ИЗБРАННЫЕ ПРОИЗВЕДЕНИЯ. I том

— Ты что, прямиком оттуда? — поинтересовался он.

Волшебник потер глаза обожженной докрасна рукой.

— Я был там, когда начался пожар. Видишь вон того? Там, сзади?

Он указал на дорогу, по которой все никак не мог доехать его спутник. Любимый метод верховой езды, усвоенный попутчиком волшебника, заключался в том, чтобы выпадать из седла каждые несколько секунд.

— Ну? — спросил Хорек.

— Это его рук дело, — просто сказал Ринсвинд.

Бравд и Хорек разом поглядели на тёмный силуэт, который в данную минуту, сунув одну ногу в стремя, прыгал поперек дороги.

— Что, настоящий поджигатель? — наконец удивился Бравд.

— Да нет, — фыркнул Ринсвинд. — Не совсем. Скажем так: воцарись вокруг полный и абсолютный хаос, этот человек стоял бы в самую грозу на вершине холма, одетый в мокрую медную кольчугу, и орал: «Все боги — сволочи!» Пожрать есть что-нибудь?

— Можем поделиться останками цыпленка, — сообщил Хорек. — В обмен на рассказ.

— Как его зовут? — поинтересовался Бравд, который, как всегда, не поспевал за ходом беседы.

— Двацветок.

— Двацветок? — удивился Бравд. — Вот это имечко!

— Вы ещё и половины не знаете, — проворчал Ринсвинд, спешиваясь. — Цыпленок, говорите?

— С пряностями, — уточнил Хорек.

Волшебник застонал.

— Кстати, — вспомнил Хорек, прищелкнув пальцами, — где-то, ну, около получаса назад, был такой неслабый взрыв…

— Склад с маслами взлетел на воздух, — пояснил Ринсвинд, передернувшись при воспоминании об огненном дожде.

Хорек с выжидающей ухмылкой повернулся к своему приятелю, и тот, ворча, передал ему вытащенную из кошелька монету. Со стороны дороги послышался краткий, тут же оборвавшийся вопль. Ринсвинд, не поднимая глаз, продолжал пожирать цыпленка.

— Ездить на лошади он действительно не умеет, — заметил он, потом вдруг застыл, словно вспомнив что-то очень важное, тихонько вскрикнул от ужаса и метнулся в темноту.

Когда он вернулся, существо, именуемое Двацветком, безвольно свисало с его плеча. Оно было маленьким и костлявым, а его крайне необычное одеяние состояло из доходящих до колен штанов и рубахи таких кричащих, не сочетающихся друг с другом цветов, что привередливый глаз Хорька был оскорблен даже в полутьме.

— На ощупь кости вроде бы целы, — тяжело выдохнул Ринсвинд.

Бравд подмигнул Хорьку и отправился исследовать силуэт, который, согласно предположениям разбойников, был каким-то вьючным животным.

— Ты к нему лучше не суйся, — посоветовал волшебник, не отрываясь от обследования бесчувственного Двацветка. — Уж поверь на слово. Его защищает некая сила.

— Заклинание какое-нибудь? — осведомился Хорек, опускаясь на корточки.

— Н-нет. Но, думаю, какие-то чары. Очень редкие. К примеру, они могут превратить золото в медь, и в то же самое время ты эту медь не отличишь от золота; они делают людей богатыми, уничтожая их собственность, позволяют слабому бесстрашно разгуливать среди воров, проникают сквозь самые крепкие двери и выцеживают из-под семи замков сокровища. Они-то и держат меня в рабстве, так что я вынужден волей-неволей следовать за этим чокнутым и защищать его от всех напастей. Они и с тобой справятся, Бравд. Мне кажется, эти чары хитрее даже тебя, Хорек.

— Ну, и как же они называются, эти могущественные чары?

Ринсвинд пожал плечами.

— На нашем языке они зовутся «отраженный шум, как будто подземные духи орут». Вина у вас случаем не найдется?

— Тебе следует знать, что там, где дело касается волшебства, я тоже кое на что способен, — заявил Хорек. — Не далее как в прошлом году я — с помощью моего присутствующего здесь друга — лишил известного могущественнейшего архимага из Аймитури волшебного посоха, пояса из лунных камней и жизни. Именно в таком порядке. Я не боюсь этого «отраженного шума, как будто подземные духи орут», который ты так расписываешь. Однако, — добавил он, — ты меня заинтересовал. Может, ещё что расскажешь?

Бравд смерил взглядом существо на дороге, которое подошло ближе. В предутреннем свете постепенно начали обрисовываться его очертания. Во всех отношениях оно решительно походило на…

— Это что, ящик на ножках? — спросил Бравд.

— Я все расскажу, — ответил Ринсвинд. — Винца только налейте.

Снизу, из долины, донесся громкий рев, сменившийся отчаянным шипом. Кто-то более предусмотрительный, чем все остальные, приказал закрыть огромные речные ворота, расположенные там, где Анк вытекает из двуединого города. Река, лишенная свободы передвижения, вышла из берегов и разлилась по терзаемым огнем улицам. Вскоре континент огня превратился в группу островов, каждый из которых становился все меньше и меньше по мере того, как поднимался тёмный прилив. А над затянутым дымом городом принялось расти, закрывая собой звезды, бурлящее облако пара. Хорек ещё подумал, что оно очень напоминает какой-то черный гриб…

Двуединый город, состоящий из гордого Анка и тлетворного Морпорка (по сравнению с этой парочкой все остальные города в пространстве и времени представляют собой лишь жалкие отражения), за свою долгую и насыщенную событиями историю выдержал множество напастей. Каждый раз он заново поднимался из пепла и достигал процветания. Так что пожар и последовавшее за ним наводнение, уничтожившее все, что не могло гореть, и добавившее к проблемам уцелевших горожан чрезвычайное зловоние, вовсе не означали конец города. Скорее, это был пламенный знак препинания, рдеющая угольком запятая или огненное, как саламандра, двоеточие в продолжающейся истории.

За несколько дней до этих событий по реке вместе с утренним приливом поднялось судно, причалившее в лабиринте доков и верфей к морпоркскому берегу. Груз этого судна состоял из розового жемчуга, молочных орешков, пемзы, нескольких официальных писем, адресованных патрицию города, и человека.

Именно этот человек и привлек внимание Слепого Хью, одного из попрошаек, несущих утреннее дежурство в Жемчужном доке. Хью толкнул Калеку Ва в бок и безмолвно указал пальцем.

Незнакомец уже стоял на набережной и наблюдал за тем, как несколько матросов, надрываясь, тащат по трапу громадный, скрепленный медными обручами сундук. Рядом с чужеземцем высился хмурый тип, очевидно капитан судна. Слепой Хью славился тем, что с расстояния в пятьдесят шагов мог мгновенно учуять самую мелкую золотую монетку, сейчас же тело попрошайки все затрепетало. Один вид только что прибывшего в Анк-Морпорк чужестранца сулил немедленное и баснословное обогащение.

И точно, когда сундук был поставлен на булыжную мостовую, незнакомец сунул руку в кошелек, и в ней блеснула монета. Несколько монет. Несколько ЗОЛОТЫХ монет. Слепой Хью, чье тело заходило ходуном, словно почуявшая воду ореховая лоза, негромко присвистнул. Калека Ва, схлопотав ещё один тычок в бок, заторопился по ближайшему переулку к центру города.

После того как капитан вернулся на судно, оставив слегка ошеломленного чужеземца стоять на набережной, Слепой Хью подхватил свою чашку для сбора подаяний и с заискивающей ухмылкой заковылял через улицу. При виде попрошайки незнакомец начал поспешно копаться в кошельке.

— Добрый день тебе, господин… — начал было Хью, но запнулся.

С лица незнакомца на нищего взирали сразу четыре глаза. Два обыкновенных, а поверх них — два абсолютно прозрачных. Попрошайка быстро повернулся и приготовился делать ноги.

— ! — выпалил чужеземец и схватил Слепого Хью за руку.

От Хью не укрылось, что толпящиеся вдоль поручней судна матросы в открытую потешаются над ним. В то же самое время его натренированный нос учуял потрясающий, мощнейший аромат денег. Слепой Хью застыл на месте. Чужестранец отпустил его руку и быстро пролистал маленькую черную книжицу, которую вытащил из-за пояса.

— Привет, — наконец изрек он, найдя нужную страницу.

— Чего? — не понял Хью.

Незнакомец ошарашено поглядел на нищего.

— Привет? — повысил голос он. Гласные, срываясь с его языка, с легким звоном вставали на свои места.

— И тебе того же, — наконец сообразил Хью.

Незнакомец широко улыбнулся и снова принялся копаться в кошельке. На этот раз его рука вынырнула с золотой монетой размерами чуть больше восьмитысячедолларовой анкской кроны. Чеканка выглядела как-то странно, но язык золота Хью понимал без перевода. «Моему нынешнему владельцу, — говорила монета, — требуется поддержка и помощь. Почему бы тебе не оказать ему пару-другую услуг, чтобы ты и я смогли потом отправиться куда-нибудь и вдоволь насладиться обществом друг друга?»

Едва уловимые изменения в позе нищего придали чужеземцу уверенности. Он снова сверился со своей книжечкой.

— Я желаю быть препровожденным в отель, таверну, меблированные комнаты, гостиницу, трактир, караван-сарай, — сказал он.

— Что, во все места сразу? — уточнил ошарашенный Хью.

— ? — отозвался незнакомец.

Хью почувствовал на спине взгляды зевак. Вокруг него и странного чужеземца мигом собралась небольшая толпа из торговок рыбой, ловцов моллюсков и просто прохожих.

— Слушай, есть у меня одна классная таверна на примете, — поспешно посулил он, содрогнувшись при мысли о том, что золотая монета может сейчас уплыть из его жизни.

Нет, эту монету он во чтобы то ни стало приберет, даже если все остальное достанется Аймору. Здоровенный сундук, составляющий почти весь багаж путешественника, с виду был доверху набит золотом.

Четырехглазый опять заглянул в книжицу.

— Я желаю быть препровожденным в отель, место отдыха, трактир…

— Да, да, хорошо. Пошли быстрее, — заторопился Хью и, подхватив один из узелков приезжего, быстро зашагал прочь.

Незнакомец после секундного колебания последовал за ним.

В голове Хью одна за другой проносились мысли. То, что ему так легко удалось заманить приезжего в «Порванный Барабан», — большая удача, и Аймор, возможно, щедро вознаградит его. Однако в новом знакомце Хью, несмотря на кажущуюся кротость, присутствовало нечто такое, отчего попрошайка чувствовал себя не в своей тарелке. Что ж его так тревожит? Нет, два лишних глаза — это, конечно, необычно, но не в них дело. Что-то ещё… Хью оглянулся.

Низкорослый чужеземец неторопливо шествовал по самой середине улицы, с живейшим интересом изучая окрестности.

Но вовсе не это зрелище лишило Слепого Хью дара речи.

Здоровенный деревянный сундук, который Хью в последний раз видел стоящим на набережной, следовал за своим хозяином, мягко раскачиваясь на ходу. Медленно, едва удерживаясь на внезапно ослабевших конечностях, Хью нагнулся и заглянул под сундук.

Его глазам предстали ряды маленьких ножек.

Хью осторожно выпрямился, повернулся и зашагал в сторону «Порванного Барабана».

— Странно, — заметил Аймор.

— И с собой он привез большой деревянный сундук, — добавил Калека Ва.

— Это либо купец, либо шпион, — сделал вывод Аймор, отщипывая от зажатой в руке котлеты кусок мяса и подбрасывая его в воздух.

Мясо не успело толком подлететь, как из мрака, скопившегося в углу комнаты, вынырнула черная тень и спикировала вниз, подхватив добычу.

— Либо купец, либо шпион, — повторил Аймор. — Лучше последнее. Шпион окупается дважды, потому что за этих негодяев неплохо платят. Мы без труда можем его сдать. А ты, Визель, что думаешь?

Сидящий напротив него вор, второй по значению в Анк-Морпорке, прикрыл свой единственный глаз и пожал плечами.

— Я проверил корабль, — сказал он. — Обычное торговое судно. Время от времени заходит на Коричневые острова. Там живут одни дикари. Они ничего не понимают в шпионаже, а купцов, полагаю, едят.

— Он чем-то смахивает на купца, — высказался Ва. — Только худой он какой-то.

