— Э-э… что?
Натянуто улыбнувшись, Марина оставила вопрос неотвеченным.
— В таких случаях рекомендуют сначала проконсультироваться с лечащим врачом, — она попыталась остаться вежливой, но при этом намекнуть учительнице, чтобы не приставала с помощью в делах столь деликатных как копание в психиатрических диагнозах.
— Само собой разумеется! — спохватилась соседка.
Марина перевела взгляд с чертежа в тетради на нее:
— Возможно, это следствие моей болезни, но всё время, что я здесь нахожусь, мне чудится мандариновый аромат. Это освежитель воздуха или где-то поблизости припрятаны цитрусовые?
Надежда Викторовна улыбнулась и шумно выдохнула носом, чтобы не рассмеяться в голос:
— Мариночка, обещаю к следующему занятию запастись мандаринами. А пока что запах, который ты чувствуешь, испускает орхидея, — она подошла к окну, взяла с подоконника вазон и поднесла к Марине.
Королева Маринии, помня о привычках орхидей, населяющих ее дворец, неуверенным движением приблизила лицо к белоснежному цветку с оранжевой серединкой и вдохнула аромат:
— Действительно пахнет мандаринами.
— Это драконовый дендробиум. Хоть он и называется драконовым, бояться его не стоит, — соседка заметила ее нерешительность.
— Ну, знаете…
«Поживите у меня во дворце, а потом советуйте не бояться орхидей», — про себя сказала Марина.
— А почему драконовый? — спросила она.
— А тебе не кажется, что яркая оранжевая серединка напоминает раскрытую огнедышащую пасть дракона?
Она наклонила голову, чтобы взглянуть с иного ракурса, прищурилась, потом наклонилась в другую сторону, однако драконьей пасти не увидела:
— Кажется, у меня слабо развито воображение.
«Хотя с моим диагнозом увидеть дракона вместо цветка было бы нормально», — молча добавила она.
— А этот дендробиум даже имеет целебные свойства, — Надежда Викторовна показала сиреневый цветок с желтой серединкой.
— Никогда еще не видела орхидей на таком стебле.
— Толстый стебель — особенность благородного дендробиума. Но это не главное. Его применяют для приготовления жаропонижающих и болеутоляющих средств.
— Может, существует орхидея, которая помогает усваивать геометрию?
Соседка улыбнулась:
— С этой целью применяют лишь одно целебное средство — учебу. Орхидеи тут бессильны.
Марина вернулась к вычислению длины окружности и услышала щелчок:
— Ты не против, если я открою форточку?
— Нет, конечно. Духота как в августе.
— Мы в Одессе, Мариночка. Августовская духота в июне здесь — обычное дело. Но я счастлива жить в этом городе, — Надежда Викторовна мечтательно взглянула на черно-белое фото в рамке на стене. Снимку, запечатлевшему ее с мужем и тремя сыновьями на одесском пляже, не меньше лет двадцати.
— Я тоже люблю свой город, — сдержанно улыбнулась Марина, размахивая линейкой-треугольником, как веером. Она обожала запах типографской краски, но затхлый запах старого советского задачника по геометрии в сочетании с одесской жарой и мыслями о грядущем экзамене вызывал дурноту. — Это Аркадия?
Учительница кивнула:
— Раньше мы жили на Фонтанской дороге и часто бывали в Аркадии. А когда решили купить дом в частном секторе, перебрались сюда.
— Здесь тоже до моря рукой подать.
— Для многих Одесса — это море, но даже без моря это был бы удивительный город.
— И все-таки Одессу сложно представить без моря, — тыльной стороной ладони Марина вытерла пот со лба. Тогда она еще не знала, что у нее поднимается температура и начинается ангина.
* * *
Дома пакетик с сушеным васильком отправился в мусорное ведро, а Марина спустя несколько дней, вооружившись решебником, отправилась в школу. Она не хотела пропускать экзамен, чтобы потом не пришлось сдавать его в одиночку — так значительно сложнее списать. Температура спала и боль в горле ослабла, но болезнь еще не отступила полностью.
В вестибюле галдел народ, чувствовалось легкое напряжение. Кто-то повторял билеты, кто-то взволнованно ожидал начала экзамена, но были и такие, кто не считал экзамен по геометрии чем-то особенным и мандража не ощущал.
В кармане заиграла полифония. Марина достала телефон и прочитала СМС от мамы:
Найдя свободный уголок, Марина принялась повторять теоретический материал. Стоило уткнуться в тетрадь, как она услышала неподалеку хихиканье одноклассниц. Не требовалось поднимать глаза, чтобы понять: в нее снова тычут пальцем и обсуждают страшную болезнь. Попытавшись переключиться на теорему косинусов, она три раза прочитала предложение о плоском треугольнике, но под давлением настырных взглядов смысл предложения не хотел откладываться в голове. Она снова и снова повторяла теорему, пока над ухом не раздалось:
— Привет, Марин.
В заискивающем тоне без труда узнавалась отличница и всеобщая любимица Света.
— Привет, — сдавленно ответила Марина.
— Как дела?
Она не припоминала случая, когда староста подходила к ней с расспросами о делах. Она чувствовала, что Свете от нее что-то нужно.
— Нормально, — сказала Марина, понимая, что вопрос задан для вида.
— Ты уже выздоровела?
Девочки неподалеку перешептывались и поглядывали на Марину. И Марина решила, что одноклассницы подослали Свету разузнать о ее болезни, чтобы посмеяться. Только странно, что это поручили старосте, которая сама любила раздавать указания, а поручения выполняла лишь те, которые получены от вышестоящих. Щеки Марины порозовели. Не от стеснения из-за расспросов о мифическом диагнозе, а от сдерживаемых эмоций. Пока она раздумывала, как бы покультурнее послать Свету куда подальше, староста спохватилась:
— Я об ангине!
Света растерянно хлопала ресницами, будто переживала, что Марина могла неправильно ее понять и обидеться. Марина еще раз взглянула на одноклассниц и догадалась, что теперь им интересно, почему староста, никогда не жаловавшая ее вниманием, вдруг сама к ней подошла.
— Горло еще болит, — ответила она.
— Что-то учишь? — будто невзначай спросила Света, но в голосе слышалось то же заискивание.
Скорость перехода от одной темы к другой подсказывала Марине, что ее здоровье Свету не особо интересовало.
— Да. То есть… повторяю, — она опустила глаза на теорему косинусов, гадая, о чем дальше поведет разговор одноклассница.
— Ой, слушай, Марин, а ты написала теорию к третьему и седьмому билетам? — Света попыталась произнести этот вопрос как первый пришедший в голову, но горевший в глазах интерес свидетельствовал об обратном. Она слегка наклонилась к Марине, сидевшей на скамейке, и огляделась, точно переживала, что кто-то подслушает их. Заметив, что на них смотрят соученицы, она поджала губы, бросила на них холодный взгляд, а потом развернулась обратно к Марине и тут же сменила гримасу на более доброжелательную.
— Написала, — Марина посмотрела на нее снизу вверх, не веря, что сейчас идеальная-супер-мега-Светлана попросит у нее конспект.
Сохраняя присущее ей высокомерие, но все-таки немного прогнувшись, Света сказала:
— Ты не могла бы дать мне тетрадь на пару минут?
«Ничего себе! Это розыгрыш?» — Марине хотелось издевательски рассмеяться.
— Ты не написала теорию? — в голосе зазвучал глумливый оттенок.
— Нет-нет, я всё написала, — затараторила Света, пока никто не успел подумать, что в ней что-то не идеально. — Третий и седьмой билеты я писала на отдельных листах, — выдумывание отмазки на ходу было заметно невооруженным глазом, — и, наверно, они выпали из тетради, — она завершила объяснение демонстрацией идеально ровных белых зубов, которыми она гордилась и хвасталась при каждом удобном случае.
— А, вот как, — уголок рта дернулся в улыбке, но Марина приложила усилия, чтобы не позволить ей отобразиться на лице.
— Я недолго — две минуты, и верну тетрадь!
— У других ты не спрашивала? Сразу ко мне подошла?
Глаза Светланы забегали, но через секунду она собралась и выдала ответ:
— Я подошла, чтобы поинтересоваться твоим самочувствием… и заодно решила узнать насчет теории.
Королеву Маринии забавляло несвойственное Свете угодничание и она догадывалась, почему Света подошла к ней. Даже если Марина кому-то расскажет, что поделилась конспектом, никто не воспримет всерьез слова психически нездорового человека.
— Я раньше не замечала, что ты так заботлива, — она фальшиво улыбнулась.
— У меня год назад была ангина. Очень неприятная штука. Горло болело настолько сильно, что я почти ничего не ела, — откровенничала Света, поглядывая на тетрадь в Марининых руках.
— Ну, держи, — Марина протянула конспект и поднялась. А Света сделала то, что всегда делала в ее присутствии — выпрямилась.
— Спасибо большое, я — твоя должница, — демонстрация зубов продолжалась, но теперь староста глядела на Марину снизу вверх.
Прихватив тетрадь, Света развернулась и начала удаляться. Королева Маринии смотрела ей вслед, как вдруг в голове прозвучала фраза, сказанная голосом Светы: «Эта тупица сколько бы ни учила, больше тройки не получит, а мне при любом раскладе поставить ниже пятерки не посмеют».
Поняв, что прочитала ее мысль, Марина замерла с каменным лицом. Потом она прищурила глаза. А затем ее лицо исказила ненависть.
«Получила мою тетрадь и едва ли не лезла обниматься, как старая подруга, а на самом деле — вот как, — она сверлила спину одноклассницы взглядом, полным обиды и отвращения. — Значит, говоришь, не посмеют тебе ниже пятерки поставить? Ну-ну!»
Все еще пыжась и обдумывая план мести, она метнулась в сторону, потом вернулась на место, обвела свирепым взглядом присутствующих, села, снова провела глазами по холлу и остановила их на одном человеке. Саша Невадов с непонимающей ухмылкой наблюдал за нервничающей девочкой из параллельного класса. Встретившись с ним взглядом, Марина резко отвела глаза, но, подумав, что это выглядело глупо, посмотрела на него. Улыбнулась. И ее сразу посетила другая мысль: «Зачем я ему улыбаюсь? Он может подумать, что это не просто так».
Улыбка исчезла, Марина вновь отвела взгляд. Следующая мысль: «Получается слишком застенчиво!» Голубые глаза опять посмотрели на Александра, который не знал, чем вызван бегающий взгляд подруги по учебе.
«Нет, не надо пялиться!» — глаза Марины устремились в пол, а щеки вспыхнули.
«Представляю, как это смотрелось! Откуда взялась эта зубрила со своими билетами! Если бы она не подошла…» — она не отводила взгляда от напольного покрытия. Так бы она и рассматривала узор на виниловой плитке, стараясь не пропустить ни одного ромбика, если бы рядом не появились две ноги в мужских сандалиях.
— Привет! Вечером будешь у нас?
Услышав голос Невадова, Марина сначала прекратила дышать, а потом сделала глубокий вдох и подняла глаза. Судорожно соображая, о чем он спросил, она решила поправить прическу, но волосы были собраны в хвост, и поправлять было нечего.
— Привет, — она неуверенно улыбнулась и снова задержала дыхание.
— У нас новоселье сегодня. Ты будешь? — Саша улыбался более смело.
— Мама говорила, но я вряд ли приеду, — она коснулась горла. — У меня ангина, не хочу быть разносчиком инфекции.
— Правда? Как для больной выглядишь отлично.
«О, боги, Невадов сделал мне комплимент!»
После такой любезности Марина немного осмелела и подумала, что лучше встать со скамьи и быть ближе к собеседнику.
— Я почти вылечилась, но еще не до конца. Мама точно будет против, чтобы я ехала с ними.
— Я не врач, но могу сказать твоей маме, что румянец у тебя как у здорового человека, а значит, ты можешь поехать.
«Мой румянец от твоего присутствия», — про себя сказала Марина.
— Или, может… ты не хочешь ехать, потому что с этим домом связаны неприятные воспоминания? — карие глаза неотрывно смотрели в голубые.
— Нет, — замотала головой Марина, — в этом доме я провела если не лучшие, то очень хорошие дни своей жизни.
— Твое погрустневшее лицо говорит об ином.
— Оно погрустнело не от плохих воспоминаний, — она отвела взгляд.
— Оно погрустнело от хороших воспоминаний о человеке, с которым ты провела лучшие дни своей жизни в этом доме? — Саша пытался поймать ее ускользающий взгляд.
«И от плохих догадок», — молча сказала Марина.
— Когда человека уже нет в живых, даже хорошие воспоминания о нем могут нагонять печаль, — произнесла она.
— Это да. Так ты будешь?
Она сначала замялась, потом расправила плечи, посмотрела прямо в глаза оппоненту и с самоуверенным прищуром сказала: