Письма Амарант

— Что?

— Ничего. Читайте дальше, миссис Дэвидсон.

— Отец уже дал предварительное согласие от твоего имени, осталось только официально заключить помолвку. Лучшее время для этого будет на следующей неделе. Твоя сестра собирается навестить нас вместе с мужем, а значит вся семья будет в сборе. Чарли уже обещал приехать, ждем только вас с Брайаном, волчонок. Любящая тебя мама, — миссис Дэвидсон окончила чтение и шумно высморкалась. — Чудесная новость. Ах, я так счастлива за тебя, милая!

— Чудесная… — девушка скривилась.

— Ты не рада, деточка? — в голосе женщины послышалась растерянность. Должно быть, в ее представлении только что посватанная невеста должна была вести себя как-то иначе. Например, прыгать и бить в ладоши. — Он тебе не нравится?

— Не знаю. Я его никогда не видела, — на этих словах она усмехнулась.

— Ах, милая. Я уверена, что твои родители устроили для тебя прекрасную партию!

— Не сомневаюсь.

— А если молодой человек из хорошего рода, красив, здоров и воспитан, то чего еще желать? Тем более, ты уж только не обижайся, милая, но с твоим недугом…

Да, мама бы сказала то же самое. Сколько Кари помнила, она всегда носилась с ней, как с тухлым яйцом. В детстве это страшно злило. Кажется, именно назло маме она научилась одеваться и завязывать шнурки самостоятельно чуть ли не раньше ровесниц. Чтобы доказать, что она не хуже других, а значит не нуждается в особом отношении.

Не сказать чтобы это помогло. Как не помогало потом и все остальное. Что бы Кари ни делала ей так и не удалось убедить маму, что она способна сама о себе позаботиться.

Последние три года мама носилась с идеей, что Кари непременно надо выдать замуж. За ответственного и положительного оборотня, который сможет сдувать с нее пылинки — одевать, расчесывать, водить за ручку по родному поселку, где Кари знала каждый камень, и кормить с ложечки — сама-то она, разумеется, неспособна справиться со столь ответственным занятием.

— Ах, моя Кари такая беспомощная! — восклицала она, обрабатывая очередного кандидата в зятья. — Ей нужен мужчина, который способен о ней позаботиться!

К счастью для Кари, будущие мужья, осознав всю степень предлагаемой ответственности и проникнувшись страстным напором гипотетической тещи, неизменно сбегали.

История с неудачными смотринами повторилась не один, и не два раза до того, как мама согласилась отпустить “своего волчонка Кари” в Нью-Эбор, где старший брат грыз гранит магической науки. Согласилась в обмен на обещание присмотреться к учащимся в академии волкам и выбрать себе среди них мужа.

Кари, разумеется, обещала. И даже честно посещала раз в неделю скучные тематические вечера, где законченные неудачники, неспособные найти себе девушку самостоятельно, общались с такими же неудачницами. Неприятно, но свобода и право посещать академию (пусть даже в статусе вольнослушателя) стоит и не таких жертв.

За полтора года свободы, учебы и интереснейшей работы с Аланом она расслабилась. И зря, как оказалось…

— Что, мелкая, попалась?! Окольцевали?

Запах булочек с ванилью забивал все, поэтому о присутствии старшего брата Кари узнала только когда он подал голос.

— Еще нет, — с кислой улыбкой ответила она. — Но мама нашла мне пару для вязки. Дружелюбен, привит и с хорошей родословной.

— Кари! — шокировано воскликнула миссис Дэвидсон. — Девочка, как ты можешь так выражаться?!

— Угу, я получил приглашение, — скрипнул табурет. Брат плюхнулся рядом и тут же утащил с блюда булочку. — М-м-м, ижумительно, миффис Дэвидсон, — неразборчиво пробормотал он.

— Опять ты кушаешь всухомятку. Это же вредно! — огорченно вздохнула квартирная хозяйка. — Кари, милая, а ты почему ничего не ешь?

— Простите, совершенно нет аппетита.

— Вся в мечтах о женишке, — хохотнул Брайан, расправляясь со второй булочкой.

Определенно, старшие братья существуют в этом мире для того, чтобы портить сестрам жизнь.

***

— Прости, сестренка, но на твоей помолвке меня не будет. Завал по учебе, — объявил Брайан позже, когда они стояли на остановке в ожидании автобуса до академии.

Не сказать, что Кари расстроилась. Дурных шуточек от великовозрастного балбеса ей хватало и здесь.

— Если она еще будет, эта помолвка… Чарльз Маккензи. Слышал что-нибудь про него?

— Вроде да, — брат задумался. — Учится на третьем курсе. Могу поспрашивать у ребят.

