Рядом с врагом

— Нам бы такие леса! — часто говорил Шерали. — А место для них найдется.

— Вот и займись. Великолепное дело! — как-то посоветовал командир. — За такую работу не один человек спасибо скажет.

— Думал об этом, — сознался Шерали. — Давно думал. Еще дома.

— Кто же мешает?

— Да никто. Нужно решать.

Командир понимающе кивнул головой.

Шерали рассмеялся.

— Будем так считать.

— Вижу, вопрос решен. Нужно утвердить и точка.

Возвращаться в Узбекистан не позволяло время. Шерали подал заявление в лесной техникум. Он остановился у сослуживца в Киеве. Нужно было подготовиться.

— Как говорю по-русски? — почти каждый день допытывался Шерали у товарища.

— Сегодня лучше. Вчера тоже хорошо, — старался шуткой отделаться товарищ.

— Ты… ты садись. Обещал заниматься, садись.

— Шерали! После армии положен отдых… Заслуженный отдых!

— Потом отдыхать будем.

В техникуме желающих помочь Шерали Султанову оказалось несколько человек. Пришлось вмешаться комитету комсомола — отобрать самых лучших студентов.

Из дома приходили письма. Вначале с обидой: окончил службу и не явился ни на один день. Потом привыкли, стали подробней сообщать новости. Шерали с увлечением рассказывал в письмах об учебе, любил он и помечтать.

«Вернусь к вам, — писал он, — такие сады выращу, каких и в сказке не было».

Многое хотел узнать студент из далекого Узбекистана. Увидел, что товарищ по курсу регулярно, каждый день, изучает немецкий язык, решил: тоже буду. Готовятся студенты к спортивным соревнованиям: ни в коем случае не отстану.

Когда Шерали окончил техникум, к нему обратились с вопросом:

— Куда бы вы хотели поехать на работу? Разумеется, на родину тянет?

— Еще бы!

— Но там лесов мало, — заметил директор. — А вы совсем без опыта. Все же следовало бы пройти основательную практику в лесном краю. В настоящем лесном.

Шерали знал, что ему желают только добра.

И он поехал в лесничество Червонного Гая.

Разъезд, где сошел с поезда Шерали, назывался «Лесной».

С деревянным чемоданчиком, с которым Шерали прибыл еще в армию, стоял молодой лесовод на пустынной станции. Вечерело. Шерали размышлял, куда ему идти.

Пожилая женщина участливо спросила:

— Что стоишь, сынок? Никак приезжий? — и, пристально посмотрев на Шерали, добавила: — Да ты, видать, нездешний. Откуда ты, сынок?

— Узбек я, мамаша, — ответил Шерали.

Рассказав о своем назначении на работу в местное лесничество, Шерали смущенно улыбнулся:

— Вот приехал и не знаю…

— В лесничество, говоришь? Контора-то закрыта сейчас. Поздно. Никого не найдешь. Пойдем со мной. Переночуешь, а завтра видно будет. Утро вечера мудренее.

По дороге словоохотливая старуха рассказывала о своей семье. Остались старики с сыном, а дочь проводили к мужу.

— Наш Тимоха страсть бедовый. Совсем от рук отбился. А ты, сынок, из Узбекистана, говоришь? То-то я гляжу и не пойму — больно ты не похож обличием на наших хлопцев.

Так и остался жить Шерали в доме Василенко. Подружился он с их сыном — рослым, горячим парнем Тимофеем. Тимофей знал и любил лес. И еще…

Об этом он тоже вынужден был сказать Шерали. Долго собирался, все откладывал со дня на день. Но трудно одному жить с такой тайной.

— Знаешь, Шерали… — огромный Тимофей опустил голову. Похож он был на провинившегося школьника. — Знаешь… Видел Галю?.. Я вот хотел сказать…

Стараясь казаться спокойным, равнодушным, Шерали сразу же ответил:

— Знаю… Все понимаю…

— Откуда? — удивился Тимофей, попятившись от товарища назад.

— Да разве не видно? И Галя видит. Ох, нет у тебя солдатской смекалки. Придется взять на буксир отстающего, — весело закончил Шерали и, хлопнув по плечу Тимофея, предложил: — Сегодня же познакомь меня. Я ей объясню…

— Может, завтра?.. — неловко потоптался на месте Тимофей.

— Сегодня же состоится знакомство, — твердо произнес Шерали.

Познакомился Шерали не только с Галей, но и с ее старшей сестрой Тамарой. Наступил день, когда и он вынужден был рассказать о своих чувствах.

Тимофей развеселился:

— На буксир взять? Нет солдатской смекалки?

— Есть! — неожиданно и твердо заявил Шерали. — Сегодня же назначим день свадьбы.

Так стал Шерали Султанов своим, родным человеком в доме старого лесника Опанаса Гавриловича.

Жил и работал Шерали весело, задорно. Ежедневно что-нибудь да придумывал.

От одной его выдумки Тимофею однажды стало не по себе.

Тимофей не мог поверить словам друга. Разве друг мог так поступить! А Шерали еще потирает руки.

— Здорово придумал? Ох, какую агитацию развел и добился. Согласилась Галка… Да и как не согласиться. Такая перспектива.

— Не может быть, — только ахал Тимофей. — Значит, уедет?

— Как же учиться иначе?! Конечно, уедет. И вернется врачом. Представляешь, врачом.

Шерали не шутил. Всей семье он доказал, что Гале необходимо учиться.

— Мечтает стать врачом? Да! Кто ей мешает? Никто! Пусть едет.

Подулся несколько дней Тимофей на своего друга, потом простил. От доброй души все делал Шерали.

Но мало того, что поднял Галю с места, вскоре и сам собрался с Тамарой в Узбекистан.

— Ждут там, Опанас Гаврилович. Очень у нас мало пока специалистов.

— Ты прав, Шура. Поезжайте, — вслух согласился старик. А в душе кошки скребли: опустел его дом.

Приходили хорошие, добрые письма. Но разве могли они заменить людей!

Долго ждал Опанас Гаврилович, когда, наконец, соберется вся семья. И вот такая неожиданность!

…Уже поднималось солнце. Оно щедро позолотило вершины высоких деревьев. Проселочная дорога, пробивавшаяся меж плотных зеленых стен, вырвалась на широкий простор полей.

Лошади пошли рысцой, словно почувствовали близость дома и заторопились.

Опанас Гаврилович ворошил в памяти давние обрывки разговоров, малозначительные события — все, все, что было связано с именем Шерали.

А в это время Шерали давал показания. Он отвечал на все вопросы спокойно, обстоятельно.

— Да… Кстати, для чего вам батарейки?

— У моего тестя радиоприемник. Я захватил на всякий случай.

— Так. А эти книги? Вы что, знаете немецкий язык?

— Изучаю. Продолжаю изучать, — ответил Шерали.

— Ясно. Много у вас здесь знакомых?

Шерали утвердительно кивнул головой. За время работы в Червонном Гае он познакомился с людьми различных профессий. Знает и секретаря райкома партии товарища Орлянского.

— Товарища Орлянского?

— И он меня хорошо знает, — подтвердил Шерали.

— Так. Вы все рассказали?

— Все… По-моему, все.

Шерали был спокоен. Он даже улыбнулся, ожидая следующего вопроса. Правда, сидеть под вежливым, но проницательным взглядом было не очень-то приятно.

А взгляд этот — исподволь, тактично — прощупывал каждую черточку лица Шерали.

Сомнений не было. Приметы человека, которого приказывалось немедленно задержать, совпадали.

РАВЧУК

Прошел день…

Опанас Гаврилович, глядя в сторону, предложил:

— Давай, Тамара, езжай с Галей в Червонный Гай. Разузнаешь, что и как, Бахтияр побудет с Марфой.

Бабка Марфа в это время гремела на маленькой кухне сковородками и чугунками. Она приходилась Опанасу Гавриловичу двоюродной сестрой и появилась в доме лесника после смерти его жены. Живя бобылкой в деревне, она и раньше навещала затерянный в лесной глуши домик, помогала по хозяйству. Когда у Приходько родились дети, бабка Марфа всей душой, так искренне, как могут только совсем одинокие женщины, привязалась к девочкам.

Овдовев, Опанас Гаврилович совсем было растерялся. Надо же воспитывать дочерей.

Бабка Марфа решила этот вопрос просто: она поселилась в домике лесника.

Сухонькая и юркая старушка бесшумно сновала по дому, по большому двору. Ее работящие жилистые руки многое успевали сделать, пока солнце описывало дугу над лесом…

— Так что поедешь, — повторил старик.

Решили, что Опанас Гаврилович довезет дочерей до разъезда «Лесной». Оттуда поездом быстрее можно добраться до Червонного Гая.

Ехали опять молча. И опять никто из них не замечал красоты утреннего леса. Вершины деревьев сияли под солнцем золотом, но у их подножия еще сумрачно. На все лады щебетали птицы. Сверкающие капли росы скатывались с листьев, с полураскрытых чашечек цветов.

В это время Шерали уже бродил бы по лесу. Дышал бы полной грудью, ласково поглаживая резные листья, собирал букеты цветов.

Как он любит лес!

Тамара тяжело вздохнула.

…Через два года после женитьбы они переехали в Узбекистан. Шерали разъезжал по лесным угодьям республики, изучал породы деревьев, выяснял возможности новых посадок. С жаром рассказывал он жене о фисташковых, ореховых и еловых зарослях юга, столь резко отличных от буйных лесов севера.

— И у нас, Тамара, будут леса… Да еще какие! — задорно восклицал Шерали. — Поднимем их, увидишь.

Для закладки питомников он выписал из Червонного Гая семена деревьев. Дубы и клены, посаженные в пустынных местах, дали крепкие ростки, которые уже уверенно тянулись к солнцу.

Этим летом Шерали получил отпуск за два года и решил провести его под гостеприимной крышей Опанаса Гавриловича. Отпуск должен быть особенный. Это не просто отдых.

Здесь многому можно было поучиться у старых, опытных лесников. Не терпелось взглянуть и на делянку, где он когда-то произвел посадки. Как выглядят его питомцы?