Миллион для Коломбины

– Какой ужас… Представляю, как все это было тяжело… Тело нашли?

– Ну и вопросы ты задаешь! Хочешь меня отвлечь от своих сказок?

– Да! – Он снова широко улыбался, и глаза его светились совершенно непонятной радостью. Удивительный тип, она рассказывает ему о том, как утонул ее отец, а ему весело. Может, у него с мозгами проблема?

– Конечно, нашли! В тот же день и нашли. Там люди были рядом, рыбаки, один нырнул и вытащил папу… Мама с тех пор на речку не ходила, хотя плавала отлично. Отец ей всегда говорил: «Тоня – не тонет».

– Не сердись на меня. Да, я понарассказывал тебе разных глупостей, а мне тогда хотелось только одного. Поесть и поспать. После того, что я сделал, стал мнительным, я и сам не ожидал от себя, что я такой трус.

– Постой, так ты, значит, не больной!

– К счастью… Прости.

Она бросилась в нему и принялась колотить его кулаками в грудь, приговаривая: «Да разве так можно? Я же поверила! Какой же ты дурак! Идиот просто!»

Он схватил ее за плечи и остановил. Заставил успокоиться. Слегка коснулся губами ее щеки. Она зажмурилась. Господи, какое счастье, что он здоров!

– Так, ладно. Хватит ссориться. Поедем куда-нибудь поужинаем, а?

– Но ты не ответил! Почему я? Зачем ты вернулся, я хотела спросить.

Надеялась ли она услышать что-нибудь типа «ты красивая девушка, поэтому я решил вернуться», «ты мне понравилась»? Надеялась, однако и боялась этого. Ведь после того, как он признается в этом, их отношения могут приобрести совершенно другой смысл. Да и вести себя с ним она должна будет иначе. Но как? Да, он нравится ей, но она же его совершенно не знает! И одно дело украсть деньги у зарвавшегося чиновника, настоящего вора, зная, что тебе за это все равно ничего не будет, что тебя могут просто не успеть вычислить, поймать и призвать к ответу, потому что ты обречен и тебе осталась пара месяцев жизни, а другое… А вот другой вариант он пока еще не озвучил. Он врал ей напропалую и постоянно. Один только хоровик-затейник чего стоил!

Ладно, ужин так ужин. Выпьет и сам все расскажет. Да и она после бокала вина, может, воспримет его очередную байку не так агрессивно. Вот только теперь она совсем запуталась: то ли благодарить его за то, что он избавил ее от старика с синими губами, то ли… Запуталась, короче.

– Зачем я вернулся? – Он снова приблизил ее к себе и теперь уже поцеловал прямо в губы. – Вот зачем!

– Ладно, поехали уже ужинать… – отдышавшись после долгого поцелуя, вкус которого она так и не поняла, потому что сильно нервничала, сказала Надя. – Надеюсь, в этом городе найдется приличный ресторан.

– Да, мне подсказали здесь, на ресепшне… Слушай, я вот с трудом произнес это слово.

– На самом деле как-то смешно звучит. Одно дело ресепшн в каком-нибудь приличном отеле, другое дело… Ладно, не будем снобами. Вполне себе нормальный город, нормальная гостиница, хотя бы чистая – уже хорошо.

Она открыла свою дорожную сумку и извлекла дежурное черное платье из нейлона, которое не мялось и всегда выглядело отлично. Облегающее, с большим декольте и маленькими атласными красными розочками на рукавах. Ну и туфли-шпильки. Все было старое, но выглядело вполне сносно.

– Ну, как я тебе?

– Для Красноуфимска вполне себе. – Григорий, отойдя подальше от Нади, осмотрел ее критическим взглядом.

– Типа, для сельской местности, что ли, сойдет? – Ей захотелось запустить в него чем-то тяжелым.

– Приедем в Питер, купим тебе самую красивую одежду.

Она почувствовала, что краснеет.

– Знаешь, я никуда не пойду. Вот.

И хотела уже стянуть с себя платье, но Григорий, бросившись к ней, обнял ее, остановил.

– Успокойся, я не хотел тебя обидеть.

– Послушай, – не выдержала она, ей хотелось узнать правду здесь и сейчас, что называется на берегу, – почему именно я? Почему именно со мной ты решил потратить эти проклятые деньги? У тебя что, в Москве не нашлось ни одной знакомой девушки, с которой ты мог бы отправиться…

– Да я как-то и не подумал об этом. Мне важно было поскорее выбраться из Москвы, раствориться где-нибудь на периферии.

– Ну хорошо. Ты заглянул, что называется, на огонек, то есть на поминки. Поел, отдохнул. Ладно – переночевал у меня, придумав эту дурацкую историю с онкологией… Вызвал во мне жалость. Но почему не отправился на следующее утро один? Зачем тебе я? Ты же ничего обо мне не знаешь, совершенно. А если бы я, к примеру, работала в полиции или прокуратуре? Или просто была бы законопослушной гражданкой и решила сдать тебя полиции?

– Честно говоря, я об этом как-то и не подумал. Сказать, почему я вернулся? Ведь ты это хотела узнать?

– Ну да! – Надя замерла в ожидании ответа, который сразу расставит все по своим местам, и она наконец определится в своих чувствах к нему. Да хотя бы поймет, злодей он или нет.

– Твой жених так глазел на тебя весь вечер, просто пожирал тебя глазами, и я подумал, что он вряд ли оставит тебя одну ночью. Что сначала уйдет, вернее, сделает вид, что ушел, а потом вернется. Ты откроешь ему дверь, потому что не сможешь не открыть. Уж слишком много он тебе наобещал. К тому же ты – человек слабый и добрый. Ну и уставшая была, я же понимаю. Да все это понимали. И все, кто тебя знал, так же предположили, что этот Семен, как там его…

– …Михайлович. – Она почувствовала, как щеки ее запылали.

– …Семен Михайлович вернется ночью и, воспользовавшись ситуацией, уложит тебя в койку, грубо говоря.

На этот раз она просто закрыла лицо ладонями – от стыда и от той правды, о которой ей было так противно думать.

– Я и не надеялся, что ты мне откроешь. Думал, что ты уже исполняешь как бы супружеские обязанности. Авансом, так сказать!

– А где ты, кстати говоря, был после того, как ушел от меня? – Она решила не обижаться на него, тем более что рассуждал он вполне логично.

– Заглянул в какой-то бар, выпил пива.

– Но сумку-то оставил у меня под кроватью! А если бы я ее нашла? Открыла и увидела кучу денег?

– Я бы все равно вернулся, и ты бы отдала их мне.

– А если бы не вернула?

– Это была бы уже совсем другая история.

Продолжать дальше разговор уже не имело смысла. Да, конечно, он сейчас изворачивается, пытается придумать красивую причину для своего возвращения в ее квартиру, типа, хотел спасти от приставаний старика. А на самом деле просто вернулся за сумкой с деньгами.

Частник-таксист, которого вызвала девушка на ресепшне, отвез их в ресторан «Екатерининский», вполне себе нормальное заведение, где Григорий заказал икру, селедку, стейк из говядины и груши на десерт. Ну и, конечно, шампанское.

В ресторане было мало посетителей, одна пара торжественно одетых пожилых людей, которые наверняка отмечали какой-то свой, личный, праздник, две нарядные девушки, скучающие в компании бутылки белого вина, да мужчина с красным лицом, с аппетитом поедающий свой ужин, скорее всего командировочный.

Надя пила шампанское и спрашивала себя, как она докатилась до такой жизни – сидит за одним столиком с мутным типом, обладающим несомненным талантом лгать прямо в глаза и при этом не смущаться.

– Как тебе икра?

– Да откуда я знаю? – фыркнула она. – Я что, каждый день икру, что ли, ем? Соленая.

– Ну чего ты злишься?

– Да потому что я ничего уже не понимаю! Ты вообще кто?

– Хочешь правду?

– А ты как думал? Если нас повяжут, то и на меня повесят кражу!

– Не повесят. Ты здесь ни при чем. У тебя алиби. Ты же была в Михайловске. Так что успокойся.

– Кто этот человек, у которого ты украл деньги?

– Говорю же – чиновник.

– Имя-то у него есть!

– Конечно! – Здесь он сделал паузу, глядя ей прямо в глаза. Она увидела, как он напрягся, задумался, словно все еще не решаясь назвать имя человека, которого он ограбил. – Поливанов. Иван Алексеевич Поливанов.

– Ты что, вошел к нему домой и просто взял деньги? Или у тебя был план, то есть ты планировал убийс… Ой, прости… Сорвалось.

– Да ничего. Я понимаю, девушка насмотрелась детективных сериалов.

– Типа того. Ну и как все это произошло?

– Он умер, – вдруг сказал он.

Надя уронила вилку, которая так звонко ударилась о тарелку, что девушки, сидящие через столик, обернулись.

– В смысле… От разрыва сердца, когда понял, что его обокрали?

– Да, почти от разрыва сердца. Только я ни при чем. Думаю, он был сердечником, да только ненавидел врачей.

– А ты-то каким боком к нему?

– Я был его адвокатом.

И тут, к удивлению Нади, Григорий достал из кармана светлого пиджака красную «корочку» – удостоверение адвоката, протянул ей. «…Выдано Министерством юстиции Российской федерации, город Москва». И главное, фамилия адвоката и его фото – Григорий Яковлевич Максимов.

Что ж, хотя бы не хоровик-затейник и не чернорабочий по уборке нечистот. Адвокат.

– Ты на самом деле был его адвокатом?

– Да.

– Ну что я все тяну из тебя, как кота за хвост? – возмутилась она. – Рассказывай уже, как все было!

Григорий откинулся на спинку стула, взял бокал с шампанским и сделал большой глоток.

– На самом деле он был хорошим человеком. Да, чиновником, но это в прошлом, потом он просто занялся строительным бизнесом, разбогател. Затем у него начались неприятности, связанные с землей. Он построил высотку на земле, которая оказалась спорной. Начались суды, он нанял меня, чтобы я разрулил ситуацию. К счастью, мы все уладили, квартиры в доме практически все были проданы, и тогда он начал строить целый поселок в Подмосковье. Он вообще был умным и талантливым человеком. В какой-то момент мы с ним даже подружились, хотя он был намного старше меня. Я был вхож в его дом, мы иногда вместе с ним рыбачили, словом, все было хорошо. Больше того, он рекомендовал меня своим друзьям, так что проблем с клиентами у меня тоже не было.

Она ему снова поверила. Увидела удостоверение и поверила. Должно быть потому, что очень хотелось, чтобы он был именно адвокатом, а не просто вором. Надя сидела, расслабившись после выпитого шампанского, и слушала, слушала. Вот только не могла понять: если у него было с деньгами все так хорошо, зачем было красть деньги?

7

– Три года тому назад он женился на молодой особе, ее зовут Алиса. Стерва еще та. Сразу же уволила домработницу Катю, женщину, которая проработала в доме у Ивана Алексеевича пятнадцать лет! Такое часто случается, когда молодая сучка, пардон жена, избавляется ото всех в доме, кто может ей помешать жить так, как ей хочется.

– Любовники, – поняла Надя.

– Да. Вернее, один.

– Надеюсь, не водитель, а то было бы совсем уж скучно.

– Нет, не водитель и не фитнес-тренер. Типа дизайнер, которому заказали перепланировку спальни. Я бы, может, ничего этого и не знал, если бы не Катя, которую с удовольствием взяли к себе на работу соседи, люди весьма уважаемые, артистическая семья. Понятное дело, что Катя, работая по соседству и чувствуя себя обиженной, не могла не наблюдать за тем, что происходит в доме Поливанова, человека, к которому она была привязана. Рассказывала мне время от времени кое-что, мы с ней перезванивались.

– А как он-то пошел на то, чтобы ее уволить? В смысле, как рука поднялась? Или он ею совсем не дорожил?

– Предполагаю, что он согласился уволить ее после того, как они с ней договорились. Вполне допускаю, что и работу он тоже ей нашел.

– Ничего не поняла.

– Да с этой Алисой Кате житья в доме не стало. Алиса придиралась к ней по всяким пустякам, просто выживала ее. Иван Алексеевич, думаю, все понял и, чтобы не устраивать в доме скандал, просто поговорил с Катей, и они решили, что ей все-таки лучше уйти. И не куда-нибудь, а в хорошую семью, к Чарышевым.

– Он что, так любил эту Алису, что выполнял все ее желания?

– Вероятно. Она очень красивая, умная. Вот сумела обольстить, приручить Поливанова. До встречи с ней он много лет жил один. Кто-то его познакомил с Алисой, ну у них и закрутилось. Не думаю, что это на самом деле была сумасшедшая любовь. Просто какое-то разнообразие в жизни. Думаю, ему приятно было, вернувшись домой, видеть красивую молодую жену. Но в последнее время Иван Алексеевич много работал. Он почти не бывал в своем загородном доме, где жила Алиса. Часто оставался ночевать в московской квартире, ему оттуда было удобнее добираться до своего офиса. Да и объект строительства находился в другой стороне Москвы, и пока он до него доедет, много времени потеряет.

– Так, что-то ты отвлекся… Как случилось, что ты взял его деньги?

– Он умер. И за сутки до похорон я приехал к ним домой. Как это ни странно, дверь мне открыла Катя. Думаю, Иван Алексеевич в свое время доверил ей запасные ключи от дома. Так, на всякий случай. Она впустила меня в дом и сказала, что Алиса пьет. По-черному. Что ее нельзя оставлять одну, она может и дом спалить или что-нибудь сделать… Она невменяемая. Я спросил, где она, Катя ответила, что где-то в доме, что сначала выла у себя в спальне, потом заперлась в ванной комнате.

– Типа по супругу убивалась? А я подумала, грешным делом, что она обрадовалась. Все-таки наследница… или?..

– Я пошел ее искать. Тоже не мог понять, почему она пьет и все такое. И нашел ее в комнате, где стоял гроб с Поливановым.

Тут он замолчал, подозвал официантку и попросил принести водки.

– Я приоткрыл дверь, – продолжил он, выпив полную рюмку, – и увидел такую картину… Словом, она хлестала по щекам труп своего мужа, представляешь?! Била его, как если бы хотела причинить ему боль, словно он мог это почувствовать. Волосы его растрепались, грим размазался… Я бросился к ней, оттащил ее от гроба… Пытался выяснить, что случилось, за что она его так…

– Кинул с наследством, – утвердительно качнула головой Надя, потому что другой причины такого поведения, по ее мнению, быть просто не могло.

– Да. Она промычала мне в пьяном угаре, что он все свое состояние оставил…

– Ой, подожди, дай угадаю! Кате?

– Да, представь себе! Кате! – Григорий выглядел удивленным.

– Вот это поворот! А Катя-то об этом знала?

– Понятия не имею. Но даже если бы не знала, то все равно бы узнала в скором времени. И тут меня бес попутал. Вот в прямом смысле. Я не помню, как оказался в кабинете Поливанова. Поднялся на второй этаж, причем быстро, просто взлетел, понимая, что Алиса за мной все равно не успеет. Я знал про сейф, в котором Иван Алексеевич хранил деньги, знал и код. Просто случайно подсмотрел. И я решил, что деньги могут еще находиться там, и это мой шанс. Если не я, то Алиса их заберет. С Катей все ясно – она становится наследницей огромного состояния, всего, что ей завещал Поливанов, ей хватит на несколько жизней. К тому же могли найтись и другие нечистые на руку люди, которые взломали бы сейф. Мало ли кто мог бы воспользоваться ситуацией, оказавшись в доме такого богатого человека. Словом, я открыл сейф, увидел там все эти деньги, и у меня просто голова закружилась. Как говорится, крышу сорвало. Я рванул занавеску, положил на ковер, завернул в нее все эти пачки и выбросил из окна, затем вышел с черного хода, что ведет в сад и где, я точно это знал, нет видеокамер, поднял этот узел, донес до ограды и подбросил вверх, надеясь, что он улетит в кусты, в лес… Но деньги не долетели, упали к моим ногам, тогда я подбросил еще раз и еще… Наконец мне удалось закинуть их за ограду, и после этого я вернулся в дом. Пришел на кухню, где Катя варила суп, как сейчас помню. Она накормила меня, мы выпили с ней, помянули Ивана Алексеевича. А я смотрел на нее и не знал, рассказать ей о том, что она может теперь больше никогда и никому не варить супы, что она теперь богатая женщина… Думаю, что она тогда уже все знала, поэтому и вернулась в дом. Что она уже не боялась Алису и в любой момент могла вызвать полицию, если бы та вдруг набросилась на нее. Словом, я не знаю, что было с ними потом, был ли скандал… Я, сгорая от стыда, сказал, что приеду на похороны завтра, и мы с Катей тепло распрощались. Но когда я на следующий день…

– Деньги взял, конечно, – перебила его Надя. – В занавеске которые?