За окном послышалось хлопанье крыльев. Аймор вытащил свою массивную тушу из кресла, пересек комнату и вернулся обратно с большим вороном в руках. После того как он отцепил от ноги ворона капсулу с письмом, птица сразу взлетела вверх и присоединилась к сородичам, затаившимся среди балок. Визель проводил её неприязненным взглядом. Вороны Аймора были чрезвычайно преданы своему хозяину — преданы до такой степени, что единственная попытка Визеля подняться до ранга величайшего вора в Анк-Морпорке стоила ему, правой руке Аймора, левого глаза. Слава богам, не жизни. Аймор никогда не держал зла на амбициозных людей.

— Б12, — констатировал Аймор, отбрасывая в сторону миниатюрную склянку и разворачивая вытащенную оттуда крошечную записку.

— Кошка Горрин, — автоматически отозвался Визель. — Дежурит на посту в Храме Мелких Богов, на вершине сигнальной башни.

— Он сообщает, что Хью отвел нашего чужестранца в «Порванный Барабан». Что ж, неплохо. Пузан — наш… друг, не так ли?

— Именно, — кивнул Визель. — Он понимает, что хорошо для его кошелька, а что не очень.

— Одним из его клиентов был этот твой Горрин, — довольно продолжал Аймор. — Потому что он пишет о ящике с ногами, если я правильно разобрал его каракули.

Поверх края бумаги он взглянул на Визеля.

Одноглазый вор отвернулся.

— Его накажут, — равнодушно сказал он.

Ва посмотрел на облаченную в черное фигуру, которая расположилась в кресле с непринужденностью пумы, разлегшейся на ветке в джунглях Краеземелья. Похоже, Горрин с крыши Храма Мелких Богов скоро присоединится к этой божественной мелюзге в многочисленных измерениях Того Света. А он задолжал Калеке Ва три медяка.

Аймор скомкал записку и швырнул в угол.

— Надо будет заглянуть в «Барабан». Чуточку попозже. Заодно отведаем тамошнего пива, которое так влечет твоих людей, Визель.

Одноглазый ничего не ответил. Иногда ему казалось, что уж лучше быть забитым до смерти надушенными шнурками от башмаков, чем состоять у Аймора правой рукой.

Двуединый город Анк-Морпорк, первый по значению из городов, лежащих у Круглого моря, был, само собой разумеется, пристанищем для огромного количества банд, воровских гильдий, синдикатов и других подобных организаций. Данное обстоятельство являлось одной из причин его процветания. Большая часть бедного люда, ютившегося в лабиринте переулков Морпорка, пополняла свои скромные доходы, оказывая те или иные мелкие услуги какой-нибудь из соперничающих группировок. Так вот и вышло, что к тому времени, как Хью и Двацветок вошли во двор «Порванного Барабана», главари многих банд уже прознали о неизвестном богатее, прибывшем в город. Донесения некоторых наиболее наблюдательных шпиков включали в себя описания книжечки, которая подсказывает чужеземцу нужные слова, и сундука, который ходит сам по себе. Однако на эти детали никто не обратил внимания. Ни один волшебник, способный на подобное волшебство, за милю не подойдет к морпоркским докам.

То был час, когда большинство горожан либо поднимались с постелей, либо как раз собирались укладываться спать, поэтому лишь немногие из завсегдатаев «Барабана» могли наблюдать то, как Двацветок спускается по лестнице в таверну. Когда же следом за чужеземцем появился Сундук и уверенно заковылял вниз по ступенькам, все клиенты, сидящие за грубыми деревянными столами, как один подозрительно покосились на свою выпивку.

Пузан как раз шпынял тролленка, подметавшего зал, когда вся троица прошествовала мимо.

— Это ещё что, язви вас в корень, такое? — поинтересовался хозяин.

— Ты только не распространяйся никому, ладно? — прошипел Хью.

Двацветок принялся листать свою книжечку.

— Чего это он делает? — осведомился Пузан, скрестив руки на груди.

— Она подсказывает ему, что надо отвечать. Я понимаю, это, конечно, звучит глупо, но… — пробормотал Хью.

— Как может книжка подсказывать человеку, что ему говорить?