— Он учится на третьем курсе в Аусвейле, я посещаю лекции, как вольнослушатель, но знакомиться мы едем в Маррейстоун?! — Кари саркастично фыркнула. — Узнаю маму.

Брат гнусно захихикал.

— Это чтоб жених не осознал раньше времени какое счастье ему привалило. А то ведь откажется и свадьбы не будет.

— То есть я, по твоему мнению, отказаться не могу?

— А куда ты денешься? — в голосе брата послышались снисходительные нотки, которые ее всегда раздражали. — За Алана своего, что ли, выйдешь?

— За Алана?! — Кари представила себе это и вздрогнула. — Ни за что!

Следить поел ли он вовремя, сколько недель носит одну и ту же рубашку, чистил ли зубы, разбирать и приводить в порядок его бесконечные бумажки, выгребать за ним тонны мусора, постоянно вытирать сопли и подбадривать словами. Нет, жена гения — особое призвание, а Кари не готова всю жизнь быть нянькой.

Кроме того, Алан совершенно не привлекает ее как мужчина.

— Ну вот я и говорю: куда ты денешься. Выйдешь за этого Маккензи, как миленькая или мама выест тебе весь мозг серебряной ложечкой!

— Вот еще! — фыркнула Кари. — Я лучше сбегу. Перекрашу волосы, сяду на поезд и рвану на другой конец страны. Буду там прятаться, пока мама не передумает.

***

Кари любила лабораторию при кафедре связи. Гул магического преобразователя и легкий запах озона в воздухе действовали на нее успокаивающе.

Но сегодня преобразователь молчал.

— Лорд-протектор подписал назначения на гранты, — огорошил ее Алан с порога. — “Музыки сфер” нет в списках.

Внутри что-то оборвалось. Они так рассчитывали на эти деньги. От успеха их отделяло буквально полшага, до революционного открытия оставались даже не месяцы — дни. В теоретической части проект был безупречен, но собранный на его основе прототип неизменно выдавал вместо голоса шумы и хрипы, сквозь которые лишь иногда прорывались обрывки слов.

— А я говорила, что название дурацкое, — Кари вздохнула. — Никто не выделит деньги на проект, который называется, как сборник псалмов.

— И научный руководитель потребовал освободить лабораторию. Так и сказал: или я прекращаю заниматься ерундой и пишу диплом, или вылетаю с места ассистента, — еще более унылым голосом продолжил Алан.

— Похоже, сегодня День Скверных Новостей. Я бы на твоем месте не покидала помещения. Не давай неприятностям шанса.

— Поздно. И знаешь, что самое смешное? Я все-таки нашел! Понял, где мы ошибались!

— А это уже хорошая новость.

— Мы брали не те кристаллы! — как всегда, когда Алан начинал говорить о работе, в его голосе зазвучал кипучий энтузиазм бескорыстно влюбленного в свое дело ученого. — Понимаешь?! Горный хрусталь не подходит! Тригональная сингония — не та структура решетки!

— А что подходит?

— Бриллианты, — мечтательно произнес Алан. — Для идеальной работы нужны бриллианты. Я почти уверен…

Кари присвистнула. Если для общения на расстоянии необходимы бриллианты, магофон навсегда останется игрушкой для богатеев.

— Почти или уверен? — уточнила она, прикидывая, где бы взять денег на два бриллианта размером с перепелиное яйцо каждый. По всему получалось, что нигде. Даже если папа сойдет с ума и позволит ей опустошить счета клана…

— Уверен, — поколебавшись, сообщил ей Алан. — Но я понятия не имею, где его взять.

— Я тоже, — она ощупала табурет, убедилась, что на нем не лежат какие-нибудь бумаги, обрезки проволоки или бутерброд и все же рискнула сесть. — И раз уж сегодня День Скверных Новостей, давай я порадую тебя своими. Родители твердо намерены выдать меня замуж.

Разумеется, известие Алана не обрадовала. Оно его даже откровенно возмутило. Как любой гений, O’Райли был сконцентрирован прежде всего на себе и своих потребностях. Кари была нужна ему, как жилетка, источник здравых советов, друг. Но главное — как точнейший измерительный прибор. Ее особое виденье магии было почти незаменимо в калибровке и отладке их совместного детища.

Да, Кари плохо разбиралась в фундаментальной теории, имела самые посредственные представления об энергетической подоплеке тех или иных процессов. Зато она чувствовала магию, как рыба чувствует глубоководные течения. Слышала, различая мельчайшие оттенки созвучий яснее, чем кошачье ухо различает в ночной тишине далекий топот мышиных лапок.

Магия была для Кари торжественным хоралом, волшебной бесконечно сложной симфонией. Ощущалась натянутыми струнами под пальцами, готовыми отозваться дрожью на легчайшее прикосновение.

“Специфика чувственного опыта, — говорил домашний врач Маккуинов. — Большинство видит магию световыми потокам и полями”.

Но не Кари, для которой слова “синий” и “красный”, “свет” и “тень”, “линия” и “круг” были одинаково лишены смысла. В темноте, окружавшей ее с рождения, существовали лишь звуки, запахи и прикосновения. И магия звучала в этой тьме восторженными и яростными аккордами.

Да, может, Кари ничего не понимала в теории, сложных построениях, вычислениях, графиках. Зато она на слух различала малейший диссонанс в заклятии. А еще интуитивно умела настраивать пронизывающие вселенную незримые струны.

Можно сказать, что они с Аланом нашли друг друга.

— И ты поедешь? — обиженно спросил Алан.

— Придется. Надо хоть пообщаться с этим Маккензи.

— Хочешь за него замуж? — голос у приятеля зазвучал совсем обреченно.

— Я вообще не хочу замуж. На за Маккензи, ни за кого другого.

— Почему?

— Хочу выучиться. Достичь чего-то, — Кари фыркнула. — Похоронить себя в горах с детьми и кучей пеленок я всегда успею.

— Тогда почему ты едешь?

— Чтобы найти достойную причину для отказа, — она лукаво улыбнулась. — Родители не поймут, если я скажу “нет”, даже не взглянув на жениха.

ГЛАВА 10

Фильм был скучным. Актриса-человечка с густо выбеленным лицом и подведенными черной тушью глазами картинно страдала, пытаясь выбрать между двумя своими возлюбленными — мрачным вампиром (разумеется, его тоже играл человек, с криво приклеенными клыками) и мускулистым оборотнем (принадлежность к расе символизировали заросшие шерстью уши). Мужчины хмурились и метали друг в друга гневные взгляды под бравурную и пафосную музыку. В конце появился демон и нагло увел девицу у двух слишком увлекшихся противостоянием соперников.

Типичный сюжет для подобных лент. Синематограф считался развлечением — низким, второсортным. Основными потребителями синема были люди, поэтому и сценарии для них писались соответствующие.

Наблюдая за ужимками и гримасами актеров, Дженни с Чарли покатывались со смеху на заднем ряду. Иногда оборотень склонялся к ее уху и шепотом комментировал происходящее. Дыхание обжигало кожу, и девушка на миг замирала, не понимая смысла слов, просто вслушиваясь в горячий шепот.

Свидание! У Дженни самое настоящее свидание с парнем ее мечты!

Нет, они бывало и раньше ходили вместе в синема. Как друзья. Но в этот раз Чарли заплатил за ее билет. То есть: он пригласил ее не как друга, а как девушку, а это совсем другое.

Ну разве не чудо?

Фильм закончился, но чудеса продолжились. Они с Чарли вышли из душного кинотеатра и шагнули в теплый осенний вечер. Прошлись по улице небогатого, но вполне респектабельного района Нью-Эбора, под желтыми пятнами фонарей. Из открытых окон кафе через дорогу доносились томные звуки джаза.

— Зайдем в пиццерию?

Дженни вспыхнула от счастья и кивнула.

Потом они пили содовую, ели пиццу и болтали. Обсуждали сначала фильм, потом учебу.

— У меня есть два билета на концерт “Нежных упырей”.

— Серьезно? — изумилась Дженни.

“Нежные упыри” — культовая бойз-бэнд десятилетия, была знаменита восхитительными рокабилли ритмами, чарующим вокалом солистов и самым дурацким названием в мире. Собственно, именно упырей (точнее, вампиров) в ней не было — дети ночи считали ниже своего достоинства кривляться на сцене на потеху толпе. Были два брата оборотня — перевертыши в барсов — клавиши и гитара, тролль-ударник, саксафонист-джинн и даже человек с бас-гитарой.

Распались “Упыри” почти год назад, разбив сердца миллионов фанаток. И вот недавно в прессе прогремела новость о триумфальном воссоединении коллектива. Все истинные поклонники (а Дженни причисляла себя именно к таковым) посчитали своим долгом посетить это мероприятие, цены на билеты у перекупщиков приближались к космическим, но и те достать было нереально.

И вот оказывается у Чарли есть аж два билета.

— Откуда?! Как?!

Он поморщился.

— Выиграл в карты.

— Ты опять играл?

— Нет, — он нахмурился и на лице отобразилась обида. — Как ты могла такое подумать?! Я больше никогда не сяду за стол.

Девушка смущенно улыбнулась.

— Извини.

Действительно, как она могла заподозрить Чарли в чем-то подобном!

Оборотень выложил на стол два картонных прямоугольника с золотым тиснением.