Помоги проекту - поделись книгой:
– Обручального кольца нет! – молвил он расстроенно. – Ума не приложу, кто…
Даша сделал «большие глаза» и повела взглядом вниз – на пушистый артефакт. Кеша не въехал в жест и заметил убеждённо:
– Мой сын онанист и ботаник, поэтому он не мог взять «свадебный подарок»!
– Именно Миша и стырил колечко, – беззаботно махнул лапкой кот. – Он намедни ходил в публичный дом и обменял побрякушку на секрецию женских половых желез. Для опыта нужен был ингредиент. Дурак, млин… Вместо того, чтоб вылюбить мадам, он с неё сцеживал любовный сироп.
– А?! – профессор всё же опустил взгляд и уставился на кота в оторопи.
В отличие от детей – мандраж у взрослых был натуральным, всё-таки Интернет с молоком матери они не впитывали.
Кот пафосно взмахнул передними лапками:
– Я не стукач и поведал о краже только ради блага Миши!.. Понимаете?!
Практически каждое добро является злом, смотря с какой стороны смотреть. Но говорящие беспардонные котики об этом не задумываются, как известно.
Вдруг взрослый ботаник нехорошо улыбнулся, наклонился и резко схватил наглеца за загривок, с усилием поднял и начал вертеть им в воздухе.
– Ай-яй-яй, – заголосил зверь. – Чёрт возьми, что ты делаешь, мать твою!..
Ботаник, не обращая внимания на выкрики, крутил котом как хотел. И бормотал:
– Странно… где же механизм?.. Ну, Миша, ну, придумал розыгрыш на новоселье.
Даша верноподданнически кинулась помочь своему мужчине, перехватила котика за задние лапы. Потянула к себе, растягивая таким образом тело кота.
– Отпустите, чёрт вас задери! – кричал зверь, отчаянно дёргаясь. – Ээй, только не трогай гениталии… Даша, мать, мать, мать!..
– Ничего нет, – растерялся Зайцев-старший, когда артефакт был ощупан вдоль и поперек.
– Никаких мехустройств, – апатично подтвердила подруга.
Две пары рук разжались и котик упал на линолеум, недовольно фыркая, стал отряхиваться. После вскочил на задние лапы. Подбоченился, и рявкнул, глядя на людей снизу вверх:
– Короче, я считаю сие неуважением!.. Я прибежал сюда пожрать, а заодно познакомиться. Однако, я не люблю парадные пельмени и хамов любой пробы! Тем не менее, мне с вами придется какое-то время жить и не хотелось бы сосуществовать. – Он сделал паузу, рассерженно пыхтя.
Иннокентий и Даша озадаченно хмурились. Вроде бояться не стоит – не покойник и не ведьмак, но и вести себя как ни в чём не бывало – странно. Чем может быть полезно такое чудо – не ясно, и даже его бесполезность тоже под вопросом. Мы не реагируем на артефакты, мы на них молча глазеем, как правило.
– Между прочим, я – дьявольского происхождения, – разоткровенничался котик, желая прибавить себе авторитета. – Подчеркну, во мне нет ни капли беса или веельзевула, а течет кровь подлинных дьяволов из настоящего ада!.. Я – чистокровен.
Котик надулся от гордости. Но внезапно послышался характерный звук удара, а зверь качнулся, как будто его шлёпнули по загривку.
– Энтей пирус кломба! Тупяк! – разрезал воздух визгливый и явно недовольный глас.
Котик живенько прогнулся и расшаркался во все стороны:
– Да-да, я – драный тупяк, заговоривший в присутствии грёбаных людишек… Но я не тупяк, мой папа-дьявол, просто… эээ… так получилось, – кот суетливо отвесил влюблённой парочке реверанс. – Мне пора в ад для порки… то есть, в цирк, к жестокому хозяину, от которого я сбежал… Он заставлял меня ловить игрушечных мышей, а также…
Под котиком в одну секунду разверзся пол, без шума и огня, – только что было ровное покрытие и вот в нём дыра диаметром полметра, вокруг коей торчат клочья линолеума. Зверюга улетела туда – задними лапами вперёд, прямо с семнадцатого этажа, на котором и находилась квартира. Фуух!.. Иннокентий и Даша по инерции заглянули в дыру и проводили летящего зверя задумчивыми глазами. Туннель прорезал весь дом – до самого фундамента, все лежащие на его пути полы и потолки.
Котик потерялся из поля видимости, а дырка самозаделалась, точно также без звуков и пыли. Вот была – и – вот уже нету. Семья переглянулась, пожала рассудительными плечиками. Креститься смешно, а делиться впечатлениями как-то боязно. Или наоборот.
4. Ботаник и циник
– Ты, в общем… не думай, что я так всегда делаю, – мямлил Миша Зайцев, тиская в ручках ма-аленькую мензурку.
– Мне по барабану, – отозвался Леонтий Волков, сосредоточенно натирая на тёрке ипун-траву.
– Только в интересах науки, – подытожил Миша. – Эм… я пошёл?..
– На кого будешь дрочить? – прямо спросил Леонтий. – Надеюсь, не на меня, – он коротко хохотнул.
– Мастурбировать, – серьёзно поправил ботаник. – Для достижения оргазма и излития семени есть специальные ТВ-каналы, где крутят фильмы в жанре «порно», что означает…
– Мишаня, иди уже! – взбрыкнул циник. – Чем раньше, тем быстрее. Ок?
– Ладно, – Зайцев отошёл от брата и закрыл дверь в спальню. Потом студент застенчиво присел на креслице, надел на себя похренистическую масочку и задвигал рукою. Такие масочки любят носить юные девушки и ботаники, – у обеих категорий дикие проблемы с сексом по жизни.
Леонтий дотёр последний из двух зубчиков, помял желтоватую кашицу и вытер пальцы салфеткой. Прислушался, однако закономерного пыхтения ухо не словило. Волков удивился, чуток повернул голову взад, чтобы подглядеть за братцем, и… увидел прямо перед носом… ма-аленькую мензурку со сгустком белесой жидкости на дне. Поднял оторопевшие глазки, Миша смущённо улыбался, топчась рядом.
– Блин… ну ты чувак!.. – поразился Леонтий. – Ты чё, полгода к себе не прикасался? Меньше минуты дёргал.
– Сорок семь секунд, – млея, сказал ботаник. – Рекорд! Эмм, не мой личный… а вообще.
– Щас обрадую «Книгу Гинесса», – усмехнулся брат. – Окей, проехали, что дальше?..
– Держи ириску, – ботаник подал конфетку, сам тоже скушал и потёр хилые ручки. – Приступим-с!
Так случилось в мироздании, что хомо сапиенс ведут себя по-разному, – исходя из психотипа, внешности, пола, привычек и социального статуса. Если провести грубое деление, то все студенты мужского пола делятся на две крупные группы: ботаники и циники.
Ботаник – это юноша, закутанный в комплексы, за счёт чего он говорит не то, что думает, а делает вопреки мыслям и разговорам. Он всегда боится показаться смешным, потому что сам по себе уже смешной. Безобидный и безотказный. Чаще всего в очках, правда, очки не абсолютный показатель ботанства. Не «оно», но и не совсем «он» – в глазах девушек, до сих пор оценивающих юношей по стандарту «победителя мамонтов».
Циник – тот перец, что на генном уровне избавлен от комплексов. Высокую самооценку поддерживают томные женские взгляды, где бы он ни появился. Циник – человек, говорящий всегда всё как есть, без бэканий и мэканий, уверенно называющий вещи своими именами, о чём бы ни шла речь. Конечно, по первому «клику» мало кто отдаётся даже циникам, но повышенное внимание девушек греет и скрашивает серые студенческие будни.
Итак, ботаник и циник съели по ириске и приступили к завершающей стадии приготовления зелья, простите, опытного раствора.
– Берем «ГлавКолбу» и досыпаем туда ипун-траву, – Миша аккуратно проделал манипуляцию. – Теперь болтаем и…
– Сливаем твой малаф, – докончил циник.
На самом деле, фраза «Слить малаф» звучит отвратительно, а наблюдать такое действие – ещё противней. Однако это именно тот случай, когда цель оправдывает средства, поэтому братцы брезгливостью пренебрегли.
– Слышь, а почему ипун-трава? – вдруг спросил Леонтий. – По виду обычный чеснок, не?..
– Не просто чеснок, а редкий его вид, – высказался Миша. – Семейство двухцветных, а отряд… эм… забыл.
Пионы и георгины – это разные цветы, хотя и цветы. Внешне не различимы, но всё же различимы. В общем, как чеснок не обзови…
– Угу, – усмехнулся циник. – Окей, пусть это не я тупой, а это ты уникальный… проезжаем.
Ботаник стал тщательно перемешивать опытный раствор, по ходу декларируя:
– Итак, наш возбудитель – это четыре компонента. Ипун-трава, секреция женских половых желез, мужской эякулят и конская моча. Всё это, по мнению Распутина – «гормон счастья». Стоит брызнуть возбудителем на любую девушку мира, как она… – Миша глянул на брата поверх очков, – эм, ты знаешь.
– Ты сказал – брызнуть?.. – заинтересованно воскликнул циник. – Если верить рекламе в этих наших интернетах, то возбудитель надо подливать в чай или в кофе.
***
Мутная пузырящаяся смесь плескалась в фигуристом флаконе с пульверизатором. Зайцев-джуниор налепил на него этикетку и фломастером, от руки, написал: «Ботаник».
– Как видишь, у меня два десятка ёмкостей, – показал он на настенную полочку. – На всякий случай, ведь первый опыт не всегда бывает удачным. Эм, готово…
Ботаник снял с себя белый халат и рубашку, обхватил флакончик и зажмурился, – то ли от волнения, то ли предвкушая.
– А если ты захочешь вы… любить меня самого? – несколько с опаской поинтересовался циник.
– Исключено. Возникает только тяга к противоположному полу, – ответил ботаник, но всё же глянул на возбудитель тревожно. – Хотя… точную гарантию дать не могу.
Понятно, что ни черта не понятно. Циник решительно содрал с себя майку:
– Давай, я брызгаю тебя, а ты меня!.. Если друг друга оттрахаем, то мне будет не так обидно.
Две мощные струи из пульверизатора распылились на обнажённые юношеские тела.
Братья окинули комнатку непонимающим глазом, а затем глянули и друг на друга, – в зрачках отразилась подозрение.
– Ну чё?..
– Ты возбудился?
– А ты?
Зайцев не очень уверенно снял очки, крутанул за дужку и небрежно откинул в сторонку. Волков с азартом их подхватил с линолеума и важно напялил себе на нос.
– Так-то лучше, – пробормотали братцы. А затем… Зайцев покровительственно приобнял Волкова за плечи и молвил задушевно:
– Слухай, мурло, меня внимательно! Я расскажу тебе о том, чё щас случилось!..
– А «мурло» обязательно? – посмел возразить Волков, затравленно мигая за профессорскими линзами.
Братья вновь подозрительно глянули друг на дружку. Зайцев отпустил чужую шею, нарезал задумчивый круг по комнате и сделал пригласительный жест:
– Падай на тахту, чувак, приглашаю на правах хозяина.
– Покорнейше благодарю, – Волков, придерживая явно великоватую оправу очков – присел на диван. Зайцев встал пред ним и велеречиво зарычал:
– Итак, опыт удался в принципе. Возбуждение имеет место быть в натуре, но сейчас оно случилось как-то неправильно. Ты это видишь, ощущаешь?
– Мне кажется, что меня перестали желать девушки, – произнёс Волков, понуро прислушиваясь к себе. Он как-то сгорбился, движения стали угловатыми и неуверенными.
– Зато меня хотят как последний член, который остался на планете! – громко заржал Зайцев. Он напряг хилые бицепсы, поводил локтями вперёд и назад.
– Похоже, мы поменялись телами, – вякнул затюханный Волков. – Ну, знаешь, типа как в том сериале…
– Не-не, чувак! – энергично зарычал Зайцев. – Вот смотри, у меня моя родинка на шее, а ещё… мозоли на ладошках. Я знаю, что я – Миша Зайцев, я помню, как упал на коньках и отбил задницу, как поступал на грёбанный биофак, как сдал экзамен за блонду Анечку… вот ты помнишь ее?..
– Не-а, – помыслил Волков. – Однако… я помню ту Анечку, с которой у меня была одноразовая связь сексуального характера, но это случилось не на экзамене, а в…
– Неважно, – перебил братец. – Я – Миша Зайцев, являюсь девственником, и это абсолют!
Магический обряд и научный эксперимент – разные вещи методически, но одинаковые практически. И заколдовать гораздо проще, нежели расколдовать.
– Всё ясно. Мы поменялись с тобой характерами, братец, – горько зарычал Зайцев. – Ни черта так себе возбужденьице.
– Правильнее сказать, перевоплощеньице, – уныло поддержал Волков. – Теперь я ботаник, увы. Интересно, надолго?
– Хороший вопрос, – тоскливо прорычал Зайцев.
5. Адская штаб-квартира
Штаб-квартира ада представляла собой кладбище с двумя могилами, по периметру которого плескался огненный океан. Кладбище было площадью сорок метров, а каждая могила где-то восемь на три метра ака длина и ширина. Пристанище великанов, без сомнения!
Могилы были сделаны по человеческим канонам: прямоугольные холмики высотой под два метра высотой, правда, вместо памятников росли осины. На деревьях висело по одному яблоку и по одной зловредной синей девушке-змее. Ни оградок, ни столиков не наблюдалось, зато между могилками стоял игрушечный табурет – на пластмассовом сиденье полулежал медведь зелёного цвета – размером с плюшевую игрушку. Он и походил на бездушный плюш, – неподвижен, с открытыми, не моргающими глазками.
Сверху, из чёрной темноты, упал дымчатый пушистый котяра. Шлёпнулся на землю брюхом, и распластался перед стульчиком, шумно дыша. От шерсти валил сизый дым.
– Привет, мой папа-дьявол! – скрипучим гласом проорало животное, с усилием поднимаясь на все лапы. – Я ж настоятельно просил не таскать меня к себе грешным путем. Бедная моя шёрстка, а ещё я провонял дымом и у меня полная пасть глины! – Котик стал отчаянно отряхиваться и плеваться.
– У него безлимитный проездной через Небеса, – свесилась к левому уху медвежонка первая девушка-змея. – На двести лет.
– Пожалейте любимого сына, – свесилась к правому уху медвежонка вторая девушка-змея. – Вы же милостив и всепрощающ.
Плюш пошевелился, заморгал глазками, сел на стульчике с прямой спинкой. Напыжился.
– Кхессу димба! Тупяки! – визгливо крикнул Зелёный медведь, гневно взмахнув лапами. Взмахи оказались ударами такой силы, что девушки-змеи отлетели как невесомые червяки, инерционно замотавшись на своих осинах. Медвежонок спрыгнул со своей игрушечной табуретки и вразвалку подошёл к котярику. Встал морда к морде.
– Мой папа-дьявол, что не так? – поджал ушки кот. Опасливо прикрыл усы лапками.
Медведь поднял кулаки, оказалось, что они упакованы в боксёрские перчатки. Хряск, хряск! – два точных апперкота и котик «загорает» на адской землице коготками вверх.
– Милый, – синие девушки-змеи скользнули вниз со своих веток, и начали с нежностью облизывать пушистую мордочку раздвоенными язычками. Кот раскрыл недовольные гляделки и клацнул ровными зубками:
– Гелена! Календула! Отвалите!
– Ах! – змейки отпрянули и ретировались.
Поделиться книгой: