Бредущие сквозь Лабиринт

Керк выпучил глаза:

— Шутите?..

— И не думаю! И вы — не вздумайте отказываться! Или от нас по этим переходам бегать! Это бесполезно. Да и силы только зря растратите. Потому что — чего хочет женщина — хочет Бог!

Керк, невесело улыбаясь, и почёсывая многострадальный затылок, подумал, что похоже, им подмешали не только «омолаживающего». Но и «либидовозбуждающего»!

Однако счёл нужным пояснить:

— Бегать не буду. Предпочту просто «отдаться на милость победителей»! Вернее — победительниц. И — можете поверить: милых и желанных. — он нисколько не покривил душой, прекрасно понимая, что уж девушек-то ему точно: подбирали не просто так. И даже сейчас, ещё «полупомолодевшими», они будоражили воображение и всё остальное как-то оформившимися, приятными глазу, и, похоже, и на ощупь (остается лишь попробовать!) формами. Нетрудно представить, что ещё пара «кормёжек», и подправленный сексапильный вид его напарниц возбудит и мёртвого!

— В таком случае, заявляю: если действительно всё изменится так, как надо — я — первая! — Полина хитро подмигнула.

Керк подумал, что помимо красоты, дамы у него реально — ещё и умные. Да он и сам понимал: если возможность даётся — нужно быть окончательным болваном, или, как недоброй памяти Агнетта, зловредным старикашкой, чтоб не воспользоваться!

ПОТОМУ ЧТО КТО И КОГДА БЫ ИМ ТАМ, В «ЗЕМНОЙ», ЖИЗНИ, ТАКОЕ ПОДАРИЛ?!

— Хорошо. Пусть ты — первая. Я согласна быть второй в этом плане. (Тем более, я и в форму-то приду, наверное, позже тебя.) Зато я — как бухгалтер, буду высчитывать, кому — сколько, когда и как.

— Ладно, Рахель. Согласна быть младшей женой в гареме! — взгляд Полины, обращённый к нему, снова блеснул такой первобытной страстью, что Керк невольно опять поёжился.

Но взял себя в руки:

— Не возражаю насчёт порядка, который вы определили и определите. Но!

Чур, сколько, когда, и как — выбираю всё-таки я!

После очередной ночёвки, перед которой разговаривали, привольно развалясь на ставшей почти удобной мягкости пола уже гораздо непринуждённей и спокойней, поскольку наконец появился некий «остаток сил», Керк, проснувшийся на спине, обнаружил на своих ногах две закинутые конечности. Одну от Полины. Другую, лежавшую повыше и точно накрывавшую пах — от Рахель. И вынужден был констатировать, что всё у него для «экспериментов по продолжению рода» готово!

Однако он терпеливо дождался, пока мирно посапывающие, и, судя по всему, пригревшиеся, прижавшись тёплыми и мягкими (точно — готовы!) грудями к его бокам женщины, не проснутся сами. К этому времени, к счастью, компрометирующие его элементы организма опали и успокоились. (Слава Богу: а то он всерьёз опасался, что дамы могут захотеть проверить их «в действии» прямо «на месте»! У них-то для этого всё было готово ещё вчера! Он уже старался избегать особенно пристально разглядывать подтянувшиеся и налившиеся формы — потому что «естество» начинало «правильно» реагировать…)

Полина, сделав вид, что просыпаться в такой позе — самое обычное дело, села и грациозно потянулась. Напоминала она при этом породистую кошечку, чуть выпустившую коготки, и слегка царапающую ими любимый хозяйский ковёр, и понимающую, что шкодит, но… Проверяющей реакцию хозяина.

Рахель, сев, просто огладила себя ладонями:

— Разрази меня гром! Ваша правда: омолодение — на лицо! Кожа: блин, да никакие кремы и подтяжки такого никогда!.. Полина! Как там моё?..

— Отлично. Гладкое, милое. А моё? — обе пристально вглядывались в лица друг друга, улыбаясь, и делая милые гримаски. Вот паршивки! Они просто обворожительны!

— Младшая жена — вы — супер! Нет, реально — отлично! Мы — красавицы! Ну что? Как там, внизу? — недвусмысленный кивок уже в сторону трусов Керка.

Он удержался, чтоб стыдливо не потупиться. Взгляд выдержал, и даже широко улыбнулся. Но предпочёл не форсировать. Двойная порция «оздоровления» наверняка отнимет много сил, а они ещё не завтракали:

— Пока — не очень. Но уж не сомневайтесь: вы узнаете первыми! Ну что? Пойдём?

— Пойдём, конечно. Нужно принять очередную порцию омолаживающего. И восстанавливающего потенцию.

Керк хмыкнул: надо же…

А он-то считал себя — сексуально озабоченным! Не-ет, им точно что-то добавляют!

Или, что более вероятно, его дамы «напускают» на себя. Чтоб ему, да и им самим, было повеселей. Добавить, так сказать, мягкого неназойливого юмора и бодрости…

В ситуацию, в которой, если задуматься, юмором и не пахнет.

По лестнице долго подниматься не пришлось: вскоре они попали в зал, где тоннелей не имелось вовсе. Зато в центре имелась весьма странная конструкция: словно бы карусель. Детская.

Толстая штанга ему по пояс, уходящая основанием в пол. С тремя двухметровыми рычагами, ещё и с сиденьями на их концах.

— Что это? — он подумал было пошутить, брякнув, что это — эмблема концерна «Мерседес-Бенц», на правах рекламы. Но подумал, что шутка будет выглядеть не слишком удачной. Сказал:

— Не знаю, Рахель. Но похоже, от нас начинают требовать более сложных действий, чем шлёпанье босыми подошвами по резине.

— Ага. Логично. Однако вначале всё равно предлагаю поесть.

Вкус шариков напоминал на этот раз кукурузу.

— Неплохо. Но мне лично маис никогда особенно… Даже в виде традиционного попкорна.

— Это, наверное, потому, что вы в юности слишком увлекались просмотром фильмов на местах для поцелуев.

— Хам. — Полина хмыкнула, — Ну, было дело… О-о! Вот! Я вспомнила, почему попкорн теперь не люблю! Мой очередной идиот-ухажёр решил показать мне, как сахар на попкорне вспыхивает в огне его зажигалки. И спалил мне подол платья! Аж до пояса. Пришлось — благо, была ночь! — срочно бежать домой, завернувшись в его рубаху. А платье было дороженное… И любимое… Я и сама расстроилась, да и от ма мне тогда влетело от души… Короче: с любимым мы расстались, и попкорн я с тех пор не ем.

— Надо же… — Рахель покачала головой, — Нет, у меня в плане попкорна и просмотра фильмов на местах для поцелуев всё было в порядке. Зато однажды мой не то третий, не то — четвёртый попробовал «уговорить» меня в парке. Как оказалось, прямо возле муравейника. Ох и покусали нас тогда! Вернее, меня: я кричу, (Вернее — мычу! Рот-то закрыт поцелуем!) значит, извиваюсь, а этот козёл думал, что это — от страсти!..

Короче: я с этим чурбаном тоже рассталась.

Керк посмеялся вместе с дамами. Но о своих «прикольных» случаях предпочёл пока не вспоминать:

— Спасибо. За то, что подняли нам настроение. Нет, правда: в таком состоянии духа и думается лучше! А нам явно нужно подумать.

— Да чего ж тут думать-то? Просто сядем — нас как раз трое! — на все сиденья, ну и посмотрим, что случится!

— Храбро. Глупо, но храбро. Хотя… Согласен, Рахель. Потому что других вариантов пока и сам придумать не могу.

— Возможно, мудрить тут пока и не надо. Это — задача из примитивных. Только…

— Да, Полина?

— Давайте на всякий случай сделаем всё — вместе. Одновременно. Потому что не хотелось бы, чтоб нас как-то… Разделили.

— Хм… Предложение не лишено смысла. Хотя… Не вижу пока способа, каким нас могли бы попытаться разъединить.

— Сама не вижу. Но вот чует моя задница, — Полина шлёпнула себя по одному из уже весьма аппетитно выглядящих полушарий так, что эхо звонко отдалось в ушах, — что такая возможность для нас сейчас — самая нежелательная.

— Это — мягко говоря! Мне и самому не хотелось бы такого. Мы… Привыкли.

— Точно. «Мы — одна семья!» Или как там говорил герой какого-то мультика?

— Не помню какого, и не помню как. Но Полина права. Давайте по счёту «три!».

Они встали каждый напротив сиденья, представлявшего собой простую площадку из белого пластика, размером с квадратный фут. Керк попробовал осторожно, а затем — и чуть сильней, надавить на своё обеими руками. Ничего не случилось. Ну и ладно.

— Готовы?

— Да.

— Готовы.

— Тогда развернёмся к сиденью… э-э… вот именно этим местом. Ну, начали: раз, два, три!

Когда ноги всех троих оторвались от пола, произошло сразу две вещи: поперечные рычаги, на которых были закреплены сиденья, подались, со щелчком опустившись чуть ниже, а в стене напротив открылся проход, до этого перекрытый перегородкой, ушедшей сейчас кверху.

Керк так удивился, что вскочил с сиденья.

Но проход не исчез, как он запоздало успел подумать: перегородка осталась поднята на высоту всё тех же трёх метров. Керк подошёл и внимательно осмотрел коридор за ней. Поморгал, пощурился. Позвал:

— Полина! Вы, вроде, хвастались, что теперь всё отлично видите. А у меня, похоже, всё ещё минус один.

Полина встала, подошла.

— Обычный коридор. Только загибается вбок и вверх — и в этом всё отличие от предыдущих.

— Дайте и мне посмотреть… — но едва Рахель встала со своего сиденья, проход закрылся: вернее, скорей — захлопнулся! Перегородка, толщиной, как прикинул Керк, с дюйм, так ударила в пол, что дрожь через пол передалась ногам!

С полминуты все молчали — возможно, от неожиданности, но лично Керк — от испуга. Он радовался, что ни он, ни Полина ещё не успели пройти дальше вперёд — за перегородку. И невольно представил, что было бы, хлопни перегородка по ничего не подозревавшему человеку!..

По кому-то из них.

— Чёрт. Ненавижу мышеловки. Похоже, нас хотят-таки разделить.

— О чём вы, Рахель?

— Я говорю — Полина наверное права. И что мы — в тупике. Ну, фигурально выражаясь. Чтоб не умереть с голода, нам нужно пройти туда, дальше. А пока не нажат хотя бы один рычаг, это невозможно. А тот, кто его будет нажимать — просто не успеет! Или, что хуже — успеет частично.

Вы понимаете, что я хочу сказать?

— Понимаем. — Керк сглотнул ставшую почему-то вязкой, и с медным привкусом, слюну, — Его просто разрежет пополам!

— Н-да, смерть хоть и почти мгновенная, но вряд ли приятная…

— Да, уж, Рахель. Озадачили они нас.

— И всё-таки, думаю, задача имеет решение. Иначе нам её не подсунули бы.

— Согласен. Ну что, подумаем? Полина?

— Мне кажется, нужно сесть на ближайшее к проходу сиденье, или, вернее, встать на него ногами, и попробовать допрыгнуть… Вы — как самый сильный — могли бы?

— Хм-м… Здесь больше трёх метров. С места — вряд ли. А уж вам, дамам — и подавно!.. Нет, этот план мы пока отметём, как малореальный. И слишком рискованный.

— Тогда, может быть, с разбега?

— В смысле?

— Ну, разбежаться вон оттуда, из глубины, прыгнуть на сиденье, и, оттолкнувшись от него — влететь в коридор!

— Мысль интересная. Так. Хорошо. Оставим этот вариант на крайний случай. А ещё предложения? Рахель?

— Насчёт прыгать — нет. Прыгать-то точно — придётся вам. Я несколько грузновата для этого, — вес женщины, похлопавшей себя по нехудым бокам, как прикидывал Керк, и правда, несмотря на «обеднённую калориями» диету, наверняка ещё превышал семьдесят килограмм. — Поэтому предлагаю попробовать другое.

Вот, смотрите: меня всё не покидает подозрение, что это-таки — карусель. Давайте же попробуем сесть и раскрутить её! Отталкиваться будем — ногами от пола! Вдруг это что-то даст?

— А что — неплохая идея. Попробовать-то можно. Осталось лишь убедиться, что эта штука может вращаться!

«Штука» вращаться смогла.

И более того: даже когда они, раскрутив её до приличной скорости, поспрыгивали на пол, массивная конструкция вращалась ещё секунд десять, пока скорость вращения не упала, и не раздалось три щелчка — сработали «запоры» сидений! — и удар: это перегородка снова грохнулась о порог тоннеля, так, что снова заходил под ногами эластичный пол!

— Ага. Цели намечены, задачи ясны. Приступаем.

На этот раз Керк встал на сиденье на одно колено: так отталкиваться было куда удобней, чем сидя, и спрыгивать тоже. Да и скорость они смогли набрать побольше!

Они снова раскрутили «карусель» что было сил, и посваливались, и поспрыгивали, отброшенные центробежной силой, наземь. Керк заорал:

— Быстрее! Уходим!

Однако только через целых двадцать четыре секунды после того, как он сам, последним, вбежал в тоннель, дверь-ловушка захлопнулась…

— Какого же … эта дрянь загибается ещё и кверху? Мы что — идём по спирали?

— Думаю, об этом ещё рано говорить. Мы прошли не больше километра.

— Ну и что? Этот чёртов пандус уже сидит у меня в печёнках: так и ждёшь, что из-за поворота кто-то выскочит. Когтистый и зубастый!

— Знаете, Рахель, если б такое сказала Полина, я бы насторожился. Потому что насчёт попыток нашего разделения она почуяла ещё до того, как мы увидели, как действует дверь-перегородка. Полина?

— Нет. Когтисто-зубастого я никого не чую. Но насчёт предвидения… Мне просто показалось это логичным. И никакого «предчувствия» я не испытывала.

— Жаль. Если б у нас был кто-то, способный чуять предстоящие ловушки и препятствия, нам было бы полегче.

— Сама знаю, — женщина нервно дёрнула плечом, — Но насчёт вот этого — внутреннего голоса! — нет у меня ничего такого. Иначе я не вышла бы замуж за своего первого.

Да и за второго.