вились у ног, возле рук, у лица. Они клубились, желая просочиться под очки, бились о намордник. Наконец отыскали вход — решетку в низу намордника, под которой было что-то мягкое, ненадежное, сквозь что Дэсс дышал. Каждый вдох втягивал Смерть ему в легкие. Он взмахнул руками, пытаясь отогнать ее, но дымки слились в черное облако, и оно затянуло глаза, забило рот и нос. Дышать стало нечем. Сердце бессильно трепыхалось, затихая…

— Ты не можешь умереть, — донеслось едва различимое: в уши будто натолкали пух. — Ты же дышишь сквозь фильтры.

Дэсс не понял, что это значит.

— Не умирай! — взывал телохранитель и, кажется, тряс его. Зачем? Чтобы вытрясти пух из ушей? — Не умирай! — просил Мстислав. — У тебя чистый воздух, он безопасен. Ты слышишь меня? Не умирай…

СерИвы никогда не просят дважды; тем более — трижды. А Мстиславу приходится унижаться. Но Дэсс не виноват — ему совсем худо, ноги подламываются…

Мстислав не дал ему упасть, прижал к себе, укрыл от Смерти. Намордник уткнулся телохранителю в плечо, и черное облако закружилось, не в силах добраться до княжича.

— Дыши, черт бы тебя побрал. Ох, бестолочь… Окочуриться готов с перепугу…

Дыхание возвращалось, пух в ушах истончался, смертельное облако рассеивалось.

— Урод шерстяной! — рычал Мстислав. — Фильтры поглощают любую гадость, ясно тебе? Дыши!

Оживший Дэсс не знал, куда деваться от стыда. Перетрусил, как брюхатая кэтом старуха.

Его поташнивало, и во рту был гадкий вкус.

Княжич отстранился от телохранителя. Ноги держали скверно, однако держали.

— Извини. Пойдем скорей.

Мстислав помотал головой:

— С тебя хватит. Возвращайся к нашему лазу и жди там. Времени в обрез.

Он зашагал вдоль стены. Дэсс глядел вслед; он очень надеялся, что по самому краю опора под ногами крепкая — но кто может знать наверняка? Не угодил бы Мстислав в промытую дождями ловушку. Великий Ханимун, убереги его! Помоги добыть Руби и вернуться…

«Глайдер с рубинами», — вспомнились слова телохранителя. Выходит, Руби здесь не от Ханимуна, а от людей? Значит, они вовсе они не столь драгоценны, как верят СерИвы? Плохо. Впрочем, начальник стражи этого не знает.

Княжич осмотрелся. Камни, голая земля, лопнувшие головы Смерти, раскиданные клочья одежды. Простая некрашеная ткань — не княжеские шелка. Отыскал ли погибший СерИв свой Руби, или Черная Смерть подловила его раньше?

— Я кому сказал: возвращайся? — долетел строгий голос. Обернувшийся Мстислав грозил кулаком.

— Иду, — ответил Дэсс, чтобы не задерживать его пустым препирательством.

Телохранитель двинулся дальше.

Осторожно ступая между раздавленными пыхами, княжич собрал обрывки ткани, прикрыл ими расклеванное кровавое горло и живот СерИва. Хотел прикрыть и лицо, но задержал руку, вглядываясь в незнакомые обезображенные черты. Один глаз СерИва был закрыт, другой проткнут когтем крылана, глазница полна застывшей беловатой массы. Черный треугольник носа весь расцарапан, и темные полоски от уголков глаз к вискам тоже казались следами когтей падальщика. Рот был открыт, как будто умирающий СерИв до последнего мгновения кричал и звал на помощь, меж тонких губ белели зубы. Щеки… Дэсс ничего бы и не заметил, если бы не задавался вопросом, нашел ли незнакомец Руби. На одной щеке короткая шерстка слегка топорщилась.

Невольно задержав дыхание, Дэсс коснулся мертвого лица. Под затянутыми в перчатку пальцами ощущалось нечто выпуклое и твердое. У каждого СерИва за щеками есть «тайнички» — кармашки, образованные тугими складками кожи. В легендах говорилось, что Ханимун дал эти кармашки своим детям в древние времена, когда СерИвы еще не умели ткать ни шелк, ни простую дерюжку, чтобы им было в чем носить самые ценные дары для своих любимых. Понятно, что мог прятать за щекой СерИв, забравшийся в Долину Черной Смерти…

— Ты что там делаешь? — снова прозвучал далекий голос Мстислава.

Княжич вздрогнул и поспешно накрыл лицо погибшего тканью.

— Я дождусь тебя здесь.

Телохранитель ругнулся, но уступил:

— Ладно, жди.

Дэсс уселся наземь, привалившись спиной к неровному камню, обхватил руками колени. Его все еще поташнивало, и хотелось лечь.

Сквозь очки Долина выглядела серо-черной, лишь на освещенном последними лучами плато виднелись темно-медовые вечерние краски. Сверху молча наблюдали высеченные ветрами фигуры сказочных животных.

Телохранитель добрался до середины замыкавшей Долину стены с двумя галереями и принялся искать. Дэсс видел, как он ходил туда-сюда, наклонялся, шарил по земле. Ох уж этот Мстислав… Ничуть не бережется, ступает прямо по головам Смерти. Наверняка бродит в сплошном черном облаке, по уши в ядовитых спорах. А раскиданные при падении глайдера камни найти ох как непросто — ведь они пролежали здесь… Сколько? Как давно прибыл на планету СерИвов первый земной корабль? Княжич с удивлением сообразил, что ни в одной легенде не указывалось точных дат. Надо будет Мстислава расспросить.

— Слав, как ты там?

— Нашел.

— Ну так давай назад. Время!

Телохранитель еще помедлил, роясь среди каменных осколков, затем вернулся к подножию стены и быстро зашагал обратно. Дэсс поднялся на ноги. На душе стало неуютно: отчего-то Мстислав не радовался своей находке.

— Покажи, — сказал княжич, когда телохранитель вернулся.

Тот выудил что-то из кармана и предъявил Дэссу. Это был Руби — но сильно поврежденный, с большим сколом. В темноте не было видно ни его цвета, ни переливов — просто граненый камень. К тому же битый.

— Не пойдет? — спросил Мстислав.

— Нет. Женщине такой не приносят.

— Тогда уходим. Когда плато вдарит, мы будем глубоко под землей. Потом я тебя оставлю в глайдере и вернусь, еще покопаюсь. — Произнося это, Мстислав уже прошел с десяток шагов. Обернулся. — Что ты застрял?

Княжич склонился над мертвым СерИвом, потянул с лица кусок ткани. Мертвец глянул на него застывшим беловатым месивом в глазнице.

— Прости меня, — шепнул Дэсс и нажал на щеку с приподнятой шерсткой, снова ощутил под пальцами нечто твердое, выпуклое. Оно неохотно сдвинулось. Нажимая сбоку, Дэсс продвигал его вдоль нижней челюсти погибшего Серива. В уголке рта показалось темное, влажное. Передернувшись, Дэсс вынул находку из-под отвердевшей губы погибшего.

— Руби? — спросил вернувшийся Мстислав.

— Да.

Великолепный, без малейшего скола, камень. Даже почудилось, будто в глубине его на миг вспыхнули кроваво-красные искры.

Телохранитель забрал Руби, сунул в карман.

— Ходу!

Метнулись. Княжич мгновенно отстал: за стремительным Мстиславом невозможно было угнаться.

Лаз находился неподалеку — но слишком уж высоко. До карниза под ним никому не допрыгнуть. Дэсс решил было, что придется бежать к плато, туда, где карниз обрывается и высота поменьше, а затем боком семенить обратно. Однако Мстислав присел, схватил Дэсса за щиколотки и распрямился, вскинув княжича до уровня груди. Поставил его себе на плечи.

— Лезь. Можешь встать мне на голову.

Пришлось встать: иначе до карниза было не добраться. Помня, что весу в его новом теле немало, и боясь сломать телохранителю шею, княжич быстро подтянулся, помогая себе ногами — подошвы словно сами цеплялись за камень и не скользили, — довольно ловко взобрался и растянулся на выщербленном уступе.

— Подай в сторону, — велел Мстислав. С места, не разбегаясь, подпрыгнул — и взмыл на немыслимую для обычного человека высоту, повис, вцепившись пальцами в неровности камня. Миг — и он тоже распластался на карнизе, лицом к Дэссу. Вскочил на ноги, выхватил из чехла лучемет. — За мной! — И нырнул в лаз.

Княжич устремился следом.

Мстислав уползал так стремительно, что Дэсс тут же потерял его из виду. Сам он старался как мог, но он не был телохранителем — изделием господина Донахью.

— Быстрее! — прозвучал тревожный голос. — Дэсс, ради бога!

Опять Мстислав просит. Негоже это, хоть он и человек.

— Слав, не проси меня ни о чем. Просто скажи, что делать…

И тут смерть во второй раз приняла княжича в свои объятья. В голове у него зазвенело, мир бешено завертелся, и Дэсс рухнул в стылую мглу, где не было ни искры света, ни шороха, ни даже боли.

Глава 10

По коридорам и залам летели белые шары. Они плыли друг за дружкой, длинной-предлинной чередой, и гибельная темнота отступала, пряталась по углам, съеживалась за спинами стоящих в ряд СерИвов. Влажно блестели глаза тех, кто выжил в холоде и тьме. Там, где летели шары, на стенах и сводах проступала резьба, ошлифованный черный камень начинал отливать зеленью, синевой, серебром. Заиграли многоцветьем узоров богатые ковры, забелели напольные чаши из молочного камня, затлели бело-розовые безделушки из морских раковин, вспыхнули блестки на золоченой столовой утвари, желто засветились бронзовые зеркала. Белые шары величаво плыли по воздуху, словно бесконечные светящиеся бусы. С ними рядом шагал Великий Ханимун — голова его касалась сводов, плечи раздвигали стены; он был похож на человека, но тень отбрасывал, как СерИв. С приближением бога в бронзовых зеркалах торопливо проступали настоящие Зеркала, и все они отражали Ханимуна: огромного, выше всех СерИвов на свете, с пылающими зелеными глазами и алыми переливами шерсти. Белые шары начали разлетаться по залам, и каждый находил себе место — под сводами, над столом, в уголке с постелями малышей. Уцелевшие во время мора СерИвы с благоговением принимали дар Ханимуна, и женщины пели Песнь Благодарности, и от их нежных и торжественных голосов белые шары разгорались все ярче, и свет их означал для СерИвов жизнь…

Дэсс вздрогнул — судорога прошла по всему телу — и открыл глаза. Нежные голоса умолкли, а белые шары стали крохотные, очень далекие и неподвижные. Звезды в ночном небе, вот что это такое.

Экая жалость, что замечательный сон оборвался. Если бы легенды СерИвов стали показывать на видео, историю пришествия Ханимуна Дэсс показал бы именно так…

Он поглядел вокруг себя, соображая, где находится: в глайдере, на разложенном сидении, а звезды видит сквозь стекло. Ноют плечи и запястья. На сидении пилота спит Мстислав, вытянувшись на спине, прикрыв лицо согнутой в локте рукой. Припомнив, чем окончилось путешествие за Руби, Дэсс ощупал себя. Ни защитного костюма, ни очков, ни намордника. Даже сапог нет, и ноги в носках озябли.

Он потер ноющие плечи, тихонько повернулся на бок, стараясь не разбудить Мстислава.

— Как самочувствие? — спросил телохранитель. То ли мгновенно проснулся, то ли вовсе не спал.

— Живой, — отозвался княжич. — Как ты меня вытащил?

Мстислав долго молчал. Дэсс ощутил себя виноватым. «Смерть клиента фактически означает гибель телохранителя», — он отлично это помнил. А Дэсс дважды чуть не отправился в край вечного лета.

— Я обсчитался в минутах, — проговорил Мстислав, не убирая руку от лица. — Мы слишком поздно нырнули в лаз, и тебя зацепило импульсом. Совсем чуток. Ничего бы не сделалось, но перед тем ты умудрился-таки надышаться спорами. Очевидно, респиратор с дефектом, плохо фильтрует. Одно к одному, и ты отрубился напрочь. Мне пришлось оставить тебя в норе, выползти на поверхность, развернуться и ползти назад. А потом всю дорогу пятился и тащил тебя за руки. Думал, оторву, как у того СерИва в колодце.

Дэсс поежился, прижал к плечам ладони, пытаясь успокоить боль. Одно его обрадовало: на самом деле вдохнул Черной Смерти, а не с перепугу опозорился.

— А тут я уже полевой госпиталь развернул, — продолжал Мстислав. — Счастье, что есть отличный диагностер и лекарства. Тебя накачал по самое не могу и себя не забыл. — Он умолк, потянулся, отвернулся от Дэсса.

Княжич долго разглядывал смутно видимую в звездном свете спину телохранителя.

— Почему ты назвал меня шерстяным уродом?

— Когда я такое говорил?

— В Долине.

— Э-э… Я сгоряча. Не обижайся.

— Но почему уродом? Большинство СерИвов — особенно СерИвки — очень красивые.

Мстислав снова улегся на спину, и княжичу стал виден его профиль. Менее суровый, чем прежде.

— У СерИвов свое понятие красоты, у людей — свое. Вот, к примеру, тебе наши девушки нравятся?

— Не особенно.

— Правильно. Они длинноногие, и шерсть растет только на голове. Справедливо и обратное: что хорошо для СерИва, человеку может быть неприятно.

— Шерстяные уроды, — задумчиво повторил Дэсс.

— Еще бы. Неказистые котоиды на кривеньких ножках… Да к тому же вздумали переселяться в людей. Ну как не уроды, а?

Княжич смолчал. Сона была — загляденье. Дэсса тоже, и мать с Лиссой. И дочки князя Вас-Лия — глупые до икоты, но красавицы, каких поискать. Сменять эдакую красоту на безволосые человеческие тела? Ну кто до такого додумался? И зачем?

— Надо лететь в замок. — Княжич сел, ногами пошарил на полу под сиденьем. — Где мои ботинки?

— Остались снаружи.

Дэсс нажал кнопку на центральной консоли, как делал Мстислав. Ошибся: дверцы не открылись, вместо этого зажегся свет в салоне. Взгляд скользнул по панели управления. На ней, среди клавиш и погашенных табло, лежал отнятый у мертвого СерИва Руби. Рука сама потянулась к великолепному камню — взять его, подержать на ладони, половить гранями свет.

— Он с дефектом, — сказал Мстислав.

— Где?! — Княжич не поверил собственным ушам. Схватил Руби, осмотрел со всех сторон. Глубокие переливы темно-красного цвета и яркие бегучие искры были безупречны. — Что тебе привиделось?

Мстислав сел на своем сидении, вынул из кармана тонкий, как палочка, фонарик и направил луч на Руби снизу. Камень засиял, но это алое сияние было безнадежно испорчено темной полоской от края до края, словно кто-то продернул сквозь Руби нитку. У Дэсса упало сердце.

Мстислав убрал фонарик, потер виски. Видно было, что он расстроен и смертельно устал.

— До следующего импульса недолго осталось, — сказал он. — Я вернусь в Долину, поищу другой.