Помоги проекту - поделись книгой:
— Да. Адвокат сказал, это произошло недели три назад…
— Три недели?
— Да, три, почти четыре недели назад.
Джон утер слезу со щеки, слушая ее дыхание, пока она не продолжила:
— Я знаю, что тебе тяжело слышать о смерти людей, Джон, но он и правда был старым. Не надо убиваться по нему. Он никогда не покидал своего жилища, и, держу пари, это все потому, что он любил его так же, как ты любишь свой дом. Уверена, он прожил хорошую жизнь, очень хорошую долгую жизнь.
— От чего он умер?
Она выдержала долгую паузу, прежде чем заговорить:
— От старости, Джон.
Она не хотела ему рассказывать. Он знал, что иногда Кейт не хотела о чем-то рассказывать и поэтому говорила что-то простое.
— Адвокат сказал, что мы его единственные родственники и Эверетт завещал свою землю нам. Адвокат не думает, что эта недвижимость стоит много, но теперь она принадлежит тебе и мне. Я собираюсь туда съездить и уладить дела. Полагаю, я должна буду выставить имущество на продажу или что-то в этом роде.
Джон вновь оглянулся на дверь подвала. Он должен был сказать ей, пока что-нибудь не случилось. Он сглотнул, собирая все свое мужество, решив рассказать всю историю с самого начала.
— Я ходил на кладбище, — выпалил он.
— Да? — Она удивленно замолчала. — Один?
Джон кивнул и внезапно стал говорить быстрее, стараясь высказать все сразу.
— Я пошел в магазин, купил цветы и положил их на могилу мамы и папы, у надгробия, как ты мне показывала, в вазу, как смотрители любят. Я подписал открытку и от твоего имени тоже.
— Это так мило, — ее голос стал мягким. — Благодарю. Держу пари, маме и папе понравились цветы. — Она кашлянула. — Когда ты к ним ходил?
Он никогда не ходил на кладбище один. Джон вытер нос тыльной стороной руки, пытаясь перестать плакать.
— Три недели назад, — он почувствовал, как еще одна слезинка скатилась по его щеке. Он должен ей сказать. Она знает, что делать. — Я... Я был там, и кто-то за мной наблюдал. А потом, когда я вернулся домой...
В подвале загорелся свет.
Джон замер.
Он неподвижно стоял, таращась на полоску света, бившую из-под двери.
— Джон, наверняка, кто-то просто тоже относил цветы на могилу, — сказала ему в ухо сестра.
Он не мог заставить себя говорить. Голос в его голове кричал: «Скажи ей, скорее, скажи», но Джон не мог выдавить ни слова. Его собственный голос будто пропал. Он боялся издать даже звук.
И тогда из-за двери появилось что-то еще — низкий голос, произносящий его имя. Его полное имя, которым люди называли его, когда он был ребенком и попадал в неприятности.
— Джон Аллен Бишоп.
Он наблюдал, как полоска света становилась то ярче, то темнее.
— Джон? — позвала Кейт. — В доме есть кто-то еще?
Он отчаянно нуждался в ее помощи.
Но что, если дьявол сможет добраться до нее через телефон? Он не хотел, чтобы опасность приближалась к его сестре.
Шипящий голос из подвала снова назвал его имя, но в этот раз только первую его часть. Потом снова, приближаясь, поднимаясь по лестнице. Дверь скрипнула, открываясь.
— Джон? Что это за звук? С тобой кто-то есть? Джон?
— Беги, Кейт! — заорал он в трубку. — Беги!
Джон быстро повесил трубку, чтобы дьявол не добрался до Кейт по телефонной линии. Он помчался к входной двери так быстро, как только позволяли его скривленные ноги.
Он почти смог.
Но что-то тяжелое сбило его с ног и швырнуло лицом в дверь. Когда он отскочил, сильная правая рука схватила его за рубашку и развернула.
Джон был оглушен. Казалось, его нос встретился с бейсбольной битой. Он чувствовал, как по лицу стекала кровь, капая с подбородка. Мысль о хлещущей из носа крови повергла его в ужас.
Джон поднял глаза и оцепенел от ужаса. У дьявола были вилы. Его глаза, казалось, светились изнутри чистейшим злом. Эти глаза жаждали видеть страдания.
Его лицо исказилось от ярости, дьявол заревел и вонзил вилы в пол. Зубцы пробили оба ботинка Джона, разрубили кости в ступнях, проткнули тяжелые подошвы и прочно застряли в половицах.
Даже если бы Джон попытался сделать шаг, он бы не смог. Он был приколот к полу.
Пока он стоял, ошеломленный ужасом, дьявол скользнул рукой в карман брюк Джона. Он вытащил фотографии Кейт. Джон дрожал, неспособный думать и двигаться от боли, а дьявол медленно рассматривал фотографии одну за другой, и его злобная улыбка становилась все шире и шире. Джон не хотел, чтобы дьявол смотрел на Кейт. Он потянулся за фотографиями. Дьявол поймал руку Джона и вывернул пальцы назад, пока они не треснули с тошнотворным щелчком, как веточки.
Пока Джон кричал от шока и боли, баюкая вывернутые и сломанные пальцы здоровой рукой, дьявол убрал фотографии Кейт в свой карман.
— Ты доставил мне совсем немного хлопот, малыш Джонни.
— Оставь нас в покое, — взревел Джон, — прошу...
Возвышаясь над ним, дьявол всматривался ему в глаза:
— Помнишь мое обещание, Джон?
Сквозь парализующую панику и ужасающую агонию от сломанных пальцев он только сейчас начал осознавать шокирующую боль в пронзенных зубцами ногах.
Он помнил обещания. Он помнил их все слишком хорошо. Беспомощные всхлипы Джона стали громче.
— Что ты видишь своими глазами? — спросил дьявол, приближаясь, будто пытаясь увидеть какую-то тайну, спрятанную в глазах Джона. — Что ты видишь, малыш Джонни? — прошептал он, находясь уже не дальше дюйма.
Джона неконтролируемо трясло:
— Ничего!
— Я думаю, ты видишь слишком много. — Огромная рука схватила Джона за волосы на затылке. — Я это исправлю. — Дьявол склонился ближе, и снова прошептал свое обещание прямо в ухо Джону: — Я принесу тебе бесконечную тьму.
Джон пронзительно закричал в страхе и боли, когда что-то ужасно длинное и омерзительно острое дважды вонзилось в его внутренности. Он отчаянно нуждался в полном вдохе, которого сделать не мог.
Зубы дьявола казались огромными, когда тот широко разинул пасть, чтобы сделать обещанное. Зубы сгребли лицо Джона, сдирая веки.
— По большому счету, — произнес дьявол, погружая большой палец глубоко в глазницу Джона — они не так важны. В конце концов, Вселенная тоже слепа.
Далекие слова не имели для Джона никакого смысла, он мучился и кричал в агонии, но это было только начало.
Он почувствовал выворачивающую боль и темноту, давящую на глаза. Он надеялся, что Кейт будет бежать, бежать быстро и далеко...
Глава 3
Кейт подняла глаза, когда детектив Сандерс назвал ее имя. Она находилась в оцепенении. Все казалось нереальным.
Он опирался рукой на крышу автомобиля возле открытой задней двери, а Кейт боком сидела на заднем сиденье, отчаиваясь своей беспомощности. Когда она подъехала к дому Джона, этот мужчина встретил ее и отвел в сторонку.
Он был немолодым и полноватым и оказался более любезным, чем можно было сказать по его суровому рябому лицу.
— Мисс Бишоп, — в его официальном тоне проскользнула нотка сочувствия, — могу я задать вам пару вопросов?
Кейт кивнула:
— Да, но едва ли я знаю то, что поможет вам выяснить, кто это сделал.
Неподалеку стояла женщина-детектив в темном костюме, она рассматривала место происшествия, освещенное мигалками полицейских машин. Она приехала совсем недавно и ничего не сказала, когда вышла из дома. Наверное, она на несколько лет старше Кейт, может, ей около тридцати пяти. Глядя на ее осанку, плечи, расстегнутый воротник белоснежной блузки и хорошо сидящую одежду, Кейт поняла, что женщина заботится о своей внешности. Ее короткие каштановые волосы были уложены в классическое каре, которое прикрывало ее решительный подбородок. Темные глаза так внимательно и неприкрыто изучали Кейт, что та почувствовала себя неуютно.
Детектив Гибсон, тоже в белой рубашке, галстуке и сером пиджаке, похожем на тот, что носил детектив Сандерс, вернулся из дома и прошептал что-то женщине. Как и детектив Сандерс, он был настолько коротко подстрижен, что казался лысым. На задней стороне его бычьей шеи кожа собиралась в толстые складки.
Детектив Сандерс втянул воздух между зубами и поднял палец, прося Кейт подождать минутку, а затем отошел, чтобы поговорить с остальными.
У всех троих к поясу были прицеплены полицейские значки. Кейт заметила, что у каждого под полой пиджака в кобуре висит глок. Детективы выглядели опытными, и это обнадеживало Кейт, насколько это вообще возможно в такой ситуации.
Двое патрульных в темной форме стояли на крыльце возле парадной двери, следя за тем, чтобы никто не вошел в дом без разрешения.
Полицейские уже заканчивали работу, а тело ее брата, наконец, вынесли из дома и положили в фургон судмедэксперта. Кейт раздумывала, как ей потом забрать тело для похорон. Наверное, нужно позвонить в похоронное бюро, которое занималось похоронами ее родителей. Они знают, как все организовать.
Приходили и уходили люди, в руках у которых были чемоданчики с инструментом. Вся их деятельность казалась Кейт загадочной и сбивающей с толку, она лишь понимала, что они ищут улики, которые укажут на убийцу. Время от времени она замечала в доме вспышки — наверное, там работали фотографы.
Она не знала, чем конкретно они заняты, но понимала, что они очень организованно и методично выполняют свои задачи. Никто не слонялся без дела. Все, кроме Кейт, знали, что делать.
Никто не спешил. Она полагала, что в этом просто не было смысла. Не нужно было никого спасать, не было сбежавшего подозреваемого, которого нужно выследить и арестовать. Более того, это была их ежедневная работа, просто очередной день на службе. Кейт же знала, что этот день запомнится ей как один из худших в ее жизни.
По приезде, первое, что она хотела сделать — войти в дом и увидеть брата, но детективы не пустили ее. Они сказали, что сначала им нужно закончить свою работу. Детектив Сандерс доверительным тоном сказал, что лучше ей не видеть брата там, в доме, где это произошло. Он сказал, что она не хотела бы, чтобы
Люди входили и выходили, детективы вели приглушенный разговор, специалисты носили какое-то оборудование, и она не могла представить себе ужасную сцену в доме. В некотором смысле неизвестность была еще хуже.
Лишь одно она знала наверняка — ее брат мертв. В самом начале они сообщили, что он убит, и их тон ясно дал понять, что в этом нет никаких сомнений. Кейт не могла собрать в кучу мысли, разбегавшиеся во все стороны. Она даже вообразить не могла, почему кто-то мог причинить зло ее брату.
Толпа зевак, собравшихся на тротуаре за полицейской лентой, поредела с наступлением ночи. Когда она только приехала, вокруг дома слонялось множество любопытствующих: они глазели, делились догадками и беспокоились, что по окрестностям может разгуливать маньяк.
В какой-то момент странное чувство тревоги заставило ее поднять взгляд. Высокий мужчина с всклокоченными волосами, чьи руки были засунуты в карманы легкой куртки, уже отворачивался. Она не успела увидеть его лица, но судя по тому, как он проскользнул сквозь толпу, он стоял и наблюдал за ней. Ее пробил озноб при мысли, что незнакомцы могут пялиться на нее.
Кейт почувствовала себя беззащитной и уязвимой. Другие люди отводили глаза, когда она оглядывалась на них. Они тоже пристально за ней наблюдали.
Детективы и офицеры в полицейской форме все время были около Кейт, мало говорили и что-то объясняли, когда она задавала вопросы о подозреваемых, о теле брата, о том, что они с ним делали и что нужно будет делать ей.
Операторы и съемочные группы выставляли освещение, а журналисты общались со старшим офицером полиции. Он сказал им лишь то, что жертву звали Джон Аллен Бишоп и он погиб в своем доме от рук неизвестного преступника. Когда они спросили, как все произошло, он ответил, что детали пока не сообщаются, а затем дал ряд рекомендаций.
Безупречно одетая журналистка выступила в прямом эфире одиннадцатичасовых новостей, описав ужасную сцену. К счастью, полицейские не подпускали к Кейт репортеров и никому не говорили, что она сестра убитого. Меньше всего Кейт хотелось, чтобы журналистка с накрашенными губами сунула ей в лицо микрофон и спросила об ее чувствах, когда она узнала, что брат убит.
— Он ведь не страдал? — спросила Кейт у детектива Сандерса, когда он, наконец, вернулся. Она задумалась, задавала ли она уже этот вопрос, но, даже если и задавала, она не помнила его ответа. — Джон страдал? Вы можете сказать мне хотя бы это?
Детектив Сандерс выглянул из открытой двери машины, перестав листать свои записи.
— Не могу сказать наверняка, мисс Бишоп, но я так не думаю. Мы считаем, все закончилось быстро.
Кейт вытащила из кармана джинсов скомканный платок и начала теребить его. Детектив продолжал перелистывать свои записи.
— Мисс Бишоп, вы сказали, что во время разговора по телефону ваш брат вдруг закричал, чтобы вы убегали, а затем бросил трубку.
Кейт кивнула:
— Да. Я сразу же позвонила в 911.
— У вас есть какие-нибудь идеи, почему он сказал такое? Почему велел бежать? Вы ведь были далеко от его дома.
Кейт вытерла нос платком, прежде чем ответить:
— Из-за умственной отсталости Джон не способен воспринимать вещи как любой нормальный взрослый. Если ему было страшно, то неважно, где я — на другом конце города или даже страны. Джон смотрел на мир упрощенно, словно все в нем находится рядом с ним. Едва ли он осознавал, что такое расстояние.
Детектив Сандерс взмахнул авторучкой:
— Значит, когда он сказал вам бежать, вы решили, что в доме мог быть человек, который, по мнению Джона, представлял для вас такую же опасность, как и для него.
— Возможно. — Кейт зачесала черную челку набок и взглянула на него. — Он всегда беспокоился обо мне.
— И со своим заболеванием он мог удерживаться на работе? — спросил детектив Гибсон, подходя к детективу Сандерсу.
— Да, — Кейт взглянула в безразличное лицо мужчины. — Он работал в Кларксоновском центре для людей с нарушением развития. — Она указала через плечо. — На Гамильтон-стрит. Они предоставляют работу, с которой могут справиться такие, как Джон. Это помогает подобным людям быть самодостаточными. Врачи рекомендовали ему вести нормальную жизнь, насколько это возможно.
— И вы полагаете, он был способен жить один? — спросил детектив Гибсон.
Несмотря на всю грозность его внешности, голос у детектива был приятным. Кейт даже показалось, он специально старался задать вопрос так, чтобы тот не звучал обвинением в халатности.
— Да. К счастью, он был болен не так глубоко, как некоторые другие. Он был в состоянии достаточно хорошо заботиться о себе. Врачи сказали, что будет лучше, если он будет это делать, если будет чувствовать ответственность за свою жизнь. Наличие цели и ощущение контроля действительно делало его счастливее. Он ездил на автобусе на работу и обратно, мог сходить в магазин. Все местные его знают. По большей части он мог сам о себе позаботиться, и ему это нравилось. Ему было комфортно в тех местах, куда он ходил. Ему не приходилось кое-как перебиваться, как может показаться. Я часто приходила, чтобы узнать, как у него дела, когда была в городе. Я отвозила его к врачу, стоматологу или куда-нибудь пообедать. Иногда я брала его с собой, когда шла покупать одежду. Ему это нравилось. Пока я была с ним, он чувствовал себя в безопасности в незнакомом месте. Я помогала ему со счетами, проверяла, хорошо ли он питается, выполняет ли работу по дому и так далее. Он был медлительным, но мог делать для себя простые вещи. Мне было эмоционально тяжело не находиться рядом с ним все время, но, думаю, было правильно, что он мог жить самостоятельно.
— Когда вы в последний раз его навещали? — спросил детектив Сандерс, не переставая делать записи в блокноте. — Когда вы его видели в последний раз?
Поделиться книгой: