Ваза Минов

— Мы установили, — тихо проговорил Малчин, — что объединение сильно способствует развитию их способности. Клигер тоже был лишь чуть немногим больше балаганного гадальщика. Но за десять лет стал выдающимся специалистом.

— Десять лет?!

— Тютелька в тютельку. Многие сидят здесь значительно дольше. — Если в словах гида и была ирония. Дан ее не уловил. Один из присутствующих в зале услышал последнее замечание Малчина и, вытянув руку, выступил вперед. По его лицу блуждала кривая усмешка.

— Тэб Уилкер, — представился он. — Быть может, вам удастся разрешить наш спор. Прошу вас. Говорят, в Англии человека, приговоренного к пожизненному заключению, обычно выпускают из тюрьмы после девятилетней отсидки. Это правда?

— Многое зависит от его поведения. — Дан понял, куда клонит его собеседник, и почувствовал, как на лице стянуло кожу. — В Англии пожизненное заключение равно примерно пятнадцати годам. Сокращение срока наказания на треть даст как раз тот срок, о котором вы говорите.

Тэб вскинул голову.

— Понимаете, я здесь нахожусь уже восемь лет. Пройдет еще год и… пожалуйста, на свободу.

— Вы не в заключении, — возразил Дан.

— Ради бога, — горько усмехнулся Тэб, поднимая руку, — не будем спорить, не тратьте слов попусту, — и улыбка медленно сползла с его лица.

Дан зашагал по залу, на минуту приостановился возле маленького столика с инкрустированной шахматной доской и деревянными фигурками, вырезанными с любовью из дерева. Он взял коня, осмотрел его и столкнулся с жестким, изучающим взглядом Уилкера.

— Клигера?..

— Да. Как вы догадались? — Глаза Тэба потеплели. — Альберт любил красивые вещи. Попав сюда, он потерял возможность посещать музеи. Он всегда говорил, что подлинные достижения человека нужно искать в тех вещах, которые он создает для украшения собственной жизни.

— В вещах, подобных китайской вазе?..

— Картины, вазы, статуэтки, камеи — Клигер все это очень любил.

— Человек с художественной натурой, — понимающе кивнул Дан. — Ясно! И когда же вы решили помочь ему бежать?

— Я… А-а, что вы сказали?

Взгляд Дана перекрестился со взглядом ясновидца, затем Уилкер нехотя улыбнулся.

— А вы неглупы, — заметил он.

Дан рассмеялся в ответ.

— У меня к вам еще один вопрос. Чего Клигер хотел этим добиться?..

— Нет! — генерал Пэнн хлопнул ладонью по ручке сиденья. — Ни за что!..

Дан вздохнул, уставившись сквозь окна на дождь. Крупные капли сыпали с дерева, стуча по крыше автомашины и сбегая по стеклу блестящими прозрачными жемчужинами. Далеко впереди виднелась вторая машина, а за ними стояла третья. Их собственный шофер ушел пешком вперед, проклиная нелепые крайности секретной службы.

— Слушай, — сказал генерал. — Мы получили сведения, что они уже знают о Клигере. Не спрашивай, как они догадались, что он для нас очень важен, но они догадались. Теперь между нами началось соревнование. Проиграть его мы не имеем права.

— Так мы и не проиграем, — ответил Дан. — Но нужно сделать так, как я предлагаю. Это единственная возможность.

— Нет!

— Генерал… — Дан дал волю долго сдерживаемому раздражению. — Другого выхода нет!..

— Я не могу рисковать, — огрызнулся Пэнн. — С одним Клигером мы еще справимся, а как быть, если их станет слишком много. Предлагать такое — да это же форменная государственная измена.

Дан глубоко вздохнул.

— Измена это или нет — вам решать. Только знайте: побег был организован. Свет потух, потому что телепатически управляемая крыса перегрызла кабель питания. Часовой без всякой видимой причины почувствовал себя плохо, и таким образом в охранной сети появилась дыра. Были еще и другие моменты, на взгляд незначительные, но не случайные. Да они всем гуртом могли уйти…

— Однако же не ушли. Ушел только Клигер. Это кое о чем говорит.

— Что он хотел бежать к русским? — Дан пожал плечами. — Тогда почему он все еще здесь? Ведь он тысячи раз мог перейти к ним, если бы захотел.

— Ну хорошо, каково тогда твое мнение? — вспылил Пэнн. — Неужели ты стараешься внушить мне мысль, что эти… уродики приставили пистолет к моему затылку? Ты говоришь, что они помогут на их условиях. Условиях?! — Руки генерала яростно сжались в кулак. — Они не понимают, что наша страна находится в опасности?

— Они хотят свободы. Неужели это такое страшное требование?

Дан откинулся назад, закрыл глаза, и перед ним вновь встали лица людей, томившихся в Картрайтхаузе. Часть из них, по словам Малчина, находилась там уже двенадцать лет. Срок немалый, даже слишком, чтобы оставаться добровольным подопытным кроликом, тренировать и развивать свои способности для их дальнейшей эксплуатации. Но для генерала они не были людьми, просто «уродиками», всего лишь другой вид оружия, которое надо использовать, охранять, держать в секрете и в случае опасности уничтожить.

— Что? — Дан открыл глаза.

Пэнн сердито смотрел на него.

— Я спрашиваю, ты можешь его поймать, если они не согласятся помочь?

— Не знаю. Я чувствую, что мы пошли по неправильному пути. Мы все относились к этому делу, как к розыску обыкновенного человека, и потерпели фиаско. За поступком Клигера должна крыться какая-то цель. Надо установить, почему он убежал из Картрайтхауза, и тогда нам станет понятна его цель.

— Разве не это ты ходил выяснять?

— Да, это, но мне не удалось.

— Тогда какого…

— Он украл редчайшую вазу времен династии Минов, — продолжал Дан. — Надо выяснить, зачем он это сделал, и мы получим готовый ответ.

Макс Ирлмен лежал, раскинувшись, на кровати и глядел в потолок. В маленьком номере гостиницы было тепло. На стене висела большая карта города, утыканная цветными булавками. Наступающие за окном сумерки смягчили резкие очертания бетонных джунглей, превратив даже кричащие световые рекламы в мерцающие красотой предметы.

Бронзон возился за столом, раздражая Ирлмена неприятным запахом оружейного масла. Чтобы отделаться от этого запаха, Макс закурил сигарету и с омерзением посмотрел на Бронзона.

— Зачем тебе нужна эта штука?

Макс показал рукой на пистолет, но Бронзон продолжал заниматься своим делом, не удосужив Ирлмена ответом.

— Бронзон, ты чего молчишь?

Ирлмен вскочил на ноги, нервы его были напряжены до предела.

— Ты ходишь, ешь, спишь, значит, можешь и разговаривать, как любой человек. А впрочем, ты не человек.

В комнату ввалился Дан, он казался сильно утомленным.

— Ну как, ничего не добился? — спросил его Ирлмен, зная ответ заранее.

Дан отрицательно мотнул головой.

— Будем действовать, как сумеем.

Он пересек комнату и остановился перед висящей на стене картой, внимательно рассматривая рой цветных булавок.

— Все отыскал?

— Все до одной. — Макс выпустил в сторону карты струйку дыма. — Если мне когда— нибудь кто-нибудь скажет, что в этом городе мало культуры, я разорву его на части. Чего тут только нет! Прямо какое-то скопище картинных галерей, музеев, выставок, антикварных магазинов, вернисажей, художественных салонов. Я все тут отметил. — Он взглянул на вытянувшееся лицо Грегсона. — Их много, Дан. Чересчур много.

— Придется слегка сократить их.

Дан вздохнул, чувствуя, как внутри него растет напряжение последних нескольких недель, заставил себя расслабиться и сделал несколько глубоких вдохов.

— Так, выбрось иностранные фирмы, выставки современного искусства, всякие модернистские вернисажи, выставки абстрактной живописи. Потом исключим филателистические коллекции и различные технические выставки. Сосредоточь внимание на старом, редком, красивом.

— На чем я должен остановиться?

— Возьми необычные, краткосрочные выставки, в которых экспонаты позаимствованы из частных коллекций.

Ирлмен кивнул головой. Забрав каталоги и булавки, он углубился в работу. Дан отвернулся от него и уставился в окно.

Внизу раскинулся город; улицы, словно скалистые ущелья, прорубленные между вздымающимися муравьиными кучами из бетона, стекла и железа, были залиты светом. Где-то там другой человек, возможно, так же стоял у окна и глядел на город — кроткий, тихий человек, любящий и ценящий искусство. Человек, который еще недавно вел послушное законам существование, но неожиданно порвал со всей своей размеренной жизнью и ударился в бега, начал грабить и воровать.

«Ради чего?» — Эта мысль не оставляла Дана в покое. Он вздохнул, желая в тысячный раз понять, что значит быть ясновидцем. Может он воочию видеть будущее или нет?

Оставшиеся в Картрайтхаузе ясновидцы могли бы Дану помочь, но Пэнн этому воспрепятствовал. С помощью десятка других ясновидцев он мог бы оцепить весь район и поймать Клигера в ловушку. Никто не может устоять перед таким численным превосходством.

Но Дан должен рассчитывать только на собственные силы. Взгляд его стал рассеянным, мысли блуждали по неизведанным тропам.

Как он узнавал, когда и где нужно схватить намеченного человека? Что это была за штука, которая сделала его несколько отличающимся от других людей? Было ли это догадкой, предположением, или же он просто знал? Благодаря этому дару ему удалось закрепиться в службе безопасности. Репутация постоянного удачника проложила ему дорогу в спецотдел. Он был ловцом, который всегда хватал намеченную жертву. Но как это у него получается, он не знал…

Даже сильно урезанный список продолжал оставаться длинным. Ирлмен выпустил струю дыма со свисающей на губе сигареты.

— Больше ничего сократить нельзя. Это уже не связанная система, а сплошные предположения.

Дан пробежал глазами список.

— Будучи в Картрайтхаузе, я кое-что узнал о Клигере и предполагаю, что он все время ходит по музеям, картинным галереям и выставкам.

— Вот где мы его и поймаем. Нам нужно оцепить эти места, и он сам попадет к нам в руки.

Дан насмешливо поднял брови, и Макс сразу протрезвел.

— Хотя навряд ли. Каждый полицейский в городе имеет его фотографию с описанием примет. Все дороги из столицы перекрыты. Полевые части брошены на его поимку. Если бы это было легко, мы его давно бы поймали…

Дан уселся на край кровати.

— Полицейские не смогут его опознать, пока не увидят, а он делает все, чтобы они его не увидели. Не забывай, Макс, этот человек может «видеть» наши засады и ловушки и избегать их.

— Тогда все бесполезно. — Ирлмен свирепо раздавил сигарету в пепельнице. — И не имеет значения, куда мы пойдем и что мы будем делать, он все равно туда не придет…

Дан принялся рассматривать список, который держал в руках.

— Ну хорошо. Теперь оба выматывайтесь отсюда. Я хочу остаться один.

Бронзон не двинулся с места.

— Ты что, не слышал?

Ирлмен рывком распахнул дверь.

— Давай выматывайся.

Бронзон медленно поднялся. Его глаза сверкнули, когда он посмотрел на Дана.

— Я никуда не уйду, — устало сказал Дан. — Можете подождать меня в коридоре, если хотите.

Оставшись один, он расшнуровал ботинки, снял жакет и растянулся на кровати. Усилием воли заставил себя расслабиться.

Войдя в первую фазу самогипноза, он задышал ровно и глубоко. Теперь ничто не могло отвлечь его внимания, и он полностью сосредоточился на задаче, которую предстояло ему разрешить.

Найти Клигера.

Найти, как находил он тысячи других людей путем твердого убеждения, что в точно установленном месте, в точно определенное время он найдет свою жертву.

Забыть о том, что он вступил в борьбу с необыкновенным человеком. Забыть обо всем, кроме этого человека и места и времени, где он может появиться.

— Лустру мекая галерея, — бросил Ирлмен и тут же смачно выругался, когда кэбмен резко тормознул, объезжая зазевавшегося прохожего. — Сегодня вечером там будет показ для избранных. Выставка открывается завтра. А ты уверен, что он придет?

— Да.

— Но откуда…

Ирлмен пожал плечами и замолк, так и не задав само собой напрашивающегося вопроса.

— Выставка китайского искусства, — прочел он в смятом каталоге. — Фарфор времен династий Минов, Хэнов и Маньчжуров. Понятненько. Китайская ваза?

Дан кивнул, закрыл глаза и откинулся на спинку сиденья. Он чувствовал себя уставшим до предела, но душа его наполнилась восторгом. Он знал! Как и почему, определить не мог, но знал! Клигер придет на эту выставку, ради нее он готов рискнуть своей жизнью.

…Они вошли в длинный зал, сверкающий застекленными ящиками, на которых в благоговейном порядке стояли экспонаты.