Никакой другой мужчина

— Я знаю. Тироль сбежал от меня. Я слышала, о чём говорят в часовне.

Мне хотелось умереть, но часовня — не место и не время для такого решительного шага.

— Шели! — снова начал отец, теперь уже сердито. — Никогда не слушай, что говорят окружающие. Тироль не сбежал, он погиб. Слуги только что нашли его в овраге. Лошадь подвернула ногу и сбросила Тироля вниз. Он сломал шею. Шели, мне очень жаль.

Моей первой, постыдной мыслью было: "Слава богине, он не сбежал!", а потом горе обрушилось на меня, как весенний ливень. Задыхаясь, я вцепилась в камзол отца.

— Мне… ннннужно….уйти….ккк себе. Не хочу, чччтобы гггости меня слышали…

Гул морских волн в голове.

Нарастающее осознание случившегося.

Гул всё громче, громче, он уже сжирает посторонние звуки.

Всё, уже совсем рядом.

Меня накрыло.

Я очнулась на коленях у отца. Постарев и сгорбившись, он сжимал мои плечи и хлопал по щекам ладонью.

— Держись, Шели.

Не могу, а главное — не хочу.

— Держись! — жёстко приказал отец. Он сжал моё лицо в шершавых, сильных ладонях и заставил посмотреть ему в глаза. — Ты — графиня Шелия Дакорте, — отчеканил он. — Прежде чем ты позволишь себе сломаться, ты должна выйти к гостям.

Избивая каждым словом, отец возвращал меня к жизни.

Я и сама знала, что таков ритуал: что бы ни случилось, приличия соблюдаются в обязательном порядке.

— Ты мне поможешь? — Попыталась пошевелиться, но тело не отвечало. Онемело, как и моя душа.

— Конечно. — Глаза отца подозрительно блестели. Насупившись, он спрятал взгляд и обнял меня за плечи.

В тот момент, впервые за свою недолгую жизнь, я поверила, что отец действительно меня любит. По-своему, странно, холодно, но любит. А другой любви мне и не нужно. Ты не вправе требовать от человека, чтобы он любил тебя так, как хочешь ты. Отец дал мне всё, на что способен, и я приняла это с благодарностью.

— Пойдём, деточка.

Придерживая, отец повёл меня в часовню. У дверей я остановилась и прижалась к его груди. Он не отстранился, хотя и застыл в неловкой позе с разведёнными руками. Всего несколько секунд сострадания. Момент украденного тепла, который я никогда не забуду.

— Обещай, что не будешь меня презирать, если я сдамся своему горю, — попросила я. — Дело в том, что я успела его полюбить.

— Обещаю, — твёрдо сказал отец. — Но помни, что Тироль — достойный мужчина, а значит, богиня Алали подарит ему бессмертие. Она пустит его в Реаль, где он будет счастлив.

Жители Шиана привыкли к мысли о том, что будут жить вечно. Все мы надеемся, что выглядим достойными в глазах богини, и что она впустит нас в волшебный параллельный мир — Реаль, где свершатся все, даже самые невероятные мечты. Однако даже если смерть является всего лишь переходом в следующий, более совершенный мир, она всё равно означает расставание.

— Надеюсь, что Тироль будет счастлив в Реале. Но ведь я осталась здесь. Одна. Без него. А Тироль забрал с собой моё сердце.

Открывая дверь, ведущую в заполненную гостями часовню, отец прошептал:

— Надеюсь, что однажды ты простишь меня за этот контракт. Обещаю, что никогда… слышишь, никогда больше не вмешаюсь в твою жизнь.

Тишина.

Пятна лиц в цветочном обрамлении.

Солнечные зайчики пляшут на драгоценностях. Кольца, диадемы, ожерелья — праздничное месиво.

Смаргиваю слёзы — и вижу улыбающееся лицо матери. Неужели ей так приспичило навязать мне свободу, что она не способна на сочувствие?

В первом ряду — два пустующих места. Здесь должны были сидеть родители Тироля.

Отец вёл меня между рядами гостей, и я лепетала приветственные слова. В ответ до меня доносились перешёптывания: "кошмар", "бледная", "любит", "горе", "испортил", "порча".

Они правы. Этот день испортил всю мою жизнь. Да, я бледная, да, я его люблю. Горе, кошмар, конец всех надежд. Называйте это, как хотите. Знаю, что богиня Алали дарит достойным людям бессмертие, и что смерти, как таковой, не существует, но всё равно страдаю. Ведь я осталась одна. В передних рядах рыдали мои подруги.

— Ох, Шели! — Самия погладила меня по руке и прижалась к ней мокрой щекой. — Держись! Мы с тобой!

Надо же, как. Несмотря на зависть и наши разногласия, подруги сочувствуют мне больше, чем родная мать.

Я вышла из часовни, почти вслепую, и резко выдохнула цветочный воздух из лёгких. Сегодняшний день должен был стать началом моего счастья.

Отец отвёл меня в спальню и заставил выпить полстакана бренди. Холодная жидкость обожгла глотку, и кашель тут же перешёл в рыдания. Мне не терпелось забраться в постель, поэтому горничные торопливо сорвали с меня платье и корсет и выдернули шпильки из причёски. Жемчужины, украшавшие мои волосы, упали на пол и запрыгали по паркету. Вот так, с мелодичным звоном свадебных колокольчиков распалась моя жизнь.

Я выпила ещё немного бренди и какие-то предложенные лекарем капли. Бедняга метался от меня к матери Тироля и обратно, пытаясь усмирить неизлечимое горе. Единственное, чем он мог нам помочь — это временное беспамятство. Ускользая, сознание подбросило мне последнюю мысль:

"Гадалка оказалась права: мы были счастливы до самой смерти".

ГЛАВА 2. Четыре года спустя

Как долго длится вечная любовь? Парадоксальный вопрос, не так ли? Ведь по определению она должна длиться вечно. Однако все, кому не лень, пообещали мне, что любовь проходит. Все эти четыре года я изо всех сил надеялась, что со мной случится именно это, что мне станет легче, и что воспоминания о моём коротком счастье сгладятся в памяти. Но не тут-то было.

Я толком не знаю, чем занималась всё это время. Легче сказать, чего я НЕ делала: я почти не общалась с подругами, не участвовала в брачном сезоне и почти не радовалась жизни. В первый год после гибели Тироля я замкнулась в себе, упрямо повторяя окружающим, что никогда не смогу его разлюбить. Отец выполнил своё обещание и позволил мне купаться в собственных страданиях, хотя ему трудно было на это смотреть. В очередной раз разглядывая моё осунувшееся лицо за завтраком, он порывался вмешаться, но сдерживал себя. Мама придерживалась обычных тем разговора, которые ничем не нарушали свободное течение моего горя: погода, вышивание, дамские новости и популярные романы. Исключением из этой рутины стала одна фраза, сказанная во время обеда.

— Если передумаешь, то моё предложение остаётся в силе, — объявила мама, с вызовом глядя на отца. Тот подобрался, как зверь, готовящийся к прыжку.

— И что это за предложение, позвольте поинтересоваться? — прошипел он, сложив руки на груди.

— Я предложила Шели сбежать отсюда, чтобы получить полную свободу. Именно об этом мечтает каждая женщина.

Полагаю, что мама специально сказала об этом при отце. Зачем? Не знаю. Может, чтобы его позлить. Может, в намёк о неизвестном мне прошлом. Но факт остаётся фактом: отец вскочил, отбросил салфетку, схватил маму за руку и поволок за собой из обеденной залы.

Ошарашенная его поведением, я решила не вовлекать в это дело слуг и побежала за родителями сама. Никогда ещё я не наблюдала такой несдержанности со стороны отца. До покоев я не добежала: оттуда доносились весьма неожиданные звуки, совершенно не сочетающиеся в моём представлении с тем, как относятся друг к другу родители.

Ко всеобщему удивлению, через 9 месяцев после обеденного инцидента у меня появился брат, чудный крепыш Вилем. С того самого дня отец перестал обращать на меня внимание. Совсем. А зачем я ему? Ведь у него появился настоящий наследник, то бишь особь мужского пола, хотя пока что и очень маленькая. Я несказанно обрадовалась такому развитию событий и сообщила родителям, что собираюсь отправиться на север Шиана.

Воспользовавшись давним приглашением родителей Тироля, я поехала к ним, надеясь провести там месяц или два. В результате я прожила у них почти два года: помогала его матери заботиться о сиротах, читала книги из обширной библиотеки и бродила по окрестностям, пытаясь угадать, где любил бывать мой погибший жених. Тироль был поздним и единственным ребёнком, и его родители оказались спокойными, добрыми людьми, которые приняли меня, как дочь, и не возражали против того, что я проводила слишком много времени в комнате их покойного сына. Они практически не выезжали в свет и радовались моему ненавязчивому присутствию. Вечерами мы с матерью Тироля сидели у огня и сочиняли истории о том, как счастлив Тироль в магическом мире богини, Реале, и как скучает о всех нас.

Однако наступило время признаться, что моё пребывание в поместье Андарио являлось всего лишь способом избежать действительности. Тогда я распрощалась с моей второй семьёй и вернулась домой.

Дом встретил меня потоком воспоминаний. Отец явно смирился с тем, что его дочь останется старой девой, поэтому не заставлял меня посещать званые обеды и балы. Мне даже показалось, что он искренне обрадовался моему возвращению. Пару раз он заикнулся о том, что может найти мне нового жениха, но, поранившись о мой оскорблённый взгляд, закрыл эту тему. Вилем рос активным и добродушным ребёнком, и наш дворец из холодного и тихого превратился в весёлый и шумный. Меня радовали эти изменения, хотя где-то в глубине души всё ещё ныла рана потери. У меня никогда не родится ребёнка от Тироля Андарио. Скорее всего, у меня вообще не будет детей. Как и мужа. Пару раз я навестила подруг, но ничего хорошего из этого не вышло. Замужем, родили детей, счастливы в новой, размеренной жизни. Ни о каком позоре Лианы я не слышала, так что, видимо, всё обошлось. Хорошо, что предупреждение гадалки поспело вовремя.

Увидев меня, Самия зарыдала и смущённо прижала к груди крохотную дочь, как будто пытаясь скрыть от меня своё счастье. Лиана почти не плакала, но, когда я обняла её сына и погладила его золотистые кудряшки, у неё задрожали губы.

— Неужели ты никогда… — начала она, но голос сорвался, и она жестом показала на детей.

— Никогда, — подтвердила я и закрепила этот ответ почти искренней улыбкой. В целом, мне несказанно повезло. Поддержка отца подарила мне возможность выбирать, хочу ли я замужества. Тогда я поняла, что не хочу и, скорее всего, никогда не изменю своего мнения.

Я расспросила их о брачном сезоне, о свадьбах и о детях. Истощив привычные темы, я осознала, что в дальнейшем нам не о чем будет говорить. В вопросах детского питания и развития я оказалась совершенным профаном. Что может быть общего у старой девы и двух молодых мамаш? Больше они меня не приглашали, а я не навязывалась.

Хотя… Мы увиделись с ними ещё один раз, и та встреча запомнится мне надолго. Не знаю, чем руководствовался отец, когда устроил званый ужин. Такое поведение для него весьма нехарактерно. В один странный день он объявил, что через западную часть Шиана проезжает вещунья богини Алали, и она остановится у нас. Вещуньи слыли невероятными личностями, способными передавать смертным сказанное самой богиней. За баснословную плату отец уговорил её провести сеанс прямо в нашей гостиной. Слух о приезде вещуньи взорвал наше сонное общество, но я осталась равнодушной. Ведь я и сама могла с лёгкостью предсказать моё будущее: завтрашний день будет наиточнейшей копией вчерашнего. И сегодняшнего. За исключением, пожалуй, меню и наряда. А в остальном — такая же серая копия. Однако отец пребывал в состоянии необычного оживления и пригласил в дом два десятка гостей, в том числе и моих подруг. Большинство просто хотели поглазеть на вещунью и не собирались просить её о пророчестве. Влезать в своё будущее — дело опасное, не каждый рискнёт заранее узнать предначертанную долю, особенно если при этом присутствуют посторонние. А на одиночные сеансы вещуньи не соглашаются, ссылаясь на особенности связи с богиней. Ерунда, конечно, им просто хочется публичного действа и драмы. В день приезда вещуньи я сообщила, что не собираюсь участвовать, однако отец был непреклонен. Настаивал, что организовал этот вечер, чтобы меня развеселить, и я должна услышать пророчество богини. "Развеселить"? Не думаю, что моё будущее способно развеселить даже самого скучающего из провинциалов, но из уважения к отцу я согласилась. В результате было решено, что из двадцати гостей семеро обратятся к вещунье за пророчеством. В том числе и я.

Может, мне и стоило разволноваться по этому поводу, но я осталась на удивление равнодушна. Наученная горьким опытом, я не собиралась верить магическим трюкам. Достаточно вспомнить о гадалке, которая предсказала, что мы с Тиролем будем жить в счастье и согласии до самой смерти. Кто же знал, какая жестокая игра слов крылась за её словами?

Вещунья оказалась пожилой женщиной с длинной, седой косой и бельмом на глазу. Я чуть было не поинтересовалась у неё, почему богиня не вылечит её глаз, раз уж они так близки. Но стоит ли гневить женщину, которая собирается заглянуть в твоё будущее? Кто знает, как она воспользуется увиденным.

Взвинченные до предела, гости почти не разговаривали друг с другом. Томатный суп, баранина под сливочным соусом и сырный пудинг исчезли за рекордный срок. После этого все перешли, вернее, почти перебежали в салон и расселись по местам в ожидании вещуньи. Та обедала в своих покоях, старательно избегая человеческого общества. На её месте я бы поступила также: если видишь будущее людей, легко ли смотреть им в глаза?

Гости расположились у стен, а в центре затемнённой комнаты поставили два стула и небольшой столик, на котором зажгли четыре свечи. Вещунья зашла в гостиную, оглядела присутствующих и тут же дала слуге знак загасить свечи. Для пущей загадочности, не иначе.

Недовольно поморщившись, я заставила себя сосредоточиться. Мне следует избавиться от скептицизма, хотя бы на время.

Вещунья взмахнула подолом, поводила руками над потухшими свечами и щёлкнула пальцами, призывая первого клиента. К ней тут же поспешила дородная дама средних лет. Еле уместившись на стуле, она с готовностью положила руки на стол, как будто ожидала, что вещунья станет разглядывать её ладони. Покосившись на пухлые сосисочки пальцев, вещунья прикрыла глаза, издала громкое шипение, и две свечи тут же вспыхнули необычным синим пламенем.

Наклонившись к огню, вещунья прочитала странный стих.

Холодная стихает магия,

Уйдя в песок,

И в снах, и в радостных мечтаниях,

Ты одинок.

И всё. Вот вам и пророчество. Вещунья открыла глаза и недоброжелательно уставилась на пухлые пальцы, которые в тот момент тискали одну из свечей.

— Что… что… — засуетилась дама, отказываясь верить, что это пророчество предназначалось ей, но в этот момент свечи погасли, отмечая завершение сеанса.

Да уж, это вам не с гадалкой болтать. Тут дело серьёзное.

Дама расстроенно выпустила из рук свечу и повернулась к мужу, как будто призывая его повлиять на вещунью. Тот подёргивался на стуле, потея от волнения, но ничего не сказал. Даме только и оставалось, что вернуться на место.

Всем известно, что иногда богиня говорит загадками, которые очень трудно расшифровать. Даже прожив целую жизнь, некоторые так и не умудряются понять полученные в молодости пророчества. Может, богиня просто шутит над нами, смертными? В любом случае, раз уж Алали сегодня в загадочном настроении, то мне не стоит волноваться о пророчестве. Всё равно ничего не пойму.

— Следующий! — глухо сказала вещунья, и я поднялась было со стула, но отец удержал меня за подол и посадил обратно.

— Ты пойдёшь последней, — прошептал он. Видимо надеялся, что к тому времени богиня нашутится и начнёт говорить серьёзно.

Следующей пошла Самия. Она очень волновалась и постоянно оглядывалась на мужа. Тот считал гадания и пророчества полной дребеденью, поэтому смотрел по сторонам с очевидным недовольством.

Пламя свечи колыхалось, и зловещие тени ползали по тонкому девичью телу. Самия склонилась к коленям, как делала всегда, когда чувствовала, что вот-вот упадёт в обморок.

Не теряя времени, вещунья приступила к делу.

— Никто не дожидается кары. Никто не дожидается мрака. Мы наказываем себя сами, своими мыслями и словами, которые мы не сказали. Отпусти свои мысли и возьми счастье за руку, Самия.

Не знаю, что произвело больший эффект на нашу и так распалённую аудиторию — мрачность пророчества или то, что вещунья назвала имя моей подруги. Предположим, имя ей могли подсказать, но почему-то я была уверена, что это не так.

Муж Самии вскочил со стула, подхватил жену на руки и выбежал из гостиной, бормоча бессвязные ругательства.

— Следующий! — невозмутимо объявила вещунья, поигрывая кончиком косы. Никто не пошевелился.

— Либо я пойду следующей, либо снова придётся подавать десерт, — усмехнулась я на ухо отцу, но он притворился, что не заметил иронию в моём голосе. Его глаза горели, руки нервно теребили платок, и он не был похож на сильного, невозмутимого мужчину, видеть которого я привыкла с детства.

— Если хочешь, то иди следующей, — пробормотал он.

Я встала и решительно вышла в центр гостиной. Что такого ужасного может предсказать мне вещунья? Смерть? Последние четыре года я не жила, а существовала, так что смерть не покажется мне большой потерей.

Сев на стул, я приветливо улыбнулась вещунье, и та удивила меня ответной улыбкой.

— Хитрая ты! — усмехнулась она. — Хитрая и упрямая. Но богиня не обидится на тебя. Если хочешь покопаться в её секретах, желаю удачи. Алали любит сильных, предприимчивых женщин. Получится у тебя или нет — вопрос нерешённый.

Свечи погасли, а с ними растаяла и надежда получить разумное, связное пророчество. Очевидно, что вещунья безумна, и отец зря потратил огромные деньги на этот цирк.

— Спасибо, — вежливо сказала я, ибо с безумцами следует быть вежливой. Особенно когда все собравшиеся верят её словам и смотрят на меня с благоговением. Ах да, они же только что узнали, что я задумала перехитрить саму богиню Алали, творца нашего мира, и покопаться в её секретах. Честно говоря, для меня это тоже стало новостью, но мне приятно. Даже немного горжусь своей смелостью. Хотя, о чём я…

Вещунья назвала меня сильной, предприимчивой и хитрой женщиной. Наверное, потому, что я — дочь графа Дакорте, который заплатил ей за сеанс.

Когда я села на место, отец посмотрел на меня со смесью ужаса и восхищения.

— Ты пытаешься перехитрить Алали? — прошептал он.

— А как же, — соврала я, чтобы подольше насладиться восхищением в его глазах. — Ты же сам слышал: я — сильная, предприимчивая женщина. И хитрая, к тому же.

Не может быть никаких сомнений, что это пророчество — ошибка. Сильные и предприимчивые женщины не прячутся от жизни, не хоронят себя заживо в 22 года. Единственное, что я предприняла за последний год — это покупку новых пяльцев.

Тем не менее, после четырёх таких же странных пророчеств сеанс закончился, вещунья ушла к себе, а на следующий день уехала, не принеся мне извинений за странную шутку. Она так и осталась жить с иллюзией того, что я — сильная женщина, пытающаяся перехитрить богиню Алали.

Я бы и думать забыла об этом странном пророчестве, но на следующий день отец вызвал меня к себе и заявил:

— Я подумал о словах вещуньи, Шели, и должен признать, что они меня очень заинтриговали. Ты можешь сказать, о чём идёт речь?

Пришлось разочарованно вздохнуть. Вот и пришёл конец восхищению отца. Придётся признаться, что ничего такого уж необычного я не предпринимала, и что вещунья ошиблась. Однако отец отмахнулся от моих объяснений.

— Я это и так знаю! За последние четыре года ты чуть не отсидела себе… одно место. Но вещунья видит будущее, а не настоящее. А это значит, что в будущем ты совершишь нечто необычное. Вот я и пытаюсь угадать, о чём идёт речь. Алали позволит тебе покопаться в её тайнах, а это значит, что тебе осталось только выбрать, какая из них тебя интересует.

Странное дело, ведь пророчество должно сбываться само по себе. А в моём случае получается наоборот. Мне предстоит трудиться, не покладая рук, чтобы разгадать не интересующий меня секрет богини и помочь пророчеству сбыться.