Вареон [СИ]

— Смерч, — восторженно шептал Ланс, прижимаясь лицом к морде оргопегаса. При этом между животным и человеком читалось такое единство, какое и среди людей встретишь редко. Мужчины! Не удивлюсь, если он будет сплетать гриву своего красавца в мелкие косички. — Как ты вырос!

— Он соединен с хозяином невидимыми нитями, — продолжил пояснять Вареон. Я перевела вгляд на принца, и удивилась: откуда на его лице взялась такая тоска? Я что-то пропустила? — Такой есть у каждого антриона.

— И у вас? — спросила я для приличия, давая Вареону возможность немного похвастаться.

— Вам следует знать, госпожа, что антрионы всегда называют слуг на «ты», — нахмурился принц. — Да, есть и у меня. Хотите посмотреть? Я не хотела, но Вареон, по обыкновению, и не спрашивал. Он закрыл глаза, и я на мгновение увидела его ортопегаса — более крупного, чем у Илахана, и жемчужного цвета. Стоявший передо мной белоснежный пегас мне нравился больше. Словно прочитав мои мысли, пегас повернул ко мне точеную мордочку и подарил глубокий, внимательный взгляд.

— Говорят, что они живут в наших душах, но никто же до конца не знает, — продолжал объяснять Вареон. — Мы редко выпускаем их в этот мир, но в путешествиях, подобных этому, они незаменимый спутник любого антриона.

— Что значит, «подобных»? — спросил Вихрь, и я немного обиделась, сразу же почувствовав себя забытой.

— Это обряд, — пояснил Вареон. — Подобным образом мы замаливаем грехи перед богами либо просим о великой милости. Такое происходит не часто и, хотя дает нам великую защиту, но и прибавляет опасности. Внимательно слушающий Енах принес мне новый наряд. Попробовав воспользоваться мышцами, я с радостью сообразила, что ничего не сломано, и с трудом встала на ноги.

— О какой опасности ты говоришь? — неумолимо спросил Вихрь, подавая мне маленькую баночку. — Возьми, смажь царапины и ссадины, станет легче. Что станет легче, верилось с трудом, но баночку я приняла и незамедлительно принялась смазывать синяк на запястье. Вихрь оказался прав: боль уменьшилась, а кожа отозвалась на прикосновение мази приятной прохладой.

— Во время поиска ортопегасы антрионов всегда находятся вне их тел. Если антриона убить, пока пегас материализован, убийца перенимает власть над животным и положение хозяина. Одним словом, у Манрада появится новый брат. Это значит, что нас и в самом деле будут пытаться одолеть, и не ради меня, а ради возможности занять высокое положение при дворе моего отца.

— И когда это кончится? — спросила я, и впервые никто даже не поморщился при звуке моего голоса.

— Когда боги исполнят желание либо даруют антриону прощение. Ждать этого можно один день, а можно и годы. Илахан закончит поиск, когда я доберусь до храма.

— А если ты не доберешься? — покаркала я. Вареон, паразит, даже бровью не повел:

— Тогда никогда… и Илахан всю оставшуюся жизнь будет в опасности.

— Влипли, — прошептал Белен, и мое мнение о его умственных способностях резко изменилось: за эти дни он, оказывается, сильно поднаторел в местном наречии. Наверняка, брань ему давалась легче всего.

— А ты знаешь другой способ избежать бранеонов? — спросил Вареон, неожиданно встав на защиту Манрада. — Путешествовать по болотам, полным чудовищ, поверь мне, не легче! Сейчас у нас будут великолепные условия передвижения и множество врагов, там было бы второе и исчезло первое! От тебя много не требуется: надо быть внимательней и тщательно охранять Илахана. А ты чего стоишь! — неожиданно он набросился на меня. — Кто за тебя переодеваться будет?

Ты и так всех задержала своей выходкой! Я открыла, было, рот, чтобы возразить, но передумала. Что толку говорить, если он уже все решил? Едва сдерживая слезы боли и обиды, отправилась к ближайшим кустам, потому что закрытый теперь дом для меня одной никто открывать и не собирался. Как ни странно, но белоснежный пегас потрусил за мной, как послушная собачонка. Немного стесняясь под внимательным взглядом слишком умного, на мой взгляд, животного, я наскоро переоделась, при этом умудрившись ударится о ствол дерева, поцарапать голую ступню о ветку, и быть укушенной муравьем, наверняка родственником того, что пытался меня укусить неделю назад. Неужели только неделю? Наскоро намазав наиболее болючие места мазью, я почувствовала себя гораздо лучше и, что главное, достаточно сильной, чтобы вернуться к остальным. Никто меня даже не заметил: все были увлечены очень интересным разговором:

— Тогда откуда он взялся? — кричал принц. — Я тебе говорил, как можно получить ортопегаса! Она — не антрионка, это же очевидно. А ортопегас следует за ней, как собачка. Не понимаешь, что это значит?

— Что она — убийца! — холодно заключил Вихрь, и тут я взорвалась.

— С меня хватит! — Вареон повернулся ко мне. Мгновение казалось, что он смущен, что сейчас извинится, и все кончиться, то только на мгновение, и вот глаза принца холодно улыбнулись, а на губах появилась язвительная улыбка. Я посмотрела на Вихря, пытаясь поймать его взгляд, но маг упорно избегал смотреть мне в глаза, будто меня и не существовало. И я не выдержала:

— Сначала меня втравливают в какую-то авантюру, к которой я не имею никакого отношения. Вытаскивают в мир, где все меня ненавидят.

Потом выдают замуж против моей воли, а теперь называют и вовсе называют убийцей! Знаешь ли, Вареон, будь ты хоть дважды принц, хоть трижды, но я жалею о каждом мгновении, что провела с тобой рядом! И ты, Вихрь, был не прав. Я вам мешаю. Всем мешаю. Ну, так в чем проблема, господа бранеоны! Давайте разойдемся — вы одну сторону, я в другую!

— Слишком много знаешь! — язвительно заметил Белен, который явно наслаждался разговором.

— Так убей меня! — прокричала я, сама не замечая, что по моим щекам текут слезы. — Этого ты хочешь, об этом мечтаешь? Сделай, чего ждешь! В твоих руках чудо-оружие, подаренное Манрадом. Используй его! Или тебе нужен приказ? Прикажи, Вареон! Ты же принц, все можешь! Можешь перейти через мою смерть и не заметить! Вперед!

— Александр сказал… — начал Вихрь.

— Плевать я хотела на Александра!!! И на вас всех, слышите! На ваши проблемы тоже плевать!

— Марга, успокойся, ради богов! — Вихрь шагнул ко мне, но я выставила вперед ладони, умоляя его остановиться. Опустила голову, чтобы волосы упали на лицо и нельзя было бы увидеть моих слез и продолжила, уже спокойней, срывающимся голосом:

— Почему? За что? Там мои друзья, там те, кто меня любит. А здесь?

Зачем я здесь? Чтобы вы издевались надо мной? Подозревали Бог знает в чем? Господи, Дал, да ты даже к той девушке из деревне был добрее, чем ко мне, своим людям в Южном квартале ты больше верил, чем мне! А ведь они и в самом деле убивали, а я тебе ничего не сделала. Ничего!

Даже напротив… Вы, вы…

— Марга!

— Не подходи, слышишь, не смей! Внезапно меня что-то мягко ткнуло меня в плечо. Оглянувшись, я увидела белоснежного ортопегаса, и в глазах животного оказалось столько сочувствия, любви и понимания, что это лишило меня последних сил. На мои плечи легла огромная тяжесть и, сама не понимая почему, я обняла тонкую шею пегаса, находя в нем опору, которой мне так сейчас не хватало. Что же это за мир, где меня понимают только животные, а люди… люди отталкивают… Что это за мир?

— Оставьте меня в покое! — устала кричать я. — Или убейте…

— Марга, а давай ты успокоишься и перестанешь говорить глупости, — смешался Ланс. — Вы все перестанете. Ты не прав, Вареон. Разве ты не видишь, что этот ортопегас слишком молод, чтобы иметь двух хозяев?

Его явно прицепили к Марге, когда она была уже взрослой. Это значит, что она была невестой антриона, и не нам спрашивать, что случилось с ее женихом.

— Прости, Марга, — покраснел Вареон. — Ланс… то есть Илахан, прав. Ты рискуешь так же, как и наш друг, вызвав в реальный мир своего ортопегаса. Я не имел права так думать о тебе, не имел права на подозрения… Боги, прости меня! Я действительно не знаю, что сказать… Марга, прошу… Вихрь внимательно посмотрел на меня, а я уткнула покрасневшее лицо в шею своего, теперь я действительно чувствовала, что своего, ортопегаса. Только я и маг понимали, как ошибается Вареон. О Боже, как же мне плохо, плохо от непонимания других, но как они могут что-то понять, если я сама не понимаю? Обнимая шею пегаса, я упрямо стирала с глаз набегавшие слезы, чувствуя себя рядом безумно одинокой. Но выяснение отношений закончилось, и мужчины разошлись по своим лошадям, избегая смотреть в мою сторону. Впрочем, зря боялись. Я уже успела справиться с истерикой и, хотя и тряслась как осиный лист, но могла воспринимать реальность почти нормально, вовсе не горя желанием продолжать развлекать всех скандалом. Нет смысла. Не такие это миры и мой и этот, чтобы находить в них место и время для слез. Белоснежный ортопегас потерся мордой о мое плечо, пытаясь поймать мой взгляд. Но я с смотрела только на Ланса, ведь мне надо было научится вести себя со своим «домашним животным», а спросить было не у кого, да и не хотелось спрашивать. Не укладывались у меня отношения с этими людьми, да и, чувствовала я, не уложатся. Надо только дойти до храма, потребовать от Вареона гарантий безопасности для моего ребенка и забыть об этом кошмаре. Смерч расправил крылья и, позволив Илахану взгромоздиться себе на спину, вновь сложил их так, что перья ласково обняли бедра и талию моего «мужа». Теперь была наша очередь, и мой ортопегас, даже не спросив моего на то согласия, милостиво открыл белоснежную спину, освобождая для меня место. Но пегас был достаточно большим конем и, вспомнив, как легко мне было садиться на Лунатика, я с некоторым сомнением посмотрела на лишенную седла спину, на которую я была обязана взгромоздиться. Спас мое положение все тот же Вихрь, ловко подсадил меня на пегаса, прошептав:

— Доверяй ему! Он гораздо умнее твоего… Лунатика.

— Где Лунатик? — оглянулась я, ожидая увидеть среди каравана нелепую фигурку.

— Гм… — смутился Вихрь. — Боюсь, твоему Лунатику Белен в приступе гнева нечаянно свернул шейку…

— Живодер! — прошипела я, с негодованием посмотрев на верзилу и тотчас побледнела — крылья пегаса поймали меня в мягкую ловушку, зафиксировав мое положение получше всякого седла. Но пугаться было некогда — убедившись, что я уселась на спине пегаса (какая забота!), Ланс подал команду, и отряд начал медленно спускаться по тропинке к той самой реке, в которой я недавно искупалась. Ехать на ортопегасе было удобнее, чем на Лунатике, но я неосознанно сожалела о бедной, немного трусоватой кобылке, с которой меня так много связывало. Ну трусливая, ну глуповатая, так не убивать же за это? Что это за мир… что это за люди… и как здесь мне родить и вырастить ребенка, в этом царстве жестокости и мужского господства? Вскоре мы выехали на дорогу, и всадники разбились на пары. Так как мой муж выбрал себе в напарники «секретаря», то мне в спутники достался Вихрь, о чем я нисколько не жалела:

— Ты понимаешь, откуда взялось это создание? — поинтересовалась я.

— Начинаю понимать, — прошептал Вихрь. — Но пока я не уверен, тебе лучше не знать о моих подозрениях.

— Спасибо, — прошипела я. Пегас на мгновение вскинул тонкую голову, и я осторожно погладила его (ее?) по шее. Дорога петляла по огромному полю, засаженному какими-то буроватыми растениями. — Где-то я уже это слышала. Максим тоже так говорил. И чем все закончилось? Теперь уже поздно добиваться от него правды, а правда так нам всем необходима!

— Иногда лучше правды не знать.

— В моем мире говорят: меньше знаешь, лучше спишь.

— Умный мир, — заметил Вихрь.

— Это не мир умный, это народ с юмором, — быстро ответила я, прислушиваясь к обращенным ко всему отряду словам Енаха.

— В ближайшие дни у нас не будет нормального места для ночлега, — сказал он, и я мысленно выругалась — чего ради тогда надо было тащиться куда-то на ночь глядя, а не переночевать в последний раз в уютном домике? — Только несколько хижин, построенных охотниками. Но пока мы не выберемся на тракт, вы должны усвоить новые имена и связанные с вами истории. Будет лучше, если антрионы будут отдавать побольше приказов, а остальные, за исключением Ганара, научатся эти приказы исполнять, — мне идея понравилась. Во-первых, с ее помощью можно было немного пощекотать нервы принцу, во-вторых, отомстить живодеру Белену… — Мы не должны вызывать ни малейшего подозрения приступами опасной сейчас гордыни.

— Стан! — немедленно отозвалась я, открывая в себе новые таланты.

— Перестань, ради богов, свистеть! Это плохо действует на нежный слух моего ортопегаса! Белен покраснел так, что я на мгновение испугалась за свою жизнь, а ортопегас подо мною напрягся, но Вихрь быстро успокоил верзилу парой добрых слов:

— Она права, Стан. Мы — слуги и должны исполнять все ее прихоти. За «прихоти» я, конечно, Вихрю благодарна не была, но Белен успокоился, и в данной ситуации это было главнее.

— Нет, это не выносимо! — взмолилась я, повышая голос, — еще несколько дней стирать копыта моего бедного Снежка об эти дороги! — вот, уже, сама того не заметив, и пегасика окрестила. — А эта пыль — она въелась мне в волосы! А мои наряды! Зачем я шила столько платьев, чтобы они пылились в этих уродливых сундуках или на них пялились слуги и белки?

— Не переигрывай! — окинул меня серьезным взглядом «муж». — Я не потерплю рядом с собой жену-истеричку.

— Вихрь, а здесь разводы есть? — без надежды спросила я, посмотрев на Ланса.

— Что такое… «разводы»? — нахмурившись, поинтересовался Вихрь.

— Ну, когда муж и жена больше не муж и жена…

— Не дождешься! — прошипел за мага Белен. — Расторжения брака не будет! Ланс улыбнулся, а я угрюмо посмотрела на умнеющего на глазах верзилу. И кто сказал, что силы много, ума не надо? У этой ошибки природы иногда ума слишком много… Но, к моему удовольствию, улыбка стерлась с лица Белена, когда мы достигли маленького охотничьего домика. Впрочем, и с моего тоже.

Потому что Ланс с хозяйским видом бросил плащ на единственную кровать в домике, и я впервые сообразила, что это ложе он поделит со мной.

— Не надо на меня так смотреть, дорогая, — сладко прошептал мой «муж». — Я тебя не съем! Скорее… гм… наоборот. Надеюсь, нам обоим будет приятно.

— Путешествие поиска запрещает интимные отношения между мужчиной и женщиной, — заметил Енах, за что получил гневный взгляд Ланса и благодарную улыбку от меня.

— Спасибо, что напомнил, — прошипел мой благоверный, вызвав на лице Белена странную усмешку. Но к концу вечера верзила помрачнел: Ланс и не подумал о том, чтобы привычно разделить с ним дневные обязанности, поэтому кормить и чистить лошадей, собирать хворост, убираться в доме, готовить еду пришлось ему вместе с остальными, пока Ланс, вооружившись щеткой, принялся тщательно причесывать гриву стоящего посреди комнаты Смерча. Я свое облако пока в дом не вводила. Вечер обещался быть теплым, и нам будет вполне комфортно на свежем воздухе. Вздохнув, я с сомнением взяла свою щетку и вышла на улицу.

— Дай, помогу, — отобрал у меня щетку Ланс. Оказывается, он вышел вслед за мной. Смерч стоял за спиной моего мужа, и, казалось, не высказывал ни малейших признаков ревности. — Это правда, что ты раньше ничего не знала о ортопегасах?

— А я уж думала, что у вас в семье только Манрад умный, — ответила я. — Ты прав. Я до сих пор не думаю, что он — мой.

— Если бы он не был твоим, — Ланс повел пегасов к пруду, и, зайдя в воду по колено, начал умывать Смерча. Копируя его движения, я вскоре поняла, что и у меня получается, — то ты бы на него не села.

Понимаешь? Ты бы даже не смогла бы к нему подойти. Что-то в тебе не то, Марга. И, знаешь, что меня пугает? Что ты мне неуловимо знакома.

Будто видел я тебя, но мельком.

— Может, во сне? — кисло улыбнулась я. — Иначе ты не меня видеть мог, могу поклясться.

— А Вареон раньше видел, — задумчиво ответил Ланс. — И Ганар — видел. Иначе, зачем Александру запрещать показывать им твое лицо? Я замолчала, впервые задумавшись. И, вправду, зачем?

— И откуда ты так много знаешь о нас?

— На самом деле — не так уж и много, — заметила я. — Но про твою родинку справа чуть ниже спины — знаю! Ланс покраснел и окинул меня внимательным взглядом:

— Иногда мне хочется побить тебя, Марга. Иногда — обнять и никогда не выпускать из объятий. Иногда — выгнать из моей жизни. Иногда приблизить к своим сокровенным тайнам. Но, в любом случае, тебе не следует меня дразнить, Маргарита. Он произнес мое имя правильно, но с чуть видным акцентом, однако его слова заставили меня задуматься. Вихрь тоже говорил, что мне стоит быть осторожнее… Не будить в них лишних чувств. Я и лишние чувства? Боже, до этого я даже и не думала, что мужчины могут мною интересоваться. А теперь… выбирай. Их стало слишком много, а мне все равно нужен только Максим. Мы закончили умывать пегасов в полном молчании. И я вдруг поняла, что в этом мире у меня действительно нет ни одного друга. И мне стало тоскливо. Так тоскливо, что на мгновение захотелось зарыдать, уткнув лицо в бок пегаса. Почувствовав мое настроение, встрепенулся Снежок, внимательней посмотрел на меня Смерч, но во мне уже взяла вверх злость — не я во всем виновата! Не мне и платить! Только вот страшно не охота разбивать сердца ни Вареону, ни кому-то еще из их компании. Даже если воскресить мои чувства к Далу, чем это сейчас поможет? Во мне ребенок Максима. И это то, что я не могу и не хочу менять, что для меня дороже всего на свете. Но я боюсь даже представить, как они себя поведут, узнав о моем сыне…

Потому что я уже знала, что это будет сын. С голубыми, как у Максима, глазами… Когда я очнулась, Ланс уже стоял на берегу и задумчиво смотрел на меня. Смутившись, я вывела своего ортопегаса на берег, стараясь не смотреть на «мужа», так и не выпустившего меня из объятий своего взгляда.

— Я могу сказать остальным, что ты уже любишь? — неожиданно спросил Ланс. — Тогда нам будет немного легче перебороть…

— Не будет, — ответила я, вспомнив Димку. — Вы, мужчины, часто заритесь именно на то, что для вас недостижимо. Однако делай как знаешь. Я устала спорить.

— Такой ответ часто означает завуалированное несогласие, — намекнул Ланс. — Сделаем вид, что я этого не понял. Мы вошли в единственную комнату хижины, и Ланс, еще раз посмотрев на узкую кровать, кивком показал мне на нее. Я, немного посовестившись, легла на жесткие одеяла, от души надеясь, что в этой хижине нет ни блох, ни клопов.

— Привыкай! — услышала я сквозь полусон голос Вихря. Кому он говорил? — Ты у стены, ты — у камина, остальные — где хватит места.

Ни на мгновение теперь они не должны оставаться одни, теперь мы живем ради них, не забывай!

— А есть они не будут? — ехидно поинтересовался Белен.

— Они устали, — ответил за всех Вареон. — Особенно Марга. Неужели ты не видишь, что и она и ортопегас очень неопытны, и им сложно вить свою связь. Они сейчас особо уязвимы. Кстати, предупреждаю: не подходите к ним без особой необходимости… Ортопегас, особенно тот, что помоложе, может вас убить. Странно, неужели в голосе Вареона прозвучало сочувствие? И не так уж я и устала! Это было последней мыслью перед тем, как я заснула.

Заснула без снов.

7

Я проснулась на рассвете отдохнувшей, но страшно голодной. В доме было тихо. Ортопегас был рядом. Всегда удивлялась, как они, такие огромные, умещались в любом помещении, где был их хозяин. От Снежка пахло свежестью летнего ветерка, а в мягкой шерсти, видимо, не было и следа от пакостных насекомых. Зато все мое тело ныло и скрипело после вчерашних приключений. Ощущение оказалось не слишком приятным, и я с сожалением подумала, что одним синяком явно не отделалась. Я подняла голову и почувствовала, как немедленно встрепенулся ортопегас. Ланс спал на полу рядом с моей кроватью. Смерч лежал рядом, поджав под себя ноги, и укрывая хозяина крылом. Снежок, подойдя к кровати, умудрился издать при этом гораздо меньше звуков, чем я, садясь и постанывая сквозь зубы, когда заныло ушибленное вчера тело. Но проснулся при этом один Смерч, который, стараясь не разбудить хозяина, посмотрел на меня сочувствующим взглядом. Я выскользнула из-под одеяла. На лишенной тепла ногах выступила гусиная кожа. Вспомнив предупреждение Вареона, я не рискнула слезать с кровати с той стороны, где спал Ланс, хотя и сильно сомневалась в реальности угрозы от хорошенького Смерча. Осторожно поставив голые ноги на холодный пол, я огляделась. Белен тихо посапывал у двери, издавая во сне такие же звуки, какие издает невинный ребенок, Вареон устроился на скамье у камина, проводник, завернувшись в свой плащ, улегся прямо на полу у одного окна, а Ганар — у другого. В комнате было так холодно, что меня немедленно пробрал озноб и, посмотрев на скорчившегося в комочек Вихря, я осторожно накрыла его одеялом, еще хранившем мое тепло. Стараясь шуметь как можно меньше, я подошла к камину и раздула тлеющие угли, подбросив спящему огню немного дров.

Огонь весело принял подаяние, весело защелкал и в промозглой комнате стало сразу уютней. Мне захотелось в туалет. Приказав Снежку оставаться в комнате, я обулась и осторожно выползла наружу, переступив через спящего Белена. Приоткрыть дверь и не разбудить при этом свою охрану было для меня настоящим подвигом, но Белен сегодня спал особо крепко, и я язвительно улыбнулась, подумав, что именно такой человек меня и стережет. На улице шел дождь. Сразу же пожалев о плаще, я быстро побежала к стоящему поодаль сарайчику и едва не упала, поскользнувшись на тропинке. Внутри сарайчик напоминал большой помост с дыркой. Рядом с помостом на специальном крючочке висели ароматические травы.

Использовать их было непривычно и не всегда приятно, но лучше это, чем ничего. Зато я смогла осмотреть свои ноги и слегка присвистнула, обнаружив на бедре огромный синяк. Втирая в него пряно пахнущую мазь Вихря и при этом от души наслаждаясь приятными ощущениями (хороши все же у мага лекарства), я почти не удивилась, услышав за тонкой стеной хлюпающие шаги. В этом отряде нашлось бы множество людей, которые было готовы мне испортить прекрасные минуты.

— Я здесь! — крикнула я, побоявшись, что в туалет зайдут вместе с дверью. Кто-то, проигнорировав мое восклицание, вновь дернул дверь, крючок, как ни странно выдержал, и кто-то наглый, не сказав ни слова, ушел. Судя по шагам, не очень-то далеко. Решив, что это тупоголовый Белен, которому явно приспичило, я перестала втирать мазь, поспешно привела себя в порядок и вышла из туалета, наткнувшись прямо у двери на незнакомую девицу. Девица была на диво некрасива, и таковой ее делали узкие, желтоватые глаза и несоразмерно огромный нос. Она была страшно худа и одета в нечто, на вид сплетенное из соломы, при этом боса (девочка явно привычна к закаливанию!!!)

— Ты хозяйка белого? — спросила она. — Я видела, как он тебя вчера из реки тащил.

— Не твое дело, — огрызнулась я, не понимая, почему это я должна разговаривать с хамливой незнакомкой? Где здрасти, можно ли с вами познакомиться? Извините, что помешала, это ваш пегасик такой красивый? Тут произошло неожиданное — на лице незнакомки появилось звериное выражение и явственно выступило что-то вроде маленьких комков теста под кожей. Такого чудовища я не видела даже в фильмах ужаса и заорала так, что у меня самой, не то, что у девицы, в ушах зазвенело. Чтобы там не говорили, а ушки у них, как и у всех животных, чувствительней наших, и мой ор девицу на некоторое время оглушил. Но очнулась она на удивление быстро, а, очнувшись, времени зря терять не стала, занявшись моей драгоценной особой. Спасло меня лишь резкое движение и все та же грязь — поскользнулась и я, и девица, при этом упали мы, на мое счастье, в разные стороны. Смешно кувыркаясь и все более вымазываясь, девица вскочила на костлявые ноги, явно намереваясь продолжить игру, да вот только время было потеряно: из дома вылетели две стрелы, одна черная, вторая белая, перед страшным лицом мелькнули знакомые серебристые копытца, и одна из щек красавицы окрасилась в красный цвет. Но та оказалась железной — рана, свалившая бы и быка, явно показалась ей назойливой царапинкой. Воспользовавшись передышкой, я вскочила на ноги и побежала.

Свернув за угол, я опять поскользнулась на тропинке, но тут мне впервые повезло, и упала я не в грязь, а в гостеприимные объятия подоспевшего Белена. Верзила появился как раз вовремя! Девица, выскочив из-за угла, отбросила налетевшего на нее Снежка, как надоедливую мошку, и вновь пошла на меня. Белен вытянул правую руку вперед, прижимая меня к себе левой. Передо нами выступил из воздуха невидимый щит, девица, наткнувшись на преграду протестующе заорала и попробовала щит когтями на прочность, но тщетно — подарок Манрада и в самом деле не в Китае делали… Прижавшись к Белену, я старалась не смотреть на чудовище. Впервые за те несколько мгновений, что я встретилась с милой девицей, мне стало по-настоящему страшно. Ортопегас лежал под дождем, похожий на сугроб, Смерч, подчиняясь крику бежавшего к нам Ланса, оставался в стороне, а девица упорно скреблась и скреблась о щит. Я, мелко дрожа, прижималась к теплому от сна Белену, стараясь не смотреть в сторону чудовища, в то время, как выбежавший из дома сонный Ганар что-то яростно прошептал, и на незнакомку опустился шквал огромной волны. Сверкнули глаза Вихря, и мокрая девица внезапно закричала, пораженная небесной молнией, свалившись на землю, как мешок с картошкой. Все закончилось. На мгновение все застыли, Белен медленно опустил руку, невидимый щит исчез, оставив в ладони верзилы лишь тонкий кинжал, но мне было уже не до этого. Оттолкнув опешившего Белена, я в слезах бросилась к лежащему на земле Снежку, надеясь, что мой чудесный ортопегасик еще жив. Снежок был очень слаб. Под его белоснежным телом медленно набиралась лужа крови и я, положив белоснежную голову себе на колени, ласково провела пальцами между белоснежных ушек. Но что я могла сделать? Лаская пегаса, я тихо прощалась с этим великолепным животным, чувствуя, как мое платье неотвратимо намокает от теплой крови крови. Милый мой Снежок, как мало я тебя знала, как мало, как жаль… Но ортопегас не спешил умирать: под ласковыми прикосновениями он начал дышать глубже, пушистые ресницы его несколько раз подернулись, взмылись вверх, открывая голубые глаза, и Снежок глубоко вздохнул, как бы просыпаясь ото сна. Внезапно он вскочил на копыта, опустив в мои внезапно ослабевшие ладони острую мордочку, и я с радостью увидела, как быстро, прямо на глазах затягиваются его раны. Увидела, но сама встать уже не смогла…

— Теперь все понимают, как это серьезно? — тихо прошептал Вареон, поднимая меня на ослабевшие ноги. После второй попытки нам удалось.

— Знаешь ли, Марга, — задумчиво ответил Ланс, смотря на мертвое тело чудовища, — красивую бы ты мне женушку преподнесла. Больше так не делай, ладно? Ты меня пока сама устраиваешь. Я заплакала, прижавшись мокрым лицом к уже сильному Снежку, и Вихрь, боясь, что я ранена, склонился надо мной, но тут Вареон избавил меня от объяснений:

— Где, по-твоему, брал силы на выздоровления ортопегас? Это дура ранила того, кого хотела бы получить. Новая связь убила бы их обоих.

Давай, Марга, — Вареон силой заставил меня пойти к дому. Когда ноги меня не послушались окончательно, принц, забыв про гордость, подхватил меня на руки, и прошептал:

— Все закончилось, не плачь, мы приготовим тебе укрепляющий чай.

Ты молодая, сильная, выпьешь, и до вечера тебе сил хватит. Я оглянулась, убедилась, что понурый Снежок идет за нами. Сильная руки принца уверенно держали на весу мое нелегкое тело, и я вдруг поймала себя на мысли, что это объятие мне не так уж и неприятно.

Если бы не Максим, я даже подумала бы, что очень приятно… И относился он ко мне сегодня иначе: опустил бережно на скамью у окна, сам сделал для меня чай. Чай Вареона пах травами и диким медом, а на вкус оказался удивительно приятным. Принимая чашу из рук самого принца, я на мгновение коснулась его ладоней и чуть не отдернула руку, когда между нами явственно пронеслась искра. И опять этот простой дружеской жест показался мне знакомым, как и рука, сжимающая чашу, как и немного смущенная улыбка Вареона. Будто все это я видела однажды, будто сидела вот так же с Вареоном за одним столом и принимала от него чашу… Но чудесное мгновение ушло. Глаза принца, было потеплевшие, вновь стали холодными, и я, поднеся чашу к губам, отвела от Вареона взгляд и посмотрела в окно. Дождь за окном закончился. Рядом на скамью опустился Вихрь, глоток чая придал мне сил, и я дружески улыбнулась магу, неожиданно поймав на себе неприязненный взгляд Вареона. Неужели принц ревновал?

Откинув эту мысль, я опустошила чашу, и поставила ее на стол, прислушиваясь к голосам под окном.

— Не простудите ли свое чудо, господин? — В голосе Белена слышалась насмешка, а в ответе Ланса:

— Он не боится холода, — спокойствие.

— Он не ест, не спит, не биться холода, — тем же тоном перечислил верзила, заставив меня нахмурится еще больше, — божок какой-то. Но ты — всего лишь человек, господин, — Вихрь встал со своего места и подошел к окну. — А я — твой слуга. Плохим я буду буду слугой, если оставлю антреона замерзать на холодном воздухе.

— Спасибо, я закончил, — холодно сказал Ланс. Через некоторое время мой муж показался на пороге, а Вихрь отошел от окна и направился к нему. Забыв о слабости, я слегка приподнялась, надеясь увидеть Белена и увидела. Верзила, стоя перед неподвижным Смерчем, невозмутимо достал свое чудо-оружие и начал утреннюю тренировку. Но, встретившись в очередной раз с глубоким, синим взглядом моего Снежка, он весь перекосился и бросил оружие в ближайшие кусты, тотчас подпрыгнув, когда рукоятка возвратившегося меча пронзила болью раскрытую ладонь. Белен ругнулся и осекся, наткнувшись на мой взгляд. Я ехидно улыбнулась в ответ на его излишне почтительный поклон, и отвернулась от окна, отпив еще глоток из уже снова наполненной чаши. Голова еще немного кружилась, но чувствовала я себя уже совсем неплохо. Тем временем в комнате стало шумно. Енах колдовал у очага, Ганар, сидя перед ведром с водой, с восхищением в глазах пробовал свои новые способности, Вареон расстилал на кровати приготовленные для меня и Ланса… Илахана одежды. Все были заняты, маяться бездельем позволялось лишь мне и Лансу. Но, в отличие от меня, мой «муженек» был явно этому не рад: угрюмо взяв предложенную Вареоном чашу, Ланс недовольно опустился на скамью рядом со мной. Такое соседство мне не понравилось. Лично мое настроение медленно, но верно поправлялось, стоящий под окном Снежок, заметив мой взгляд, несколько раз потешно прошелся на двух копытах, а чай, в котором явно было подмешано что-то вроде наркотика, окрылил меня так, что предложи мне сейчас забраться на крышу и прыгнуть вниз, чтобы полетать, я бы прыгнула. Поэтому кислое выражение на лице Ланса меня лишь раздражало. И не только меня. Переглянувшись с Вихрем, Вареон, внезапно оставив свое занятие, подошел к Лансу и сел напротив.

— Стыдно друзьями командовать? — жестко спросил принц, и Илахан, наградив его жестким взглядом, попытался встать, но подошедший Вихрь, положив руку на плечо антреону, силой, столь странной в, казалось, хрупком теле, остановил его. — Одна ошибка с твоей стороны или со стороны Марги, и мы все вместе, если останемся живы, отправимся в столицу под почетным караулом бранеонов, а потом нам всем скинут головы, а, заодно, и твоему братцу Манраду. Так что задуши стыд и продолжай, как начал, а Белен перебесится или я заставлю… Ланс побледнел, мне стало немного не по себе от этого «мужского» разговора, а у только вошедшего Белена непроизвольно сузились глаза.