Помоги проекту - поделись книгой:
Какого хрена ему неймётся?
Они просто случайно встретились взглядом, когда после боя с Ли Рыжий еле доволок ноги до школы, а там присел на бордюр, дыхалку перевести, потому что в таком состоянии домой было нельзя. Только вот Рыжий отвернулся, а Хэ Тянь как будто до сих пор на него смотрел.
Как тебя зовут. Приготовь мне ужин. Дай мне подкурить.
Рыжий сжимает зубы, и в челюсти тянет тупой нарастающей болью. Чёрт.
Врач сказал: чудо, что тебе не сломали челюсть. Чудо, что это просто сильный ушиб. Чудо, что тебе прилетело в ухо, а не, к примеру, в висок. Шум в голове пройдёт: чудо, что ты вообще слышишь. Чудо, чудо, повсюду, блядь, чудеса.
Почему не случилось другого чуда? Например: Хэ Тяня шибануло амнезией, и он забыл, кто такой Рыжий.
Хотя… по ходу, всё же, забыл.
После того, как Хэ Тянь припирается к нему домой, проходит шесть дней, и каждый из этих шести дней Рыжий гонит от себя мысли о нём подальше. Его невольно накрывает унижением, когда он представляет, что подумал Хэ Тянь, когда увидел их крошечную прихожую. Что подумал бы он сам, если бы жил в здоровенной студии с огромными сияющими окнами от пола до самого потолка.
Он бы подумал: как можно жить в конуре, вроде этой?
Им здесь вообще хватает воздуха, чтоб дышать?
Отвратительные мысли. Ничего подобного раньше даже не приходило ему в голову. Какая вообще, в задницу, разница, что подумал этот уёбок? Пусть дальше жрёт свою утку на ужин и смотрит в свою вонючую плазму. Пусть подавится своими деньгами.
Тем более, после того, как Рыжий сказал ему выметаться, он просто взял и исчез. Сука, просто взял и испарился. Вот это внатуре — чудо! Дэвид Блейн отдыхает.
Аж зло берет от того, насколько гнилыми оказываются эти мажорные существа. Интересно, чего ждал Хэ Тянь. Что Рыжий живёт в таких же хоромах, как и он сам? Что у него стеклянная крыша и Порш припаркован на газоне? Ага. Трижды. Прямо между старым садовым фонтанчиком, плюющим на мамины розы ржавой водой, и сломанным почтовым ящиком, который всё равно косится вбок, сколько его ни приколачивай.
Ну, что ж. Теперь он узнал. Прекрасно. Хуй с ним.
Рыжий против воли ускоряет шаг и хмурится сильнее. От него шарахается какая-то милая девушка, выходящая из кондитерского магазина. До «Тао-Тао» шагать ещё минут семь. Издали уже виден парк и та лавка, на которой когда-то ждал его Хэ Тянь прямо посреди школьного дня.
Рыжий яростно думает: мне поебать. Было и будет.
Думает: какого хуя я вообще о нём вспомнил?
И: если теперь в школе он прекратит преследовать меня, как долбаный доберман, будет лучше для него же. По крайней мере, не придётся поджидать его в коридоре и позорно выбивать дурь. Конкретно так. До бурой юшки из дебильно ухмыляющегося рта.
Этот урод просто-напросто сам себя спас.
Рыжий сначала удивляется, когда Хэ Тянь тупо мимо проходит: никаких задрочливых улыбочек или руки на плече. Никаких: «привет, дворняжка» и «сыграем в мяч после уроков». Никаких странных взглядов, от которых хочется отвернуться, а потом — отмыться. Ничего. Хэ Тянь просто проходит мимо.
У Рыжего аж челюсть отвисает на секунду.
Он смотрит ему в спину и не верит своему счастью.
Нет, конечно, он подозревал, что рано или поздно этот ебанутый интерес подохнет, но чтобы вот так? Чтоб скромное Жилище Мо настолько изменило все слагаемые, что плюс на плюс внезапно дал минус… вот это эффект.
Получается, вот в чём вся тайна? Надо было в первый же день волочить его к себе домой?
Только когда в застывшего Рыжего врезается какой-то перец (судорожно извиняясь и заливаясь обморочной бледностью), его отмораживает. Он отмирает, отводит глаза от болезненно прямой спины Хэ Тяня, который как раз исчезает за поворотом.
Бросает, не глядя:
— Смотри, куда прёшь.
И молча шагает в класс.
Ничего особенного не произошло, но он зачем-то прислушивается к себе. Внутри херово. На удивление. Херово, тревожно. Рыжий убеждает себя, что так в нём выражается буйная радость. Он не особенно к ней привык, так что хрен его знает, может быть, этот зуд в солнышке и напряжённые мышцы лица — как раз то, что надо. Но-о короткая вспышка облегчения, когда это уёбище протискивается мимо, когда даже головы не поворачивает — точно была.
Облегчение сложно спутать с чем-то ещё. Это то, что испытывает Рыжий, когда побеждает бой, когда видит Ли после долгого отсутствия, когда мать улыбается искренне. Когда школьный мажор проходит мимо тебя, ничего не сказав.
Рыжий очень плох в распознавании эмоций, поэтому просто старается выкинуть всё это из головы.
В понедельник Хэ Тяня больше не видно ни в коридорах, ни на площадке. Ни в курилке, ни во дворе. Рыжий пробегает коротким и хмурым взглядом по всем дылдоватым парням, но мажорчика не находит. Интересно, где эта уёбина потерялась.
Он сам не знает, для чего его ищет. Получается само.
Но Хэ Тяня нет, и Рыжий, мусоля фильтр сигареты в зубах, шагает домой.
Во вторник он снова чуть не проходит мимо.
Обычно, когда Хэ Тянь появлялся в пределах видимости, Рыжий отводил взгляд и упёрто смотрел в противоположную сторону, уходил, добровольно сдавал позицию. Даже если бы ядерный взрыв шибанул за спиной Хэ Тяня, он бы не повернул головы. Всё, что происходило на той стороне света, где был Хэ Тянь, резко переставало его интересовать. Резко прекращало своё существование.
Сейчас Рыжий подпирает лопатками стену курилки и исподлобья следит за теми, кто заходит на школьный двор. Конечно, никого не ждёт. Просто наблюдает.
Первым он видит Йонга. Этого педоватого дружка мажорчика, который носит психованные футболки со странными надписями и вылизывает глазами каждую девчачью жопу в школе. Сегодня на нём белая футболка с кривым принтом «Даже темнота боится Чака Норриса». Выглядит жалко.
Йонг активно жестикулирует и что-то рассказывает, как обычно, только вот слишком часто косится на Хэ Тяня, идущего рядом. Как будто проверяет его реакцию.
У Хэ Тяня обычное выражение лица: то ли надменное, то ли выёбистое. Наверное, дело в этом блядском изгибе губ. Он смотрит перед собой, солнце бьёт в неподвижную рожу, глаз не видно за солнцезащитными очками, рука сжата на лямке сумки. Не то чтобы Рыжий изучал его поведение, но обычно он руки держит расслабленными. Так, просто наблюдение. Просто привычка бойца — замечать мелочи. Следить за руками.
Боже, какого хрена.
Рыжий резко мажет бычком по стене, щёлкает его в урну и несётся вверх по школьным ступенькам, прежде чем Хэ Тянь и Йонг подходят к курилке. Прежде чем замечают его.
Что-то в сегодняшнем дне необъяснимо выводит из себя. Он бесится.
Сдавленно матерится и бросает какую-то мерзость девчонке, на которую налетает в коридоре. Она роняет сумку; тут же слышится пластиковый цокот по полу. Они оба молча смотрят на рассыпанную стопку тетрадей и разлетевшиеся из пенала цветные ручки.
Рыжий рычит:
— Твою ж…
Приседает и начинает резкими движениями собирать всю эту ебаторию. Мать твою. Какого фига стоять посреди коридора. Через секунду девушка тоже опускается рядом, как будто ей подломили колени, поднимает сумку, складывает свои тетради обратно в аккуратную стопку.
Рыжий на автомате считает подобранные ручки и шумно, разъярённо сопит.
— Пожалуйста, извини, — говорит она.
Рыжий молча считает: четыре, пять.
— Я немного неуклюжая.
Шесть. Семь. Сколько у неё, блядь, ручек?!
— Совсем не смотрю под ноги. — Она сдувает с глаз мягкую чёлку, задевающую ресницы, и Рыжий чувствует её неуверенный взгляд. Зло косится в ответ и бурчит:
— Чего вытаращилась?
— Это ты… друг Хэ Тяня?
— Что?! — выпаливает он, чуть не выронив букет разноцветных ручек. Это было реально внезапно. — Что ты несёшь. Нет, я не друг этого уёбка.
— Прости, я… я видела вас и решила…
Она быстро облизывает губы, и Рыжий замечает, что волосы собраны на затылке в неряшливый хвост, так что несколько медовых прядей выпадают из-под резинки и касаются покрасневших щёк.
Что за день.
Он грубо суёт ей ручки. Замечает валяющуюся недалеко точилку и тянется за ней. Неловко сталкивается с её пальцами. Отдёргивает руку и резко поднимается. Мрачно смотрит в сторону. Она поднимается следом.
Говорит:
— Меня зовут Ван.
Рыжий хмурится. Подтягивает съезжающую лямку рюкзака на плечо и почему-то смущается. Отвечает негромко, глядя на бесконечный ряд железных шкафчиков:
— Да пофигу мне, как там тебя…
— Вот это манеры.
И этот голос шилом впивается в мозг. Рыжего почти коротит.
Он резко оборачивается одновременно с тем, как Ван поднимает взгляд ему за плечо.
«Даже темнота боится Чака Норриса» и Хэ Тянь стоят за его спиной. Оба. Хэ Тянь поднимает руку и снимает с носа очки. Судя по теням под его глазами и бледным заострившимся скулам, уёбку действительно жопа. Несмотря ни на что, на его лице появляется неживая, натянутая усмешка.
Рыжий смотрит на неё, как идиот.
— Это тебя, что ли, на прошлой неделе отпинали? — подаёт голос Йонг.
Приходится рывком перевести взгляд.
— Не твоего ума дела, мудень.
Йонг с коротким смешком поднимает руки в карикатурном «сдаюсь». Слегка наклоняется вбок и заискивающе улыбается Рыжему за спину.
— Хэ-эй, кто тут у нас. Привет, милашка.
Ван неуверенно здоровается в ответ.
Рыжий ещё несколько секунд сверлит сложным взглядом сложное выражение лица Хэ Тяня, а потом резко обходит его, задевая плечом. Как когда-то. Но на этот раз практически не чувствует сопротивления. Не чувствует отдачи. Сука, что с этим уёбком не так?
Школьный коридор летит навстречу.
С каждым злым шагом Рыжий повторяет про себя: иди нахуй. Иди нахуй. Просто иди нахуй.
В среду Хэ Тянь опять это делает.
Молча проходит мимо. И в Рыжем одно желание: догнать его, взять за волосы и ебануть лицом о своё колено. Пиздить, пока он не оживёт, не поднимет глаза, не ухмыльнётся, как ухмылялся раньше, широко, чтобы было видно кровавые зубы, и не скажет:
— У меня предложение.
Посмотрит своими пиздливыми глазами, оближет свои блядские губы, и скажет:
— Приготовишь мне ужин, а я от тебя отъебусь.
Но хера с два.
Хэ Тянь молча проходит мимо. Как будто он, сука, сдох.
Этот уёбок, как древесная тля, прожрал кору Рыжего, а теперь выедает его изнутри. И Рыжему уже надоело считать свои этапы. От яростного смирения («спасибо за одолжение, мудень, кому вообще нужно твоё сраное внимание») до спокойной злости («я просто добью его, чтоб не мучился»).
И если раньше он вообще не думал о нём, то теперь мысль о Хэ Тяне сидит в голове — тупо, — фоном.
Когда он говорит с матерью.
Когда отвечает сквозь зубы на уроке.
Когда заходит в кабинет Чжо и записывается на вечерний бой.
Когда замахивается и со всей дури вколачивает кулак в нос несчастному ублюдку Си, который после этого удара берёт у рефери пятнадцать секунд, чтобы прийти в себя. Когда орёт собравшаяся вокруг Клетки толпа сделавших ставки зевак, которым лишь бы поглазеть на уличный мордобой.
Когда смотрит на себя в отражении зеркала здоровенного лифта — Си, сучка, всё-таки крепко залепил ему пару раз, рана в углу губ снова открылась, а на скуле уже вспухла новая гематома, — щурясь от сияющих лампочек, натыканных здесь по всему потолку.
Что за мажористые приколы — чем ярче, тем пизже? Как, блин, попугаи.
Это единственное, о чём он себя спрашивает. Больше не задаётся никакими вопросами, ни одного вопроса в гудящей голове. Просто проходит по светлому коридору, останавливается, поднимает руку и стучит в дверь. Так стучит, чтобы все услышали.
Так стучит, чтобы не передумать. Я злой и страшный. БАХ-БАХ-БАХ.
И лёгкая паника нападает только в тот момент, когда щёлкает замок. Рыжий быстро берёт себя в руки, стискивает влажным кулаком подкладку куртки в кармане.
Думает раздражённо: успокойся, блядь.
Поделиться книгой: