Осколки межпланетных катастроф

Это вода выражает гравитационные отношения на разных уровнях.

Вода реки.

Выражение химических отношений между водородом и кислородом — каковые не окончательны.

Город.

Проявление коммерческих и социальных отношений.

Может ли существовать гора без основания на большем теле?

Лавочник без клиентуры?

Первичное сопротивление попытке позитивистов создать науку, это ее отношения с другими феноменами, то есть то, что она сама лишь выражение этих отношений. Или что наука не более способна обрести видимость, или выживание в непрерывности как нечто чистое, изолированное, позитивно отличное, чем река или город, гора или лавка.

Эти промежуточно-широкие попытки части стать целым, которые не могут осуществиться в нашем квазисостоянии, если мы принимаем, что сосуществование двух или более целостностей, или универсумов, невозможно, однако можно представить высокий уровень приближения к таковому.

Ученые с их мечтой о «чистой науке».

Художники с их мечтой об «искусстве для искусства».

Наше мнение, что если бы они могли почти реализоваться, это была бы почти реальность; что они немедленно перенеслись бы в реальное существование. Подобные мыслители хороши как позитивисты, но они представляют зло в экономическом или социальном смысле, если в этом смысле ничто не имеет права быть, если не служит, или не действует, или не выражает отношений к большей цельности. Так, наука действует на пользу и служит обществу в целом и не находила бы опоры в обществе, если бы ради него не извращалась, или не расчленялась, или не проституировала. Кажется, под проституцией я понимаю полезность.

В Средние века бывали красные дожди, и они назывались «кровавыми дождями». Такие дожди многих приводили в ужас и порождали нарушение порядка среди населения, так что наука в ее социологическом отношении стремилась, методами миссис Эдди, устранить зло…

Что «кровавые дожди» не существуют.

Называемые так дожди есть просто вода, окрашенная песком пустыни Сахары. Сам я допускаю, что такие заверения, независимо от того, вымышлены ли они, является ли Сахара ослепительно белой или красной, в социальном смысле произвели полезный эффект, хотя и являются проституцией в отношении позитивизма, но с точки зрения социологии они вполне оправданы.

Но что мы пошли дальше; что мы живем в XX веке; что в большинстве мы настолько выросли, что уже не нуждаемся в утешительных сказках прошлого.

Что если с неба над Нью-Йорком хлынет кровь, деловая жизнь не нарушится.

Мы начинали с дождей, которые, как мы допускали, вероятнее всего состоят из песка. В своем еще незрелом еретизме — а под ересью, или прогрессом, я понимаю, в очень широком смысле, возвращение, хотя бы и со многими оговорками, к суевериям прошлого, — я, кажется, ощущаю большое высокомерие по отношению к идее кровавого дождя. Пока мое консервативное, весьма робкое намерение — допустить только, что бывают красные дожди, очень похожие на кровь или тонко измельченную животную материю…

Осколки межпланетных катастроф.

Воздушных сражений.

Запасы продовольствия со сверхсудов, потерпевших крушение на межпланетных трассах.

6 марта 1888 года в районе Средиземноморья прошел красный дождь. Спустя двенадцать дней он повторился. Вещество, чем бы оно ни было, при сжигании издавало сильный и устойчивый запах животной материи. («L’Astronomie», 1888-205).

Но — бесконечность разнообразия — или обломков различных сортов межпланетного груза — случались красные дожди, окрашенные не песком и не животной материей.

«Annales of Philosophy» (16-226):

12 ноября 1819 года — за неделю до черного дождя и землетрясения в Канаде — в Бланкенберге, Голландия, выпал красный дождь. Что касается песка, два химика из Брюгге выпарили 144 унции дождевой воды до четырех унций: «никакого осадка не выпало». Но цвет был настолько отчетливым, что, будь это песок, он бы осел, даже если бы жидкость разбавляли, вместо того чтобы концентрировать. Проводились эксперименты, и различные реагенты действительно давали осадок, но не песок Химики заключили, что дождевая вода содержала хлорид кобальта — это мало что дает, поскольку его содержат многие вещества, перевозимые судами через Атлантику. Вещество, чем бы оно ни было, описывается в «Annales de Chimie» (2-12-432) как красно-фиолетовое. Что касается различных химических реакций, см. «Edin. Phil. Jour.» (2-381).

Спылью9,10,11 марта 1872 года выпало что-то еще — говорят, метеоритного происхождения. «Chemical News» (25-300) описывает «странное вещество», состоявшее из красной железистой охры, углеродного известняка и органической материи.

Оранжево-красный град 14 марта 1873 года в Тоскане («Notes and Queries», 9-5-16).

Град из вещества цвета лаванды в Одоне, Франция, 19 Декабря 1903 года («Bull. Soc. Met. de France», 1904-124).

«La Nature» (1885-2-351):

По сообщению профессора Шведова, в России 14 июня 1880 года выпадал град с красными градинами, затем голубыми, а также серыми.

«Nature» (34-123)

Некий корреспондент пишет, что, по словам жителя селения в Венесуэле, там 17 апреля 1886 года выпал град с градинами красного, голубого и беловатого цветов. Корреспондент добавляет, что рассказчик вряд ли мог слышать о «русском феномене», будучи «честным, простым крестьянином».

«Nature» 5 июля 1887 года цитирует римского корреспондента лондонской «Times», приславшего вырезку из итальянской газеты, о том, что в Италии 23 июня 1877 года выпал красный дождь, содержавший микроскопически малые частицы песка.

Или, согласно нашему допущению, для Италии 1877 года любое другое объяснение было бы злом в социологическом смысле. Но английский корреспондент, происходя из страны, в целом менее склонной пугаться красных дождей, не считает его необходимым. Он пишет: «Я ни в коей мере не уверен, что дождь состоял из воды и песка». По его наблюдениям, дождевые капли оставляли пятна, «каких не оставляет песчанистая вода». Он замечает, что после испарения воды никакого песка не оставалось.

«L’Annee Scientifique» (1888-75):

13 декабря 1887 года в Кохине, Китай, выпала субстанция, напоминающая кровь, отчасти свернувшуюся.

«Annales de Chimie» (85-266):

Густая, вязкая, красная материя выпала в Ульме в 1812 году.

Теперь мы имеем сведения о факторе, остававшемся прежде в тени, и они будут снова, и снова, и снова повторяться в этой книге. Этот фактор взывает к умозаключениям настолько революционным, что должен быть многократно подтвержден прежде, чем мы сможем полностью принять его к допущению.

«Year book of Facts» (1861-273):

Цитата из письма профессора Кампини к профессору Маттеуччи:

28 декабря 1860 года, около семи часов утра, в северной части Сиены два часа обильно шел красноватый дождь.

Второй красный дождь начался в 11 часов.

Три дня спустя красный дождь повторился.

На следующий день прошел красный дождь.

Еще более необычно:

Каждый раз дождь падал «на один и тот же район города».

4

В отчетах Французской Академии сообщается, что 17 марта 1669 года в городке Шатильон-сюр-Сейн выпала красноватая субстанция, «густая, вязкая и зловонная».

«American Journal of Science» (1-41-404):

Рассказ о чрезвычайно неприятной субстанции, падавшей с неба в Уилсон-Каунти в штате Теннесси. Мы читаем, что доктор Траст посетил место действия и исследовал его. Позднее мы займемся исследованием некоторых исследований, но пока оставим это. Доктор Траст сообщил, что субстанция представляла собой явную кровь с клочками плоти, разбросанными по табачной плантации. Он доказывает, что смерч мог поднять с земли некое животное, перемолоть его в воздухе и рассеять останки в другом месте.

Однако в томе 44 на стр. 216 того же издания приводится опровержение. Все это дело со ссылкой на авторитет газетчиков объясняется розыгрышем негров, которые уверяли, что видели дождь, испытывая доверчивость своих хозяев; они же и рассеяли по табачному полю кровь зарезанной свиньи.

Даже не принимая этих сведений, мы еще раз убеждаемся в социально обусловленной потребности объяснять все подобные явления земными причинами — даже те дожди, которых на самом деле не было.

«Annual Register» (1821-687):

13 августа 1819 года нечто упало с неба в Амхерсте, Массачусетс. Нечто было исследовано и описано профессором Грэйвсом, бывшим преподавателем Дартсмутского колледжа. Это был предмет, покрытый ворсом, напоминающим войлок. После удаления ворсистого покрытия открылась коричневая губчатая субстанция. Она издавала раздражающий запах и под воздействием воздуха приобрела ярко-красную окраску. Говорили, что объект падал с ослепительной вспышкой.

Также см. «Edinburgh Philosophical Journal» (5-295). В «Аппаles de Chimie» месье Араго принимает эти данные и приводит примеры еще четырех подобных объектов, по слухам, упавших с неба. Два этих примера мы причислим к нашим сведениям о желеобразной или вязкой субстанции, а два опустим, так как, на мой взгляд, они принадлежат слишком далекому прошлому.

В «Журнале» (1-2-335) приводится письмо профессора Грейвса, составленное со слов профессора Дьюи:

Вечером 13 августа 1813 года в Амхерсте был виден свет падающего объекта звук, наподобие взрыва.

В доме профессора Дьюи свет отразился на потолке комнаты, в которой находилось несколько членов его семьи.

На следующее утро во дворе его дома — единственном месте, откуда мог отразиться виденный в комнате свет — была найдена субстанция, «не похожая ни на что, виденное прежде кем-либо из присутствующих». Предмет имел форму миски, около восьми дюймов в диаметре и один дюйм в толщину. Яркого желто-коричневого цвета, «с тонким ворсом». После удаления этого покрытия открылась желто-коричневая губчатая субстанция, сходная по консистенции с мягким мылом — она «имела неприятный, удушливый запах».

После нескольких минут пребывания на воздухе субстанция изменила цвет на «ярко-красный, напоминающий венозную кровь». Она быстро поглощала влагу из воздуха и разжижалась. Отчет о некоторых химических реакциях см. в «American Journal of Science».

Вот еще одна потерянная душа из данных, относящихся, на мой взгляд, сюда же:

Лондонская «Times», 19 апреля 1836 года:

Падение рыб, происходившее в окрестностях Аллахабада, в Индии. Сообщается, что рыбы принадлежали к разновидности чалва, около пяди в длину и около сира[2] весом — словом, вы поняли.

Они были мертвыми и сухими.

То есть они провели вне воды столь долгое время, что мы не можем допустить, будто они были подхвачены смерчем из некоего пруда, даже если их достаточно уверенно определили как местный вид.

Или это были вовсе не рыбы.

Сам я склонен допустить, что это были не рыбы, а продолговатые, имеющие форму рыб объекты из той же субстанции, что упала на Амхерст — сообщают, что они, как бы то ни было, оказались несъедобны, «на сковородке обращались в кровь».

Подробности этой истории можно найти в «Journal of Asiatic Society of Bengal» (1834-307). Журнал приводит дату: 16 или 17 мая 1834 года.

В «American Journal of Science» (1-25-362) объект из Амхерста предается неизбежному проклятию.

Профессор Эдуард Хичкок отправился на жительство в Амхерст. Он сообщает, что несколько лет спустя объект, видимо, подобный тому, «упал с неба» в 1819 году, был обнаружен почти на том же месте. Профессор Хичкок пригласил профессора Грейвса обследовать его. В точности как первый. Соответствующих размеров, цвета и консистенции. Те же химические реакции.

Профессор Хичкок моментально опознал его.

То был студенистый гриб. Он не взялся точно определить его вид, зато предсказал, что на протяжении суток могут появиться новые грибы…

Но два новых появились еще до вечера.

Или мы сталкиваемся с одним из старейших приемов отвергателей. Мы увидим множество данных о падении с неба студенистых объектов: почти всегда отвергатели настаивают, что это носток[3], или водоросли, или иногда — грибовидная растительность. С этим объяснением соперничает только «икра лягушек или рыб». Вместе эти два объяснения обретают значительную силу. Если нет свидетельств, что субстанция упала с неба, — это носток, и он рос там с самого начала. Если есть надежные доказательства ее падения — это икра, перенесенная с места на место смерчем.

Я, правда, не более могу утверждать, что носток всегда зеленоватый, чем что грачи всегда черные — видел раз и белого: мы можем процитировать ученых, которые знают носток цвета крови, — когда такое знание уместно.

Обращаясь к описаниям падающей с неба субстанции, я хотел бы отметить, что часто ее описывают как беловатую или сероватую. Сам я, занимаясь этим предметом, обнаружил описания только зеленоватого ностока. Зеленоватый — в словаре Вебстера, сине-зеленый — в «Новой международной энциклопедии», «от ярко-зеленого до оливково-зеленого» — в «Science Gossip» и т. д. Можно допустить, что среди множества сообщений о белых птицах некоторые относятся не к грачам, хотя бы грачи и бывали иногда белыми. Или что сероватая или беловатая студенистая субстанция не всегда носток, а также и не икра, если встречается в неподходящее для икрометания время года.

«Кентуккийский феномен».

Так он был назван, и теперь мы обращаемся к событию, которое в свое время наделало много шума. Как правило, подобные вещи замалчивают или отвергают как несущественные — подобно выпадению семи черных дождей в Слайне, однако в марте 1876 года в Бас-Каунти, в Кентукки произошло событие, привлекшее на место действия множество корреспондентов.

С неба выпала субстанция, напоминающая говядину.

3 марта 1876 года в Олимпиан-Спрингс, в Кентукки, выпали хлопья субстанции, похожие на говядину, падающую с неба — «с чистого неба». Подчеркиваю, что в небе не было видно ничего, кроме этой падающей субстанции. Хлопья были различной величины: два дюйма в поперечнике, один, три или четыре дюйма. Интересно отметить хлопьевидную форму: позднее мы предположим, что они подверглись значительному давлению — где-то. Они падали густо на землю, на деревья, на карнизы, но узкой полосой: только над полоской земли около ста ярдов длиной и пятидесяти шириной. Первый отчет помещен в «Scientific American «(34-197), и в «New York Times» от 10 марта 1876 года.

Теперь об отвергателях.

Что-то похожее на говядину — один из хлопьев величиной с квадратный конверт.

Вспомнив, как трудно пришлось отвергателям в борьбе против появления обычной пыли из внеземного пространства, можно только посочувствовать им в столь сенсационном случае, когда газеты широко публиковали новость, цитировали показания свидетелей, так что в данном случае не шло речи о розыгрыше и никто, за исключением одного ученого, не отрицал самого факта.

Мне кажется, что отвергатели — наиболее страстные консерваторы. Дело не столько в том, что они невосприимчивы ко всем подтверждениям неземного происхождения выпадающих на землю субстанций, сколько в том, что они невосприимчивы к системе, допускающей подобные феномены…

Или дух, надежда или стремление космоса, названного нами стремлением к позитивизму: не искать новое, не пополнять так называемое знание, но систематизировать.

«Scientific American Supplement» (2-426):

Субстанция, о которой сообщали из Кентукки, была исследована лордом Леопольдом Брандисом.

«Наконец мы получили должное объяснение наделавшему столько шума явлению».

«Оказалось сравнительно просто идентифицировать субстанцию и определить ее происхождение. Кентуккийское «чудо» оказалось не более и не менее как ностоком».

Или оно не падало: оно было поднято с земли в одном месте, пропиталось дождевой влагой и привлекло внимание, достигнув значительных размеров, так что невежественные наблюдатели решили, что оно выпало с дождем.

Каким дождем, я не знаю.

Кроме того, несколько раз повторялось слово «высушенная». Это одна из важнейших подробностей.

Однако облегчение от восстановления благопристойности, выраженное в «Supplement», забавляет тех из нас, кто, боюсь, склонен иногда нарушать приличия. Самый дух Армии Спасения, когда некий третьестепенный ученый выступает с объяснением существования червеобразного отростка или копчиковой кости, приемлемым для самого Моисея! Для полноты «должного объяснения» сказано, что профессор Бран-дис определил субстанцию как «носток кроваво-красной окраски».

Профессор Лоуренс Смит из Кентукки — один из самых решительных отвергателей.

«New «fork Times» от 12 марта 1876 года:

Субстанция была рассмотрена и исследована профессором Смитом, по словам которого она «по всем признакам является высушенной икрой какой-то рептилии, вероятно, лягушки» — то есть «с одного места подняло, в другом опустило». Что касается «высушенной», возможно, в таком виде она дошла до профессора Смита. В «Scientific American Supplement» (2-473) доктор А. Мид Эдвардс, президент Ньюаркской научной ассоциации, пишет, что когда он увидел сообщение мистера Брандиса, то почувствовал, что пристойность восстановлена, или, как он выразился, что загадка разрешена: будучи хорошо знакомым с мистером Брандисом, он воззвал к этому охранителю приличий с просьбой показать субстанцию, идентифицированную как носток. Он обратился и к доктору Гамильтону, также располагавшему образцом, и тот заявил, что это легочная ткань. Доктор Эдвардс пишет, что субстанция, которая была так полно, или красиво — если полнота есть красота — идентифицирована как носток: «оказалась также и легочной тканью». Он написал еще одному человеку, имевшему у себя образец и считавшего его массой фибрилл или мышечных волокон. «Он не выдвигает теорий их происхождения», однако приводит объяснение местных жителей, а оно великолепно:

Стая объевшихся, отяжелевших стервятников, паривших так высоко, что их не было видно.

А потом они срыгнули…

Профессор Фассиг в своей «Библиографии» упоминает эту субстанцию как «рыбью икру». Макэйти («Monthly Weather Review», май 1918 года) описывает ее как желеобразное вещество, предположительно высушенная икра каких-то рыб или земноводных.