Продолжая использовать наш сайт, вы даете согласие на обработку файлов cookie, которые обеспечивают правильную работу сайта. Благодаря им мы улучшаем сайт!
Принять и закрыть

Читать, слущать книги онлайн бесплатно!

Электронная Литература.

Бесплатная онлайн библиотека.

Читать: Неразменный рубль - Ольга Леонардовна Денисова на бесплатной онлайн библиотеке Э-Лит


Помоги проекту - поделись книгой:

- У меня сейчас месячник культурного обслуживания, - наконец проскрипел он сквозь зубы. - Так что я иду на х…, а ты за мной. След в след.

Виталик снова заржал - он как никто воздавал должное юмору Латышева. Может быть, если бы он не смеялся, Дэнис не принял бы ответ так близко к сердцу.

- Знаешь, парень… - начал он, сузив глаза, - меня так просто на х… никто не посылал.

- Тебя и в этот раз послали не просто так, а очень даже изящно, - рассмеялась Кристина.

- И что? - Латышев посмотрел на него снизу вверх (потому что сидел). - Заплатишь кому-нибудь, чтобы дали мне в пятак, а то самому лень руки марать?

- Да мне и платить никому не придется, сейчас вызову охрану, и тебя отсюда вышвырнут. Здесь порядочные люди отдыхают, и нечего тут делать кухаркиным детям. Может, у тебя вши, а ты с нами в одном море купаешься.

«Кухаркины дети» резанули больно, гораздо больнее вшей.

- Фи, Дэнис, - скривила губки Кристина. - Море общее, ты его пока не купил.

- А вот сейчас проверим, - Дэнис убавил громкость магнитофона и повернулся к морю. - Виктор Семенович!

Латышев вздрогнул и посмотрел туда же: в окружении стайки ребятишек младшего школьного возраста по колено в воде стоял физрук.

- Виктор Семенович, можно вас на минутку? - Дэнис поманил физрука пальцем. И тот, выгнав детей из воды, пошел!

- Да, Денис. Что случилось?

- Тут посторонний на пляже, - Дэнис кивнул на Латышева. - Это нарушение санитарных правил.

- Да, - едко вставил Латышев, глядя на растерянное лицо физрука, - меня подозревают в педикулезе.

Очень хотелось добавить про «кухаркиных детей» и посмотреть, станет физрук хватать Дэниса за грудки или нет. А физрук долго думал, прежде чем ответить. И на его лице совесть и неприязнь к Дэнису боролись со служебными обязанностями и неприязнью к Латышеву.

- Денис, у этого парня есть справка, он проходил медосмотр. Я это знаю совершенно точно.

Латышев действительно проходил медосмотр, потому что перед отъездом мама не знала, удастся устроить его в столовую «Айвазовского» или нет. Не удалось. Слишком крутая столовая оказалась для кухаркиных детей.

- И что? Теперь все, кто прошел медосмотр, могут занимать место на закрытом пляже? - Дэнис посмотрел на физрука сверху вниз.

- Саня, сюда на самом деле можно проходить только по санаторным книжкам, - физрук посмотрел на Латышева как-то жалостно, словно извиняясь.

- А с каких это пор родственников Корейко причисляют к руководителям партии и правительства? Теперь все, кто заработал свой подпольный миллион, могут занимать место на закрытых пляжах? - безжалостно поинтересовался Латышев.

Если физрука уволят, Наташка уедет. Это подумалось само собой, и, в общем-то, Латышев не стал бы плакать из-за отъезда Наташки. Но он вдруг понял, что они с физруком в одной лодке. Только он, Саня Латышев, ничем не связан, его можно лишь выставить за ворота, и не более. И, наверное, не стоит дожидаться, когда это сделают силой…

Он сгреб ласты, маску и поднялся.

- Поищу-ка я берег погостеприимней, - проворчал он себе под нос.

Когда Латышев выбирался на камни в стороне от поселкового пляжа, он уже точно знал, чего хочет: иметь неразменный рубль. То ли обида застила ему глаза, то ли собственная судьба казалась совсем уж безнадежной, но он вдруг поверил в существование пропащего беса и его неразменного рубля. Кто знает, что это такое - неразменный рубль? Может, обладая им, вовсе не потребуется покупать миллион коробков спичек, чтобы встать на одну ступеньку с Дэнисом.

Полуденное солнце палило нещадно, и хотя Латышев никогда не обгорал, тут заметил, как жжет плечи и печет голову. Дорога к Партенитской улице показалась пыльной и душной; стоило отойти от моря на сотню метров, и его свежее дыхание завязло в прибрежной зелени. Горы тут были выше, чем вокруг Геленджика. И красивей. За них цеплялись облака, шапками наползали им на глаза и почему-то звались обезьянами.

Черная собака мирно спала в тени той же пятиэтажки, только переместилась в сторону вместе с тенью. Латышев решительно вытащил ремень из джинсов, сделал из него петлю и свистнул, доставая засаленный сухарь. Доверчивый песик с готовностью поднял голову.

- Иди сюда, животное, - Латышев чмокнул губами.

Наверное, черная собака никогда не видела зла от людей, потому что без колебаний поднялась на ноги, преданно заглядывая Латышеву в глаза, и сделала неуверенный шаг вперед.

- Иди-иди, не бойся.

Нет, пес не боялся - он не сразу поверил своему счастью, не сомневаясь: раз позвали, значит, что-нибудь дадут. Ничего не стоило накинуть петлю ему на шею.

Душить собаку посреди улицы Латышев поостерегся, и пес без колебаний побежал рядом на удавке, как на поводке. Наверное, он когда-то был домашним… Кусты неподалеку от хозяйственного магазина подходили для задуманной миссии вполне, и подниматься в горку пришлось недолго. Место было нелюдное, машины проезжали не чаще двух раз в день, и Латышеву бы никто не помешал (если бы, конечно, не следил за ним в бинокль из окна высотки).

Пес пролез в кусты вслед за Латышевым, а потом сел, выжидающе глядя на нового «хозяина», и вывалил язык, что называется, на плечо. Латышев зажмурился: это надо сделать, надо обязательно. Иначе у него никогда не будет неразменного рубля. Иначе грош ему цена. Иначе он слюнтяй и кисейная барышня. Нет, ради полуночной встречи с Кристинкой он бы на такое не решился - не стоит оно того.

И надо-то немного… Латышев вздохнул и перекинул ремень через сук потолще - осталось только дернуть. Пес продолжал смотреть в лицо с неизбывной преданностью, и Латышев закрыл глаза. Иначе у него никогда не будет неразменного рубля! Иначе он никогда не встанет на одну ступень с Дэнисом, никогда не утрет ему нос. Само собой в голове всплыло: «Тварь ли я дрожащая…» Не старушку ведь - шелудивую собаку, разносчицу заразы и блох. Слезы резью подступили к глазам, встали в горле болезненным комом. Латышев вдохнул и… дернул ремень на себя.

Пес сначала взвизгнул по-щенячьи жалобно, а потом захрипел, дергая лапами. И так страшен был этот хрип, так безнадежен, что рука разжалась сама собой. Латышев разревелся, как девчонка, подхватил собаку на руки и сорвал удавку с шеи невинной твари. Пес (потрясенный предательством?) рванулся из рук, царапая ему грудь, спрыгнул на землю и задал стрекача - назад, к родной пятиэтажке.

Латышев сквозь слезы видел, как тот выскочил на дорогу и приостановился, оглядываясь. И улыбка уже потянула губы в стороны (не надо никакого неразменного рубля, черт с ним, с этим Дэнисом!), как вдруг из-за поворота (словно при замедленной съемке) выкатила огромная черная «Волга» и бампером ударила лохматое собачье тельце, тут же отлетевшее на десяток шагов вперед.

Латышев, размазывая слезы по щекам, выбежал на дорогу - водитель даже не остановился, как будто не заметил, что сбил пса. И Латышев зачем-то побежал ей вслед, размахивая кулаками, как вдруг увидел, что с заднего сиденья на него смотрит парень в сером костюме: тот самый, что вчера на лоджии рассказывал о пропащем бесе. А может, это только показалось - из-за слез?

Пес был мертв, да это и неудивительно: «Волга» ехала быстро, набрав скорость на подъеме. Латышев присел на одно колено перед убитой собакой (слезы лились ручьем, и плечи тряслись от рыданий) и обхватил голову руками. И он, конечно, подумал о знаке судьбы, о том, что какая-то высшая сила подарила ему этот мохнатый окровавленный трупик, но уже не хотел этого подарка - и многое бы отдал, чтобы пес сейчас бежал к своей пятиэтажке, живой и невредимый. И винил себя: если бы он не мечтал об этом неразменном рубле, не выдумывал глупостей, не тащил собаку в кусты, сейчас все было бы иначе!

Но слезы высохли, едва из-за угла послышались голоса и смех. И кто-то внутри ехидно произнес: «А ты думал, неразменный рубль - это так просто?»

Латышев, еще не успев толком подумать и содрогнуться от отвращения, сгреб мертвую собаку в охапку (та стала вдруг неестественно тяжелой) и потащил обратно в кусты. Запах псины мешался с запахом крови, на жаре особенно сильным, и, едва скрывшись от посторонних глаз, Латышев бросил трупик на землю. Его чуть не вывернуло наизнанку, спазмы от желудка покатились к горлу, и слезы выступили на глазах уже не от жалости.

«А ты думал, неразменный рубль - это так просто?»

Физрук вернулся домой, как всегда, часов в семь, на час раньше мамы. Латышев в это время распихивал по местам бобины, которые вместе с магнитофоном носил к Виталику. У Латышева было много редких записей, которые заинтересовали Виталика («Трубный зов», например), и до ужина в «Айвазовском» они всего переписать не успели. Физрук постучал в дверь, прежде чем войти.

- Я поговорить с тобой должен, - начал он.

- По-отечески? - поморщился Латышев.

- А почему бы нет?

- Ну говорите, - он пожал плечами и повернулся к физруку лицом.

- Ты ведь, в сущности, неплохой парень… Зачем ты к ним лезешь? Ты что думаешь, ты будешь на них хоть сколько-нибудь похож, если станешь пить такое же пиво и курить такие же сигареты?

Ага, сегодня он уже неплохой парень, а вчера был дрянью…

- Не по Сеньке шапка, что ли?

- Наоборот. Надо быть выше, понимаешь?

Видел сегодня Латышев, как оно выглядит - «быть выше»! Это молча исполнять прихоти зарвавшихся пижонов?

- У нас в стране все равны, - равнодушно сказал он физруку.

- Знаешь… Это уже совсем не та страна, какой мы ее себе представляем…

- И вы не боитесь мне это говорить?

- Нет. И никому не побоюсь сказать.

Латышев решил, что физрук еще больший дурак, нежели прикидывался.

- Мне идти пора, меня ждут, - проворчал Латышев.

Никто его не ждал, часа через полтора он собирался явиться в кинозал «Айвазовского» к началу «Танцора диско» и посмотреть: вдруг и там нет билетов? На «лишних билетиках» ему тоже доводилось подзаработать, но сейчас он думал, что из билетов, купленных мамой, можно извлечь выгоду поинтересней. Не ошибся.

Кристина злилась очаровательно.

- Нет, это просто невозможно! Я что, с ума сошла - идти в кино с родителями? Они что думают, мне без них не с кем в кино пойти?

- Так и пойди без них, - Латышев пожал плечами.

- Билетов нет! - Кристинка посмотрела на него как на больного. - Я бы пошла, так ведь не купить! Знаешь, я думаю, что просто никуда не пойду. Это лучше, чем полтора часа сидеть между папой и мамой. В гробу я видала этого «Танцора диско».

- Да? Жаль. Я-то точно видал его в гробу, хотел тебе билеты отдать.

- У тебя есть? - глаза Кристины загорелись.

- Есть, есть, даже два. Держи, - он достал из кармана рубахи оба билета и протянул ей. - Можешь позвать с собой кого-нибудь, чтобы не скучно было.

- А ты?

- А я - в гробу видал. Я в «Крым» пойду, «Три дня Кондора» смотреть.

- Я его три года назад видела, - она снова очаровательно скривила губки.

- Я тоже. Ну и что. К тому же у меня дела, - Латышев сделал равнодушное лицо. Приглашать девочек в кино - это детский садик, пусть они его в кино приглашают.

- Какие, интересно, у тебя дела?

- Черную собаку надо убить. Опять же, спрятать труп надо где-то до двух часов ночи.

- Почему до двух? Ведь в полночь сказали?

- Декретное время плюс летнее: астрономическая полночь наступает в два часа ночи.

- Тогда у тебя еще куча времени! - Кристина глянула на него хитро - разгадала маневр. И про два часа ночи ей тоже понравилось.

Билеты мама взяла на последний ряд…

- Сань, а ты маму свою любишь? - хихикала румяная и помятая Кристинка на выходе из кинозала.

- А то!

- А из рук у нее ешь?

- Каждый день.

- Лучше бы мы на «Кондора» пошли… - вздохнула она.

Это точно. Латышев давно не видел такой редкостной пошлости. Впрочем, в летнем кинотеатре «Крыма» не удалось бы создать интима, как в последнем ряду темного кинозала.

- Смотри, смотри, - она дернула его за руку. - А физрук-то наш не промах!

- В этом я не сомневался… - Латышев исподлобья взглянул туда, куда показывала Кристинка. На маме было длинное шелковое платье с драпировкой, черные туфли, в которых она ходила в театр, а волосы вместо привычного конского хвоста были уложены в высокую прическу.

- Какая женщина! Куда нам, сопливым… - Кристинка вздохнула, и Латышев взглянул на нее вопросительно. - Мы все в него влюблены. Мы в теннис с ним играем по записи, представь себе! Какой мужчина!

Латышев подумал, что Наташке об этом знать не стоит.

- А ты откуда его знаешь? - Кристинка дернула его за рукав.

- Это моя мама. С ним.

Знай наших! Кухаркины дети, значит?

С Кристинкой договорились встретиться без четверти два в вестибюле первого корпуса - она должна была открыть Латышеву запертую после часа ночи дверь.

Мама, в халатике и босиком, вытаскивала из головы шпильки, когда Латышев зашел в комнату.

- Ну что, понравилось тебе кино? - спросила она, продолжая зажимать шпильки губами.

Латышев не встречался с ней с тех пор, как, едва не подравшись с физруком, убежал на сейшен. И совесть его мучила, и благодарность он чувствовал: и за билеты на последний ряд, и за то, что она утерла нос всем этим расфуфыренным теткам из «Айвазовского». Но сказать прямо «Спасибо, мам» язык почему-то не поворачивался. Он решил не огорчить ее хотя бы тем, что фильм оказался дерьмовым.

- Да, нормальная киношка, - ответил он, подхватив со стола горсть черешни и собираясь уйти на лоджию.

- Ты серьезно? - мама воззрилась на него с удивлением.

- А что?

Она вытащила шпильки изо рта:

- По-моему, это удивительно слащавая и безвкусная вещь. Мне казалось, ты в этом разбираешься.



Поделиться книгой:

На главную
Назад